"Время быстро показало, как ненадежно базироваться в технике на политических альянсах. После чехословацких событий 1968 г. отношения с Францией ухудшились, а в 1969 г. президентство де Голля закончилось. В том же году канцлером ФРГ стал Вилли Брандт, который провозгласил "Новую восточную политику" и резко улучшил отношения с СССР. Случилось бы это года на три раньше!
Начав практическое внедрение системы СЕКАМ (после ее принятия в СССР это название стали писать по-русски), наши инженеры столкнулись с такими недостатками, которые "почему-то" не проявлялись при многочисленных демонстрациях, проводившихся французами. Крупнейшим из них было появление сильных помех в изображении при сложных условиях передачи или при перезаписи. Они проявлялись на резких цветовых переходах в виде мелькающих ярких полосок (мы называли их "серебряными рыбками";) и стали буквально бичом системы СЕКАМ. Конечно, здесь была и наша вина - следовало теоретически ожидать этого, зная о присущем частотной модуляции эффекте "захвата сигнала сильной помехой", и потребовать от французских инженеров смоделировать эти сложные условия при испытаниях. Может, если бы кто-нибудь из наших ведущих специалистов и "поварился бы" как следует в этих испытаниях, поработал бы во французских лабораториях, то эти дефекты обнаружились бы своевременно. Но в "капстраны" посылали в основном начальников, в такие тонкости не входивших (во всяком случае, из ВНИИТа ни я, ни С.А.Шерман во Франции не были ни разу). Обычно ездил наш заместитель главного инженера В.Т.Есин (его друзья даже говорили в шутку, что СЕКАМ - это "Система Есинских КАМандировок";). Еще хорошо, что ездил Есин, он хотя бы хорошо освоил нашу тематику. Я помню, как послали другого зам. главного инженера - Чистякова - в Японию знакомиться с цветным ТВ. Он курировал конструкторов, то есть специалистом по телевидению не был, и после своей поездки даже не стал встречаться с сотрудниками нашего отдела, чтобы рассказать о том, что там видел. Таких случаев было немало. Можно бросить себе и другой упрек - а вдруг НИИР оказалась бы действительно лучше, чем СЕКАМ? Но если бы стали практически внедрять НИИР, то и она, несомненно, обнаружила бы скрытые дефекты. Кроме того, в этом случае Европа была бы разделена не двумя, а тремя системами, что ухудшило бы ситуацию, когда пришло время много стандартных приемников и видеодисков.
Гулин Анатолий Иванович - кавалер золотого
В 1975 г. было широко объявлено о предстоящем в Хельсинки Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе. Молодой инженер нашей лаборатории Анатолий Иванович Гулин (видимо, молодо выглядевший) высказал интересную идею: чтобы Советский Союз предложил на этом совещании принять вместо SECAM систему PAL в качестве своего вклада в сотрудничество и призвал Францию поступить так же, чтобы сделать PAL единой европейской системой цветного телевидения. Я сделал наивную попытку "протолкнуть" эту идею, и, не спрашивая начальство, написал личное письмо зампреду ГКНТ Гвишиани. Он был единственный человек, с которым я был знаком лично, из тех, кто мог бы повлиять на решение по этому вопросу. С этого я и начал: "Память о встречах с Вами на демонстрациях систем цветного ТВ позволяет мне обратиться к Вам с этим письмом". Дальше я излагал предложение, подкрепив его сжатым изложением технических недостатков одной системы и достоинств другой, указывая, что внедрение системы СЕКАМ в нашей стране только началось, парк приемников еще очень мал и заменить его вполне реально. Никакого ответа на свое письмо я не получил, но через некоторое время зам. главного инженера В.Т. Есин слегка пожурил меня за нарушение субординации и своевольное обращение в высокую инстанцию. Более строгого наказания не последовало, так как, видимо, и он, и вышестоящие начальники (Гвишиани отправил мое письмо нашему министру - разбираться) были в душе согласны с этим предложением. А я ругал себя за неопытность и нерешительность - надо было писать прямо Министру иностранных дел, вот тогда, быть может, был бы другой результат.
Систему SECAM приняли две группы стран в мире - СССР со всеми странами "социалистического блока" (кроме Кубы) и Франция с зависевшими от нее странами, в основном - ее бывшими колониями, странами французского языка. На политической карте мира система SECAM стала четким индикатором принадлежности страны к сферам влияния Франции и СССР. Особенно показательно, что после распада СССР его бывшие сателлиты в Европе вместо системы SECAM приняли PAL. Теперь на сайтах Интернета система PAL значится не только в Польше, Чехии, Словакии, Болгарии, Венгрии и Румынии, но даже и в Литве, Латвии и Эстонии. Отказ от SECAM стал для этих стран как бы еще одним актом избавления от давившей на них тоталитарной системы."
Данилкин Альберт Андреевич
Данилкин Альберт Андреевич был командиром ПЛ 613 пр.
Гриневич Владимир Васильевич: На снимке Анатолий Иванович Пылев и Альберт Андреевич Данилкин, справа спиной Эдгар Янович Залитэ (капитан-лейтенант, преподаватель по Военно-морскому делу). Кстати, занятия с ним однажды мне пригодились: уже будучи преподавателем физкультуры и участвуя во всевозможных соревнованиях, я однажды экспромтом выиграл звание чемпиона Москвы по морскому троеборью - узлы, семафор и азбука Морзе.
Дикарёв Герман Николаевич
О своей жизни и судьбе Герман Николаевич Дикарёв рассказал сам, как представляется, в опубликованных в международном журнале русских литераторов «
Пройдет всего три года, и вот я уже просыпаюсь от звука горна на борту шхуны «Лавена». «Лавена» — грузовая шхуна, построенная финнами по репатриации для Советского Союза — а что с них взять с этих нищих финнов? Середина двадцатого века, кому нужна грузовая шхуна?, и шхуну передали нахимовскому училищу. В грузовом трюме нары в пять этажей, спят двести молодых тел. Но подъем. В одних трусах выбегаем на верхнюю палубу. Лето, август, но утренняя холодрыга, туман и изморозь... то есть какая изморозь, просто мелкий дождь. Середина Рижского залива, крупная серая волна. Построились на шкафуте, сейчас будет эта самая «лягте на пол, три-четыре» — физзарядка. Но что я слышу? «Налево, на ванты шагом марш!» Что на ванты, не расслышал, понял только, что вот идти надо, но куда же тут идти? А правофланговый уже лезет на ванты, за ним другой, третий... Позвольте, так это и до меня очередь дойдет, что ли? Но ведь это высоко! О чем они думают, наши офицеры и старшины, а вдруг кто свалится и шмякнется о палубу? — погубили ребенка! Но уже лезу, потому что приказ. Приказ — закон для подчиненного, приказ исполняется и больше ничего. Приказ сначала исполняется, а уж только потом обсуждается. Если будем живы. А сам лезу. Вот и марсовая площадка. Глянул вниз, там, широко расставив ноги и задрав головы, что только не сваливались мичманки, стояли капитан-лейтенант Свирский и старшины — они внимательно смотрели, кто как лезет. Ага, значит, если кто сейчас и свалится, то они и поймают бедолагу в свои крепкие мужские объятия. Испугались, значит, что отвечать придется... Ничего они не испугались, просто они смотрели, кто как лезет, чтобы, значит, на военно-морском параде в городе Ленинграде, посвященном Дню военно-морского флота, знать, кого поставить на какую высоту, а то адмирал подойдет на белоснежном катере, прокричит в мегафон: «Здравствуйте, товарищи нахимовцы!», а он — я, который на самой высокой рее, возьми и упади в холодные невские воды.
День ВМФ. УПС "Нахимовец" ("Лавена";) в Ленинграде.
То-то конфуз будет, будут говорить потом, что вот в Рижском нахимовском училище военно-морская подготовка поставлена ни к черту. На параде поставили меня стоять на самом низу. От греха подальше... Так я и простоял всю свою жизнь на самом низу, куда меня так прозорливо и веще поставил старшина. Но я как-то не особенно сильно огорчался этим обстоятельством — всю жизнь мне представлялось, что жизнь наша, людская, есть такое трудное и интересное занятие, что какая разница в общем-то, где ты стоишь. И прожил я свою жизнь в ладу с самим собой — никогда особенно не врал, никого не обманывал, никому не завидовал, никого не притеснял, ни у кого ничего не отнимал. Так, может, счастье — это и есть возможность прожить в ладу с самим собой?.. Так бывало хорошо иногда, что не заметишь как и пропоешь-промурлычешь: «Капитан, обветренный как скалы...» Однажды не уберегся, она и услышала: «Нищета нищетой, а туда же — все про капитанов!» Женщины, эти наши светочи, что бы мы делали без них.
В пятидесятом году Рижское нахимовское училище, в котором я тогда имел честь учиться, было наряжено на ноябрьский парад в Москву. Участвовать в параде на Красной площади, о! — это такая честь! Сейчас все побоку, и разные алгебры, и всякие бальные танцы — ножку, ножку! В середине октября парадные батальоны уехали в Москву. Жили за городом в старинных казармах на Хорошевском шоссе. Каждое утро на голубых студебеккерах с якорями на кабинах нас везли через всю Москву под Крымский мост, и четыре часа мы ходили строевым парадным шагом побатальонно, поротно и поширеножно под музыку и без. А после обеда нас везли в Третьяковку, в планетарий, Политехнический музей и в Мавзолей Ленина. Вечером часто театр, преимущественно МХАТ. Но случалось и просто играть на обширном казарменном дворе. Вот так же однажды заигрались, а уж время к ужину, команда: «В две шеренги становись!» Разгоряченные, кое-как построились. Перед строем стоит старшина первой статьи Генка Зарубин, из-под низко надвинутой мичманки презрительно-меланхолично смотрит, как мы все не можем успокоиться. Вот, более или менее: «Равняйсь!». И тут из строя вылетел вытолкнутый чьей-то доброжелательной рукой Мишка. Тут уж у кого хотите лопнет терпение. Генка, не меняя своего презрительного выражения и не вынимая рук из-за спины, дал Мишке пенделя под зад, Мишка вскочил в строй, и мы, довольные и веселые, пошли в столовую, а Мишку с Генкой вызвали к капитану второго ранга, заместителю начальника училища по политчасти, который, оказывается, в это время на крыльце соседнего флигеля чистил свои брюки и все видел.
Капитан 1 ранга Григорий Васильевич Розанов - начальник политического отдела училища.
«Он вас бил?» — спросил капитан второго ранга. Бил. Из столовой мы шли под командой уже другого старшины. И больше мы этого Генку никогда не видели, его перевели в другую часть, к взрослым. А по-моему пендель — это совсем не «бил», пендель — это вместо: «Товарищи воспитанники, напоминаю, что вы находитесь в строю, а строй есть священное место, которое...», и пошло, и поехало. Если бы я был капитаном второго ранга и заместителем начальника училища по политчасти, я бы ни за что этого пенделя не заметил. Зато теперь не переношу, когда на меня кричат.
Но вот я подрос и поступил учиться в Нахимовское училище. Кругом товарищи и друзья, все время в крепко спаянном морском коллективе. По утрам на завтрак нам положена белая французская булочка, 25 грамм сливочного масла и два куска пиленого сахара. Булочки мне много, и я верхнюю половину отдаю соседу. А неподалеку старшинский стол, где питаются наши помощники офицеров-воспитателей (должность их так называется). И вот я вижу, что эти старшины едят черный хлеб, не положен им значит белый. А 1948-й год. Только-только отменили карточки на хлеб, и для них, значит, белого хлеба не хватило, не достает. А я так воспитан нашими песнями, нашими кинофильмами, нашими книгами, что мне любая несправедливость, как острый нож к горлу, как кость в горле - ведь мы все советские люди, товарищи и братья, сам погибай, а товарища выручай; вперед заре навстречу, товарищи в борьбе. Эти старшины - большие взрослые люди, но нам, мальчишкам, дают белый хлеб, а им нет. Это несправедливо! Но изменить я ничего не мог, потому что я есть просто мальчик, а не какой-то главком или маршал. Ну ничего, когда я стану в следующей жизни всемогущим диктатором, у меня все будет по самой строгой справедливости. Потому что “справедливость” и есть самое главное русское слово. Главное - это справедливость, все остальное потом.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru