«Нет, вы все-таки скажите, что вы имели в виду, когда говорили о патриотизме? — так или почти так вопрошала журналисточка, поигрывая ножкой в туфельках стоимостью в годовую пенсию российского пенсионера, — Вы все о том же суконно-посконном?» Ну вот такая журналисточка попалась, для которой патриотизм начинается и заканчивается в чем-то суконно-посконном, хотя, судя по тону задаваемого вопроса, ни о суконном, ни, тем более, о посконном засидевшаяся в девушках журналистка вряд ли имела отчетливое представление, но знала, наверное, от мамы, что это что-то ругательное и дискредитирующее этот самый ненавистный ей патриотизм.
как-то мямлил. Неуверенно говорил, что патриотизм — это «любовь к отцам», желая, наверное, тем самым, показать свое знание не только политического пиара, специалистом по которому он считается, но еще и латыни. Эта «любовь к отцам» так ему понравилась, что он повторил ее еще раз пять, видимо, для вящей убедительности. Журналистку это обрадовало, она тут же призналась, что «тогда она тоже патриотка», и действо стало быстро приближаться к концу, бравурно завершившись взаимными подарками «как патриот патриоту»: журналистка вручила двухтомничек маркиза де Кюстина «Россия в 1839 году», которого никак к людям, симпатизировавшим России, отнести нельзя, а министр не мог удержаться, чтобы не подарить свои лекции по пиару новоявленной патриоточке.
И тут я понял, что наступила моя очередь сказать хоть что-нибудь о патриотизме, в духе которого воспитывалось мое поколение и который мне ни разу в жизни не помешал, не вызывая ничего, кроме справедливой гордости за свою страну. Я спросил себя сам, что такое патриотизм, и неожиданно ответил, хотя раньше сделать это, порой, затруднялся из-за очевидности для меня самого понятия.
Оказалось, что для меня русский патриот — это человек, который (1) любит Россию, (2) не может ничего замыслить против России, и (3) не мыслит себя вне русской традиции. Рассуждать о любви сразу со всеми — дело неблагодарное. Второй пункт настолько очевиден, что тоже не требует особых пояснений. А вот порассуждать о том, что такое русская традиция, мне самому интересно, и даже очень.
Нельзя сказать, что в современном весьма деидеологизированном мире не ведется идеологической войны. Война ведется — жестко, изощренно, с использованием самых последних достижений и философии, и психологии, и более приземленных политических технологий. Немного забегая вперед, скажу, что значительная часть современного идеологического оружия нацелена именно на традицию. За что традиция, причем, не только в России, но и в других странах, оказалась в такой немилости у тех, кто сегодня стремится «пасти человеческое стадо»? Оказывается традиция — это единственная среда, внутри которой одно поколение передает другому поколению все свои самые высшие ценности, кроме, конечно, материальных. Некоторые из них совершенно неимпозантны или, как скажут сегодня, гламурны, но невероятно важны. Прежде всего, это относится к простому, но весьма подзабытому понятию порядочности. Если лет полтораста назад непорядочный человек моментально оказывался вне своего привычного социума, то сегодняшним юнцам можно долго объяснять, что такое порядочность, без всякого видимого результата. Сегодня это не бренд. Вот вам и первые жертвы нынешней идеологической войны.
Внутри традиции не только формируется вера, но и сама религиозная практика превращается в мощного хранителя высших человеческих ценностей, прежде всего, библейских заповедей, если мы говорим о христианстве. Поэтому под ударом сегодня и католицизм, и все виды протестантизма, и Православие, которое, как я уже писал, некоторые рассматривают как составную часть «современного фашизма». Если против Православия пытаются выступать всякие лица с тремя паспортами и с еще большим количеством национальностей на любой вкус, а также не совсем порядочные девчушки, «не ведающие, что творят», то Ислам в нашей стране сегодня держит сильнейший удар, и я поражаюсь мужеству многих его представителей. Только в прошлом году на территории нашей страны было убито 50 мусульманских священников. И я уверен, что убили их потому, что они были патриоты и не могли помыслить себя вне своей традиции. Я считаю, что мы обязаны сделать что-нибудь для увековечивания их памяти. Они не только мусульмане и кавказцы, они — русские в самом высшем понимании этого слова, потому что отдали за это свои жизни, не предав своей великой Родины и своих собственных представлений о порядочности и вере.
Важнейшей частью традиции является семья. Сегодня, если следовать, последним веяниям в политтехнологиях, семье следует отказать в авторитете, под надуманным предлогом, будто семейный авторитет мешает развитию гражданского общества. Огромные средства идут на то, чтобы пропагандировать семейную однополость, а сексуальный инстинкт возводится в ранг высшего достижения человеческой свободы. Вместо свободы как «свободы от греха» современные «пастыри-технологи» подставляют понятие свободы как некого прегрешения, как преодоления в себе того, что тысячелетия считалось, как минимум, непорядочностью человеческого поведения.
Чтобы окончательно добить традицию, провозглашается конец «эпохи факта», вместо которой, якобы, уже наступила «эпоха договора». Не факт, что Земля вертится вокруг Солнца, но она начнет вертеться, если мы об этом договоримся, и будет вертеться до тех пор, пока между нами будет в силе этот договор.
Вы, наверное, уже спрашиваете, зачем эта «эквилибристика»? Неужели Земля и без этого не сможет вертеться? Конечно, вы будете правы, но есть люди, которые хотят, чтобы вы в этом сомневались. Тогда вы будете сомневаться и во всем остальном и, прежде всего, в том, что современный мир катастрофически теряет социальную справедливость. Собственно, ради этого и пытаются уничтожить патриотизм, неотъемлемой частью которого является традиция. Кто? – Да те, кому есть, что терять. Те, кто сегодня готов платить за то, чтобы нынешняя ситуация сохранялась как можно дольше, потому что, в противном случае, они потеряют все.
Вот вам и журналисточка в модных туфельках, и «любовь к отцам» беспомощного министра на «культурном хозяйстве», и плод моей бессонницы, который через мгновение упадет на вашу ладонь.
09.02.2013.
А затем приходит эпоха гигантских социальных потрясений, сопровождающихся невиданным ранее развитием науки и связанным с этим широчайшим процессом интеллектуализации общества, эпоха, когда серость дает последние бои, по жестокости возвращающие человечество к средневековью, в этих боях терпит поражение и уже в обществе, свободном от классового угнетения, исчезает как реальная сила навсегда.