Но сначала небольшое отступление на китайскую тему. Методика, используемая Jassin O’Rourke, позволяет разделить Китай на три части – внутренние районы, прибрежные развивающиеся районы и развитое побережье. В развитой зоне рабочий получает доллар в час, в развивающейся зоне – 0,8, а во внутренних районах Китая зарплата составляет половину от развитой зоны или столько же, сколько во Вьетнаме, Камбодже, Пакистане и т.д. Я позволил себе это отступление потому, что россиянин в легкой промышленности в 2008 г. (а других данных пока нет) получал ровно столько же, сколько платили китайцу в развитых районах. Стало быть, все рассуждения о какой-то сверхдешевой китайской рабочей силе – это блеф, и искать объяснение китайским успехам нужно в чем- то другом. По крайней мере, фактор заработной платы не может объяснить экономическое чудо Китая целиком, потому что у нас рабочие в легкой промышленности получают столько же, а чуда пока еще не случилось.
Российская легкая промышленность платит рабочим в два с половиной раза меньше, чем в Литве, в четыре с лишним раза меньше, чем в Латвии и Румынии. В развитых странах легкая промышленность как производитель ширпотреба практически отсутствует.
Если взять металлургию, то наши металлурги могут гордиться тем, что получают больше, чем их коллеги в Казахстане и Украине, но задуматься над тем, что им все равно платят в шесть раз меньше, чем американцам и англичанам и в семь раз меньше, чем шведам. Конечно, можно было бы перечислять другие отрасли промышленности, искать статистические данные, но результат был бы тот же: в России заработная плата находится на очень низком уровне. И даже тогда, когда зарплаты по российским меркам высоки или очень высоки, т.е. достигают 70-100 тысяч рублей в месяц, разрыв в заработной плате все равно не сокращается. Так, оператор современного автоматизированного станка, способный написать компьютерную программу изготовления детали, получает 70-80 тысяч рублей в месяц, но еще в начале 80-х прошлого века такой же оператор в США получал в месяц порядка 10 тысяч долларов. Опытный сварщик в России в день получает столько же, сколько в США сварщик зарабатывает за час.
Конечно, есть профессии, где зарплаты устанавливаются индивидуально. К ним относятся личные водители, домашняя прислуга и повара, но общей картины это не меняет. Есть еще одна тенденция: чем меньше город и чем дальше он от Москвы или Петербурга, тем меньше будут заработки. В местах, где наем зависит от одного-двух предпринимателей, зарплата редко поднимается выше 10 тысяч рублей для мужчин и 5 тысяч рублей для женщин.
Конечно, такая ситуация кого-то очень устраивает. Она законсервирована отсутствием профсоюзного движения, сопоставимого с Конфедерацией труда в Португалии или с профсоюзом государственных служащих Unison в Великобритании. Да и в США, где профсоюзы в 50-х годах прошлого века за свою «левизну» были разгромлены спецслужбами, многие сегодня, в дни кризиса, начинают жалеть, что профсоюзами охвачено не более 8% рынка труда. Наше государство, радеющее за абстракции гражданского общества, пока еще слабо поддерживает то, что осталось от профсоюзов, хотя ему трудно найти более лояльного и верного союзника. Именно профсоюзы могут контролировать выполнение конституционных и правовых норм предпринимателями, а также соблюдение технических регламентов, без которых нет смысла говорить об инновациях. Именно они будут стоять на страже интересов наемного труда, бороться с «черными» и «серыми» схемами найма и следить за тем, чтобы предприниматель строго соблюдал свои налоговые обязательства перед государством. Но пока следует с прискорбием констатировать, что боевых профсоюзов в России нет, и государство содействовать их появлению особенно не стремится. Инициатива «снизу» развивается слабо, и, как положено на ранних этапах, часто устремляется по пути саморазрушительного экстремизма.
Но вернемся к заработной плате. Говорят, что если ее повышать, то:
(1) на полках не останется товаров;
(2) российская продукция станет неконкурентоспособной за рубежом;
(3) возникнет гиперинфляция.
Уже этого перечня достаточно, чтобы испугаться. Кому понравится перспектива пустых полок, сокращения экспорта и гиперинфляции? Но давайте вместо испуга немного пофантазируем. Давайте предположим, что государство решилось на то, чтобы одновременно (а не медленно, как это делается сейчас) увеличить пенсии и зарплаты бюджетников в 2,5 раза (сразу оговорюсь, что такое увеличение – это минимум, способный повлиять на характер внутреннего рынка). Увеличить не бонусы начальству, которое сейчас на бюджетные «сэкономленные» деньги покупает себе квартиры, автомобили и прочие предметы «первой необходимости», поощряя себя за «инновационное развитие», а именно заработную плату низовому звену – учителям, врачам, военнослужащим, офисным работникам и всем, кому сегодня ни машины, ни дачи никто из бюджетных средств оплачивать не собирается.
Те, кто говорит про пустые полки, зря надеются, потому что не все понесут свои деньги в магазин. Есть еще банк, ипотека и множество дел для работников сферы услуг. Именно в этот момент появятся условия для развития малого предпринимательства. Потому что малое предпринимательство, в принципе, это не столько средство зарабатывания денег, сколько средство перераспределения денег между различными слоями населения.
Но, я думаю, особенности малого предпринимательства следует рассмотреть отдельно, потому что это сама по себе весьма интересная тема. Здесь уместно лишь заметить, что малое предпринимательство напрямую связано с понятием постиндустриального общества, потому что, если отбросить всякую словесную шелуху, то постиндустриальная экономика – это экономика, в ВВП которой доля услуг составляет больше половины. А на долю малого предпринимательства как раз и должна приходиться львиная доля рынка услуг. Так что, если Россия хочет претендовать на место в клубе постиндустриальных стран, ей нужно развивать и развивать рынок услуг. Но экономическая сущность услуг такова, что человек может себе позволить приобрести услугу только тогда, когда он где-то уже заработал деньги. Поэтому плата за удержание зарплат на низком уровне – это недоразвитость внутреннего рынка и, как следствие, недоразвитость страны, которую мы сейчас можем наблюдать невооруженным глазом. Получается, что те, кто стращает Россию пустыми полками, на самом деле мешает её развитию и боится, что страна наша вдруг нечаянно разовьется. Тут существенней боязнь другого рода: если более щедро делиться с работниками наемного труда, то волей неволей придется поделиться с ними и властью, потому что власть и деньги коррелируют очень сильно. А это потребует изменения принципов «властной вертикали», а самой власти придется показывать более высокие интеллектуальные способности, чем те, которые допустимы при нынешнем положении дел.
Что касается российской конкурентоспособности на международном рынке, то, я уверен, вы никогда не слышали от них ссылки ни на одну конкретную отрасль, продукция которой станет неконкурентоспособной при повышении уровня заработной платы. Чтобы абсурдность этого заявления была еще больше видна, приведу лишь один факт: в структуре себестоимости доля трудозатрат сопоставима со средним уровнем энергопотерь в стране. Другими словами, если мы просто сможем не «расплескивать энергию по дороге», то зарплату уже можно повышать в полтора раза. Это значит, что повышение заработной платы заставит бережней относится к энергии и явится дополнительным стимулом к инновационному развитию, о котором так много говорит наш, выражаясь словами некоторых ученых, «политический класс».
Теперь пришла пора порассуждать о гиперинфляции. Начну с самого неочевидного. В основе явления гиперинфляции лежит страх властной элиты, т.е. власть ощущает угрозу или повышение конкуренции со стороны других политических кругов и стремится «затушить этот пожар» пеной гиперинфляции. Как вы сами понимаете, к заработной плате это имеет весьма косвенное отношение.
Другим источником гиперинфляции является хрестоматийный перегрев печатного станка, круглосуточно изготавливающего деньги. Но у нашей страны столько денег в эмиграции, что даже при частичной их репатриации про печатный станок можно вообще забыть. Наряду со станком, говоря о гиперинфляции, упоминают неудержимый рост цен. Но, если на рынке достаточно товаров и услуг, то рост цен может быть результатом только целенаправленной политики, например, систематического и безудержного повышение тарифов.
Есть еще один аргумент против повышения заработной платы: где взять на это деньги тем предприятиям, которые уже сейчас «лежат на боку» и вынуждены то отправлять своих рабочих в неоплаченный отпуск, то заставлять их за смешную плату мести заводской двор или мыть окна в цехах. Это действительно сложная проблема, но, не повышая заработную плату, ее всё равно не решишь. Её решение приблизится лишь тогда, когда начнет развиваться внутренний рынок, не могущий обойтись без покупателя с рублём. Нас при этом должен согревать пример других стран, например, США, Англии, Швеции, которые взвалили на себя и безропотно несут это сладкое бремя повышенной зарплаты.
26 января 2010 г.
Весна. Выпуск 1966 года: Володя Денисенко, Женя Лабзин, Володя Винокуров, Володя Серегин, Костя Лукьяненко.
