Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Когда завершится модернизация Северной верфи?

Как продвигается
модернизация
Северной верфи

Поиск на сайте

А.Н.Луцкий. ЗА ПРОЧНОСТЬ ПРОЧНОГО КОРПУСА (воспоминания и размышления подводника ветерана «холодной войны») 2-е издание, переработанное и дополненное. Санкт-Петербург 2010. Часть 3.

А.Н.Луцкий. ЗА ПРОЧНОСТЬ ПРОЧНОГО КОРПУСА (воспоминания и размышления подводника ветерана «холодной войны») 2-е издание, переработанное и дополненное. Санкт-Петербург 2010. Часть 3.

Да, вспомнился и 1965 год. Еще случай, но уже не аварийный. Межфлотские состязания на приз главнокомандующего ВМФ по торпедной стрельбе. Мы, ПЛ «С-150», на четвертой, последней позиции поиска в полосе следования отряда боевых кораблей (ОБК). ОБК в составе: крейсер пр. 68 бис в ближнем охранении трех ЭМ пр. 57, в передовом охранении трех ПЛК пр. 159, в воздухе два противолодочных самолета Бе-6.
По радиоперехвату РДО от первых двух лодок ясно, что их атаки оказались неуспешными, ЭДЦ кораблей противоречивы. Донесение от третьей лодки перехватить не удалось, самолеты загнали нас на глубину. Атака чисто акустическая. Сентябрь. Гидрологическая обстановка дрянь: слой скачка скорости звука на глубине 25-30 м, в приповерхностном слое изотермия — положительная рефракция звуковых лучей, шумы винтов надводных кораблей прослушиваются хорошо на сравнительно большой дистанции. Но на этой глубине на крейсер не пойдешь — можно попасть под таранный удар, да и с воздуха самолеты могут заметить, потому как прозрачность воды в Японском море 25—30 м и бело-красные аварийно-сигнальные буи подводной лодки видны хорошо. Нарушится скрытность — незачет. Под слоем же скачка рефракция отрицательная и дальность шумопеленгования надводного корабля ограничена геометрией хода звукового луча.
Элементы движения кораблей передового охранения определили все же на глубине хода 25 м. Идут зигзагом 30 градусов в строю фронта, ход 18 уз. В звоне гидролокаторов и в шуме их винтов ни эсминцев, ни крейсера не слышно. Передовое охранение прорываем под слоем скачка между двумя кораблями. Разошлись, а главной цели не слышно, зона тени. Уходим глубже. Есть шумы винтов тяжелых кораблей! Есть пеленг на корабли охранения!.. Есть, наконец, пеленг и на крейсер! Скорость его хода по оборотам винтов 26—28 уз! Пеленг быстро меняется вправо. На торпедном автомате стрельбы установлен ожидаемый курс по данным передового охранения. Автоматный и наблюдаемый акустиками пеленг не совпадают на каждом замере. Ввожу корректуры курса, дистанции.., но добиться совпадения пеленгов не успеваю. По времени вот-вот должен быть поворот цели. Пеленг встал! Резко пошел влево — поворот цели! Корректура курса на вероятный угол поворота на зигзаге 45°, но... пеленг наблюденный опять опережает автоматный! Ввожу корректуру курса цели, дистанции, а он (пеленг) опять бежит впереди автоматного! Угол гироскопического прибора торпед тоже быстро увеличивается.



Торпедный автомат стрельбы ТАС «Трюм».

— Лево на борт! Оба мотора вперед полный!
Лодка даже задрожала... Аппараты уже «товсь». Надо стрелять. Иначе уйдет! На миг краем глаза замечаю расширенные ошеломленные глаза людей в центральном посту, насмешливые глаза представителя главного штаба ВМФ.
— Так держать! Оба малый! Контрольный замер!
Доклад старпома: «Акустическая поправка 3 градуса». В груди знакомый холодок, «пружина», а в голове проносится «Уйдет, черт! Неужели, и у меня неудача?». Доклад торпедного электрика: «Контрольный замер введен. Автоматный отстал на 7 градусов!», а я командую:
— Акустическую поправку 21 градус влево ввести!
— Автомат отработал!
Из 1-го отсека голос командира БЧ-1П: «Омега 33 влево!».
— Аппараты — пли!
— Торпеды вышли!
Две торпеды с углом растворения залпа из четырех торпед понеслись к цели. В центральном посту воцарилась тишина. Осматриваюсь. Старпом смотрит на меня с изумлением. Замечаю врача, в его глазах беспокойство. Вспоминаю... в ходе атаки он сунул мне в руку полстакана прозрачной жидкости (я ее выпил, не заметив вкуса). Спрашиваю: что было в стакане? Глюкоза! Разговариваю, а сам параллельно в уме пересчитываю: ВИП 7 градусов в минуту, за 3 минуты хода торпед— 21 градус, а акустическую поправку 3 градуса забыл прибавить! Да ладно! Я же не считал. 21 градус — это же по наитию! Тем более что не известна действительная дистанция залпа.
Тем временем послезалповое маневрирование выполнено, шумы торпед давно состворились с целью, горизонт чист. Пора всплывать.



Всплыли. Выскакиваем на мостик. По корме в дистанции порядка 10—15 кб в дрейфе корабли ОБК, в воздухе кружит Бе-6. С крейсера семафор: «Срочно погрузиться курсом... градусов на глубину 30 метров, пройти 10 минут средним ходом, всплыть и подойти ко мне на голосовую связь. Командующий ТОФ».
Выполнив маневр, подошли к крейсеру на голосовую связь. Командующий флотом по громкоговорящей палубной трансляции благодарит за успешную атаку — обе торпеды прошли под крейсером, под первой орудийной башней и под второй трубой. Погрузиться заставил для самолета, ему показалось, что он лодку в ходе атаки заметил, но после проверки от утверждения отказался. Неужели и на самолете был контролер главного штаба?
Пришли в базу. Сразу разбор атак по черновым документам, по штурманскому планшету и записям групп наблюдения. Спецы торпедной науки встали на дыбы — мол, не по правилам! А представитель комиссии главкома подытожил — победителей не судят! Приз главкома наш! А я вспомнил «холодок и пружину в груди»...
Тем временем ремонт захлопок воздухопровода закончен, и воспоминаниям конец. Проверили прочный корпус на герметичность, погрузились и пошли дальше. В обед, как положено, подняли подводную чарку «За число всплытий, равное числу погружений, и на одно больше!». Про себя решил — «внутреннюю планку» бдительности поднять на несколько пунктов выше.
Однако когда же это все-таки началось? Когда в первый раз было это предчувствие опасности, экстремальности момента? Когда внутренняя «пружина» подтолкнула в первый раз к верному и своевременному решению? Всегда бы мне чутко прислушиваться к этому внутреннему гласу! Да так я, по существу, всегда и делал. А экстремальных ситуаций было и в последующей службе достаточно. Только один раз я замешкался... и поворот судьбы.



Интуицию называют шестым чувством, священнослужители – ангелом-хранителем. Верный, глубокий ответ о ее природе и происхождении дал замечательный философ Эвальд Васильевич Ильенков.

Опять июль. Год другой, 1978-й. Камчатка. Я, заместитель командующего флотилией атомных подводных лодок, старший на борту ракетного подводного крейсера стратегического назначения (РПКСН), выполняющего всплытие после глубоководного погружения на контрольном выходе перед боевой службой. Акустический горизонт от рабочей глубины погружения до 40 м чист, но гидролого-акустическая обстановка по-летнему сложная: на глубине 20—25 м мощнейший слой скачка скорости звука. Поэтому, что фактически делается на поверхности, по существу, неизвестно. Надежда только на то, что обеспечивающий РПКСН, который на поверхности в надводном положении и где также находится командир дивизии обоих РПКСН, грамотно разберется в обстановке и примет правильное решение по обеспечению безопасности всплывающего корабля. На коротком инструктаже перед выходом в море вроде все было оговорено и согласовано. Перед нами глубоководное погружение выполнял он, а мы обеспечивали. Несмотря на трудности поддержания звукоподводной связи и своего места относительно погружающейся лодки, мы отработали четко.
Теперь обеспечивает он, всплываем мы. Курс всплытия — в сторону открытого океана, в сторону от полосы маневрирования обеспечивающего корабля. Звукоподводной связи с обеспечивающим РПКСН, к сожалению, с некоторых пор нет — обеспечивающий не удержал своего места относительно уравнителя.
Итак, командир РПКСН поднялся в боевую рубку, а я остался в центральном посту рядом с боцманом у пульта управления рулями. Начали всплытие с глубины 40 метров под перископ. Смотрю на глубиномер — и ощущаю нарастание тревоги и опасности.., «холодок».., «пружинку» — уже готов скомандовать: «Стоп всплытие», но удерживает принцип невмешательства до поры до времени в действия командира (сам не любил, когда мешают, да вроде и оснований нет — делает все правильно) и все же в момент мягкого толчка уже командую:
— Рули на погружение! Обе турбины вперед средний! Держать глубину 40 метров! Осмотреться в отсеках!
Однако действия запоздалые. На первый взгляд ничего страшного, но из контрольного краника одного торпедного аппарата подтекает забортная вода. Ясно — разгерметизирована передняя крышка торпедного аппарата, значит «морда» помята. А что с тем, кто наверху? И кто это?
Всплыв в надводное положение, уясняем, что это обеспечивающий РПКСН, пытаясь восстановить с нами связь, «забрел» в нашу полосу маневрирования. Тут-то мы и встретились!



ПЛАРБ пр.667-Б в море (речь о "К-171" и "К-477 ".

Возвратились в базу. Повреждения устранили в сравнительно короткий срок, но своевременный выход на боевое патрулирование обоих кораблей сорван. ЧП!!!
Длительное расследование высокой комиссии, длительный поиск варианта возмездия. Наконец, в ноябре найдена достаточно уничижительная должность — командир отдельного дивизиона аварийно-спасательных судов КВФ. И поделом! Надо уважительно относиться к голосу «свыше», хотя и идет он изнутри! Горько шучу, конечно, во всевышнего не верую. Впереди было еще 10 лет службы. И были опять экстремальные ситуации, особенно в годы службы в аварийно-спасательной службе (АСС), но получив тот горький урок, я всегда теперь следовал принципу — слушай себя, верь себе, своим знаниям, опыту!
Но когда же все-таки «ЭТО» началось?!
Как-то, уже в наше время, сидим за дружеским столом после парилки дома у Вали Софронова. Я между делом поделился своими воспоминаниями, и Леня Нечаев, уникальный хранитель подробностей нашего «воспитонского» детства, говорит:
— Ищи истоки там, в детстве, в Нахимовском...



Софронов Валентин Всеволодович, Генерал-майор-инженер, руководитель исследований по контролю ядерных взрывов и испытаний в Минобороны. Нечаев Леонид Анатольевич, флагманский минер дивизии ПЛ.

И верно. Вспоминаю... Нахимовский лагерь на озере Суулоярви. Шлюпка — шестерка под парусом. Миша Софронов, старшина 1-й статьи, помощник офицера-воспитателя нашего класса, впервые доверил мне румпель шлюпки. Погода солнечная, порывистый ветер. Идем ходко, с креном в бейдевинд. Вода по правому борту под самым планширем. Чуть двинешь рулем или чуть сильнее порыв ветра — и серебристые струи через планширь влетают в шлюпку. В душе в этот миг, пожалуй, то же самое щемящее чувство. Как будто балансируешь на тонкой грани над бездной! Чуть нажмешь на рукоятку румпеля — щемит.., чуть отведешь — отпустит! Наверно, это было чувство страха, инстинкт самосохранения всего живого.



Да, морская практика сначала на озере в лагере, потом на баркасах в штормовой Ладоге, потом на парусно-моторных шхунах «Учеба» и «Надежда» в штормовой Балтике учила нас преодолевать этот первородный страх, но чувствовать и предчувствовать момент реальной опасности.
Да, это правда, истоки профессиональной морской интуиции, наших знаний и опыта там, в детстве, в Нахимовском детстве.
И я ему благодарен.



Шхуна «Учеба»



Шхуна «Надежда». Летняя практика по маршруту Ленинград — Рига — Ленинград. 1950 год

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru


Главное за неделю