Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Поиск на сайте

А.Н.Луцкий. ЗА ПРОЧНОСТЬ ПРОЧНОГО КОРПУСА (воспоминания и размышления подводника ветерана «холодной войны») 2-е издание, переработанное и дополненное. Санкт-Петербург 2010. Часть 9.

А.Н.Луцкий. ЗА ПРОЧНОСТЬ ПРОЧНОГО КОРПУСА (воспоминания и размышления подводника ветерана «холодной войны») 2-е издание, переработанное и дополненное. Санкт-Петербург 2010. Часть 9.

ЧАЖМА

Чажма — это небольшая бухта в западно-северо-западной части залива Стрелок. Сам Стрелок— живописнейший залив, вдающийся в материковую часть правого берега Уссурийского залива. Вход в него прикрывает остров Аскольд, а посредине залива с севера на юг раскинулся возвышенный остров Путятин. В Чажме раньше базировались торпедные катера. Когда же мы туда пришли доковаться, никакого пирсового хозяйства в бухте уже не было. Прямо к высокому каменистому берегу кормовым ботопортом был ошвартован транспортный док. Для кормовых швартовов у уреза воды и на берегу были брошены четыре 20-тонных железобетонных якоря. С правого борта также кормой к берегу впоследствии поставили плавмастерскую. Так начинался известный к настоящему времени Чажменский судоремонтный завод по ремонту и разделке отслуживших свой срок подводных атомоходов.
А мы были первыми. Док оттянулся на носовых якорях на глубокую воду, бычок-буксир развернул его откинутым ботопортом к нам навстречу, и мы вошли. Встали в док надолго, месяца на два с лишним. Все было как всегда не подготовлено. Еще бы! Это же докование в «точке рассредоточения в условиях угрозы атомной войны!». Так что жаловаться не моги, преодолевай трудности! Поначалу мы и не жаловались: надо было где-то найти крышку торпедного аппарата. Объездил я тогда все тыловые базы хранения ЗИПа, но нигде ничего! Не было предусмотрено в табеле такого, чтобы крышками стрелять! Как говорится, ЧД? Что делать? Что делать? Но мичмана Путова так быстро с толку не собьешь! Нашел! Демонтировал (за всесоюзный «эквивалент»!) крышку в кабинете легководолазной подготовки учебного отряда ТОФ. А им взамен подсунул крышку ТА от старой «Щуки». Так что после докования наша лодка вновь боеготова.
А пока докуемся. Командир ушел в отпуск, на «коне» старпом Валя Шехурдин. Тоже фигура! Атлет! Кажется, в свое время чемпион Северного флота по боксу.



Шехурдин Валентин Алексеевич, в дальнейшем командир ПЛ 641 пр.

Статью, да и лицом похож на актера Кторова. Когда выпьет, откровенничает, что он-де дворянских кровей и потому его придерживают по службе. Выпивал он своеобразно. Когда подходило время обеда, он строго восклицал:
— Товарищи офицеры, прошу на обед.
Все поднимались из-за стола в кают-кампании лодки, где, как правило, перед обедом проводились занятия по офицерской подготовке, для движения в береговую столовую катерников и в этот момент:
— А вы... останьтесь!
Избранная «жертва» понимающе вновь садилась на диван, остальные тоже понимающе с непроницаемыми лицами молча удалялись в столовую.
— Я, надеюсь, вы не против составить мне компанию, — не допускающим возражения тоном продолжал старпом, — не люблю в одиночку!
При этом он наливал в тонкий чайный стакан до красного ободка «шило» и говорил:
— Я не насилую, вода в графине, разводи по вкусу!
Да, по вкусу! Что уж там для воды осталось? Себе он наливал так же. Крякнув и утершись рукавом (закуска на берегу, в столовой!), продолжал:
— Ну, теперь пойдем, посидим на баке, покурим, подождем...
На баке дока, сидя на кнехте, он предавался рассуждениям о своем дворянстве, кознях, спортивных достижениях на ринге и т. д. Наконец, на дороге по склону сопки показываются наши офицеры.



— Пора и нам закусить.
Чтобы сойти на берег, надо пройти по башне дока в корму, спуститься по скобтрапу на ботопорт, пройти по нему метров пять (ширина стенки ботопорта 20 см!), и только тогда ступаешь на широкую сходню. Внизу под ботопортом камни и плещет вода... Если падать, то метров пять! Потому и не падали. На следующий раз «жертвой» избирался другой. Хорошо, что желание излить душу у старпома возникало не каждый день, нас, младших офицеров, во время докования было всего трое-четверо, остальные в отпусках.
На этом в то лето «изуверства» старпома не кончались. Ежедневно в 17 ч 00 мин перед движением в столовую на ужин офицеры выстраивались на берегу в шеренгу, старпом обходил строй и, останавливаясь поочередно против каждого, вопрошал:
— Кого из подчиненных и как вы сегодня наказали? Если следовал ответ — никого, то...
— Объявляю вам сутки ареста за недостаточную требовательность к своим разболтанным подчиненным.
— Есть, сутки ареста.
Старпом переходил к следующему. Наиболее предусмотрительные отговаривались «замечаниями», тогда следовал монолог о недопустимой мягкотелости и т. п. Таков был ритуал, такова была игра... Мне наказывать своих торпедистов, как правило, было не за что, и я вскоре набрал в сумме трое суток ареста. Это был звонок. Выписал записку об аресте и отправился на гарнизонную гауптвахту, там же в Стрелке.
Не повезло! На гауптвахте только что окончен ремонт и лак на нарах еще не высох.
— Приходите, пожалуйста, через пару суток, — любезно пригласил начальник гауптвахты.
— Непременно!
Двух суток мне хватило, чтобы записку переписать по-новому, но уже на пять суток ареста. Прихожу первым, в свежеокрашенном офицерском боксе никого нет. Скучновато, но зато никто не мешает штудировать «Вопросы ленинизма», скоро надо ехать во Владивосток сдавать экзамены в вечернем университете марксизма-ленинизма. Кстати, этот «требник» —лучшее пособие по большевизму. Даже в 1980-х годах я как-то «засек» одного крупного политработника за скрытным чтивом этого труда И.В.Сталина в порядке подготовки к очередному семинару по марксистско-ленинской подготовке.



На следующее утро пришел второй арестант, представился:
— Старший лейтенант.., командир... группы боевой части... СКР «...». Позвольте узнать, с кем имею честь?.. Ага, тогда, если не возражаете, я буду называть вас «товарищ командир», а я буду исполнять обязанности «старшего помощника». Мы же военные люди...
В глазах у него чертики прыгают! Хохмач значит. Договорились. С собой у него две общие тетради в коленкоровом переплете, сел на нары, углубился в чтение. Наверно, тоже конспекты по МЛП.
К вечеру пришел третий. Лейтенант, тоже надводник. «Старпом» объявил его «помощником» по хозяйственной части и тут же обязал следить за чистотой, порядком и своевременной выдачей постельных принадлежностей и «харча». Тут же был приглашен караульный начальник, ему представлен новоявленный «помощник» и потребовано все исполнять с исключительной добросовестностью. И все это на полном серьезе! В мои обязанности входило только поддакнуть или просто кивнуть. «Командир» ведь! После дребеденного ужина «старпом» попросил разрешения провести «политчас». Дал «добро», думаю, опять что-нибудь отхохмит. И не ошибся. В двух коленкоровых тетрадях оказались записи анекдотов, вернее, вместо большинства из них стояли только номера. За трое суток мы неоднократно проверяли соответствие определенных номеров изложению — и он ни разу не ошибся. Феномен! Даже под перекрестным допросом не сплоховал! Нахохотались мы в тот вечер, да и каждый день до колик в животе. Помогали нам периодически и начальник гауптвахты и ежедневно сменяющиеся начальники караулов.
На третий день пришел еще один лейтенант, его сделали «просто подчиненным», руководил колкой дров арестованными матросами (пища подогревалась на дровяной печке, а приносили ее в термосах с солдатского камбуза военных строителей) или просто изображал подчиненного для очередной хохмы. «Просто подчиненными» были и четвертый и пятый. Надводников слали косяком.
Когда кончился мой срок, старпом построил во дворе всю офицерскую аресткоманду. Я, как положено по уставу, попрощался, в ответ: «До свидания, товарищ старший лейтенант!» Только вышел за ворота слышу голос «старпома»:
— Во временное исполнение должности командира вступил старший лейтенант...



Иду вдоль забора гауптвахты, навстречу с чемоданчиком в руке «каплей». Да, недолго «начальствовал» веселый «старпом»... Издалека доносится: «Товарищи офицеры! Товарищ капитан-лейтенант, аресткоманда офицерского состава флота для вашей встречи построена. «Старший помощник»....
Пришел на лодку, рассказал о «хохмаче» с СКРа, ему сидеть еще пять суток. Ребята в очередь на отсидку. Повезло только Юре Павлову. Дальше эту «малину» старпом Шехурдин прекратил.
Но вообще-то Шехурдин тоже был хохмач, даже пострадал на этой почве по партийной линии. В новой казарме, в Улиссе, у старпома был свой отдельный кабинет. Воспитательную работу он мог проводить без помех, без посторонних глаз. На стене висела пара боксерских перчаток (одного их вида было достаточно), на письменном столе только стопочкой четыре книги: «Двенадцать стульев», «Золотой теленок», «Капитальный ремонт» и корабельный устав. Все книги с закладками. Воспитательная беседа проходила примерно так:
— Что нам говорят классики...
Выбиралась та или иная книга, раскрывалась на нужной закладке, зачитывался соответствующий проступку абзац, затем открывался на нужном месте корабельный устав... В упор голубые, почти стального цвета глаза...
— А что от нас требует устав?.. А ты что творишь?., (далее некоторое количество ненормативной лексики) Итак,... суток ареста! Через минуту-другую:
— Отставить!
И этого, как правило, было достаточно. Но... Дошла эта воспитательная методика до политотдела. Передали в парткомиссию. Несмотря на наши письменные уверения, что требовательность старпома справедлива, но чуть-чуть для пользы дела скрашена здоровым юмором, — «фитиль» за «юмористическое отношение к службе» воткнули. Ясное дело, с юмором у членов парткомиссии было плохо, так их и подбирали. Но как же без смеха? Ведь говорят же на флоте: «Если б не было так смешно, давно б ушел с флота...».



А из Чажмы мы в конце концов ушли.

ПЕРВЫЕ ПОДЧИНЕННЫЕ

Я не зря говорил, что наказывать своих торпедистов мне, как правило, было не за что. Наоборот, чаще надо было благодарить. На подчиненных мне почти всегда везло, с самого первого дня службы на флоте. Фамилии, а то и имена, отдельных, особенно ярких матросов и старшин, я помню до сих пор, хотя прошел не один десяток лет.
В ноябре 1955 года по окончании госиспытаний нашей лодки выслужившие свой срок старшины и матросы демобилизовались, и в моей торпедной группе остался только один старший матрос Анатолий Тарабрин. Лодка стояла на достроечной базе номерного Комсомольск-на-Амуре завода на территории Владивостокского Дальзавода. Добрый взвод малярш с утра заполнял все отсеки. Несмотря на постоянную работу вентиляторов, в отсеках от свежей краски трудно было дышать, от этого и непрерывного шума вентиляции к концу рабочего дня болела голова. Малярши красили быстро, но небрежно. Поэтому, готовясь к сдаче первой курсовой задачи, много времени пришлось уделять очистке рабочих поверхностей механизмов от натеков краски, восстановлению смазки, маркировке и тому подобным работам. А покраску торпедных аппаратов мы вообще решили проводить сами.



Боим Соломон Самсонович «Маляр».

Вот так и «бросили на морского» с Тарабриным: кому красить, чистить, холить торпедные аппараты первого и седьмого отсеков. Случайно, но по справедливости, мне как командиру седьмого отсека достались кормовые ТА. С утра натягиваешь комбинезон, кисть и банку с краской в руки и ужом между аппаратами, между аппаратами и бортом, между трубопроводами.., между... и т.д. Перерыв на обед — и по новой... К вечеру не до гулянки. Но так родилась выстраданная любовь к своей матчасти. На аппараты любо-дорого было посмотреть! Игрушки! Когда в Улиссе пришла молодежь и мичман Путов, они подхватили и продолжили эту традицию. Никогда потом до конца службы по минно-торпедной части у меня не было проблем с образцовым содержанием оружия и техники.
Для смазки неокрашенных поверхностей и деталей механизмов ТА мичман Путов и старший торпедист, а потом командир отделения, Вася Калугин варили своего рецепта золотистую смазку из смеси АМС и веретенки, цепи и тросики торпедопогрузочного устройства также проваривались в этой смазке, отчего никогда не ржавели и имели ухоженный вид. Надо сказать, что опрятно содержать оружие и механизмы в первом и седьмом отсеках лодки, где на холодных концевых переборках постоянное отпотевание, а зимой лед, было весьма трудоемко. В те годы на флоте еще не утвердилось формализованное донельзя соцсоревнование, но дух здоровой состязательности был развит и способствовал делу. Состязались между собой по чистоте содержания материальной части и отсеки, и боевые части, и отдельные боевые посты, состязались за совершенствование боевых нормативов.
Процесс был творческий, правила, порядок сравнения и поощрения в каждой боевой части или на лодке были свои. Было интересно, напоминало игру, моряки добровольно принимали в ней участие. Однако на каком-то этапе вмешались «политрабочие»: причесали всех под одну гребенку, завели формализованный учет, отчетность, письменные обязательства.., красочные транспаранты все больших и больших размеров.., а дальше, само собой, появилось очковтирательство, приписки — родилось «социалистическое соревнование». Но состязательность не умерла.



Нагрудный знак "Отличный торпедист", утвержден Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 мая 1942 года.

Вспоминается состязание на звание лучшего торпедного расчета подводных сил ТОФ. Торпедный расчет — это, собственно, торпедисты лодки, организованные определенным образом для приготовления торпеды на специально оборудованном посту береговой торпедной мастерской к боевому или практическому использованию. В составе расчета: командир — командир БЧ-III или командир торпедной группы, первый номер — старшина команды торпедистов, второй номер — командир отделения торпедистов и третий номер — старший торпедист или торпедист. У каждого свои обязанности. Командир, естественно, руководит, командует, контролирует, а «номера» выполняют определенные действия непосредственно на торпеде. Так вот, в тот год вторым номером был командир отделения старшина 2-й статьи Анатолий Глиос. Был он из Красноярска, токарь-скоростник военного завода. Не видел, как он работал на станке, но у торпеды... Это песня! Его руки работали независимо одна от другой, одна с ключом в одно отверстие на торпеде, другая с другим ключом в другой горловине, одной откручивает, другой одновременно закручивает! Короче, он выполнял большинство операций по приготовлению торпеды одновременно за второго и первого номера! Первый номер, мичман Путов, подключался только тогда, когда для одновременного действия у Глиоса не хватало размаха рук. Чтобы как-то участвовать в процессе приготовления, Путов перехватывал мои обязанности, а я комментировал процесс членам представительной комиссии минно-торпедного управления, флагманским минерам и посредникам. Члены комиссии с изумлением наблюдали это «священнодейство», флагманский минер бригады капитан 2 ранга Федя Марычев и начальник МТО капитан 1 ранга Бродский блаженно улыбались. Надо ли говорить, что временной норматив приготовления торпеды (не в ущерб качеству) был значительно перекрыт — и первое место нам было обеспечено!
По окончании службы провожали Глиоса с почетом перед строем бригады с присвоением звания «главный старшина запаса» (вообще-то должностная категория командира отделения — старшина 1-й статьи), с поощрением почетной грамотой и отпуском, с последующей демобилизацией по месту жительства, а потому отпускали досрочно, еще до публикации приказа Министра обороны.
Да, в то время моряки служили добросовестно и беззаветно.

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru


Главное за неделю