Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Ширится география доставки военных грузов

Новые направления
доставки
военных грузов

Поиск на сайте

А.Н.Луцкий. ЗА ПРОЧНОСТЬ ПРОЧНОГО КОРПУСА (воспоминания и размышления подводника ветерана «холодной войны») 2-е издание, переработанное и дополненное. Санкт-Петербург 2010. Часть 11.

А.Н.Луцкий. ЗА ПРОЧНОСТЬ ПРОЧНОГО КОРПУСА (воспоминания и размышления подводника ветерана «холодной войны») 2-е издание, переработанное и дополненное. Санкт-Петербург 2010. Часть 11.

Продолжилось на выпускном экзамене по литературе письменной. Правда, тут уже была одна ошибка пунктуационная и окончание одного слова в конце строчки завернуло вниз вместо того, чтобы сделать перенос. Члены комиссии предлагали поставить пять с минусом, но «Коробочка» настояла — четыре. Медаль тю-тю. Воспринялось как плевок в душу. Рекомендации собирать не стал. Далее в высшем училище тоже возникли кое-какие проблемы во взаимоотношениях с руководством роты младшего курса, где я выполнял обязанности помкомвзвода и роты. Дошло до рассмотрения дела комсомольца на парткомиссии. Требовали покаяния. Как говорили, «...он и голову держит прямо, нет, чтобы склонить покаянно...». Это унижало. Обошлось предупреждением, но воспринял опять как плевок. Так и оставался комсомольцем почти до «звонка», хотя в душе считал себя коммунистом, будучи убежденным, что главное — это честно и добросовестно исполнять свои должностные обязанности на порученном участке.
Итак, в кандидаты приняли. А осенью назначили помощником на другую лодку. Командиром ПЛ «С-290» был капитан 3 ранга Кодес Александр Александрович. Небольшого роста, сухощав, подвижен и энергичен. Старпом— капитан-лейтенант Эдик Квитков, ловелас и гуляка. Замполит — капитан 3 ранга Катченков Иван Архипович, крупный, крепко сбитый мужике бычьей шеей. Моя задача на новом месте была как можно быстрее сдать зачеты на допуск к самостоятельному управлению подводной лодкой. Проблем не было, по флагманским специалистам пробежал быстро. Самый сложный зачет по устройству подводной лодки, но и его сдал с ходу. Лодку знал хорошо еще с первого года службы.



Катченков Иван Архипович. - Знаменитые люди Тихоокеанского флота. Биографический справочник В.М.Йолуховский.

Маленький экскурс в прошлое. Тогда, в ноябре 1955-го, еще в БСРК (бригада строящихся и ремонтирующихся кораблей) мы с Артохой Сусаниным вместе попытались с кондачка без серьезной подготовки сдать зачет флагмеху бригады в один заход. Однако случился казус. Начали с первого отсека. Вопрос — ответ, вопрос — ответ, то ему, то мне. Туго, но дело идет. Клапан такой-то покажи, магистраль... Приготовь, помпу запусти... Дошли до 6-го отсека. Задание Арнольду:
— Дать воздух в отсек!
Арнольд исподлобья водит глазами по подволоку отсека, ищет клапан ВВД. Заминка... Увидел! Рывок вперед навстречу клапану, руки вытянуты вверх и вперед... выброшенная вперед нога проваливается в открытый лючок трюма...
— Ох! А-а-а!.. — это вопль Артохи... Удар промежностью о комингс лючка — это больно.
— А-а-а!.. — это в тот же миг вопль флагмеха. Каким-то образом Арнольд, падая, умудрился другой ногой заехать флагмеху в то же место (несколько крепких выражений...).
— Когда подготовитесь лучше и придете в другой раз— дверь будете открывать ногой!
Заходов было несколько. Всевозможные схемы рисовали по памяти. Лодку исползали на брюхе, как говорится, вдоль и поперек. «Корабельную книжку офицера» заполнили каллиграфически, чертежи и схемы расписали всеми цветами радуги. В конце концов сдали. Зато подводная лодка пр. 613 на всю службу в памяти! И методика познания корабля тоже.
Плавали с Кодесом мало, больше пришлось стоять в базе. Практическое управление подводной лодкой все же сдать успел, с этим после школы Калашникова тоже проблем не было. Однако служба на этой лодке запомнилась в основном не этим, это проза. Кодес убыл в длительную заграничную командировку, в Индонезию, обучать индонезийские экипажи проданных нами лодок.



Памятник ПЛ 613 пр. в Индонезии.

Старпом, воспользовавшись этим, верный своей склонности, загулял, появлялся редко. Как-то, «прочесывая» курортную зону берега Уссурийского залива, Эдик «вычислил» Зиганьшина. В то лето «эпопея» длительного океанского дрейфа на десантной барже стройбатовцев, спасенных американским авианосцем, у всех была на слуху. Несмотря на то, что Зиганьшина плотно опекали особисты, Эдик умудрился проникнуть на санаторную дачу, где «героя» отхаживали санаторные врачи, и в «задушевной» беседе за рюмкой водки выведал дополнительные подробности. «Задушевные» беседы Эдику удались не единожды, и каждый раз, появляясь на лодке, он своими пересказами будоражил и смешил офицерскую кают-компанию. Штурман Боря Комаров и минер Олег Васин, нормальные флотские шутники, с интересом внимали и весело комментировали его болтовню. Понятное дело, все это, мало сказать, что не нравилось замполиту, но зато загружало его по прямым функциональным обязанностям. Эдик к реакции Иван Архипыча относился легкомысленно, и, видимо, это сыграло определенную роль, когда Квиткова тихо на лодке не стало. Похождения Квиткова продолжались все лето. И хотя формально «ВРИО командира» был именно он, всеми делами на лодке заниматься пришлось мне и замполиту. На этой деловой почве мы в то время сошлись плотно. Под его «чутким» руководством я благополучно преодолел кандидатский стаж и был принят в КПСС. Особая забота о моем авторитете. Несмотря на мои возражения, меня он и на людях называл командиром. Доходило до бытовых комиксов. В каюте на плавбазе он размещался на койке верхнего яруса, а я под ним, на нижней койке. Каждый раз, когда он, махина, килограммов под сто с гаком, взбирался на стонущую под ним койку, я с опаской вскакивал со своей, предлагая вновь и вновь поменяться.
— Нет-нет, вы командир. Вдруг подчиненные зайдут. Что подумают? Неудобно! Нет-нет, и не говорите!
— Иван Архипович, вы же старше и по возрасту, и по званию. Вам надо быть внизу. И все поймут правильно.
— Нет, нет и нет. Авторитет командира превыше всего. Тем более, когда Квитков ведет себя подобным образом!
Осенью меня назначили старпомом на другую лодку. А с Иван Архипычем вновь мы встретились через несколько лет уже на Камчатке, когда я прибыл после академии формировать новый экипаж РПКСН. Он был уже членом Военного Совета Камчатской Военной Флотилии, капитаном 1 ранга, и это был уже другой человек. Но об этом потом. А пока Иван Архипович вместе с прибывшим из командировки командиром, поблагодарив, как говорится, за проделанную работу, тепло проводили меня к новому месту службы. Отметили, что первую ступеньку командирской карьеры я прошел успешно.
Да, после длительного застоя в «бычках» это был рывок!

48, ЖУЛИКОВ...



На мостике подводной лодки «С-262». Слева — К.Шопотов. Амурский залив. 1962 год.

Командиром ПЛ «С-262» был капитан 3 ранга Жуликов. Родом он был из Ростова-на-Дону. Комикс! Чувствуете... Одесса— «МАМА», Ростов— «ПАПА»! Комикс был и в другом. Номер внутрибригадного телефона в каюте командира был 48. Представляете, как остренько звучит: «48, Жуликов, слушаю вас...» На слух, как правило, воспринималось — «48 жуликов слушают вас!» Кто не сразу «врубался», с кем имеет дело, бросали трубку, а потом перезванивали с извинением. Командир реагировал правильно, не обижался.
Вскоре на лодку назначили нового командира БЧ-I-IV-РТС. Капитан-лейтенант Шопотов Константин Антонович пришел в подводный флот с надводных судов гидрографической службы. Он уже имел большой опыт плавания и службы, должен был назначаться командиром гидрографического судна, но попросился на лодки. Смелый шаг! К этому времени он уже печатался в приморских газетах со своими очерками на исторические темы о русских мореплавателях, первооткрывателях дальневосточных рубежей. Дружеские отношения с этим широко образованным человеком у меня сохранились до сих пор, на года прерываясь, но вновь возрождаясь, сколько бы времени ни прошло. А тогда он поразил своей напористостью в освоении подводного дела. С первой минуты знакомства Костя открыто попросил помощи и руководства. Начали, конечно, с устройства подводной лодки. Пролезли всю на брюхе, как мы когда-то с Артохой. Схватывал Костя быстро, докапывался до самой сути, как говорится, щупая все своими «пальцами» (ударение на предпоследний слог!). Также прошлись по оружию, по теории и практике торпедной стрельбы. Буквально на глазах Костя стал профессионалом-подводником, был назначен помощником и зачеты на допуск к самостоятельному управлению лодкой сдал быстро.



80-летие Константина Антоновича Шопотова

На этой лодке я встретился и со своим однокашником по Нахимовскому и первому Балтийскому училищам. Эдику Левенштейну по службе не везло, он был все еще командиром рулевой группы, то бишь младшим штурманом. Был обижен, плакался в «жилетку». Пообещал, что помогу, чем смогу, но все зависело от него, от его чисто человеческих качеств. Помню, у него и в Нахимовском с этим были проблемы. Ну, например, такой фрагментик. Представьте себе реакцию пацанов, когда в тишине кубрика после отбоя из-под одеяла раздается хруст и приглушенное чавканье вернувшегося из увольнения Эдика. В те времена редко кому улыбалась жизнь деликатесами и сладостями, а если что и случалось, то, как правило, открыто делилось по-братски среди присутствующих. Наверно, потому Эдик часто становился, хотя и со смехом, но «мальчиком для битья». Ему и шею смехом сломали, не со зла. Подошел один шутник сзади, положил на голову вытянутую руку и резко нажал. Ожидался эффект, что «подопытный» присядет, а он... упал. Больше месяца Эдик ходил, как испанский инфант, с гипсовым высоким воротником. Мало того, точно не помню, в каком классе, помню, однако, что были все обалдевшие от длительного карантина, и Эдика даже повесили. Да-да, не удивляйтесь детской жестокости! Повесили на шнуре оконной шторы. Повесили и тут же сняли. А еще развлекались, устраивая ему «темную». Бушлат или одеяло на голову... и град тумаков. Бурса! И как он только не озлобился на нас всех? Что ни говорите, это ему в плюс! Я отвлекся, об Эдике еще потом, а пока о Жуликове.
Командирством он себя особо не утруждал, как говорил: «Старпом, я тебе доверяю, давай рули». Даже во время торпедных атак не изменял себе, вопрошая:
— Старпом, когда будем делать «пли»?
Понятно, что и выработка стрельбовых данных была отдана нам с помощником на откуп. То было время увлечения так называемыми «средствами малой механизации» для определения координат и параметров движения цели (КПДЦ), т. е. дистанции, курса и скорости цели. Конечно, основными средствами определения КПДЦ оставались торпедный автомат стрельбы «Трюм» и штурманская прокладка на специальном планшете по пеленгам с перископа или от акустиков, но различные графики, планшетки, логарифмическая линейка и планшет атаки группы кораблей, идущих противолодочным зигзагом, в руках старпома и помощника зачастую давали более верные данные. Первым разработчиком «планшета старпома» у нас на бригаде был старпом одной из лодок Валера Галочкин, годом раньше выпуска нашего же училища. Я у него «содрал», а затем усовершенствовал планшетку.



Валерий Иванович Галочкин и Владимир Вениаминович Брыскин. - В.Брыскин «Тихоокеанский Флот». - Новосибирск, 1996-2010. Часть 5.

Ничего хитрого. Все диаграммки строились по тем же законам теории торпедной стрельбы, по которым работал и ТАС «Трюм», по которым составлялись и таблицы торпедной стрельбы периода Великой Отечественной войны. При случае, когда вдруг выйдет из строя ТАС (например, обесточится), можно было принять данные с планшетки.
Пользовался я ей до самого отъезда на командирские классы. Атаковали мы всегда успешно.
Наверно, уверовав, что все можно перепоручить старпому, увлекся Жуликов в свободное от службы время «Бахусом». А служба у него ко второму году моего старпомства в основном заключалась в приеме докладов: утреннего после «проверки и проворачивания механизмов лодки» и вечернего «о выполнении суточного плана». Отработался даже соответствующий ритуал: постучав в дверь каюты, надо было минуту-другую выждать, чтобы дать возможность командиру подняться с койки, разгладить лицо и придать глазам осмысленное выражение.
Выслушав доклад...
— Вопросы есть? Нет, ну, я пошел...
Если доклад утренний, то идет с лодки в казарму, если доклад вечерний, то идет домой или к соседнему командиру. Когда выход в море, вопрос с пирса:
— Ну, что, готов? Ну, пошли...
Бывало и похлеще. Как-то на зимнем рейде в районе Ракушки поручили нашей лодке отрабатывать резервный экипаж. Командиром его был капитан 3 ранга Тарановский, мужчина крупный, в теле, не то, что наш, стройный и худощавый. Базировались на плавбазу.



Ну вот, эти двое, размещаясь в одной каюте вдвоем, конечно, спелись, и корабельный спирт тек рекой. Для отработки экипажа на выход в море брали на борт по две боевые смены своего и резервного соответственно экипажа. День плаваем, ночью к борту плавбазы. Так, меняя боевые смены, от выхода к выходу доводили экипаж Тарановского «до ума». И в этот раз, еще затемно, совместно приготовив лодку к выходу в море, идем на плавбазу со старпомом резервного экипажа докладывать командирам о готовности к выходу. Стучим в дверь каюты. Ни гу-гу. Открываем — в нос смрад перегара. Еле растолкали. Тарановский более-менее шел сам, Жуликова вдвоем с трудом проволокли по коридорам плавбазы (хорошо еще, что на плавбазе подъема не было), провели через ботопорт по трапу на лодку, спустили в рубочный люк. Обоих затолкали в каюту командира. Ни тот, ни другой так и не «врубились». Шифровальщика пришлось разместить у себя в каюте. Доложились о готовности к выходу походному оперативному дежурному бригады, получили «добро» и по-тихому отошли. Весь день дотемна отрабатывались по элементам задачи № 2, всплывали, погружались, становились под РДП... В обед оба «кепа» поднялись на мостик, перекурили, прозрачными глазами повели вокруг (было ясно, что происходящее осознают с трудом), от обеда отказались, но закуску потребовали в каюту. К ночи тихо ошвартовались у плавбазы, доложились ОД. После отбоя без шума обоих командиров положили на место в каюте плавбазы. На другой день выхода по плану не было, отработка резервного экипажа закончена (теперь только предъявление штабу и зачетный выход), можно отсыпаться.
Утром чувствую, кто-то меня тормошит, просыпаюсь... В темноте кто-то дышит на меня перегаром, хрипит...
— Старпом, ты что спишь?.. У нас же выход!
Понял — «кеп», он так и не «врубился». Еле-еле втолковал, что прошли уже сутки, что благополучно отплавали, что все путем... и т. д.
На «керосине» Жуликов и погорел. Как-то летом, в ночь ожидаем разрешения на выход по тревоге на очередные учения. Все лодки бригады прогрели дизеля, готовы к выходу, но разрешения нет. Сильнейший туман, как молоко, с мостика лодки корня пирса не видать. Командиры ушли в штаб, на лодках готовность № 2. Ждем. В полночь сходил в штаб для выяснения обстановки, командира нашел в компании других командиров. Все убеждены, что пока туман не рассеется, выхода не будет, а в Приморье туманы в начале лета держатся по несколько суток кряду.



Ну, думаю, к утру с таким настроением «наберутся». Точно, как в воду глядел! В четвертом часу утра — сигнал: «Рассредоточение по противоатомному варианту»! Экстренный отход от пирсов! На пирсах появились хмельные командиры, моего пока нет. Стоим третьим корпусом. Первая и вторая готовы отходить, кричат: «Давай отходи!». Наконец, вижу на пирсе своего «кепа», он, как всегда, «хорошее» всех. Отдал кормовые швартовы, носовая швартовая команда подхватила прыгнувшего на нос командира. Отходим, все три лодки, одна за одной веером. Командир на мостике, командует:
— Руль прямо, оба мотора назад полный! Туман — молоко, ни носа, ни кормы не видно.
— Товарищ командир, пора стопорить — сзади Т-образный топливный пирс.

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru


Главное за неделю