Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
КМЗ как многопрофильное предприятие

Новая "литейка"
Кингисеппского машзавода

Поиск на сайте

А.Н.Луцкий. ЗА ПРОЧНОСТЬ ПРОЧНОГО КОРПУСА (воспоминания и размышления подводника ветерана «холодной войны») 2-е издание, переработанное и дополненное. Санкт-Петербург 2010. Часть 19.

А.Н.Луцкий. ЗА ПРОЧНОСТЬ ПРОЧНОГО КОРПУСА (воспоминания и размышления подводника ветерана «холодной войны») 2-е издание, переработанное и дополненное. Санкт-Петербург 2010. Часть 19.

АКАДЕМИЯ

Решение главкома о приеме в академию без экзаменов наконец пришло. Правда, к этому моменту я уже успешно сдал два вступительных экзамена и, скорее всего, так же успешно сдал бы и остальные, но лучше быстрее уехать в отпуск, тем более что несколько дней уже пошли, как говорят, в «пользу МОПРа». Надо было еще сдать дела на лодке. Оказалось, что на мне числятся две подводные лодки «С-150» и «С-337».
ПЛ «С-150» к этому времени уже стояла в судоремонтном заводе в бухте Диомид. Совершенно исправна (так как весной в доке Дальзавода поврежденные рули и цистерны качественно зачинили), любовно вычищенная и выкрашенная экипажем польскими эмалями, но без перископа (а потому не боеготовная), лодка стояла у причала завода среди потрепанных и ржавых судов малого каботажа. Перископ дернули и воткнули другой лодке, которая уходила в автономку (свой командир, кстати мой однокашник, загнул: подлез под судно — измеритель магнитного поля, когда проходил КИМС). Конечно, командира же нет, он плавает на «С-337»... Дальше больше, запасных перископов на складах нет, надо заказывать промышленности, а когда это будет... Лучше сунуть ее в ремонт — и с плеч долой. Короче, прощание с «С-150» было морально трудным, на душе ощущение, что предал... Формально дела сдать было легко, старпома Евсеева уже не было, ушел на повышение, и.о. на борту был помощник Савосин. Горькие слова сказал он мне на прощание:
— Экипаж пойдет вразнос, все морально подавлены. Надеялись, что вы вернетесь и опять войдем в строй, а тут опять завод, да какой... Никогда лодок не ремонтировал. А что ремонтировать? Провели дефектовку, все исправно... Все в недоумении, чего мол пришли, а техупр требует: оформляй ремонтную ведомость...
В ответ сказать было нечего.
Вторую лодку, «С-337» сдал, как и рассчитывал, Иванову, атаку в океане зачли.



В академию явился к началу учебного года, отпуск догуливать не стал, и так длинный. Досдавать вступительные экзамены не пришлось, зачли зачеты и экзамены за первый семестр. Вспомнить и оценить все, что было в академии, сейчас уже трудно. Одно слово, академия — это АКАДЕМИЯ, тем более что набор 1967 года был последним набором с трехлетним обучением, более подробным и насыщенным, чем последующие двухлетние. Хочется вспомнить наиболее яркие и значимые события и впечатления. В классе, как и на ВОЛСОКе, офицеры, в основном командиры с различных классов кораблей, надводники и подводники, в том числе с атомоходов, морские пограничники, разведчики и ОСНАЗовцы —со всех флотов Союза. Понятное дело, происходил естественный обмен практическими знаниями и опытом, соответственно своеобразное восприятие лекционного материала и различные постановочные вопросы, совместный поиск истины и, в конечном счете, расширение кругозора каждого до коллективного разума. Старшиной класса был капитан 1 ранга Громов Борис Иванович, в академию пришедший с должности заместителя командира дивизии атомных подводных лодок. С ним судьба связала более чем на десятилетие. Примечательно, что на последней двусторонней военной игре в академии на последнем курсе он исполнял должность командующего флотом «Восточных», я же при нем начальник штаба, а в жизни в 1977—1978 гг. он — командующий флотилией атомных подводных лодок на Камчатке, я его заместитель — член военного совета флотилии.



Вице-адмирал Громов Борис Иванович :: смотреть видео на RuTube.

После первого года обучения — практика на Черном море на надводных кораблях. Но в море не выходили. Тогда же знакомство с береговой артиллерией и береговыми ракетными комплексами флота, с авиацией флота. А в общем, воспоминания более курортные, чем служебные: севастопольские солнечные пляжи, тенистые бульвары, кисляк пивными кружками. Ну и, конечно, Севастопольская панорама, памятные места обороны Крымской 1853-1854 гг. и Отечественной 1941-1945 гг. войн — само собой.
На втором году обучения большинство занялось подготовкой и разработкой тем дипломных работ. Я выбрал тему по кафедре «Управление силами ВМФ», связанную с оценкой боевой устойчивости подводных лодок в зависимости от организации связи, интенсивности боевого управления, частоты всплытий на сеанс связи для приема информации с КП флота, т. е., в конечном счете, от скрытности. Тема продвигалась трудно, требовалось усложнять математическую модель. Руководитель темы был полон оптимизма, я надеялся на него.
Вторая летняя практика проходила на Северном флоте. Мы, я и Володя Кузнецов, два капитана 2 ранга, попали в штаб дивизии атомных подводных лодок. Начальник штаба дивизии был несказанно обрадован. Кратко смысл его эмоций был примерно таков:
— Вот кто нам годовой план по военно-научной работе вытянет! На лодках вам делать нечего, еще успеете. Задача: написать проект «Наставления атомным подводным лодкам по скрытному преодолению Фареро-Исландского рубежа при выходе в Атлантику»!... Да-да, не робейте... Условия: рабочий кабинет во флагманской каюте ПКЗ, спальная каюта, само собой, как напишете — сразу отпускаем по домам, понятное дело, характеристика в лучшем виде за полную стажировку и еще кое-что... В «Наставлении...» должны быть соответствующие расчеты, формулы, обоснования с точки зрения теории вероятности и т. д.



В.Кузнецов. 1969 год.

Сидим с Володей в «рабочем кабинете», соображаем, усваиваем ситуацию. Да-а, попали... Тук-тук, открывается дверь, входит секретчик, приносит рабочую тетрадь и разведкарту. На карте все, что известно к тому времени об оборудовании на рубежах и о противолодочных силах «вероятного противника» от наших берегов до Атлантики. М-да, попали... Опять — тук-тук, входит мичман с канистрой...
— Это, как сказали, для разгона мысли.
Двадцатилитровая автомобильная канистра. Открываем, нюхнули... «Шило»!.. Работа пошла. Управились дней за двадцать. В канистре поубавилось, остальное Володя взял с собой: мол, для ремонта автомашины в качестве «всесоюзного эквивалента» в самый раз.
Как-то уже на Камчатке, в 1970-х годах, получили с Севера в порядке обмена опытом документ «Наставление подводным лодкам по преодолению противолодочных рубежей» (за точное название документа не ручаюсь, память может подвести). Смотрю, что-то до боли знакомое. Конечно, законы теории вероятности и логика мысли всеобщи, но все-таки приятно, если и твои творческие усилия пришлись к месту.
Третий год обучения начался с беспокойства за дипломную работу. Руководитель по теме оказался в больнице. Проходит месяц-другой, интересуюсь на кафедре — все еще в больнице, говорят «сдвинут по фазе», то ли шутят, то ли злословят, пытался, мол, быстренько тензерное счисление освоить. Неужели для дипломной работы?.. Уточнять не стал, неудобно. Но факт — надо менять тему дипломной работы! Но уже январь выпускного года! Многие уже шоколадки машинисткам носят за напечатку дипломов, а у меня еще ничего нет. Из трех оставшихся по командному факультету тем две вообще не по моему профилю, третья, как говорят, не подъемная. Три года подряд задает ее главком ВМФ в перечень тем, и никто не берет. Как звучит название? Дипломная задача: «Скрытный выход атомной подводной лодки на боевую службу в Атлантику»! Судьба?.. Может быть. Беру. Знакомлюсь с руководителем. Работа идет, естественно, по кафедре «Тактика подводных лодок». Капитан 1 ранга Ю.В.Магницкий сочувствует, что другой темы нет, эта практически не решаема, но отрицательный результат в науке — тоже результат. Тем более что для диплома главное показать, что дипломант владеет методикой исследования.



Военно-морская академия. Работа над дипломом. Справа — В.Иванов. 1970 год

Так что вперед, ведь уже февраль! Изучаю разведматериалы по стационарным гидроакустическим системам обнаружения и слежения за подводными лодками, составу и тактике маневренных противолодочных сил. Как раз получены новые данные, во многом более серьезные для нас, чем то, с чем пришлось иметь дело на Северном флоте летом. Как говорили на кафедре разведки, эти данные были доложены Горшкову, и то, что ни одна подводная лодка не выходит в Атлантику незамеченной и без «хвоста», так расстроило главкома, что он отменил ежегодную военную игру в академии, которую обычно проводили в дни зимних каникул слушателей. Так ли это было, не берусь утверждать, но, что игры зимой 1970 года не было, это факт. Чем больше я размышлял над работой, просчитывал вручную варианты действий лодки и обеспечивающих сил, тем больше убеждался, что «супостат» нас здорово запечатал. Кстати, к 1988 году, когда я встретился с этой проблемой в ЦНИИ ВМФ в Петродворце, ситуация еще больше осложнилась: добавились плотные минные рубежи мин-торпед США Мк-60 «Кэптор». Преодолеть «Кэптор», по крайней мере, для себя удалось в 1990-х годах, уже на пенсии, работая в ЦНИИ «Гидроприбор». А тогда, в академии самым опасным противником оказался противолодочный самолет Р-3С«Орион». Старый знакомый! Вцепившись в лодку, он мог ее потерять только в штормовых условиях, когда из-за общей шумности моря не могли эффективно работать радиогидроакустические буи слежения.
Вариант решения явился, как это часто у меня бывает, во сне. Идея была бредовая. Посчитал «на пальцах» — вероятность выхода без «хвоста» приличная. Понятно, потом надо будет составить математическую модель, отдать программисту, ввести в ЭВМ с различными исходными данными, получить и проанализировать результаты и только потом делать выводы. Интуиция подсказывала, что получится. Ведь уже март! Обсудили идею с Магницким. Первоначальная реакция его была негативная, суть звучала примерно так:
— Брось! Идеи Хияйнена о совместном плавании подводных лодок сейчас уже не в почете. Но «Папа Хи» — это фигура! А тебя вообще засмеют.
А моя идея выглядела так. Подводные лодки для отрыва от слежения противолодочных сил и средств могут использовать самоходные имитаторы ПЛ, запас которых на лодке весьма ограничен, а время и дальность хода ее тоже сравнительно малы. Противолодочный самолет, например Р-3С «Орион», вполне в состоянии следить одновременно и за лодкой, и за имитатором, пока он не самоликвидируется в конце дистанции хода, т. е. для него вопрос «Who is who» не стоит.



Полёт на самолёте Р-3 "ОРИОН" ВМС США. - YouTube.

Другое дело, если в последний момент, пройдя все рубежи (м. Нордкап — остров Медвежий, Фареро-Исландский или Датский проливы) и районы поиска МПЛС (маневренные противолодочные силы), на выходе в открытый Атлантический океан отслеживаемая подводная цель вдруг раздваивается, расходится под большим углом, каждая имеет все демаскирующие признаки подводной лодки (и по шумности, и по электрическим и магнитным полям, и т. п.), каждая может применить свой комплект имитаторов и приемов уклонения сравнительно длительное время. Эта ситуация для «Ориона» будет посложнее. Вероятность успешного отрыва подводного ракетоносца можно подсчитать. Но чтобы до поры до времени обе лодки воспринимались как одна цель, они практически от базы должны идти в едином строю, особенно в районах моря, прослушиваемых стационарными гидроакустическими системами дальнего действия, и в районах поиска МПЛС. Дистанция между лодками должна быть столь мала, сколько надо, чтобы разрешающая способность по углу комплекса обнаружения или слежения не смогла бы выявить две цели. Кроме того, имея в виду, что вторая лодка является многоцелевой, предполагалось, что она выполнит функции боевого охранения, повысит боевую устойчивость ПЛАРБ. В конце концов, после не очень длительных обсуждений и размышлений Магницкий согласился поставить свое имя под эту «бредовую» идею.
— Ладно, дерзай! В крайнем случае как доказательство аналитических способностей сойдет.
В мае диплом был готов. Результаты обсчитаны на компьютере, сведены в таблицы и графики, нанесены на демонстрационные схемы и рисунки, пояснительный текст отпечатан и переплетен. Опасаясь за последствия, Магницкий вынес работу на НТС кафедры. Шок! Однако после бурных дебатов решили представить работу на научную конференцию академии.
Конец мая 1970 года, военно-научная конференция в актовом зале академии. Полный зал: слушатели, преподаватели, руководство академии и представители других военно-научных организаций ВМФ. В первом ряду начальник академии, ветеран ВОВ, заслуженный подводник адмирал Орел.



Начальник Военно-морской академии А.Е. Орел. 1970 год.

В душе трепет! Наверно, из-за волнения я не запомнил, каким по порядку выступал. Помню, что всех предыдущих выступающих принимали, слушали и обсуждали хорошо. У меня же зрело предчувствие, что со мной будет хуже. Так и случилось. Доложил, как мне казалось, обстоятельно, главное без запинки. Кончил, в зале тишина. Председательствующий просит задавать вопросы. Тишина... Наконец, кто-то, кажется из гостей, задает уточняющий вопрос. Отвечаю, удовлетворен. Опять тишина. Вдруг встает адмирал Орел и устраивает мне буквально разнос. Резюме: работу ни в коем случае не допускать к защите в качестве диплома, срочно подготовить другую! Автор, мол, претендует на «красный» диплом с отличием, а если выпустить этот бред на защиту, то будет неминуемая двойка! Стою на сцене около трибуны, в голове шум, ничего не слышу, ничего не вижу, кроме красного налитого гневом и возмущением лица начальника академии. Приговор! Какую другую работу... На носу июнь, госэкзамены и защита! Кто-то с кафедры тактики попытался защитить, сгладить формулировку, но... рекомендация ВНК — работу переработать в свете требований и канонов традиционной тактики, руководителю темы оказать необходимую помощь.
Пару дней приходил в себя, размышлял. Прямого запрета нет. Времени писать другой диплом тоже нет. Друзья, сокурсники сочувствуют, но ничего посоветовать не могут... Магницкий: «Решай сам». А что решать?! Решил: БУДУ ЗАЩИЩАТЬСЯ! А теперь все внимание непосредственной подготовке к госэкзаменам.
Все госы сдал на «пять». На защите дипломной задачи высокая госкомиссия (за столом адмиралы и офицеры, в том числе из штаба ВМФ) очень заинтересованно слушала, задавала много вопросов. Кончил, вышел в коридор. Одноклассники поджидают под дверями, «болеют» за меня: «Ну, как?». Из класса бегом выскакивает академический клерк из учебного отдела. За дверью слышен галдеж. Очередного дипломанта не приглашают. Через несколько минут в класс проследовал начальник академии адмирал Орел... Ну, думаю, все! К двери никто не приближается. Ждем... Хлопнув дверью, красный, злой, ни на кого не глядя, не отвечая на приветствия, адмирал Орел скрылся в конце коридора... Через некоторое время на защиту пригласили очередного. Результат узнал на общем подведении итогов защиты класса. Пять! Как отметил председатель госкомиссии, работа спорная, но интересная и блестящая, а потому «пять!». Магницкий потом рассказал, он, естественно, присутствовал на защите и обсуждении, что Орел настаивал на «двойке», комиссия настаивала на «пятерке» и на представлении дипломной работы главкому ВМФ, так как тема задана именно им. Сошлись на том, что ставят «пять», но главкому не представлять. Ну, и не надо! Еще все впереди, может самому удастся осуществить идею. А пока, ура, победа!.. Наивный, молодой еще... На этом борение с Орлом не кончилось.
Еще до госэкзаменов приезжали в академию московские кадровики, готовили распределение по окончании. Так как я проходил по спискам претендентов на диплом «с отличием», то имел преимущественное право выбора места службы. Как в сказке, два желания: первое — флот(?), второе — кем(?). Отвечаю: во-первых, ТОФ, еще раз ТОФ, во-вторых, командиром атомной подводной лодки, еще раз, так как это не удалось после ВОЛСОК, командиром атомной подводной лодки, и лучше новейшей. «Но, позвольте, контр-адмирал Попов, командир эскадры предлагает вам место начальника штаба бригады подводных лодок!». «Да, но дизельных, а я давно рвусь на атомный флот!». И вот приказ Министра обороны СССР — назначен командиром ракетного подводного крейсера стратегического назначения РПКСН «К-258», строящегося в Комсомольске-на-Амуре, с последующим базированием на Камчатке. Ура! Впереди полет на Камчатку, формирование офицерской части экипажа, далее перелет в Эстонию, в Палдиски, обучение в специальном учебном центре, а пока...



Начальник ГШ ВМФ Николай Дмитриевич Сергеев в рабочем кабинете. 1975 г. Контр-адмирал Николай Львович Луцкий.

А пока торжественное вручение дипломов. Дипломы вручал начальник Главного штаба ВМФ адмирал флота Сергеев. Сказал несколько теплых слов и пожеланий, он, оказывается, хорошо знал моего отца. Потом торжественный банкет в столовой академии, а еще потом поездка вместе с группой других выпускников академии с «красными» дипломами в Москву на банкет в Георгиевском зале Кремля выпускников военных академий армии и флота.
Торжества кончились — все по отпускам, а у меня житейские проблемы. Семья в это время жила в однокомнатной квартире служебного академического дома на пр. Смирнова. В прошлом году, когда родилась дочка, удалось получить эту квартиру после освобождения ее выпускником. До того, два года учебы в академии, мы проживали у родственников жены. Нас трое — я, жена и сын да их четверо — теща, сестра жены с мужем и дочкой в трехкомнатной квартире в Купчино. В общем-то, мы каждый раз, приезжая в отпуск, на учебу в ВОЛСОК или проездом, куда-либо на курорт, всегда останавливались у них. Больше было негде. Моя мать проживала в 14-метровой комнате в коммунальной квартире. В этой комнате мы жили с 1944 года втроем — мать и мы с братом. Правда, с лета 1945 года, когда я поступил в Ленинградское Нахимовское училище, я там был больше гостем. Так или иначе, но у нас с женой своего жилья не было. И вот, выпустившись из академии, надо было освободить служебную жилплощадь, иначе предписание для следования к новому месту службы на руки не выдавали. Что делать?! Выселяться и вновь вселяться к родственникам? На месяц-полтора, пока я смотаюсь на Камчатку? А потом опять сборы, переезд в Палдиски? А каждый переезд равен пожару! А на руках грудной ребенок!.. Короче, пошел к начальнику АХЧ академии с просьбой разрешить семье задержаться с выездом на месяц-полтора. Не тут-то было! Разрешить, оказывается, может только начальник академии.
Записался на прием. Наивный, на что надеялся? После того, что было? Но Орел принял. Кратко и обстоятельно изложил просьбу.
— С чего это вы взяли, что я вам должен предоставлять жилплощадь? Кончил академию — и освободи. И вообще, надо ж было набраться нахальства обращаться ко мне со своими проблемами!

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru


Главное за неделю