Свой первый орден я получил 23 декабря 1935 года. Это был орден Ленина. Вместе со мной его получила большая группа офицеров и краснофлотцев. Среди них был командующий флотом флагман 1 ранга М.В.Викторов, командиры дивизионов П.Н.Васюнин, А.Т.Заостровцев, Г.Н.Холостяков, командиры подводных лодок И.И.Байков, Н.И.Виноградов, М.И.Гаджиев, С.Е.Чурсин и многие другие. Флот на Тихом океане креп и приобретал высокую боеготовность и организованность.
После нашего длительного похода в автономном плавании К.Е.Ворошилов в своем выступлении сказал: «Наши моряки, в первую очередь наши доблестные подводники, на своих новых лодках также перекрывают теоретические расчеты и нормы, установленные для своих судов».
Постановлением ЦИК Союза ССР от 3 апреля 1936 года я и С.И.Пастухов были награждены орденами Красной Звезды, а остальные члены экипажа — орденами «Знак Почета». Наша Щ-117, стала, как я уже говорил ранее, первым в истории флота Советского Союза кораблем с полностью орденоносным экипажем. Вот фамилии моряков-подводников, расположенные так, как было в Постановлении ЦИК Союза ССР (газета Тихоокеанского флота «На боевой вахте» от 5 апреля 1936 года):
Это те товарищи, друзья и сослуживцы, с которыми мы вместе участвовали в формировании нашего подводного флота на Тихом океане.
Члены экипажа подводной лодки Щ-117 после «стахановского дозора»; сидят слева направо: В.И.Манышкин (торпедист), Н.П.Египко (командир лодки), С.И.Пастухов (военком); стоят, слева направо: М.Н.Лавриненко (радист), В.Д.Кондрашев (командир отделения электриков), П.Р.Петров (рулевой), М.А.Дозморов (старший рулевой)
Нет-нет, а воспоминания возвращают меня на Дальний Восток, и я мысленно обращаюсь к плаванию на подводной лодке Щ-117 и к ее дальнейшей судьбе.
В 1950-х годах подводная лодка Щ-117 по новой классификации получила наименование С-117 (С — средняя по водоизмещению).
Еще в 1938 году, в страшное время борьбы с «врагами народа», а на самом деле с талантливыми и инициативными людьми был арестован Г.Н.Холостяков. Благодаря ходатайствам наркома Н.Г.Кузнецова Георгий Никитич был освобожден в 1940 году. В 1952 году из-за гибели со всем личным составом С-117 Г.Н.Холостякова вызвали в Москву, и Берия не посадил его вновь лишь потому, что Сталин велел не трогать командование и руководство флота. Георгий Никитич Холостяков погиб от рук подонков, польстившихся на его боевые награды в 1983 году. Трагична смерть Г.Н.Холостякова, трагична и гибель подводной лодки С-117 в 1952 году с 52 членами экипажа, причины которой до сих пор точно не установлены.
Существует какая-то взаимосвязь между гибелью подводных лодок типа «щука» (однотипных с С-117) в Великой Отечественной войне. Гибель их происходила при встречах с неприятельскими подводными лодками. Может быть и гибель подводной лодки С-117 произошла от столкновения в подводном положении с американской подводной лодкой в Тихом океане. Ведь шла Корейская война, и американские подводные лодки находились в этом районе. Но кто знает? Океан надежно хранит свои тайны.
Забегая вперед, скажу, что за успешное выполнение интернационального долга в Испании во время гражданской войны мне в 1939 году присвоили звание Героя Советского Союза. Номер Золотой Звезды был 117. Совпадение номеров «Щуки» и Золотой Звезды считаю в какой-то мере символичным. Может, оно спасло меня от лагеря.
Аресту за новаторство подверглись тогда многие подводники Тихоокеанского флота, в частности, командиры подводных лодок Щ-122 А.В.Бук и Щ-123 И.М.Зайдулин. Судили их за инициативу и новаторство. Не тронули только тех, кто был в море, и меня, так как я был в то время в Испании.
приговорен к 10 годам лишения свободы, и до лета 1940 года находился в заключении. Освобожден и восстановлен в кадрах ВМФ. Приговором военного трибунала ТОФа признан виновным в том, что в отчетных документах об автономном плавании ПЛ «Щ-123» скрыл все нарушения, поломки и аварии на корабле в период похода, а так же в халатном отношении к службе и пьянстве. К счастью, амнистирован, и в сентябре 1939 года восстановлен в кадрах флота.
Построение экипажа на одной из подводных лодок Тихоокеанского флота
Моя служба на Дальнем Востоке подходила к концу. Я должен был возвращаться в Ленинград для учебы в Военно-морской академии. В конце 1936 года я сдал командование кораблем М.И.Гаджиеву и перед отъездом устроил прощальный банкет. На нем был Г.Н.Холостяков, который в напутствие мне сказал: «Все у тебя впереди, я на тебя правильно полагался».
Испанский республиканский Флот
В Ленинград
В ноябре 1936 года я вместе с женой и сыном еду в Ленинград — город, который после всех моих странствий станет для меня второй родиной. Училище имени М.В.Фрунзе, академия и длительное командование училищем подводного плавания имени Ленинского комсомола, затем я ушел в отставку и продолжаю жить здесь же. А сколько всего было между первой встречей с Ленинградом и сегодняшним днем! Это и Севастополь, и Владивосток, который я покидал в последний раз, это зарубежные города Париж, Сен-Назер, Картахена и другие. Далее были Таллин и Рига, затем Лондон, мимолетно Вашингтон, более пяти лет Москва. Потом снова Ленинград, Калининград, Одесса.
Но вернусь к ноябрю 1936 года. Ленинград, Васильевский остров, 5-я линия, дом 36. В глубине дворов на втором этаже трехкомнатная квартира родителей моей жены. Кухня с дровяной плитой, на которой постоянно шумит примус и чадит раскаленная керосинка.
Отец и мать жены были спокойны и деликатны по отношению ко мне, хотя тогда по молодости мне иногда казалось, что они не всегда довольны моряком — мужем своей единственной дочери. Ее отец — юрист по профессии, мать — домохозяйка. Но вообще они были очень милые люди. Один неприятный для всех нас случай запомнился мне: кастрюля с кипящим бульоном, стоявшая на примусе, случайно опрокинулась на сына. Была сильная степень ожога. Хорошо, что больница оказалась напротив, и все обошлось благополучно. Теперь только небольшой шрам напоминает ему об этом.
Бытовые ситуации неразделимы с нашей жизнью. Нет-нет и приходят на память.
* * *
Города, как и люди, все очень разные, но в чем-то все равно похожи. Самые крупные расположены на берегах морей или являются столицами разных стран. Многие из них мне посчастливилось видеть, туда привела меня моя служба на флоте. Даже Мадрид, если перевести это слово на русский язык, означает место, где протекает вода. Вода, которая многие годы была моей стихией.
Прекрасным было общение и с нашими, и с зарубежными столицами и городами-портами. В памяти сохранилось много впечатлений об их архитектуре, истории, но главное, о людях, в них живущих. В Париже я случайно очутился на похоронах нашего гениального певца Федора Ивановича Шаляпина. Это было грандиозное и многолюдное траурное шествие мимо «Гранд-опера» 28 апреля 1938 года. Была горечь не только от утраты великого артиста, но и горечь от его последних дней вдали от любимой им Родины. 29 октября 1984 года на Новодевичьем кладбище в Москве состоялось перезахоронение праха русского певца, вернувшегося с парижского кладбища Батиньоль на Родину. Были и другие случаи, но о них несколько позже.
Шаляпин завещал похоронить его на высоком берегу Волги. Его младший сын Фёдор Шаляпин добился перезахоронения. Но прах до Волги не довезли, упокоили в Москве на пафосном .
На Тихоокеанском флоте я прослужил на подводных лодках четыре года, совершил много плаваний, походов и учений. Опыт дал мне необходимое чувство общения с кораблем. Я, как и любой водитель машины, чувствовал подводную лодку и научился умело управлять ею.
Опыт — это хорошо, он должен быть у командира корабля. Однако его одного не всегда хватает для правильного и уверенного принятия оперативных и тактических решений при действиях корабля и особенно при воспитании и обучении личного состава. Нужно еще очень много знаний. Требовалось «учиться, учиться и учиться». Это был лозунг для молодежи того времени, да и сейчас он также необходим.
Я, как рабочий и выходец из рабочей семьи, только при советской власти получил возможность учиться и получить высшее образование.
В свое личное время я старался побольше читать, узнавать о нашем флоте. Очень интересовали меня история создания флота, баталии и сражения на море, бывшие давно и недавно. Я понимал, что история науки — это сама наука, а прошлое — это ключ к будущему.
Простой и легкий путь в службе меня не устраивал. Я хотел знать больше и иметь систематизированные и обобщенные знания о морском деле. А стройная и единая система обучения была за долгие годы создана в академии. Там работали люди с большим опытом и глубокими знаниями. Они должны были вооружать нас, слушателей, знаниями и умением руководить и воспитывать подчиненный нам личный состав.
Бывает, правда, и так, что человек считает себя полностью готовым к указанной миссии и уверен в своей правоте и возможности вести за собой других. Он прочитал несколько десятков умных книг, неоднократно избирался членом и руководителем различных обществ, был даже председателем какой-либо комиссии и так далее. Но глубоких и систематизированных знаний и опыта реальных действий с кораблем у него нет. Следовательно, те сотни переписанных им для себя истин и правил из различных источников не помогут ему и не пойдут на пользу, а, скорее всего, будут только мешать. Тот, кто не понимает этого, — не воспитатель. А без этого трудно идти дальше, трудно быть по-настоящему полезным людям и делу.
Продолжение следует
.jpg)
