Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Электроэнергетическое оборудование для ледокола ЛК-120

Электроэнергетическое
оборудование
для ледокола "Лидер"

Поиск на сайте

Мои меридианы. Н.П.Египко. Спб.: «Галея Принт», 2012. Часть 10.

Мои меридианы. Н.П.Египко. Спб.: «Галея Принт», 2012. Часть 10.

Кантабрийское море

Подводный флот Республики в то время, когда я прибыл в Испанию, состоял из четырех действующих подводных лодок С2, С4 и С6, которые находились здесь, на севере, и плавали в Кантабрийском море, то есть в водах Бискайского залива и Атлантики, омывающих испанские берега, и подводной лодки С1, находившейся в главной республиканской морской базе — Картахене.
События разворачивались быстро, мы с И.А.Бурмистровым решили сразу приступить к сдаче-приемке «С-6», и уже на следующий день мы вышли в море.



В Испании Бискайский залив называют Кантабрийским морем (Mar Cantábrico). Лишь восточная часть Кантабрийского моря, непосредственно примыкающая к Стране Басков, называется Бискайским заливом.

По сути дела, это был мой первый боевой поход в Испании. Находились в 15-20 милях от берега, в надводном положении. Было темное время суток, рядом с нами проходила международная трасса, на которой хорошо были видны яркие огни и флаги курсировавших кораблей. Находясь вдвоем на мостике, мы вдруг увидели на фоне огней силуэт мятежного крейсера «Альмиранте Сервера». Боевая тревога. В мыслях — понимание того, что это настоящие боевые действия и желание оказаться в них на высоте. Иван Алексеевич дает команду: «Аппараты 1 и 3... товсь!» Я ему советую подойти поближе к фашистскому крейсеру. Но Бурмистров считает, что пора, и командует: «Аппараты, пли!» Мы идем над водой по направлению стрельбы и видим, как одна из торпед вылетела из аппарата и, оставляя за собой яркий фосфоресцирующий след в прозрачной воде моря, вдруг неожиданно повернула и пошла на циркуляцию вокруг нашей лодки. Хорошо, что радиус циркуляции оказался не очень малым, и торпеда, наблюдаемая нами, прошла примерно в 50 метрах от кормы. Наше внимание было приковано и ко второй торпеде, которая сразу же после залпа сделала резкий поворот и через несколько секунд взорвалась, ударившись под нашим кораблем о грунт.



Подводная лодка С6 в главной базе республиканского флота. Картахена, 1930-е годы

Наше оцепенение было прервано. На этот раз все обошлось без потерь и повреждений. А могло быть и хуже. Крейсер мятежников уже был далеко, а мы, подавленные происшедшим, пытались найти причины нашей неудачи.
Суть, очевидно, заключалась в неисправности старых итальянских торпед, а, может быть, и нежелании офицера, обеспечивающего стрельбу, топить свои, испанские, корабли.
Так состоялась моя приемка подводной лодки С6. Я стал командиром подводного корабля. Под моим командованием находился полностью испанский экипаж моряков. Среди них были коммунисты, социалисты, беспартийные, многие из которых потом оказались анархистами. Все люди разных убеждений. Главной опорой для меня были рабочие парни из Каталонии и Валенсии. Комиссаром был коммунист Паоло, горячий и решительный человек, поддерживавший меня в различных ситуациях и помогавший мне в общении с командой, в обеспечении дисциплины и порядка на корабле.

Примечания научного редактора

Согласно документам Н.П.Египко командовал подводной лодкой С6 с 12 мая по 20 октября 1937 года, подводной лодкой С2 — с октября 1937 года по сентябрь 1938 года. Не совсем понятно, как он мог в Москве встречаться с Н.Г.Кузнецовым, который, согласно его воспоминаниям, был отозван в СССР в августе 1937 года. Это же подтверждается и документами Н.Г.Кузнецова. Возможно, назначение Николая Павловича вместо И.А.Бурмистрова командиром С6
было намечено в мае 1937 года, а прибыл он в Испанию не ранее августа, где уже Н.Г.Кузнецова не застал. Первая «испанская» дата встречается у Н.П.Египко на с.73 этих воспоминаний — «в ночь с 24 на 25 августа 1937 года», но при этом складывается впечатление, что он командовал подлодкой уже не первую неделю.

Моим адъютантом-переводчиком был коммунист, югослав Вальдес. Он являлся членом Центрального комитета коммунистической партии Югославии и был заочно приговорен к смертной казни. Ему удалось бежать в Советский Союз, откуда по линии Коминтерна он добровольцем приехал сражаться за Испанскую республику.
Не так давно, уже в 1980-х годах мне передавали от него самые наилучшие пожелания и дружеские приветствия. Ну а тогда, в 1930-е годы мы с ним находились на испанской подводной лодке.

Примечание редакции блога

Вальдес - Йосип Копинич («Вокшин», «Глумчев», «Н.Н.», «Антун Кадич») - работал на советскую военную разведку.

Вспоминается и еще один переводчик, который плавал с И.А.Бурмистровым. Это Анатолий Маркович Гуревич. Он участвовал в трудном переходе через Гибралтарский пролив на подводной лодке, которой командовал Бурмистров.



А.Гуревич (слева) - легендарный "Кент" - на супертраулере «Иван Бурмистров»

Нам с Бурмистровым приходилось командовать испанскими экипажами подводных лодок, и необходимо было, особенно в тактических ситуациях, знать основные команды.
Я старался как можно быстрее запомнить основные командные слова на испанском языке, такие как: immersion (погружение), immersion rapida (срочное погружение) и другие.
Мы, как и испанские подводники, носили их форму. Это двубортная тужурка, как и у нас, из темно-синего материала, на рукаве нашивки — две средние полоски и третья с круглым вензелем — это звание «капитан де фрегата», то есть наш капитан 3 ранга. А в нашем флоте в то время я был капитан-лейтенантом. Фуражка, как и у нас, черная, обтянутая черной плетеной лентой, белый чехол. Эмблема на фуражке изображала башни и части крепости, вышитые на материи. Офицерам-подводникам республиканского флота выдавался значок для ношения на тужурке, который походил на значок королевского флота. Это был силуэт подводной лодки. Посередине лодки находилось овальное отверстие, затянутое красным сукном. Ранее в этом отверстии помещалась эмблема королевского флота. И я имел значок подводника республиканского флота. Сейчас этот значок подводника находится в музее Высшего военно-морского училища подводного плавания имени Ленинского комсомола. Интересно, что при создании нашего нагрудного значка командира подводной лодки, который был утвержден в ВМФ в 1942 году, я высказывал свое мнение и показывал наркому ВМФ адмиралу Н.Г.Кузнецову свой значок подводника республиканского флота Испании. Николай Герасимович был в Испании военно-морским советником республиканского флота, и его там называли дон Николас. В Испании мы с ним не встречались, он уехал на Родину до моего прибытия в Испанию.



Кузнецов Н. Г. На далеком меридиане. — М.: Наука, 1971.

Трудность руководства республиканскими подводными лодками объяснялась, главным образом, отсутствием преданных и опытных офицеров, которые могли бы воодушевлять матросов и вести решительную борьбу с противником. Были случаи, когда отдельные командиры выходили в море, опускали лодку на грунт и бездействовали, а потом докладывали, что противник не обнаружен, без всяких весомых причин уходили и интернировались во Францию. Все это способствовало тому, что противник, уверенный в бездеятельности подводного флота республики, беззастенчиво хозяйничал у берегов и нарушал перевозку боеприпасов и продовольствия. А нашей общей задачей в то время была жесткая необходимость охраны побережья и проведение караванов судов со снабжением.
Моя трудность заключалась также и в том, что торпеды не вызывали доверия, да и многое другое оборудование корабля было не в полном порядке, особенно после частых бомбежек и повреждений. Сама подводная лодка по конструкции была «интернациональной». Главное оружие корабля давно не проверялось, было итальянским, но купленным по случаю у Греции. Перископы были английскими, двигатели и гирокомпас — немецкими. Многие механизмы и оборудование требовали срочного ремонта. К сожалению, на севере Испании, то есть там, где мы находились, отсутствовала ремонтная база, не было простых ремонтных мастерских и других средств для поддержания разболтанного при обстрелах и эксплуатации оборудования корабля.
Пришлось решать эту проблему самим, то есть приводить подводную лодку в порядок подручными средствами. Во многом помогал мне неутомимый и настойчивый Паоло. За неделю мы с командой осмотрели и подремонтировали все механизмы и вспомогательные средства. При одном из выходов в море я обратил внимание на интенсивную вибрацию командирского перископа, расположенного в боевой рубке корабля. На определенных скоростях перископ просто не работал. Без «глаза» в море на подводной лодке даже в то время делать было нечего.
Как ни странно, но во времена испанских событий и в той сложившейся ситуации на море и на суше боевая деятельность подводных лодок с целью их эффективности не должна была всегда базироваться на их основном преимуществе перед другими кораблями — скрытности действий. В Испании в отдельных ситуациях работала не скрытность подводных лодок, а наоборот, демонстрация их присутствия. Скрытность мне и нашей лодке потребовалась при уклонениях от кораблей противника и особенно при форсировании Гибралтара.



Гражданская война в Испании в 1936—1939 годах. (СССР, 12 частей ) 1939 год. Режиссер Эсфирь Шуб, сценарий Всеволод Вишневский
Сейчас скрытность действия подводных лодок является их главным оружием как в бою при морских операциях, так и при решении стратегических задач. Однако обеспечение скрытности в Испании вызывало определенные трудности. Так, у И.А.Бурмистрова был случай, когда поврежденная кормовая топливная цистерна демаскировала длительное время подводное движение корабля. Авиация по всплывающему следу вела постоянную бомбежку лодки. Хорошо, что Иван Алексеевич применил тактическую хитрость и, повернув корабль, пошел обратно по старому топливному следу. У меня были случаи, когда беспокойный океан часто выбрасывал подводную лодку на поверхность. Дело в том, что основной командирский перископ, расположенный в рубке, был не в порядке, а чтобы смотреть из более толстого и надежного зенитного перископа, приходилось подвсплывать на 2—3 метра повыше, то есть на глубину погружения 8—7 метров, и подводная лодка оказывалась над водой.
Опыт плавания и замена перископов помогли мне выработать наиболее удобную тактику использования подводной лодки. В подводном положении плавал на глубине 30—40 метров, затем на большой скорости подвсплывал на перископную глубину. Осматривал горизонт и опять погружался. И так же действовал, когда нужны были скрытность и эффективность защиты подводной лодки от вражеских кораблей и авиации.
Были и тяжелые уроки, связанные с гибелью многих республиканских подводных лодок (пяти из девяти). Они заключались не только в малом опыте мужественных испанских командиров и моряков, но и в неисправности кораблей.
Одним из отрицательных факторов была неумелая и неотработанная тактика использования кораблей. Морское республиканское командование допускало много погрешностей и ошибок оперативного и другого характера.
Служба обеспечения кораблей не была организована, не было надежной системы наблюдения и связи, зачастую нарушались режимы секретности. Возвращаясь в свой порт, подводные лодки включали опознавательные огни, это сразу же оповещало противника о возвращении на базу корабля. После нашего заявления об этом командование приняло меры к проверке подходов к порту и создало систему секретных сигналов при входе и выходе корабля.



Крейсер мятежников «Альмиранте Сервера»

Были недоброжелатели в руководстве, на подводных лодках и вблизи мест их базирования, что в определенных случаях приводило к поражениям. Больше всего неприятностей доставлял нам крейсер мятежников «Альмиранте Сервера». Он часто беспокоил подводные лодки и обстреливал побережье. Одна из неудачных встреч у нас с ним уже была, когда выпущенные нами торпеды чуть-чуть было не решили нашу судьбу. Если бы у нас были настоящие боевые торпеды, а не рухлядь, которая долгие годы лежала на стеллажах и в аппаратах... Мое желание рассчитаться с «Альмиранте Серверой» активно поддерживал Паоло и ряд других моряков экипажа. Мы все хотели доказать врагу и командованию, что республиканские подводные лодки могут успешно решать боевые задачи. Эти мысли не оставляли нас, когда мы вышли в очередной боевой поход в море.
Около часа шли под водой и затем всплыли на перископную глубину. Я посмотрел в перископ и увидел знакомые очертания вражеского крейсера. Срочно привел подводную лодку на боевой курс и скомандовал: «Кормовые аппараты... товсь!» Расстояние до корабля составило 4 кабельтовых (около 740 метров), были хорошо видны фигуры матросов и развернутые по борту орудия. Рядом со мной стоял штурман, и я с целью более точного опознавания корабля пригласил его к перископу. Взглянув в перископ, он выкрикнул слово «Сервера»! Боцман, сидевший на рулях, внезапно переложил их на погружение. Лодка провалилась на глубину. Кто-то, очевидно штурман, нажал на кнопку опускания перископа, тяжелый удар пришелся по мне, и я упал. Все произошло мгновенно, а подводная лодка уходила все глубже и глубже. Я пришел в себя после болезненной травмы и жестко подал команду: «Рули на всплытие!» Подводники, наблюдавшие происшедшую сцену, пришли в себя. Однако всплытие под перископ продолжалось, как мне казалось, весьма медленно. Взявшись за перископ, я увидел сверкающее море и уходящие за горизонт мачты и трубы «Альмиранте Серверы». Так второй раз миновал своей участи вражеский крейсер.



Три республиканские подводные лодки, плавающие в Контабрике, не могли расправиться с этим крейсером в течение долгого времени. Это позволяло крейсеру находиться без охраны и успешно решать свои задачи. У меня же на корабле то торпеды шли не туда, то мы сами проваливались на глубину. Две другие подводные лодки, на которых командирами были испанские аристократы, при выходе в море, как мне потом рассказывали матросы, отлеживались на грунте и ни в каких операциях не участвовали. Было среди республиканских командиров нежелательное для гражданской войны мнение, что топить свои, испанские, корабли ни к чему. Такого же мнения были и отдельные члены моего экипажа, а именно боцман и штурман.
Таким образом, для обеспечения успеха в атаке необходимо было в то время иметь на подводной лодке не только командира, желающего этого, но и надежный экипаж корабля. Тогда для меня все неудавшиеся случаи были неожиданностью. Перед поездкой в Испанию вопрос о вредительстве и о невыполнении приказов даже не упоминался. Говорили, что все в порядке.
У меня же во время плавания на севере Испании в конце концов создалось впечатление, что в команде подводной лодки есть люди, действующие против республики.
С преданными делу коммунистами Паоло и Вальдесом мы решили поговорить с людьми. И о дисциплине, и о наших задачах. В первую очередь нас беспокоили «беспечное» поведение штурмана и «решительность» боцмана, а также четверка анархистов, чувствовавших себя уверенно и высказывающих свои мысли весьма открыто. Паоло убеждал меня, что в команде есть и надежные ребята. Такие, как Лукьяно, хорошо проявивший себя в плавании, и другие коммунисты и беспартийные ребята.

Продолжение следует


Главное за неделю