Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Новые образцы подводного вооружения

Новые образцы подводного вооружения

Поиск на сайте

Золотая балтийская осень. И.Е.Всеволожский. М., 1964. Часть 61.

Золотая балтийская осень. И.Е.Всеволожский. М., 1964. Часть 61.

— Небось сама стремишься поскорее улепетнуть в город...
— Нет, дядя Яанус, — серьезно говорит Элли. — Я люблю Кивиранд и вернусь домой, как только кончу учиться. Учительница наша уходит на пенсию, я буду учить ребят...
— И замуж не выскочишь?
— Обязательно выйду, — лицо ее вспыхнуло.
— Уже парень есть на примете?
— Есть, — признается она.
— Моряк или рыбак?
— Рыбак.
— Ну, ясно, только старый дуб вроде меня мог твоего рыбака не заметить... Я ведь тоже люблю Кивиранд, девчонка, и всегда из самых дальних стран торопился домой...
— Скоро вы будете жить в новом доме. Он такой миленький, этот домик, вам будет там хорошо! Море под самыми окнами, вы будете видеть его каждый день...



— Да... — говорит Хаас задумчиво. — Буду видеть. А есть один человек в Кивиранде... Возможно, он моря видеть не будет. Только слышать его... А впрочем — будет! Моряки не сдаются...
— Я знаю, о ком говорите... Да вот он идет... с собакой своей. Ой, а за ним председатель и сколько народу! Заговорилась я, опоздала! — Она открыла духовку.— Дядя Яанус, пирог пригорел! Что же делать теперь? Хейно скажет, что я плохая хозяйка...
— Так я и знал, что Хейно — твой суженый... Проговорилась наконец... Хаас смотрит в окно:
— Действительно, целое шествие. Куда они все идут?
— К вам, дядя Яанус, к вам! — сталкивая с противня на стол пригоревший пирог, кричит Элли.

2

Сегодня будний день, но рыбаки принарядились: все в новых костюмах, при галстуках, в белых сорочках. Как будто пришли на торжественное собрание или на бал в Народный дом.
— Принимай гостей, Хаас, — говорит Ханнисте, новый председатель колхоза, молодой и веселый. Отца Ханнисте Яанус знал хорошо: погиб в море.
Яанус смотрит и не верит своим глазам. Рядом с председателем стоят капитан Крамской и пожилой моряк с поразительно знакомым лицом. Ну конечно же, это тот не унывавший никогда весельчак с погибшего корабля, тот самый Ваня, который, сам раненный, умудрялся шутить и поднимать дух остальных — там, в пещере, в лесу... Постарел, разумеется, годы человека не красят...
— Вот мы и снова встретились, дядюшка, — говорит мичман Несмелов («Он и тогда называл меня «дядюшкой»,— вспоминает Яанус Хаас). — К сожалению, все, кого ты тогда спас и которые уцелели, живут в разных местах, далеко — в Полярном или на Курилах...
Мичман крепко обнимает и целует своего «дядюшку» и подзывает двух молодых матросов.



Мичман Петр Афанасьевич Буденков в кругу ленинградских нахимовцев.

— Но вот они — наша смена, гвардейцы Балтики нашей, пришли поблагодарить тебя от имени всей гвардии флота...
Матросы целуют Хааса, как родного отца.
Яанус грозит пальцем Крамскому — он хорошо понимает, чья это затея.
— Ну, а теперь,— говорит председатель Ханнисте,— откроем торжественное заседание за столом...

И вот все сидят за столом — Яанус на председательском месте. Пирог, хотя пригорел, все же вкусен, и килька тоже вкусна, и свежепросольная лососина великолепна. Мичман интересуется, как же случилось, что моряки сочли «дядюшку» убитым.
Хаас скупо рассказывает, что ему прострелили ноги, но в темноте он уполз — полз как червь и скрылся в лесу от проклятых гитлеровцев. Да они его и не искали. Думали, убит.
Хаас умалчивает о всех своих горестях — да и стоит ли о них говорить теперь, когда так радостно видеть моряка, который погиб бы, а благодаря ему прожил еще двадцать лет и проживет, глядишь, еще не меньше пятидесяти! И радостно видеть вокруг себя молодежь — моряков и своих, кивирандских.
Рыбаки дарят Яанусу шикарное кресло на колесах с резиновыми шинами, а балтийцы — крошку автомобиль, с которым можно управиться и не имея здоровых ног.



Хаас растроган.
— Это ваши штучки, капитан, — укоризненно говорит он Крамскому.
— Им хотелось доставить вам радость, — Крамской показывает на раскрасневшихся моряков.
Потом все идут в лес, к валуну, именуемому «китом». Пещера давно обвалилась, но камень стоит, как стоял тысячу лет, и простоит еще столько. На нем прикрепляют доску — на доске написано по-эстонски и по-русски: «Здесь сын Советской Эстонии Яанус Хаас прятал от гитлеровцев балтийцев с погибшего МО-205 и тем спас им жизнь. Слава ему и честь! Моряки гвардейского дивизиона».
Внимание, оказанное человеку, преображает его. Преобразился и Яанус. Он, правда, взялся за женскую работу — чинит капроновые сети. Но нынче, утверждает он, все перепуталось, не разберешь, где женский труд, где — мужской. Вот, поглядите в окно: женщины, а идут на моторке в море на лов, как мужчины...
Иногда и Хаас ходит в море. Он сидит на руле.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ПОСЛЕДНИЕ ВСТРЕЧИ

1


Фрол и Ростислав идут из гавани в город.
— С Игнашей повторяется история Коркина, — говорит Фрол Ростиславу. — Коркина Людочка до того довела, что он чуть было с флота не вылетел.
Еще бы Ростиславу не помнить! Эта Людочка избрала себе в любовники Глебку. Как отец, бедный, переживал! Родной сын — и жена подчиненного!
— А расстался с ней Коркин, — продолжает Фрол, — и стал человеком. Все «роковые ошибки» да «роковые ошибки», о них говорим мы на диспутах. А когда перестанем их совершать?
— Ну, ни про тебя ни про меня, пожалуй, не скажешь, что мы — жертвы ошибок.



— Мы-то — нет, а простаки ошибаются! Игнаша, видишь ли, свою Викторию от троллейбуса оттащил. И этого было достаточно, чтобы она — «Ах, герой!», а он — «Какую я девушку спас!» Поженились. И маются. Ей нужна столичная жизнь, ему — флот. Полный разлад. Да еще две мамаши подыгрывают. Жалко Игнашу!
— А что ему посоветуешь?
— Я бы посоветовал: Игнаша, скажи ты своей Виктории с тещей: «Поезжайте в Москву, а меня оставьте в покое».
— Но он ее любит?
— К сожалению, любит.
— И не разлюбит?
— Не знаю. Все зависит от случая. Такие, как Виктория, иногда вдруг раскрываются во всей красе, и тогда их мужья прозревают. Как по-твоему, что такое боевая подруга? Я так думаю: та, что безропотно делит тебя с морем, не жалуется на твои постоянные отлучки, занимается своими делами — безделье до добра не доводит. Вспомни Коркину. Вот и Викторочка, будь она проклята, донимает Игнашу. Не перевелись на флоте еще Люды Коркины, будь они неладны!
— Ого, да ты знаток женщин!
— Я, Славка, немало повидал в жизни. И хорошего, и плохого. Научился наконец разбираться. Вот Игнаша, к примеру, до смерти хочет ребенка. А она — наоборот. Ребенок ее, видишь ли, свяжет. Она и Стэллу мою осуждает: обвесилась, говорит, пацаном. Штучка! А Игнаша хоть и хлипкий, а парень хороший. Смотри, как борется, чтобы по болезни с флота его не уволили. За это я его еще больше люблю.



Капризная женщина и неуверенный мужчина.

— Я тоже. А вот смена настроений его мне не нравится. То сияет, а то придет с берега мрачнее тучи. Последнее время как будто у них все наладилось. Оставил его на корабле нынче, сияет... А надолго ли?
— В молодости, при моем буйном характере я бы знаешь что сделал? Пошел бы к Игнатию в дом и навел бы порядок. Вразумил бы обеих мамаш, а Викторочку...
— Наш Петр Иванович к ней было сунулся, так она, знаешь, его как отбрила? «Я никому, а тем более партийной организации, не позволю вмешиваться в нашу личную жизнь».
— Я бы взял да отшлепал ее по тому месту, откуда ноги растут! Исключено, к сожалению. Положение обязывает, — вздохнул Фрол. — Не могу развернуться. Комдив. Ну вот, я и дома. Будь здоров, Слава. Приходи завтра с Алей.
— Спасибо, придем. До завтра, Фрол.
— До завтра.
Они не предполагали, что им придется встретиться сегодня же ночью.

2

— Ну, как себя чувствуешь, моя девочка? — с нежностью спросил Ростислав Алю.
— Хорошо, — ответила Аля радостно.— Лучше всех, когда ты приходишь.
— А ты была у врача?
— Была.
— Ну и что он сказал?
— Все нормально.
— Правда?
— А разве когда-нибудь я говорила неправду? «Кое-что умалчивала», — хотел он сказать, но воздержался.



Волнения будущей мамы...

— Еще что делала без меня?
— Приходила Виктория. «Ты, — говорит, — с ума сошла, Алька! Обзаводишься ребенком. Если твой тебя бросит, будет очень трудно пристроиться. Кто тебя с довеском возьмет?» А я ей говорю: «Мой — это ты, значит, — поцеловала она Ростислава, — мой меня не бросит до самого кончика жизни». Правильно я ответила?
— Безусловно правильно.
— Я получила от мамы письмо. Она со своим парикмахером собирается в Таллин.
— Это еще зачем?
— Не знаю, наверное, с небольшим запозданием — в свадебную поездку. Спрашивает, нельзя ли остановиться у нас. Я наотрез отказала. Написала: «Поезжайте в гостиницу, если вообще вам захотелось вдруг в Таллин». Я умею быть очень злой, Славочка.
— Не замечал.
— Я не хочу ее видеть. Мне тяжело.
— Ну-ну, успокойся, девочка! Не хочешь видеть — не увидишь. Тебе нельзя волноваться.



Базиль де Лоос (Basile de Loose). Посещение портнихи.

— Я думаю, получив мой ответ, она поедет не в Таллин, а в Ригу. Там ведь тоже хорошо шьют портнихи. Она на старости лет стала модницей. Господи, да что я болтаю, когда муж голодный!
И она поспешила в кухню.

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru


Главное за неделю