Однако нынешнее нахимовское училище отличается многим от описанного в повести «Уходим завтра в море». В училище больше нет малышей. Сюда приходят ученики восьмых классов — и те, что выросли у моря, и те, кто никогда не видел его; они посвящают свою жизнь флоту.
Автор рассказывает, как они выбирали путь на моря, как бережно хранят и умножают революционные и боевые традиции флота. Герои повести Максим Коровин, Вадим Куликов стремятся во всем подражать дедам — ветеранам Великой Отечественной войны и отцам, плавающим на кораблях, вооруженных грозным современным оружием — ракетами.
Рис. В.Богаткина
ЭТА ПОВЕСТЬ — ЗАПИСКИ МАКСИМА КОРОВИНА-МЛАДШЕГО, ВНУКА АДМИРАЛА КОРОВИНА, ВОСПИТАННИКА НАХИМОВСКОГО УЧИЛИЩА, ЮНОГО «РЫЦАРЯ МОРЯ»
Тетрадь первая
МОРСКАЯ ДИНАСТИЯ
ВАЛЕРИЙ
В воскресенье из Балтийска приехал дядя Андрей с моим двоюродным братом Валерием. Дядя командует ракетным катером. Представляю, как он носится по морю, хотя я ракетного катера еще не видал. Папа и дядя Андрей друг на друга похожи. Только Андрей чисто выбрит, а у папы короткие, словно щеточка, усики.
Валерий — мой однолеток; на нем ковбойка и узенькие джинсы. Каждому видно: у Валерия кривоватые ноги. Я сказал:
— Тебе надо носить пошире штаны.
— А разве заметно? — сообразил он, в чем дело.
— Заметно.
— Дурак! — обругал он меня.
Почему я дурак? Непонятно.
Мамы не было дома, и мы с отцом соорудили для гостей завтрак: и кофе со сливками.
Валерий все время подлизывался к дяде Андрею — подойдет и обнимет или потрется о плечо отца ухом.
— Ты спиннинг мне купишь?
— Куплю, мое чудище.
— А шорты?
— И шорты куплю.
После завтрака отец с дядей засели за шахматы.
Отец мне скомандовал:
— Ты сходи-ка за дедом, Максим! Позови к нам обедать. Его, бабу Нику.
— Собирайся, Валерий! — приказал дядя Андрей.
— Ну что ж, пойдем, — неохотно согласился Валерий, надевая на шею .
— Зачем? —удивился я (у нас в Таллине с транзисторами ходят лишь чудаки и стиляги).
— С музыкой веселее,— включил он транзистор.
И пошел по улице Лембиту со своей собственной музыкой. Вдруг он сказал незнакомой девчонке: «Приветик!» Она вспыхнула; наверное, подумала: «Вот нахал!»
Валерку заинтересовала вывеска «Ресторан».
— Я читал в одной книжке, что у вас в ресторанах едят при зажженных свечах.
— Я не хожу в рестораны.
— А я бы пошел. Уж очень интересно описано. Только пустят без паспорта? Или как в кино: «До 16 лет воспрещается»? У тебя деньги есть?
— На трамвай.
— Жаль. Ну, попробую завтра прорваться. Денег возьму у Андрея... Хороший, у вас городишко!
Городишко?! Да мой город лучше многих других городов! Есть ли еще такой город?
Крепостные стены повсюду. И рвы. В них вода. А вдруг в ворота между толстыми башнями въедут средневековые всадники? В латах и в шлемах.
Вышгород. На нем «Длинный Герман». На башне полощется флаг. Когда корабли возвращаются в гавань, моряки видят «Длинного Германа» издали.
. _ А «Толстая Маргарита»! Ее не обхватят и пятьдесят человек. Когда-то в башне мучились узники. Теперь в ней музей.
А «Кик-ин-дё-Кек» — «Смотри в кухни»! Старожилы рассказывают: солдаты, дежурившие на башне, интересовались, что готовят на ужин в домах. И перекликались с хозяйками. В стены башни влеплены ядра. Ну и войны же были!
А улочки в моем Таллине! Я в нем родился и вырос. Кажется, расставь руки — упрешься в дома. Двум машинам никак не разъехаться. Но есть и широкие улицы. И дома не средневековые. Вот и я живу в таком доме. С широкими окнами.
На Ратушной площади приезжие, задрав головы, смотрят на старого Тоомаса — железного человечка на башне. Он стоит в шляпе и держит флаг. Страшенные чудовища высовывают оскаленные морды из окон под крышей. Девчонки ахают. Туристы осматривают ошейник, прибитый к стене. В старину его надевали на жуликов.
— Скоро мы к деду придем? — интересуется Валерка.— Давно не видал я почтенного старца.
Отца называет «Андреем», а деда — «почтенным старцем». Мне бы и в голову не пришло назвать папу Иваном.
Мы поднимаемся по Короткой ноге. Узкая каменная лестница зажата между домами. Навстречу спускаются три трубочиста в черных куртках с желтыми медными пуговицами. За поясом у каждого щетка, за спиной — стальная метелка. У плеча — шар на цепке. Ну, прелесть! Они как из андерсеновской сказки. Отец говорит, что они сохранились лишь в Таллине.
Я говорю по-эстонски им: «Здравствуйте». Они вежливо приподнимают цилиндры.
— Это кто, клоуны? — спрашивает Валерий, оглядываясь.
— Трубочисты. Смелые. Лазают по крутым крышам.
— Эка невидаль! Верхолазы куда выше лазают. Ты видел в кино «Высоту»?
А ну тебя! Притворяешься: мол, ничем не удивишь, я все повидал. А сам наверняка удивился. Пойдем же дальше, Валерка, который всё повидал...
Я толкаю тяжелую дверь, окованную железом, и мы выходим на Длинную ногу. Вот мы и на . Перед нами дворец, где заседает правительство. А вот и улочка Кохту. Дед живет в доме, похожем на крепость. Улочка узенькая; напротив такой же, как дедов, трехсотлетний дом. И я всегда воображаю, что вдруг распахнется окно и окликнет меня мушкетер в шляпе с перьями или граф Монте-Кристо. Валерка споткнулся и чуть не разбил свой транзистор. Он злится:
— Ох уж эта мне старина! Давно пора срыть ее начисто.
Дед живет на втором этаже. Дом его модернизованный. Снаружи кажется, что войдешь в каземат. А поднимешься — квартира у деда такая же, как наша. Встроена в средние века. Техника!
БАБА НИКА И СТАРЕЙШИЙ МОРЯК СЕДОЙ БАЛТИКИ
Баба Ника кричит:
— Максим, иди, внуки пришли!
И принимается нас целовать. Валерий бурчит, отбиваясь:
— Пусти, я не маленький!
Баба Ника похожа на старый гриб, но на крепкий гриб — он не скоро рассыплется. Она седая, в очках, но дед мне рассказывал, что была бабка, когда они поженились, красивой (трудно поверить).
В те времена дед был молодым моряком — командиром. В ледяную воду (зимой) упал краснофлотец. Дед спас его, но сам простудился. Пенициллина еще не было в те времена. Деда выходила госпитальная сестра Вероника. И узнал дед, когда стал поправляться, что она тоже просилась у комсомола в морячки и ужасно обиделась, когда ей отказали: девушкам, мол, на кораблях служить не положено. «Где же у нас равноправие?» И Вероника пошла сестрой в госпиталь.
Дед и бабка вырастили двух сыновей: отца моего и дядю Андрея. Андрей пошел в моряки, а Иван стал хирургом (хирурги не раз спасали жизнь деду). Когда я родился, меня назвали в честь деда Максимом.
— А-а, Максим Иванович младший,— приветствует дед, седой и уютный, в стареньком кителе.— Смотри-ка, Ника, Валерий его перерос. На кого Валерий похож, как ты думаешь?
— На мать,— утверждает баба Ника.
Ей виднее. Я свою тетку никогда не видал.
— Садитесь, внучата... Ника, неси морякам угощение.
— Я в моряки не пойду! — брякает Валерка,
— А кем же ты будешь? — удивляется дед.
— Мотоциклистом...
Дед ахает:
— Да разве это профессия?
— Очень даже отличная.
— Да ты что, спятил, брат? Вырастешь — покупай себе мотоцикл и гоняй на здоровье в свободное время. Эх ты, мотоциклист, еловая твоя голова!
Дед огорчен. Он оглядывает стены — они увешаны фотографиями закадычных дружков-моряков. На фотографиях все молодые, но многих уже нет в живых.
Моряком дед стал вскоре после Октябрьской революции. Его призвал на флот . Никак в голову не укладывается, что дед был комсомольцем. От него несет крепким трубочным табаком. Препротивнейший запах! Зато любой сразу скажет: «Перед тобой — «морской волк». Он рассказывает, как комсомольцы пришли в Кронштадт на корабельное кладбище, принялись приводить в порядок старые корабли. Ходили на шлюпках. На «Авроре» пошли в свой первый поход за границу. Подумать только! Вокруг Скандинавии!
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
