Когда был впервые этот наш разговор, ты не помнишь, фреза? В какой это день стала ты подсудимой? С пристрастием допрашивали мы тебя, но старались быть справедливыми.
Фреза! Нам известна твоя история. Ты родилась раньше, чем появились на свет первый автомобиль и трактор, ты уже много потрудилась к тому времени, когда взмыл в небо первый самолет. Тебя знал еще Леонардо да Винчи: четыре века назад дал он эскиз вращающегося круглого напильника. Тебя знали и старые русские мастера, тоже не одну сотню лет. Ты тогда была очень похожа на лесную остистую ягоду — булава с острой угловатой насечкой. Может, потому и назвали тебя «фрезой», что в переводе значит «земляника»?
Очень много изменилось на земле с тех далеких времен. Работая в экспериментальных мастерских, ты стала свидетельницей рождения первых изобретений Эдисона и Теслы. Ты шагала в новую эру и видела, как в промышленность пришло электричество, и станки стали работать быстрее. Бурно развивалась техника в нынешнем веке. С тех пор, как электричество заменило пар, человечество сделало невиданный революционный скачок. Но без тебя, фреза, по-прежнему нельзя было обойтись людям. Как в далекие времена, по воле твоего хозяина — человека ты продолжала снимать стружку с неказистых болванок и создавать гладкую, отполированную поверхность детали. Появились новые, более прочные металлы, более жесткими становились требования к тебе, менялась технология обработки. Ты набирала силы, становилась более упругой. И, как всегда, грудью принимала на себя металл, требующий обработки!
Ты ведь активный инструмент. Неутомимо вращаясь, сама наступаешь на деталь. Не то что старый резец, что стоит-ждет неподвижно. Он, конечно, тоже работяга, но ему, гордецу и флегматику, обязательно надо, чтобы вращался металл — он-то, резец, только режет.
Сколько выполняла ты, многолезвийный вращающийся инструмент, разных операций. С твоей помощью легко отторцевать любую поверхность, сделать щель любой величины и конфигурации, канал сквозной или глухой на любую глубину, любого фасона. Можно без труда пройти любой паз, заточить зубья, нарезать всякую шестеренку. Недаром столько разновидностей твоих, фреза, появилось за последнее столетие — от дисковой, круглой до самых разных фасонных, различных по конструкции зуба, материалу, устройству, по способу твоего крепления, по технологии обработки.
.
Множество сложнейших деталей в самых совершенных машинах помнят себя на столе фрезерного станка, под твоими лезвиями. Ты работала стойко, упорно. Но если быть справедливым — была ты медлительна. Скажи правду: ты ведь почти остановилась на прежней скорости. Сознайся, чувствуешь, как отстала от возможностей станков? Я говорю о тебе, концевая!
Да, люди заботились о твоих частных конкретных улучшениях, изменяли роды и виды твои. Но как-то забыли они, видно, что и тебя, металлический инструмент, надо не просто улучшать — изменять! И решительно!
Ну вспомни, как было. Росло недовольство фрезами, но, вместо того чтобы решительно заставить их работать быстрее, человек, словно сознавшись в своем бессилии, поставил десятки, сотни, тысячи станков и стал получать во столько же раз больше продукции. Наконец, появились отличные фрезы. Но ты, наш друг и недруг, самая ходовая, употребляемая больше всего на плоскостях, пазах и уступах, ты, концевая фреза, среди своих сестер остановилась, словно древний памятник. Не успела за неукротимым бегом времени. Посматривали на тебя люди с обидой и говорили: как бы и эту древнюю пришпорить, чтобы она ускорила шаг? Ты слышишь: не бег, хоть шаг.
Помнишь, люди говорили: хоть бы снимала фреза слой в толщину не фабричного полотна, а суконной материи. Они понимали, это ускорило бы работу. Понимали, и торопились, и пытались работать быстрее. И казалось, уже вот-вот ты войдешь в металл на большую глубину с большей скоростью. Но увы, все оставалось по-прежнему. Ты так быстро стачивалась, тупилась, ломалась, что люди тратили больше времени на твои пересмены и заточку, чем выгадывали в скорости движения. Ведь вот, кажется, как равномерна твоя геометрия — расположены зубья ровно, канавки — тоже. Классическая равномерность. И утверждена она, как закон, со дня твоего рождения. Но и эта равномерность не давала никаких гарантий. Никак не ускорить твоего движения!.. Первая же решительная попытка, первый же малый рывок приводили к вибрации станка.
— Вот поди и устрани противоречие! — говорили люди.
И пришли к выводу: нет уж, мудрить нечего. Предел возможностей очевиден. Зачем, глядя на зеркально тихую гладь моря, кричать о шторме? Экономически выгоднее работать по-старому. Пусть даже на мощных станках — в полсилы.
Так ты по-прежнему ползла по металлу. Исторической улиткой вползла ты и в наш ракетный, атомный век.
Да, да, фреза, выходит, что мы обвиняем тебя! Ты правильно поняла нас. Мы говорим: все в технике изменилось, только ты, концевая и цилиндрическая, не хочешь подчиниться темпам нашей жизни. Мы утверждаем: ты застопорила, а мы не хотим и не можем терпеть тебя такой. Мы спрашиваем. Что ты скажешь в свое оправдание?..
Поблескивают, вращаясь, спирали фрезы, равномерно расположенные ровные зубчики, бегут за канавкой канавка — только блик света отражается от вращающейся поверхности. Гудит неспокойно, обиженно наша фреза. Посмотрит, мгновенно отвернется и снова на ходу, не отрываясь от дела, говорит, говорит:
— Люди! Вы жестокосерды ко мне! С тех пор, как я родилась, меня пригласили на все континенты мира. И везде встречали с любовью и радостью. Я трудилась. Это было всегда моим достоинством. Разве какой-нибудь разумный человек может осуждать меня за мой труд? Но, поверьте, и мне нелегко: медлительность меня утомляет, слабосильность служит укором в кругу других инструментов, работающих рядом со мной! О сестрах я и не говорю. Я уже слышала много горьких слов. Они тем более горьки, что справедливы. Но вы, вероятно, забыли, что я рождена человеком, и в вашей власти сделать меня такой, какой я нужна людям! Ведь это вы поставили меня в такие условия. Лишили меня крыльев, желанной силы, власти над металлом, который заставляете обрабатывать. Я бросаю вам упрек: вы не любите меня! Только потому перехожу я из поколения в поколение дряхлой старухой. И еще скажу, вы слишком долго собирались судить меня. Уже давно жду я этого и знаю — я-то хорошо знаю, — сколько у меня пороков. Многие из них вы поняли и, значит, будете искать пути для их излечения. Но вам нужно быть дальнозоркими, видеть больше и дальше!.. Ищите, еще ищите и запомните, люди, я готова служить вам верой и правдой.
...Мы стояли вокруг, мы слышали рабочее гудение фрезы, видели поблескивающий взгляд, следили за работающими лезвиями. Сколько длилась ее речь? Долго ли? Короткое мгновение. Но мы услышали ее и, не сговариваясь, все девять, как один, оправдали ее по суду.
Блеснул и потух отблеск. Нужно было менять инструмент. Мы искали пороки в этом снова безмолвном куске металла. Искали, чтобы исцелить, живой водой окропить нашу вековечную труженицу.
Где и как найдем мы эту живую воду? Где искать ответ? Что же сказала еще и что не успела сказать фреза?..
РАЗГОВОР О ДРУЗЬЯХ, ИЛИ «ФЛ» И «КСБ»
Давно известно: стоит увеличить скорость фрезерования, повысить режимы, быстрее подавать детали, и одно мгновение быстроты придется искупать многими мгновениями остановки. Потому что тотчас же затупится фреза, забьет стружка ее канавки, а то и вовсе поломается инструмент.
Это легко себе представить. У многолезвийного вращающегося инструмента каждая режущая спираль или зуб по очереди вступают в работу. И сколько спиралей, зубьев, столько и возможностей выйти из строя. Стоит только одному из шести зубьев выкрошиться, затупиться, сломаться, только одной канавке заклиниться, и приходится менять всю фрезу. Взаимозависимы спирали и канавки, все элементы сложного инструмента.
Что же делать? Как все-таки работать быстро и долго?
Трудятся над усовершенствованием фрезы на заводах и в научно-исследовательских институтах. Задача поставлена самой жизнью: рост производительности труда в важнейшей отрасли, машиностроении, сдерживают нынешние скорости резания. Маленький режущий инструмент, столь важный и универсальный, должен, наконец, обрести необходимые качества.
Понимают и кировцы — не уйти от ответа. Ищут...
Работает в цехе штампов и приспособлений замечательный мастер — ученик Савича . Виртуоз-фрезеровщик. Стоит только взглянуть на деталь, и узнаешь — сделана Леоновым. Качество самое высокое. Несколько лет назад он создал на нашем заводе свою дисковую высокопроизводительную фрезу. Выработка тогда составила 993 процента. А вскоре и концевая фреза заработала у Леонова так, что он стал выполнять нормы в 22 раза быстрее!
Леонов искал новых решений с упорством, достойным подражания. Совершенствовал, проводил новые испытания, спотыкался в работе, отбрасывал ненужное, лишнее, отбирал необходимое. Свой инструмент он показывал в Китае, в Венгрии. Высоко оценили и знают его многие. Фреза Леонова «ФЛ» блестяще выдержала экзамен.
И все же... все же она оказалась лишь ступенькой к совершенствованию. Обходилась дорого. Быстрее работала, но и быстрее тупилась. Да и вибрацию станка Леонову удалось только притушить.
Большую лепту в «укрощение» фрезы внес наш Евгений Савич. Он первым добился скоростного фрезерования, применил твердые сплавы и новую заточку.
Теперь, когда наша бригада взялась за фрезу, он присоединился к нам. Мы возимся с концевой фрезой, которая может обрабатывать детали любой конфигурации. Может!.. Но на деле-то она быстро выходит из строя, потому что канавки ее забивает стружка. О том, чтобы успешно обрабатывать таким инструментом, скажем, цветные металлы и сплавы, и говорить не приходится.
Мы увеличиваем по-своему ширину каждой канавки, делаем ее более глубокой. К тому же вместо шести оставляем только три спирали. И зубья сразу становятся не только круче, они теперь и массивнее, а значит, прочнее.
Первые же испытания подтверждают наши расчеты. «Трехперая» фреза сразу показывает себя стойкой и высокопроизводительной. Три зуба с крутой спиралью сокращают машинное время на обработку деталей. При высоких скоростях и больших подачах фреза легко обрабатывает детали из цветных сплавов.
Отличные отзывы о новых фрезах поступают от рабочих нашего и соседних цехов.
— Очень хороший инструмент, — говорит фрезеровщик Борис Требель. — То, что делал раньше за два прохода фрезы, теперь выполняю за один и трачу на это в три раза меньше времени.
Мы отмечаем у себя эти данные, а Требель все никак не может успокоиться:
— Прошел за один раз, понимаете? Да и остальные детали для штампов недавно вместо трех смен сдал ведь за две!
Еще и еще раз проверяем в работе нашу «трехперую» универсальную. Наконец, набираемся смелости. Решаем показать нашу «КСБ» в «день новатора». «КСБ» — название нашей фрезы — «Карасев, Савич, бригада».
...Весенний майский день. В лаборатории резания собрались друзья, товарищи с многих заводов. Мы очень волнуемся.
Начался показ на станке.
— Сталь конструкционная...
Минута, и фреза проходит путь в 200 миллиметров, в куске металла зияет внушительный паз шириной в 45 и глубиной в 40 миллиметров.
— А ну-ка, дай я попробую, — подходит к станку старый фрезеровщик.
— Холодная!—дотронувшись до металла, с удивлением и искренним одобрением говорит он. — Нагрелась, но чуть-чуть...
Идут испытания. И по мере того как меняются плитки, называем:
— Нержавеющая... Легированная... Жароупорная... Цветные сплавы... Чугун...
«Вечерний Ленинград» в этот день поместил репортаж своего корреспондента: «Обычно даже неспециалист может определить момент, когда инструмент своими режущими кромками касается стали. Почувствовав серьезную нагрузку, глуше загудит мотор, замедлятся обороты шпинделя и из-под фрезы легким облаком появится пар. Но ничего этого не заметили присутствовавшие. Фреза мягко и плавно входила в металл. Не верилось, что это крепкая сталь! Казалось, на станке закреплен кусок какого-то удивительно податливого материала, похожего на репу или брюкву».
Вскоре всесторонние испытания подтверждают: «КСБ» может резать металл в шесть раз быстрее, чем стандартная. Испытывают фрезу научные работники Ленинградского политехнического института имени М.И.Калинина. В своих выводах они пишут: «Фреза «КСБ» является крупным шагом по дальнейшему совершенствованию режущего инструмента».
Очень приятно и дорого такое признание рабочих и ученых, много отличных отзывов идет к нам с предприятий Урала, Сибири, Украины. Но мы-то сами строже всех судим свое детище. И мы не удовлетворены: при серьезных нагрузках наша «трехперая» возбуждает вибрацию.
Думаем, ищем... И все не можем решить, что же делать? Не ко времени заболел Евгений Савич. Сказалась все-таки проклятая блокада. Тяжело заболел. В самый разгар поисков выбыл из строя. Кажется мне, что мы, как и Леонов с его «ФЛ», достигли, может, и немалого, но это лишь удача на пути к цели. Чем снять вибрацию?
Продолжение следует
.jpg)
