1915 год. «Гельсингфорс! Дыхание войны не коснулось столицы Великого княжества Финляндского ... Магазины битком набиты отборными товарами, шумели по вечерам ярко освещённые «Карпаты», где по традиции моряки оставляли свое жалованье, рынки были завалены всяким добром. По чистеньким улицам шлялись разодетые, с пышными муфтами в руках, деловитые красотки, предлагая прохожим офицерам: «Господин кавторанг, а разве вам не хочется поцеловать меня на сон грядущий?»
Подвластная Российской империи Финляндия не воевала. Финнов не брали на фронт, не облагали их военным налогом. Между тем в стране росло националистическое движение. Отношение же финнов к русским с войною заметно изменилось. На любой вопрос они отделывались кратким «неомюра» (не понимаю, и кончено!). Спиртные напитки были запрещены, но в пивных ещё торговали крепким финским «кале», а денатурат шел из-под полы, как и в России.
Флот - настороже - стоял на рейдах Гельсингфорса, до весны закованный в панцирь льда. Всем своим грозным видом русские дредноуты как бы внушали финской столице, что Российская империя не собирается уходить отсюда подобру-поздорову.... В морозной дымке рассветов с палуб кораблей виделся уютный город на скалах, золотился купол православного собора, с ранцами за спиной бежали детишки в русские гимназии... Флот линейный - флот чудовищных мастодонтов, способных в жарком дыхании башен оставить от Гельсингфорса пух и перья, прах и пепел!
А на ледовом рейде - своя, особая житуха. Дредноуты напоминают хутора заядлых единоличников, разбросанные подальше один от другого. Для связи между ними протоптаны дороги, укрытые дощатыми настилами с поручнями, между кораблями-хуторами с раннего рассвета бегают заиндевелые лошадёнки с санками: когда подвезут дровишки, свежий хлеб, почту, когда навалом тащат подгулявших мичманов с берега. Чтобы сберечь внутри промёрзлых громадин тепло, броневые палубы линкоров на время зимы обшиты досками. В командных кубриках топятся печки - и уютно копошится над гаванью дымок. По утрам матросы с гоготом, играя силой, которую девать некуда, покалывают дровишки для камбузов...
Рай! Ну совсем как в родимой деревеньке.
Несведущего человека, попавшего на , поражало обилие катков, окруженных веселыми ёлочками, воткнутыми в сугробы. Каждый дредноут считал нужным соорудить возле катка здоровенную снежную бабу с большими титьками: бабу любовно окрашивали клюквенным квасом, вместо глаз - две картошины, вместо носа - морковка. По вечерам, когда Гельсингфорс утопал в море огней, ревели над рейдом корабельные оркестры, играя трепетные вальсы и мазурки. Из предместий города - по мосткам - приходили стыдливые барышни, держа под локотками, как бальные туфельки, стальные коньки. В блеске разноцветных фонариков начиналось катание под музыку. Матросам тогда выдавали особые свитеры - из белой шерсти, и какой-нибудь баталер Шурка Сметанин лихо выкручивал фортеля на коньках в паре со смешливою финкой Кайсой ... (Во всем этом была заложена политика.) Причем политика эта - контрреволюционная.
Начало ей положил фон Эссен - отличный комфлот, но убеждённый монархист. Канин продолжил её. Адмиралы понимали, что запертый во льдах флот, лишенный с войною заграничных плаваний, которые всегда отвлекали матроса от нужд общественных, -такой флот способен в тягостные вечера засесть за марксизм. В узкие, будто крысиные норы, отсеки (куда редко заглядывают офицеры) опять будут сползаться, словно ужи, и будут читать шепотком, обсуждать - готовить... бунты! бунты! бунты! официально же бунты назывались лукавым словом «беспорядок»...
.
Пышным букетом на Балтфлоте расцветали кружки самодеятельности, бренчали в кубриках балалайки «самородков», открытых офицерами в корабельных недрах...
Но главное - спорт! Эссен премудро, аки змий искушения, залил катки возле кораблей, обсадив их ёлочками - ради изоляции тех же кораблей. На флоте насаждался культ грубой физической силы, которая издавна восхищает всех моряков. Порою матчи классической борьбы между крейсерами и эсминцами обсуждались с большей горячностью, нежели последние известия с фронта. Каждый корабль, каждый дивизион, каждая бригада имела своего чемпиона... [53].
Движение поездов уже прекратилось, надеялись на оказию. Пронизывающий холодный ветер разносил по пустому перрону прокламации и газеты с манифестами и революционными призывами. Было зябко и тоскливо. Вдруг приблизился революционный патруль: «Ваши документы, гражданин!» Я предъявил. «Пройдемте!» - Нас отвели в штаб какой-то революционной комендатуры и, на наше счастье, принявший нас комиссар оказался весьма интеллигентным, образованным, деловым человеком.
Выслушав печальную историю, спросил неожиданно: «А зачем вам это?» - и, подумав, предложил: «А не хотите вы стать военным советником по морским делам при...? Я немедленно согласился. А вскоре вышел Декрет о привлечении во вновь создаваемый . Вот такая незатейливая житейская случайность сохранила для нас этого замечательного человека».
Прошло десятилетие со времени выпуска из училища. Из лейтенантов я дорос до капитана 3 ранга, стал слушателем ВСООЛК ВМФ - аббревиатура Командирских классов в Ленинграде. Был выходной воскресный день. Не сойдясь интересами с супругой по поводу развлекательной программы, слегка расстроенный, одинокий, но гордый, я отправился в Центральный военно-морской музей. Это было не первое посещение. В редкие, случайные наезды в Ленинград я не раз уже побывал в нем. И всякий раз открываешь для себя что-то новое. В этот раз открыл неожиданно новое и необычное. Осмотрел в очередной раз ботик Петра, модели и детали первых боевых парусных кораблей. Подошел к нескольким группам экскурсантов, послушал о чем им говорят и как. Увидел в стороне еще одну группу, подошел поближе. Вел группу какой-то контр-адмирал - не частое явление в нашем музее, я заинтересовался. О, Боже, да ведь это Безпальчев! Я его не узнал. Это был внешне другой человек. Несколько позже он сам объяснил эту метаморфозу: оказывается, он сильно и долго болел. За время болезни потерял в весе 30 килограмм. А болезни и годы, как ведомо, людей не украшают тем более - радикально изменились параметры фигуры. Как жаль, что я не успел к началу экскурсии! Безпальчев уже живописал раздел развития флота в предреволюционный период. Мимо проносились общипанные стайки бойких на слово женщин-экскурсоводов: «Посмотрите налево, вы видите... А сейчас посмотрите направо, перед вами ...», - и стайки улетали в даль. Группа Константина Александровича обрастает, как снежный ком. Слышится его рассказ: - ...Большая Императорская судостроительная программа продолжает выполняться. Наряду с линейными кораблями, получает развитие и средний класс. Уже в 1913 г., накануне Мировой войны, на Балтике вступает в строй эскадренный миноносец «Новик».
Вы видите перед собой этого корабля. Мировая кораблестроительная практика не имела ему аналогов. При скорости в 36 узлов, имея мощнейшее артиллерийское, торпедное и минное вооружение (коротко перечисляет основные технические и боевые характеристики), он стал не только образцом строительства этой серии кораблей в России, но и в других странах. Этому типу кораблей выпала честь после модернизации принимать активное участие и в Великой Отечественной войне. Сделав паузу в несколько секунд и, как бы с грустинкой, он продолжал: Я имел честь командовать кораблем типа «Новик» - эскадренным миноносцем «Петровский» на Черном море.
В 1926 г. я получил назначение командиром «Петровского». В штабе флота, куда я прибыл для представления, меня принял командующий Морскими силами Черного и Азовского морей Владимир Митрофанович Орлов (обращает внимание на портрет командующего). Годом старше меня, до Первой мировой войны студент юридического факультета университета. В войну окончил трехгодичные гардемаринские классы, плавал на учебном корабле «Орел». Восторженно встретил революцию, вступил в партию большевиков, храбро сражался на фронтах Гражданской войны. В 1926-1930 годы командовал Черноморским флотом, в 1931-1937 - начальник Морских сил РККА. Встретил меня Орлов озабоченным: «Прошу извинить, Константин Александрович, что не могу уделить вам должного времени и внимания. Ваш корабль тонет. Поспешите на завод, машина вам у подъезда!»
Это было сложное время. Совсем недавно отгремели бои Гражданской войны. Лучшие боевые корабли были уведены белогвардейцами, часть флота затоплена под Новороссийском. В стране еще разруха, но на повестке дня стоит вопрос о восстановлении того, что уже не могло плавать. Строить новые корабли молодому государству было еще не по плечу. Тяжесть восстановления флота легла на плечи парней, пришедших по комсомольскому призыву из голодных украинских сел и городов. Вот по незнанию и неумению этих парней и случилось ЧП на «Петровском». «Петровский мы спасли. Через год из его труб уже взвивался легкий дымок, котельные машинисты поднимали пары, турбинисты обкатывали свои агрегаты, а вскоре мы вышли в море на ходовые испытания.
Какое счастье для командира дать собственными руками через машинный телеграф команду, которую сразу подхватят и немедленно исполнят несколько десятков умелых рук, приведут в действие нужные механизмы. Корабль обретет ход, управляемость. Я даю «малый ход» - корабль идет, я даю «средний ход» - турбины набирают обороты, корпус эсминца возбужденно подрагивает, и я даю «полный вперед!»
Контр-адмирал К. А. Безпальчев в Центральном военно-морском музее (Ленинград) у макета крейсера «Аврора»
Перешли к следующему музейному экспонату, подробное повествование с опорой на богатые личные впечатления продолжилось.
Рассказал Константин Александрович о предвоенном строительстве флота, остановился на флотских «знаменитостях» того времени, портреты которых до сих пор украшают музей. Остановил внимание слушателей на академике адмирале Акселе Ивановиче Берге, стоявшем у истоков новой отрасли знаний - кибернетики, товарищеские отношения с которым поддерживал еще с кадетских времен, о выдающейся морской династии Бутаковых, многих из которых он знал лично, а то и состоял в дружбе.
Интереснейшая беседа близилась к предвоенным годам:
- В 1940 г. я еще раз посетил Черноморский флот в составе комиссии с инспекционной задачей. Дела флота шли успешно. В боевой и политической учебе флот первенствовал, это, бесспорно, радовало. Меня встретили радушно, многие еще помнили. Показали успехи, не скрывали недостатков, без них не бывало, но настрой командования, «нижних чинов», как говаривали ранее, не оставлял сомнений - им все по плечу.
Разросшийся до громадных размеров «снежный ком» отметил окончание экскурсии долгими, несмолкающими аплодисментами, были многие благодарственные речи. А в начале зала формировались новые «стайки»...
Из 17 лет, отведенных Константину Александровичу на годы «отставки», большую часть он посвятил работе в на общественных началах. Его путь в музей закономерен. Просветительская деятельность Безпальчева началась очень давно. Еще в 1923-1024 гг. он командировался Политуправлением Черноморского флота в Ростов, Екатеринослав (Днепропетровск), Киев, Харьков с циклом пропагандистско-агитационных лекций по истории и путях развития военно-морского флота страны. Если бы его знания истории ВМФ, увлеченность флотом, большие организаторские способности были использованы в соответствующей должности, допустим, научного руководителя музея или его директора - можно было бы ожидать заметный позитивный этап в развитии этого музея.
История оставила нам отзыв неизвестной работницы архива музея - благообразной интересной старушки - дамы: - Константин Александрович был очень душевный человек. Просто прелесть! Очень грамотный, начитанный, интеллигентный в самом высоком смысле этого слова. Потрясающе хорошо знал историю флота, которую никто в музее тогда не знал лучше его, да, пожалуй, не знает и сейчас, Он был очень деликатен, галантен, но иногда мог отпустить и «солёненькую» фразу.
Юбилейная встреча ветеранов в связи с 50-летием окончания Морского корпуса. Слева второй - контр-адмирал К.А. Безпальчев, перед ним - жена Елена Тимофеевна. Ленинград. 1965 г.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
.jpg)
