Шеховец Евгений Николаевич.
Синюхин Борис Сергеевич.
Кто не рискует, тот не пьет шампанского, контр-адмирал И.П.Паргамон. - Краснознаменное ордена Ушакова 1-й степени соединение подводных лодок Северного флота. Серия "На службе Отечеству", выпуск 2, 2003 г.
В составе бригады в длительный поход вышли Б-130 (капитан 2 ранга В.В.Степанов), Б-409 (капитан 3 ранга Ю.Н.Фомичев), Б-440 (капитан 2 ранга В.И.Бурунов), Б-31 (капитан 3 ранга Куверский), Б-400 (капитан 3 ранга М.Г.Коростышевский), Б-7 (капитан 2 ранга А.М.Смирнов), Б-49 (капитан 2 ранга Б.С.Синюхин), Б-416 (капитан 2 ранга А.В.Пакканен), Б-105 (капитан 3 ранга Горшков), Б-29 (капитан 3 ранга Федоренко) и Б-839 (капитан 3 ранга Сулай).
Баранов Александр Сергеевич.
?
"Александр Сергеевич родился 1 ноября 1927 года в многодетной крестьянской семье в Чувашии. Все пять его братьев - фронтовики, с оружием в руках защищали нашу Родину на море и на суше. А.С. Баранов после окончания учебного отряда, служил матросом на крейсере «Чапаев», которым командовал известный флотский военачальник, бывший князь капитан 1 ранга Николай Иосифович Мещерский.
Окончив военно-морское училище, Александр Сергеевич служил на Северном флоте. Подводник. Участник дальних морских походов и боевой службы на атомных подводных лодках.
После увольнения в запас занимал ряд руководящих должностей в профсоюзных организациях.
В настоящее время принимает активное участие в ветеранской работе. Избран членом ревизионной комиссии Межрегиональной общественной организации ленинградских ветеранов войны и военной службы - однополчан города Санкт-Петербурга. Является заместителем председателя Совета первичной ветеранской организации, которая входит в состав Объединенного совета ветеранов Военно-Морского Флота нашего города.
По поручению сослуживцев и однокашников
по Военно-морскому училищу
капитан 1 ранга в отставке Ф. ГУКОВ"
"В сентябре 1966 года, погрузив специальный боезапас, мы вышли в море. Переход был трудным. 70% плавания было с использованием РДП. Никогда больше мы столько под РДП не плавали. Решать вопросы скрытности в тот период очень помогала группа ОСНАЗ. Американские летчики в это время еще беседовали со своей базой в открытом режиме. Мы всегда знали, что самолет взлетел с авиабазы, куда направляется и когда садится. До Гибралтарского пролива шли около трех недель. Пролив проходили в подводном положении, предварительно надежно определив свое место.
На подходе к проливу провели разведку, разобрались, как идут суда в пролив и обратно и использовали при движении их шумовой эффект. Форсировали пролив за 6 часов, используя глубинное течение. Правда один раз оказались близко к африканскому побережью, что почувствовали по тому, что лодка плохо держала глубину на автоматическом режиме. Быстро подправили курс, и дальше все было благополучно. Весь октябрь месяц прошел в районе поиска пла. Имели три обнаружения пла, которые были подтверждены данными разведки. Время слежения колебалось от 12 до 25 минут. Обнаружение происходило, как правило, в ночное время, одно - в дневное время
В начале ноября нам дали (а для меня это было впервые) деловой заход в порт Алжир. В порту Алжир провели около 6 суток. За это время привели в порядок материальную часть. Офицеры и личный состав отдохнули, по графику побывали на экскурсиях в городе ( на покупки нам впервые выдали валюту), в местном зоопарке. Командование отряда и командиры кораблей нанесли визиты мэру города, начальнику Генерального штаба страны, Командующему Алжирским флотом, послу СССР в Алжире Деловой заход был завершен успешно. Все командиры кораблей были поощрены командиром отряда, а позднее и Главкомом ВМФ.
Практически мы выполнили основную часть поставленных задач на поход. Постепенно начали двигаться на выход из Средиземного моря. Я шел впереди, а пл на сутки хода сзади. Новый год встретили в море, в подводном положении. Все задачи похода были выполнены, подводная лодка получила отличную оценку. С приходом отчитался за поход, часть офицеров и личный состав отправил в дом отдыха.
Командование сообщило, что я утвержден кандидатом для поступления в Академию. Новость меня обрадовала, так как по возрасту я уже был на грани. В марте 1967 года получил возможность отдохнуть, поехал в санаторий, понемногу готовился по математике.
По прибытии из отпуска снова понеслась боевая подготовка. В июне получил добро собираться к поступлению в Академию. Отправил семью в Ленинград. Ждал прибытия командира эскадры контр-адмирала С.Егорова, который поехал к Командующему флотом, чтобы взять добро и на мой отъезд.
Он прибыл поздно вечером. Мне было сказано, что Командующий отказал в убытии на учебу и приказал к августу готовиться на боевую службу. Эта новость меня не обрадовала, так как таяла последняя надежда поучиться, но ничего не поделаешь, надо выполнять приказ. Только потом я узнал, что Командующий такого решения не принимал, а это было вынужденное решение лично командира эскадры. Не было, кого можно было бы послать на это задание. А меня ждали в Академии до ноября и даже условно зачислили, с последующей сдачей экзаменов. Но я возвратился много позже.
Начались трудности. Часть офицеров убыло к новому месту службы, пришли новые люди. Пришлось ускоренно отрабатывать экипаж. К заданному сроку уложились и в конце августа вышли на боевую службу. Первые две недели были заполнены учениями и тренировками. Только после этого я почувствовал уверенность в офицерах и экипаже.
Переход был трудным. Гибралтар форсировал в подводном положении. Опыт уже был и трудностей он не представлял. В этот раз на боевой службе мне пришлось пробыть около 4-х месяцев. Имели обнаружения иностранных ПЛА, но хочется отметить несколько случаев контактов с противолодочными силами НАТО. К сожалению, объем статьи не позволяет этого.
Во время очередного сеанса связи получил изменение дальнейшего плана действий. Мне было приказано следовать скрытно к заливу Манфредония для встречи с БПК. К назначенному времени подошел к точке встреча. Это было под утро, часов в пять. В перископ обнаружил корабль, силуэт которого мне был незнаком. Только подойдя ближе, разглядел, что это наш БПК 61 проекта. Я раньше не видел таких кораблей. Отсюда некоторая неуверенность.
Всплыли, обменялись опознавательными и позывными. Получили приказание швартоваться к танкеру «Десна». На танкере нас встретил командир нашей 96 бригады ПЛ СФ, штаб бригады. После встречи, соответствующего приветствия, инструктажа получили распоряжение готовиться к деловому заходу в порт Сплит Народной республики Югославия вместе с ПЛ нашей бригады, которой командовал мой товарищ Женя Мальков.
Сначала экипаж помыли пресной водой на танкере, немного отдохнули от двухмесячного плавания. Дали нам двое суток на подготовку. В порт пошли в составе отряда кораблей: ЭМ УРО «Зоркий», ПЛ ПЛ «Б-25», «Б-21», От командира бригады я узнал, что назначен командиром 51.1 оперативной группы пл 51-го оперативного соединения подводных лодок. Поэтому на меня возложены все обязанности по организации и обеспечение захода лодок в Сплит.
Началась целая неделя различных мероприятий. Для личного состава отдых, ревизия и ремонт механизмов, экскурсии по городу. Что касается нас, командиров кораблей, то это сплошные визиты и приемы. Даже мне предложили дать небольшой прием в честь военного атташе, офицеров связи югославов. С помощью командира БПК «Отрадный» Джемса Чулкова и пошарив по сусекам подводных лодок, удалось выполнить эту задачу на должном уровне. Такой опыт мне очень пригодился в будущем, когда я командовал отрядами кораблей в иностранных портах.
Прием прошел и салоне командира танкера «Десна» и все (в том числе мой комбриг, капитан 1 ранга О.П.Шадрич) остались очень довольны.
Большое впечатление у меня оставила экскурсия на подземную электростанцию под Сплитом. Интересной была поездка в Далмацию и посещение военного санатория. Памятна экскурсия на остров Вис, где располагался во время войны штаб Иосипа Броз Тито. Я даже один раз искупался на пустынном пляже, так как ноябрь - это уже не купальный сезон в этих краях. 26 ноября надводные корабли экстренно вышли из порта. Подводные лодки остались еще на два дня. Мы заканчивали свои дела, ремонтировались и готовились к выходу по своим планам. Хорошо отдохнув, вечером 27 ноября 1967 года мы вышли из Сплита, прошли уже известным красивейшим маршрутом между островами и вышли в Адриатическое море.
Проведя поиск в очередном заданном районе, я, практически, окончил выполнение задачи боевой службы и получил приказание следовать в базу с попутным поиском. На выходе из Средиземного моря получил боевой приказ (фактический) о занятии района, подготовке оружия с задачей ведения боевых действий. Не поверил, решил, что это ошибка. Попросил повторить РДО. Через некоторое время пришло отменительное распоряжение, и я спокойно следовал дальше.
На переходе появлялись различные неисправности. Они являлись результатом некачественного ремонта в Сплите. Около Англии оказалась негерметичной захлопка подачи воздуха к дизелям. Погода штормовая, работает авиация ПЛО ВМС Великобритании. Решили устранить неисправность. Создали бригаду добровольцев во главе с командиром группы движения. После соответствующего инструктажа, на крепких капроновых концах, выпустили ремонтников на кормовую надстройку. Работали около трех часов, в дневное время. На счастье не было авиации. Только после устранения неисправности, когда был убран в лодку личный состав, обнаружили работу РЛС самолета ПЛО. Погрузились и продолжали следовать домой.
Вскоре у одного из моряков случился острый приступ аппендицита. Дал радио о больном и погружении на операцию. Оперировали в подводном положении, так как море было штормовое. Операция прошла успешно, без осложнений Ее отлично провел старший лейтенант Виталий Щеголев. После наблюдения за больным доктор выразил беспокойство за его состояние и пожелание как можно скорее отдать под наблюдение врачей госпиталя. Я решил всплыть, дал радио, что ввиду такой обстановки, следую дальше в надводном положении, не соблюдая скрытность и скоростью больше заданной.
В базу пришли раньше срока. Встретили нас и командование и санитарная машина. Больного забрали в госпиталь. У него было все в порядке, а меня пожурили за нарушение графика движения. Тут же я узнал о награждении меня орденом Боевого Красного Знамени. Все офицеры корабля были также отмечены командованием. Личный состав и часть офицеров уехали в дом отдыха. Я с одной сменой остался в Полярном.
В январе 1968 года было общефлотское собрание командиров кораблей под руководством Главкома ВМФ. Пришлось выступить и мне с анализом своей боевой службы и своими предложениями. Кажется, мои предложения понравились Главкому (так мне, по крайней мере, передали) Здесь же вручили орден.
Где-то в конце января, точно не помню, на флот приехала большая делегация ЦК комсомола во главе с первым секретарем. Делегация побывала на нашей подводной лодке, посмотрела, как выглядит она после четырехмесячного океанского плавания. Кто-то из командования рассказал секретарю о моей неудаче с поступлением в академию. Он, якобы, обещал помочь в этом вопросе. Я, конечно, не очень поверил, но был благодарен за внимание.
В феврале, однако, получил сведение, что, я включен в список кандидатов для поступления в академию и утвержден Командующим флотом и Главкомом ВМФ. В дальнейшем все пошло более благополучно. Своевременно сдал дела старпому и, как положено, за два месяца убыл в Академию для подготовки и сдачи экзаменов. Конкурс был 2 человека на место. Готовился основательно. Все экзамены сдал на отлично.
Два года учебы в Академии пролетели незаметно. Успешно сдав экзамены и на отлично защитив диплом (руководителем у меня был контр-адмирал Н.Игнатов), я был назначен начальником штаба 42 бригады ПЛ, 9 эскадры ПЛ, в поселок Лиинахамари. После отпуска в конце августа прибыл к месту службы.
Штаб бригады располагался на плавбазе «Н.Столбов». Хотя она входила в состав 9 эскадры ПЛ СФ, но штат был отдельной бригады. В бригаду входили 15 подводных лодок, ГО «Д.Галкин», П.К « Н.Столбов», ПМ-21, береговой учебный центр, 4 торпедолова и другие вспомогательные суда. Командовал бригадой мой бывший начальник штаба 162 бригады капитан 1 ранга Юрий Алексеевич Кузнецов. Район ответственности бригады простирался до рубежа Нордкап-Медвежий. На этом рубеже лодки бригады в основном несли боевую службу.
За период службы в Лиинахамари я дважды выходил старшим на борту на выполнение задач боевой службы в зоне ответственности бригады. Обе лодки отлично выполнили поставленные задачи. Плавание в этих районах, конечно, было проще, чем в Атлантике и Средиземном море, хотя интенсивность работы авиации ПЛО Норвегии была значительной. С приходом в октябре 1971 года после боевой службы на моей бывшей когда-то ПЛ «С-192», я получил назначение на должность командира 211 бригады подводных лодок 4 эскадры СФ. Конечно, я был рад вернуться на вообще-то родную для меня эскадру."
И.Н.Паргамон. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. - Краснознаменное ордена Ушакова 1-й степени соединение подводных лодок Северного флота. Серия "На службе Отечеству", выпуск 2, 2003 г.
В 1975 г. в состав эскадры входили четыре бригады: 161-я БрПЛ (капитан 1 ранга Е.В.Мальков), 96-я БрПЛ (капитан 1 ранга Ю.Н.Даньков), 211-я БрПЛ (капитан 1 ранга А.В.Акатов) и 69-я БрПЛ (капитан 1 ранга А.А.Кузьмин). Все комбриги по очереди продолжали несение годичной БС в Средиземном море, по окончании походов становились контр-адмиралами.
Командовал эскадрой контр-адмирал Л.Д.Чернавин, ранее командовавший бригадой лодок. Контр-адмиралов П.Н.Романенко и О.П.Шадрича, командовавших до нас 4-й ЭсПЛ, перевели к новому месту службы, и нам с Л.Д.Чернавиным довелось продолжать славные традиции поддержания высокой боеготовности своего соединения, одна бригада из состава которого постоянно находилась в Средиземном море в течение года.
Командование 4-й эскадры ПЛ. Слева направо: командир дивизиона ремонтирующихся ПЛ капитан 1 ранга А.М.Толоконцев, командир бригады ПЛ капитан 1 ранга В.А.Горохов, командир 4-й эскадры ПЛ контр-адмирал О.П.Шадрин, начальник штаба эскадры капитан 1 ранга Л.Д.Чернавин, командир бригады ПЛ капитан 1 ранга И.Н.Паргамон, командир 69-й бригады ПЛ капитан 1 ранга А.В.Акатов. Полярный, январь 1974 г. (фото предоставлено И.Н.Паргамоном)
Мальков Евгений Георгиевич.
ИЗ ЖИЗНИ ЧЕТВЕРТОЙ ЭСКАДРЫ. Записки комбрига. Контр-адмирал Юрий Даньков. - Черкашин, Николай Андреевич. Одиночное плавание / Николай Черкашин. - Москва : Совершенно секретно, 2006.
"... На "С-350" в результате разрушения прочного корпуса были затоплены 1-й и 2-й отсеки. Личный состав этих отсеков пытался отдраить переборку в центральный пост, но центральный пост им этого не позволил, т.к. в противном случае была бы затоплена вся подводная лодка. Спастись через торпедопогрузочный люк они также не смогли. Там погибли 11 человек (из них - два офицера и один мичман). Остальной личный состав лодки был выведен из аварийной ПЛ под руководством старшего помощника командира Е.Г. Малькова через люк 7-го отсека...
В 1973 году после окончания Академии я был назначен начальником штаба 69-й БПЛ, сменив в этой должности капитана 1 ранга Евгения Георгиевича Малькова, который получил назначение на должность комбрига..."
Чулков Джемс Константинович. Отец ленинградского нахимовца 1982 года выпуска. Знаком многим, по совестной службе, проходившим обучение на Высших офицерских классах, по сложенным о нем "легендам".
Начнем повествование о, действительно, легендарном офицере флота с рассказа ленинградского нахимовца выпуска 1949 года Васильева Владимира Михайловича - "ДЖЕМС ЧУЛКОВ." - Пятьдесят лет спустя (альманах второго выпуска ЛНВМУ). Редактор - составитель: Солуянов В.Е. СПб.,1999.
"Наш корабль усиленно готовился к официальному визиту в столицу Норвегии. Корабль скоблили, красили, мыли от клотика до киля. На субботу был назначен смотр командующего флотом...
А в пятницу, накануне смотра, был день рождения у признанного лидера молодых офицеров корабля - старшего лейтенанта Джемса Чулкова. Почему у его родителей, живших в далекой русской глубинке возникла идея назвать своего сына иностранным именем - никто не знал. Но, несмотря на необычное имя, у него были черты лица типичного выходца из средней России и русский размах в характере и поступках.
Чулков был не только «главарем» всех лейтенантских розыгрышей, но и уважаемым наставником по службе у только что назначенных «зеленых» лейтенантов.
День рождения праздновали с размахом в единственном в Североморске ресторане «Ваенга». Гости от души веселились, перебрасывались шутками, звенели бокалами. Немного не в форме был только хозяин застолья. В прошедшую ночь он не сомкнул глаз ни на минуту (до утра пришлось искать и устранять неисправность в навигационной РЛС, без которой нельзя выходить в море).
Вернувшись поздно вечером на корабль, хозяин и часть его гостей, разгоряченные празднеством, «добавили» еще. Короче говоря, все угомонились только к трем часам. А наутро не смогли поднять Чулкова. Даже его тренированный организм спортсмена-перворазрядника не выдержал такой нагрузки.
...Тогда Джемса заперли досыпать в каюте, в надежде, что командующий флотом туда не заглянет.
...Командующий, в им назначенное время, начал смотр. Он остался доволен и похвалил экипаж. Смотр уже подходил к концу, когда проснулся Чулков. Внутренняя пружина подсознания флотского офицера (ощущение, что ты проспал и нужно куда-то бежать) выбросила его из койки, как катапульта. Он мгновенно оделся и выскочил на верхнюю палубу. И надо же случиться такому совпадению - Чулков сразу же предстал перед командующим флотом и его свитой.
- А вы кто такой ? - сурово спросил адмирал.
- Старший лейтенант Чулков, товарищ командующий!
Командующий внимательно осмотрел опухшее и небритое лицо Чулкова, и в голосе его зазвучал металл:
- А что вы, товарищ Чулков, делали сегодня ночью, позвольте вас спросить?
В голове у Чулкова быстро сложилась комбинация смешения событий во времени.
- До утра не спал, устранял неисправность навигационной РЛС. Докладываю: станция в строю, корабль может выходить в море.
- Старший помощник, это так?
- Так точно, товарищ командующий. Чулков приложил много стараний и к утру ввел в строй РЛС.
Старпом отлично знал, что Чулков занимался радиолокационной станцией не в эту, а в предыдущую ночь. Знал он и про застолье в «Ваенге», но дипломатично умолчал.
Командующий продолжал придирчиво осматривать Чулкова,
- А почему у вас такая засаленная тужурка? Вы что, в ней норвежцам покажитесь?
- Так точно, товарищ командующий! - выпалил Чулков. В голове его быстро созревала новая комбинация, и он тянул секунды.
- Ну что вы заладили: так точно да так точно! - недовольно отозвался адмирал - Докладывайте толком: есть у вас новая тужурка?
Идея у Чулкова дозрела:
- Так точно! Тужурка шьется. В понедельник будет готова. Вот товарищ начальник тыла может подтвердить: в понедельник с утра вторая примерка, а к вечеру будет готова.
- Начальник тыла, что у вас там с обмундированием для этого корабля.
-Так точно, в понедельник тужурки будут готовы, и не только для Чулкова.
Командующий смягчился.
- Хорошо - сказал он Чулкову - идите, и приведите себя в порядок. А вам, начальник тыла, под личный контроль - состояние обмундирования для всего экипажа!
... Надо сказать, что Чулков, по сути, не обманывал командующего. В действительности, у него была новая, хорошо пошитая тужурка, но ее надел на смотр сосед по каюте, которому должны были пошить тужурку к понедельнику. Но дело даже не в тужурке, а в том, что у Чулкова и в большом, и в малом был талант мгновенной реакции на любые события. И в сложной, нестандартной ситуации он всегда мог найти оригинальный, но верный выход. Это свойство он сохранил и в зрелом возрасте и солидном звании.
...В течение многих лет я преподавал в Военно-морской академии. Однажды мне поручили читать лекции и вести практические занятия в группе, где слушатели по возрасту и выслуге, в большинстве своем, были старше меня. За учебными столами сидели умудренные опытом, солидные офицеры, уже командовавшие крупными кораблями и соединениями. А за первым столом сидел старший офицер этой группы - контр-адмирал Чулков.
Скажу откровенно, я не очень уютно чувствовал себя в этой аудитории. Естественно, что это заметили слушатели. И однажды Джемс Константинович выручил меня в щекотливой ситуации. Да с каким блеском!
Я закончил раздел учебной программы и объявил слушателям, что они должны предъявить мне результаты практических работ. А по этим результатам я буду выставлять зачеты. Аудитория загудела Посыпались реплики: «Вот еще, буду я свои каракули предъявлять... И вообще, зачем нужен этот зачет?». Джемс Константинович посмотрел на офицеров тяжелым взглядом. Он не стал напоминать им о дисциплине и офицерской чести. Контр-адмирал встал, многозначительно откашлялся, собрал свои тетрадки, строевым шагом подошел к преподавательскому столу и отрапортовал: «Товарищ капитан первого ранга, контр-адмирал Чулков к сдаче зачета готов!». В аудитории мгновенно стало тихо. Только лихорадочно шелестели перелистываемые страницы тетрадей.
Чулков был самым дисциплинированным, внимательным и аналитически мыслящим слушателем из всех, кого я знал. Объем учебной программы его не устраивал. Он, как компьютер, впитывал в себя всю информацию, которую мог получить в стенах академии. Часами он просиживал на кафедрах, задавая массу вопросов, вникая во все детали...
После учебы в академии, Джемс Константинович командовал крупным соединением на Тихоокеанском флоте. Ходили разговоры, что этот передовой и талантливый офицер будет назначен заместителем командующего флотом. К сожалению, это не сбылось. Он трагически погиб в авиакатастрофе. В Ленинграде, на Серафимовском кладбище на памятнике офицерам- тихоокеанцам, погибшим в этой катастрофе, золотом выбито его имя..."
Васильев Владимир Михайлович, окончил ВВМУ им. Фрунзе в 1953 году, СКОС в 1960 года, ВМА в 1969 году, КСФ - надводные корабли. ЭМ «Находчивый», ККР «Грозный», штаб бригады, кандидат ВМ наук, доцент, руководитель курса кафедры тактики НК ВМА, капитан 1 ранга в отставке. Автор известных книг о крейсерах 68 пр. "Корабль, опередивший свое время: Крейсер "Грозный" - первенец нового направления в вооружении надводных кораблей во второй половине XX века, - первый в мире ракетный крейсер. К 40-летию со дня спуска на воду ракетного крейсера "Грозный". - Санкт-Петербург : Остров, 2001.
В настоящее время Наумов Алексей Петрович, Ковалев Эрик Александрович, Мусин Евгений Абрамович и другие нахимовцы 1949 года выпуска готовят новое издание сборника воспоминаний нахимовцев, к 65-летнему юбилею Нахимовских училищ и к 60-летию выпуска.
Вернемся к Чулкову Д.К.
Прерванный полет: трагедия Тихоокеанского флота 7 февраля 1981 года / [сост.: кап. 1 ранга В.В. Шигин; лит. ред.: кап. 1 ранга И.Б. Сидоров]. - Москва: Морской сборник, 2005.
КОНТР-АДМИРАЛ ЧУЛКОВ ДЖЕЙМС КОНСТАНТИНОВИЧ
1. Командир оперативной эскадры кораблей ТОФ.
2. Родился 28 февраля 1931 г.. Калининская область. Бологовский район.
3. 1 Балтийское ВВМУ — 1953 г.. Ленинградский кораблестроительный институт — 1962 г. (заочно). Академические курсы при ВМА — 1979 г.
4. 1953-1957 гг. — Северный флот. 1957-1962 гг. -ЛенВМБ, 1962-1974 гг. - Балтийский флот. 1974-1978 гг. — Северный флот, 1979-1981 гг. — Тихоокеанский флот.
5. Орден «Красной звезды», орден «За службу Родине в ВС» III степени, 10 медалей.
Вице-адмирал А.М.Славский. 7 февраля 2001 года.
Слово о флагмане.
"...Несколько часов назад закончились полеты. Авианосец возвращается на базу. Нахожусь в его чреве — огромном самолетном ангаре. Авиационные техники сноровисто и деловито обслуживают самолеты и вертолеты, побывавшие сегодня в небе. Стоящий рядом командир БЧ-6, в ведении которого находятся корабельные агрегаты и устройства по эксплуатации и обслуживанию летательных аппаратов, комментирует их действия, при этом точно и кратко характеризуя людей. Вдруг палуба под ногами задрожала и корпус корабля начало сильно трясти. Любому моряку понятно, что это реверс — отрабатывается задний ход. Значит, произошло что-то непредвиденное. Стремглав бросаюсь на ходовой мостик. Еще издали услышал мощный раскатистый голос флагмана.
— С вами говорит командир 10-й оперативной эскадры контр-адмирал Чулков. Вы отнеслись к авианосцу, заходящему в базу, как к какой-то грязной, захудалой лайбе. Вас заблаговременно оповестили о подходе корабля, и вы обязаны были закрыть рейд. У вас же творится черт знает что, настоящий муравейник. Только что чудом удалось избежать столкновения. Доложите, капитан 1 ранга, вашему командующему и начальнику штаба о моем глубоком возмущении и неудовольствии по поводу исполнения вами обязанностей оперативного дежурного флотилии, — гневно закончил Чулков и бросил на рычаг трубку радиотелефона.
Впервые мы встретились с Джеймсом Константиновичем Чулковым в Москве в конце октября 1979 года. Главнокомандующий ВМФ Адмирал флота Советского Союза С.Г.Горшков проводил разбор итогов учебного года с руководящим составом флотов. В перерыве ко мне подошел офицер управления кадров ВМФ и сказал, что хочет познакомить меня с новым командиром 10-й оперативной эскадры, где я в ту пору был начальником политотдела. Мы подошли к незнакомому мне контр-адмиралу.
— Чулков Джеймс Константинович — представился контр-адмирал и крепко пожал мне руку. — Назначен командиром 10-й оперативной эскадры. Приказано вместе с тихоокеанцами после совещания ехать к новому месту службы. Семейство со мной, сидит в гостинице на чемоданах, в ожидании вылета.
Внимательно вглядываюсь в собеседника. Крепкая, коренастая фигура, мужественное лицо, упрямый подбородок. Русые, тронутые сединой прямые волосы. Четкий, командирский голос, пристальный взгляд. Во всем ощущается твердый волевой характер. Первое впечатление благоприятное.
Из Москвы вылетели поздним вечером на флотском авиалайнере Ту-104. В салоне самолета Джеймс Константинович представил мне свою семью — очаровательную супругу Тамару Ивановну, сына Бориса и десятилетнюю Юлю, ровесницу моей младшей дочери Оли. Расположились мы с ним в соседних креслах. Впереди времени много. До Владивостока лететь 10 часов с двумя промежуточными посадками для дозаправки самолета. Расчетное время прибытия в пункт назначения — 16.00 по местному времени. Летим навстречу наступающему новому дню.
С первой минуты оба настроились на откровенный разговор. В неспешной беседе время шло незаметно. Джеймс Константинович рассказал о себе, о жестоких испытаниях, выпавших на его долю в личной жизни, о своей службе, которая проходила в основном на Северном флоте. Прошел все ступеньки служебной лестницы. На Тихом океане раньше не служил. Впереди огромная ответственность за судьбы десятков тысяч людей, состояние основного ударного объединения надводных сил флота. Признался, что рассчитывает на мою поддержку и помощь.
Я с такой же откровенностью рассказал о себе, о своей семье, службе и твердо пообещал, что в моем лице он найдет надежного помощника и товарища. Главной темой разговора была, безусловно, эскадра. В ту пору она представляла собой мощный боевой организм. В ее состав входило более 30 надводных кораблей различного назначения: тяжелые авианесущие, ракетные и артиллерийские крейсера, эскадренные миноносцы, большие противолодочные и сторожевые корабли. В последние годы стали поступать новейшие корабли третьего поколения. В оперативном подчинении в составе эскадры находилась дивизия атомных многоцелевых подводных лодок и полк морской ракетоносной авиации.
Хозяйство большое, сложное, с множеством острых нерешенных проблем. Одна из них — базирование. Крайне медленными темпами шло строительство пирса и берегового комплекса для обеспечения стоянки авианосцев. Поступивший недавно в состав эскадры тяжелый авианесущий крейсер (ТАКР) «Минск» стоял на рейде. Открытая якорная стоянка не обеспечивала безопасность авианосца, особенно в осенне-зимний период, когда в Японском море часто бушуют жестокие штормы. С усилением ветра ТАКР снимался с якоря и уходил штормовать в открытое море. Да к тому же не один, а с несколькими кораблями охранения.
Ежедневно плавсредствами к нему доставлялась масса различных грузов: топливо, вода, продовольствие. Для этого был задействован целый дивизион вспомогательных судов. Электроэнергией, паром и теплом авианосец обеспечивал себя своими средствами. Все это вместе взятое приводило к огромному расходованию материальных средств, моторесурса главных и вспомогательных механизмов и их преждевременному износу. А на подходе находились еще два гиганта: ТАКР «Новороссийск» и тяжелый атомный ракетный крейсер «Фрунзе».
Освоение новых кораблей, оружия и техники, к сожалению, порой сопровождалось их авариями и поломками. Техническая подготовка и психология военнослужащих, не всегда соответствовали уровню сложности боевой техники и оружия. И, конечно, «вечнозеленым деревом» продолжало оставаться состояние воинской дисциплины и уставного порядка. На некоторых кораблях оно не соответствовало предъявляемым требованиям.
Очень острым на эскадре был жилищный вопрос. Более четырехсот семей офицеров и мичманов не были обеспечены жильем. Это порождало справедливое недовольство людей, накладывало негативный отпечаток на их отношение к службе.
— В целом же, Джеймс Константинович, — сказал я в заключение нашего разговора, — подавляющее большинство офицеров, мичманов, старшин и матросов — замечательный народ. Большая их часть — сибиряки и дальневосточники. А это люди особого склада. Немногословные, привыкшие к трудностям, выносливые и трудолюбивые. Служить на эскадре трудно, но интересно. Убежден, что для любого моряка это большая честь. Здесь всегда чувствуешь себя на переднем крае, получаешь большое моральное удовлетворение в работе. Думаю, что со временем вы также будете разделять эту точку зрения.
С первого же дня на эскадре почувствовали твердую руку нового командира и, прежде всего, его высочайшую повседневную требовательность. Сам он был человеком внутренне организованным и предельно собранным. У Джеймса Константиновича была завидная привычка делать в своей рабочей тетради записи о каждом истекшем дне. Поздним вечером он раскрывал тетрадь и заносил туда все, что заслуживало его внимания и контроля. Так он планировал предстоящий рабочий день.
Ни одно упущение в содержании кораблей, поддержании порядка, организации службы и боевой учебе не ускользало от опытного и зоркого глаза адмирала. Он жестко контролировал исполнение отданных приказаний и распоряжений. И не сдобровать тому, кто по забывчивости или неорганизованности не доложил об исполнении его указания в назначенные сроки: он мог сразу испытать на себе крутой характер комэска. Джеймс Константинович никогда не придирался по мелочам, ни на кого не кричал и не топал ногами. Говорил всегда точно и лаконично. Сказанные в спокойном выдержанном тоне справедливые слова в адрес провинившихся запоминались ими надолго.
По воле обстоятельств принял эскадру в удачное время. Все корабли, за исключением находящиеся в океане на боевой службе, стояли в пунктах базирования. Шло подведение итогов завершившегося учебного года. Командир эскадры с раннего утра и до глубокой ночи находился на кораблях. Каждый из них он, как говорят на флоте, узнал от киля до клотика, тщательно разобрался с уровнем боевой готовности, обученности личного состава, организацией службы.
Осмотр корабля обязательно заканчивался обстоятельным разбором с офицерами, строгим, но доброжелательным разговором с его экипажем. А он умел разговаривать с людьми, находил точные и простые слова, которые западали в душу морякам. Огромный опыт и знание положения дел на каждом корабле позволяли ему видеть перспективу и ставить всем конкретные задачи на предстоящий учебный год.
Уже через месяц Джеймс Константинович полностью владел обстановкой, имел точное представление об уровне профессиональной подготовки и служебном соответствии командиров соединений и кораблей, твердо и уверенно управлял эскадрой.
Не хочу, чтобы читающий эти строки о моем боевом товарище подумал, что Чулков был сплетен из одних достоинств и начисто лишен недостатков. У него, как
и у каждого из нас, было и то и другое. Но такое уж свойство человеческой памяти — хранить прежде всего то, что приносит добро. А преобладающим в нем было чувство справедливости.
Джеймс Константинович обладал завидным мужеством, никогда, образно говоря, «не щелкал каблуками» перед начальством. Он умел постоять за себя и подчиненных, на любом уровне настойчиво и аргументировано отстаивал свою точку зрения, не опасаясь за возможные в подобных случаях неприятные последствия.
Вспоминается острый разговор, происшедший с одним из руководителей флота, прибывшим инспектировать ТАВКР «Минск». Вопрос касался паломничества различных посетителей на авианосец. Дело в том, что какой бы представитель многочисленных министерств и ведомств союзного или республиканского уровня ни появлялся во Владивостоке, в программу его пребывания обязательно включалось посещение «Минска». А перед этим из штаба флота следовало указание, кому и как его встречать. Как правило, это обязан был делать командир эскадры. Редко выпадал день, чтобы корабль не «осчастливил» своим посещением какой-нибудь приезжий чиновник. Это отрывало людей от дела, нарушало ритм боевой учебы.
— Если так будет продолжаться и дальше, — сказал Чулков, — то вскоре командир корабля окончательно превратиться в дипломированного гида, а авианосец станет объектом экскурсий.
Сказанное явно пришлось не по душе адмиралу.
— Чулков, не лезьте не в свое дело, — бросил он в раздраженном повышенном тоне, — кого и куда посылать, мы разберемся без вас.
Смотрю, Джеймс поднялся из кресла и, побледнев, металлическим голосом произнес:
— Пока я, товарищ вице-адмирал, командую эскадрой — это мое дело. Я хорошо знаю свои обязанности.
Вижу, дело начинает приобретать опасный оборот, и вступаю в разговор.
— Командир эскадры прав, — сказал я. — Поток экскурсантов действительно стал невыносимым и наносит вред делу. Здесь нужно разумное регулирование, со стороны органов управления флотом.
Постепенно страсти улеглись. Разговор перешел в спокойное русло. И польза от него, безусловно, была — поток экскурсантов на корабль резко сократился.
Джеймсу Константиновичу было присуще чувство юмора, он любил флотскую шутку, крепкое слово. Бывало не раз, когда нерасторопный, а тем более с прохладцей относившийся к делу человек попадал на его острый язык. Вспоминается такой курьезный случай. Во время осмотра кораблей командир эскадры обнаружил на некоторых из них тараканов. Явление для флота, в общем-то, не такое уж редкое, но у приверженцев строгого морского порядка, каким был Чулков, оно вызывало справедливое негодование. Состоялся нелицеприятный разговор с руководителем медицинской службы эскадры.
Флагманский врач, то ли в пылу служебного рвения, то ли от расстройства, быстро сочинил проект приказа и через пару часов представил его на подпись командиру эскадры. Придумал доктор ему затейливое название «О появлении на эскадре членистоногих и наказании виновных». Джеймс Константинович, надев очки, стал читать этот документ и, не сдержав своих чувств, от души расхохотался. Успокоившись, он совершенно серьезно произнес:
— Доктор, советую вам направить это произведение в «Крокодил». Уверен, его там обязательно опубликуют. Этот анекдотичный случай с легкой руки флагмана и, конечно, автора приказа, надолго стал на эскадре нарицательным примером формального отношения к делу, а «членистоногими» стали величать тех, кто, как говорят, «не рвал пупка» на службе.
Я не ставлю своей задачей нарисовать полное представление о личности контр-адмирала Чулкова. В коротких записках это сделать невозможно, но его облик будет не полным, если я не скажу о семье Джеймса.
Для моряка хорошая семья очень много значит, это надежный тыл, опора и поддержка в суровой морской службе. А основа, фундамент семьи — любящая жена, мать, подруга. Такой была всегда для Джеймса его Тамара. Он не любил об этом говорить, но я видел и чувствовал, с какой он любовью и нежностью относился к ней.
В поселке Тихоокеанском мы жили в одном доме, в одном подъезде, на соседних этажах. Наши дочери - Оля и Юля - были подружками. Учились в одной школе и в одном классе. Служба мало оставляла нам свободного времени, но когда оно выпадало, мы собирались семьями на чаепитие. Тамара была хлебосольной, радушной хозяйкой. Дома у нее всегда был образцовый порядок, уют. Дети ухоженные, окруженные вниманием и заботой. В семье царил мир, любовь и согласие. Домашний очаг был для Джеймса Константиновича надежным пристанищем, где он отдыхал душой и телом.
Вскоре, однако, мне пришлось расстаться с эскадрой. Я был назначен на новое место службы и переехал с семьей во Владивосток. На мое место прибыл капитан первого ранга Бережной. Встречи с Джеймсом Константиновичем стали редкими, в основном, в служебной обстановке. Но последняя из них запомнилась навсегда.
Был канун 63-й годовщины Октябрьской революции. Поздним вечером на квартире раздался телефонный звонок. Снимаю трубку и слышу мощный знакомый голос Джеймса:
— Только что закончил постановку кораблей в Амурском заливе для участия в традиционном морском параде. Рядом со мной — Бережной. Если не возражаешь, выезжаем к тебе, чтобы лично поздравить с присвоением тебе высокого звания контр-адмирала.
— Приезжайте. Жду...
Он был настоящим моряком. И море не отпустило его на берег... Капитан 2 ранга А.А.Спиридонов.
"Джеймс Константинович Чулков. Друг, однокашник, адмирал. Человек неординарный, с жестким волевым характером и добрым отзывчивым сердцем.
Еще на «заре туманной юности» он выделялся среди курсантов-однокашников большим трудолюбием, целенаправленным стремлением к знаниям и исключительной порядочностью.
Летом 1946 года пятнадцатилетний сельский парнишка из Бологовского района Калининской области приехал поступать в Ленинградское военно-морское подготовительное училище (ЛВМПУ), которое в обиходе называли «Подготией». По сути это была та же средняя школа, где мальчишки учились в восьмом, девятом и десятом классах, но с военно-морским уклоном и с перспективой без вступительных экзаменов поступить в любое высшее военно-морское училище страны. Джеймс имел отличный аттестат за седьмой класс и прекрасные характеристики. Но, видимо, сказалось и то, что уровень обучения в сельской школе был ниже городского, и то, что учеба проходила в военное время.
Короче говоря, после вступительных экзаменов Джеймс не проходил по конкурсу. Но! Свершилось почти чудо! Его заметил и проникся к нему каким-то особым отцовским чувством руководитель нового набора воспитанников ЛВМПУ капитан-лейтенант Иван Сергеевич Щеголев. Он вызвал Джеймса на беседу. Когда в кабинет вошел, понурив голову, светловолосый мальчуган, Щеголев встал из-за стола, подошел к нему и неожиданно спросил: «Джеймс, смог бы ты учиться только на одни пятерки?» Джеймс сначала оторопел, потом, заморгав глазами, выпалил почти скороговоркой: «Да, смогу. Я вам это обещаю». И после небольшой паузы, повторил более спокойно и твердо: «Я обещаю вам это». И хотя Щеголев уже заранее принял решение хлопотать перед командованием за этого парня, ответ юноши добавил уверенности. «Пойду докладывать начальнику училища. Буду стоять за тебя насмерть. Не подведешь?» «Нет», — коротко и пока еще сугубо по-граждански ответил будущий офицер.
Впоследствии Джеймс назовет И.С.Щеголева «крестным отцом». И каждый раз, будучи в Ленинграде, в первую очередь навестит его и спросит прямо, без обиняков: «Надо ли чем помочь, Иван Сергеевич? Сделаю все, что смогу». И, улыбнувшись, добавит: «Я обещаю вам это».
Семь лет учебы — три года в ЛВМПУ и четыре года в 1-м Балтийском ВВМУ — прошли в упорном труде. Джеймс буквально «грыз гранит науки». Он выполнил данное своему первому командиру обещание. От золотой медали за десять классов средней школы (ЛВМПУ) его отделяли только две четверки: по русскому и английскому языку. А высшее училище он закончил с золотой медалью и его имя занесено на мраморную доску почета училища золотыми буквами.
Двадцать восемь календарных лет службы Отечеству в рядах Военно-Морского Флота от лейтенанта до контр-адмирала, от командира башни главного калибра ЭМ «Отчетливый» пр. 30-БИС (Северный флот) до командира 10-й оперативной эскадры (Тихоокеанский флот). Писать о том, что Джеймс Чулков являл собой образец военно-морского офицера во всех отношениях, что он большую часть службы провел на кораблях, отдавал свои знания, накопленный опыт, свое здоровье флоту — это все равно, что подчеркнуть лишь один штрих личности этого необыкновенного человека, малую толику его вклада в оборону своей державы.
А вот почему его не только уважали, но и любили все — однокашники и друзья, матросы и соратники, высшее командование? Почему его любимая дочка Юля говорила: «Когда папы нет в праздники, то и в доме нет праздника, а когда он приходит — в нашем доме всегда праздник». Почему его супруга Тамара Ивановна Чулкова, когда он уходил в море, писала ему письма каждый день, а потом пачками отправляла их с оказией? Почему, получая от него хотя бы весточку, плакала, не зная как выразить свою радость?
Вот об этом написать очень трудно. Это можно только чувствовать, ощущать сердцем и душой. Как сказал о Джеймсе его первый комиссар Алексей Исидорович Комиссаров: «Джеймс Чулков — это еще небольшая, но уже Глыба, человек с большой буквы, образец служения Флоту Российскому».
Поэтому будет правильнее, наверно, вспомнить несколько эпизодов из его службы и личной жизни. Его поступки лучше расскажут, что это был за человек.
Мне довелось с Джеймсом Константиновичем Чулковым учиться в ЛВМПУ и в 1-м Балтийском ВВМУ. Правда, в училище я его «просто знал», но не имел с ним тесного дружеского общения. Наши более частые контакты, переросшие затем в дружбу, начались лишь в 1954 году, когда я после окончания ВРОК (высших радиотехнических офицерских классов) прибыл служить на Северный флот. Джеймс уже год отслужил на Севере и называл себя аборигеном. Встретились мы на причале, где стояли корабли бригады эскадренных миноносцев. «О-о-о! Еще одна салака в нашем северном аквариуме! — приветствовал меня Джеймс. — Но ничего, скоро станешь палтусом, здесь долго раскачиваться не дают. Пойдем оформим твое прибытие». Он привел меня к себе на корабль и «познакомил» с традиционным флотским коктейлем «кровавая Мэри» (этот незатейливый напиток состоял из двух компонентов: томатного сока и «шила» — технического этилового спирта). В процессе беседы он рассказал, как и с чего надо начинать службу молодому офицеру на боевом корабле, предложил на первое время ссуду, произнеся с улыбкой свое любимое выражение «отдашь, когда вспомнишь», и посоветовал не стесняться, если потребуется совет или помощь.
Так началась наша совместная служба на Северном флоте, сначала на разных кораблях, меня назначили на ЭМ «Оберегающий», а затем и на одном — на ЭМ «Опасный». Этот этап особенно сблизил нас с Джеймсом.
Вскоре командование направило ЭМ «Опасный» в Ленинград на модернизацию, он должен был стать кораблем радиолокационного дозора. И так случилось, что в Ленинграде мы даже жили рядом на канале Грибоедова: он в доме 138, а я — в доме 150. Поэтому часто, «сходя на берег», мы шли домой вместе. Естественно, не молча. Джеймс был великолепным рассказчиком. Не пропускали мы без внимания и встречающиеся на пути кабачки-»забегаловки». Потом вдвоем заходили сначала ко мне домой, а потом к нему— так легче было «оправдываться» перед женами за очередной «праздник», от которого «ну, никак нельзя было отказаться».
В 1959 году вместе подали рапорта для поступления в Военно-морскую академию им. Крылова. В последний момент Джеймс отказался поступать. Пока мы стояли у достроечного причала Адмиралтейского завода, Джеймс поступил в Кораблестроительный институт и за один год закончил четыре курса (два ему зачли за окончание военного ВУЗа). Поэтому мотивировка у него была простая: «Высшее военное образование я уже имею, а высшее гражданское на всякий случай надо иметь. Вдруг на шарике установится всеобщий мир, и военные люди станут не нужны». Как всегда, что бы он ни говорил, обязательно добавит какую-нибудь «хохмочку».
Джеймс никогда не лебезил перед начальством. Относился к «вышестоящим» уважительно, как и подобает офицеру. Чтил устав, где сказано, что приказы командира надо выполнять «беспрекословно, точно и в срок». Но ему не очень нравилось слово «беспрекословно». Офицеры должны быть «думающими подчиненными», говаривал он. И, если офицер сомневается в правильности отданного ему приказания, он обязан об этом сказать командиру. Не должен, а обязан, подчеркивал он. Ум у Джеймса был стремительным, характер смелым. Прежде чем сказать «есть» и идти выполнять приказания «точно и в срок», он мгновенно анализировал сложившуюся ситуацию и, при необходимости, просил командира, отдавшего приказ, выслушать его доводы.
Приведу характерный пример. Начало весны 1959 года. Джеймс — командир БЧ-2 ЭМ «Опасный». На корабль пришла шифровка: «Командиру БЧ-2 прибыть в штаб ВМБ для оформления документов на получения аппаратуры управления нового зенитного комплекса. Командир ВМБ». Старпом, временно исполняющий обязанности командира корабля, вызывает Чулкова и приказывает ехать немедленно. «Семен Иваныч, разрешите одно замечание. В штаб ехать безусловно надо. Но оформлять документы и тем более получать новую аппаратуру нам сейчас не следует, — сказал Чулков. — На корабле не закончены работы даже по демонтажу старой техники».
«Это приказ, Чулков. Он не обсуждается», — повторил старпом.
«Поймите меня правильно, товарищ капитан-лейтенант, — перешел Джеймс на официальный тон. — Аппаратура в настоящее время находится на специальном складе, где поддерживается необходимый режим хранения. Нам же придется ее хранить на причале под дождем. Монтажные работы начнутся не раньше, чем через три месяца. Это — раз. Во-вторых, аппаратура секретная, необходимо организовать караульный пост. А где люди? Вы же знаете, что корабль не на ходу и личный состав сокращен до минимума. В общем, мое мнение такое. Ехать в штаб надо не для оформления документов на получение аппаратуры, а для объяснения сложившейся ситуации.
Думаю, нас поймут».
«Я повторяю вам еще раз, Чулков. Это — приказ. Поезжайте и оформляйте необходимые документы для получения аппаратуры».
«Мне известно, что командир корабля находится сейчас в Военно-морской академии на КШУ (командно-штабные учения). Я поеду к нему и доложу о принятом вами решении. Кстати, я имею право просить вас оформить ваше приказание в письменном виде и с занесением в журнал дежурного по кораблю», — буквально чеканил стальным голосом эти слова Джеймс.
«Сейчас на борту командир я!» — взвился старпом.
«Вы всего лишь помощник командира, хотя и старший, — заметил Чулков. — А вот я — командир, командир артиллерийской боевой части, который отвечает за главное оружие корабля. Вы постоянно должны об этом помнить, товарищ ИО», — сорвался Джеймс, и, выходя из старпомовской каюты, с грохотом захлопнул за собой дверь.
Да, это был Джеймс, смелый, остроумный и весьма резкий, когда видит перед собой человека-автомата, бездумного исполнителя приказов.
Конечно же, командир корабля поддержал мнение своего артиллерийского начальника, отменив приказание старпома. А командование ВМБ поддержало разумные доводы командира БЧ-2 и перенесло сроки на получение аппаратуры до начала монтажных работ. Наказан Джеймс не был. Только пожурили за резкость.
Другой эпизод. Джеймс Чулков — командир 2-й дивизии противолодочных кораблей на Северном флоте. Общефлотские учения. Отряду БПК из дивизии Д.Чулкова поставлена задача: найти и «уничтожить» подводные лодки «противника», прорвавшие противолодочный рубеж в Баренцевом море. При выходе из Кольского залива отряд встретил рыбаков, возвращающихся с уловом в Мурманск. Один из рыболовных сейнеров просемафорил, что видел две подводные лодки, погружавшиеся в таком-то районе, и дал координаты — широту и долготу. Оценив обстановку, командир дивизии Чулков, бывший на борту одного из БПК, дал полный ход и вышел в этот район. Зная координаты и время погружения подводных лодок, «найти и уничтожить» их не составляло большого труда. Учение, которое для отряда БПК по плану должно было занимать трое суток, было завершено к концу первого дня. Комдив попросил «добро» на возвращение в базу.
На разборе учений командующий Северным флотом обратил внимание на действия комдива Чулкова, даже похвалил за находчивость, то есть, как он выразился, «за использование случайных агентурных данных». Но и довольно убедительно отругал его за срыв плановых действий. «На войне это похвально, — сказал комфлота, — а в мирное время, на учениях, главная задача — не быстрый результат, а отработка слаженных действий личного состава кораблей, приобретение навыков работы с аппаратурой, механизмами и оружием в условиях, приближенных к боевым, накапливание опыта взаимодействий соединений. Вот об этом главным образом должны думать командиры в мирное время». Кое-кто на этот эпизод смотрит недоверчиво, говорит, что это всего лишь флотская байка. А я верю. Это в духе Джеймса. Какое бы решение он ни принимал — это, как правило, всегда поступок. На подобное мог пойти только сильный, уверенный в себе человек.
Что еще хочется рассказать о Джеймсе Константиновиче? Он очень ценил чувство юмора. Даже утверждал, что «юмор — это необходимый элемент боевой и политической подготовки личного состава ВМФ». В своей почти «компьютерной» памяти он держал массу афоризмов, поговорок, крылатых фраз, анекдотов, морских баек и часто применял их в разговорной речи, иногда просто к слову, а подчас и в воспитательно-назидательных целях. Некоторые из них помнятся до сих пор:
«К чему прислушиваются, то и слышат».
«Если ничего не умеешь делать, сделай хотя бы выводы».
«Если честный человек берет на чай, то он чай и покупает».
«Если вам есть что терять, значит у вас не все потеряно».
«Мало любить жизнь, надо еще с ней хорошо обращаться».
А что касается так называемой «морской травли», то здесь он был непревзойденным мастером. «Травить» он мог на любую тему, причем в той свойственной умелым рассказчикам манере, при которой трудно отличить серьезное от шутки, быль от небыли. Помнится, пришли на корабль поздравить моряков с Днем ВМФ школьники, ученики 3-го класса. Один любопытный пацан заглянул под брезент, которым были прикрыты мины, и спросил тогда еще молодого старшего лейтенанта Д.Чулкова: «А что это за шарики?». «Это, деточка, специальные кастрюльки, в которых мы охлаждаем компот. Очень удобно. Привязываем за веревочку, опускаем
в море, кастрюлька крутится, вынимаем — компот холодный. Можно подавать к обеду». «Здорово», — в один голос воскликнули и воспитательница, и изумленный мальчуган. Оказавшийся рядом в этот момент командир корабля тихо заметил: «Я, Джеймс Константинович, тебя в эту кастрюльку при очередном выходе в море размещу, дабы мозги твои охладить от бурной фантазии. Зачем голову морочишь людям?»
Веселый и находчивый, серьезный и вдумчивый, добрый и отзывчивый, смелый и мужественный — это все он, мой друг, однокашник, адмирал.
В 1971 году со мной случилась беда, я в одночасье стал инвалидом первой группы. Но каждый раз, когда Джеймс бывал в Ленинграде, он находил время и навещал меня, подробно рассказывал о службе, о новых кораблях, о новых веяниях на флоте.
И вдруг — трагедия! Роковой февраль 1981 года! Авиакатастрофа! Ровно за три недели до его пятидесятилетия!
Он погиб на взлете. Это справедливо не только в буквальном, но и в переносном смысле. Джеймс далеко не успел реализовать богатые возможности, заложенные в нем природой и приобретенные в результате каторжного труда, коим является на деле служба корабельного офицера. Он мог еще очень много дать Флоту и Отечеству. Правительство и командование ВМФ страны готовило его к должности командующего флотом. Однако судьба остановила его продвижение на должности командира эскадры надводных кораблей. Море не отпустило его на берег."
Учителя и командиры Нахимовских училищ.
Безпальчев Константин Александрович. Века Павел Сергеевич. Монастырский Петр Моисеевич. Симкин Павел Исаакович. Тарабарина Александра Михайловна. Усович Вячеслав Иосифович. Штепа Виктор Степанович.
Выпускники Нахимовских училищ.
Гриневич Владимир Васильевич. Емелин Геннадий Валентинович. Золотов Александр Никитович. Куликов Игорь Валентинович. Куракин Олег Николаевич. Мохов Игорь Николаевич. Пихтелев Михаил Харитонович. Федюшкин Виктор Павлович. Чулков Борис Джемсович.
Сослуживцы Акатова А.В.
Абрамов Олег Константинович. Акатов Андрей Альбертович. Архипов Василий Александрович. Балабух Валентин Иванович. Баранов Александр Сергеевич. Волобуев Евгений Иванович. Голованов Э.В. Горожанкин Александр Васильевич. Громов Борис Иванович. Даньков Юрий Николаевич. Калашников Юрий Николаевич. Капитанец Иван Матвеевич. Карлош Николай Михайлович. Куприянов Лев Николаевич. Лазарев Георгий Васильевич. Макаренков Григорий Филиппович. Мальков Евгений Георгиевич. Марцын Петр Николаевич. Митрофанов Феликс Алексеевич. Овчинин Виктор А. Папылев Иван Иванович. Паргамон Иван Николаевич. Поликарпов Иван Александрович. Романенко Петр Николаевич. Рябинский Николай Иванович. Свирин Станислав Константинович. Синюхин Борис Сергеевич. Слюсарев Георгий Алексеевич. Чабаненко, Андрей Трофимович. Чулков Джемс Константинович. Шадрич Олег Петрович. Шеховец Евгений Николаевич.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
