Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Комплексные решения по теплоизоляции

Комплексные решения
по теплоизоляции
для судостроителей

Поиск на сайте

Г.А.Азрумелашвили. Саможизнеописание. Превратности судьбы морского офицера. Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Обзор выпуска 1949 года. Часть 97.

Г.А.Азрумелашвили. Саможизнеописание. Превратности судьбы морского офицера. Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Обзор выпуска 1949 года. Часть 97.

В Артеке нас распределили по отрядам (по сути дела, по классам). Мальчиков поселили в нижнем лагере, а девочек в верхнем, в Сууксу. Отдыхая, мы продолжали учебу, правда, в весьма облегчённом режиме, не более четырех уроков в день. Купаться в море не разрешалось, в ноябре - декабре вода слишком холодна для этого. Но некоторые ребята - северяне умудрялись в хорошую погоду, то есть, когда море было спокойно, тайком искупаться, а точнее - разочек окунуться в море, и при этом уверяли остальных, что вода совсем не холодная.
Питание в Артеке было нормированное, но бурак и рыбу давали без ограничений, ешь, хоть тресни, потому что и то, и другое производил сам Артек. Свеклу засеяли в первых числах июня, а рыбу ловили сетями в море у подножья Аю-Дага. Любителей полакомиться ещё и "подножным кормом" предупреждали, что красные, похожие на клубнику, плоды, растущие на деревьях, есть нельзя, они ядовиты; есть можно только мушмулу (в пределах Артека изрядно обобранную).
Артековский краевед, пожилой мужчина, имени которого я, к сожалению, не помню, знакомил нас с природой, рассказывал нам легенды Крыма, вместе с вожатыми сопровождал нас во время экскурсий в Гурзуф, к гроту Пушкина. Ходили мы в поход на Аю-Даг, а точнее, в лес у подножья этой крутой горы. Восхитительная природа Артека вдохновляла, и я снова взялся за стишки. К сожалению, я их растерял, помню только «Утро в Артеке», по-детски наивное, но искреннее сочинение:



Заря востока расцвела,
Трава забрызгана росой,
Встает в тумане Аю-Даг,
Гордясь могучей красотой.

И Одолары алы стали.
Ты свежесть чувствуешь везде.
Мы флаг на мачте поднимали,
И флаг наш реял в высоте.

Какое счастье быть в Артеке!
И эти песенки слова:
"Кто был хоть раз,
запомнит тот навек..."
Наш лагерь, Море, Пристань и гора...



Юный артековец. 1940-е годы.

Помню многих ребят из нашего отряда. Помню земляка Толю Чаргейшвили, которого в последний раз встретил в Тбилиси около полувека тому назад. Помню Гаврилу из Белоруссии, у него была ампутирована одна нога, и сына полка Витю, у которого осколком были наполовину срезаны четыре пальца правой руки (дети войны). Помню храброго Толю из Соликамска, который поймал змею и сделал себе ремень из её кожи. Помню литовца Иозеса Антонавичуса, который был похож на Пьеро в пиджаке с непомерно длинными рукавами. А что было делать? Своего пиджака не было, пришлось ехать в пиджаке старшего брата. В нашем отряде были и три эстонца: Куно Тимм, Миккель Промик и Хейно Нудель; они держались несколько обособлено, одеты были почти одинаково: в чёрные костюмы с белоснежными рубашками и красными (но не пионерскими) галстуками. Они были крупнее и казались старше всех остальных ребят. Больше всех из них я общался и играл с Куно. Дружил я с Игорем Фоминым из Петрозаводска, и после Артека переписывался с ним до 1953 года, когда мы почти одновременно сменили адреса и потеряли друг друга, а в 1951 году он даже приезжал в Ленинград, чтобы навестить меня.
Запомнилась мне и драматическая история татарской девушки, которая работала в Артеке на кухне и учила нас чистить картошку. Это была красивая, стройная и очень тихая и скромная девушка с умными и добрыми глазами и мягкой речью. А история её такова. Незадолго до освобождения Крыма, ранней весной 1944 года она собирала мушмулу на склонах Аю-Дага, отстала от подруг, забрела в чащу и нашла там раненого молодого матроса. Она принесла ему воду, отдала ему хлеб и замаскировала его в более недоступном месте лесной чащи. Потом она тайком ото всех стала носить ему пищу, медикаменты и другие необходимые вещи. Тайком потому, что помнила, как за полгода до этого сельчане (в том числе и ее родители) поймали и на деревенской площади забили камнями другого раненого матроса. Короче говоря, она его выходила, и они полюбили друг друга. Так и хочется сказать словами Шекспира: "Она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним", хотя молодые люди влюбляются и без таких причин. Когда Крым очистили от фашистов, наступил день депортации крымских татар. Её матрос через Особый отдел добился того, что у неё спросили, желает ли она депортироваться вместе с родителями или остаться. Она выбрала второе. Однако, жить в пустой деревне одной под вой голодных собак было бы жутко, поэтому ей предложили поселиться и работать в Артеке. Оправившийся от ран матрос продолжил службу ратную. Расстались они, как жених и невеста, наречённые, и часто переписывались. Шла война. Я не знаю их дальнейшей судьбы, но по справедливости, конец этой истории должен быть счастливым.



В.Тутиев. Май 1945-го.

Победный 1945 год в Артеке мы встречали пышно, с ёлкой, с концертом самодеятельности и с маскарадом. Я нарядился медведем. Вылепил из глины медвежью морду, обклеил её бумагой способом папье-маше и, высушив, покрасил (по правилам надо было снять с глины гипсовую форму, но гипса не было). Костюм медведя представлял собой балахон из марли, обшитый снаружи слоем сухого коричневого мха. Правда, после пляски вокруг ёлки шкура медведя изрядно облысела, но всё равно было весело.
Возвращались мы из Артека с теми же сопровождающими и тем же маршрутом, но в обратном порядке. Пересадки были короткими и в темное время суток, лишь в Баку мы задержались на пару часов, и я на оставшиеся деньги сфотографировался.



Баку. 18 января 1945 г.

ТНВМУ

Весна сорок пятого. Увеличивающийся день, всё более и более тёплое солнце, оживающая природа, - всё дышало приближающейся победой. И этот день настал, самый радостный день в моей жизни - 9 мая 1945 года. Такого праздника я никогда больше не видел и не увижу. Души людей распирало от счастья, все поздравляли друг друга. На улицах Тбилиси ходили толпы людей, они пели, танцевали. Незнакомые люди обнимались, пожимали друг другу руки, поздравляя с Победой. Я тоже ходил, впавший в эйфорию; ходил, как во сне. Что делал, где был, что ел, с кем встречался, - не помню. Надо быть большим мастером слова, чтобы достойно описать тот день, то восторженное состояние людей, даже убитых горем. Казалось, празднует весь мир, вся вселенная, и нет границы этому океану радости.
В декабре 1945 года демобилизовался и вернулся домой мой отец. Просьбу разрешить мне поступить в Нахимовское училище он встретил неодобрительно и пытался отговорить меня. Он почему-то хотел, чтобы я стал хирургом. Но я настаивал на своем, и он, не хотя, согласился, и был очень обрадован, едва скрывая это, когда я, расстроенный, вернулся с порога Нахимовского училища и сообщил ему: приёма в Училище нет.



Начался новый учебный год. И вот, в первых числах сентября наш учитель географии, который преподавал этот же предмет в Нахимовском училище, сообщил нам, что в восьмом классе ТНВМУ появилась вакансия, т.к. три нахимовца переведены в Ленинград. Узнав об этом, пятеро из нашего класса: я, мой двоюродный брат Боря, 3аур Хаблиев, Павлик Пейкришвили и мой лучший друг Давид Беликов в тот же день, после уроков помчались в Училище и написали заявления. Нам дали жёсткое расписание вступительных экзаменов практически по всем предметам. На подготовку к первому экзамену отводилось два дня, последующие экзамены шли ежедневно, по одному экзамену в день. Павлика родители не пустили на экзамены, но это никак не повлияло на конкурс, потому что информация о вакансии просочилась и в другие школы, и собралось нас, соискателей, 48 горячих душ.
Слабым местом у меня, как и у большинства, были английский и история. С английским ничего не поделаешь, а по истории я и Боря, экзаменуя друг друга, вызубрили наизусть лишь хронологические таблицы (перечитывать учебники не было времени). Расчёт оказался верным, наша ориентировка в датах произвела хорошее впечатление, и мы получили высокие оценки. Зато, когда нам раздали листочки с нашими диктантами по английскому, я чуть не заплакал: красных чернил было больше, чем синих, а внизу красовалась жирная двойка. Из нас четверых только у Давида была тройка, и синий цвет преобладал над красным, потому что его бабушка Руфь Генриховна Джонсон была англичанкой, и дома они разговаривали по-английски. А за двойку, как оказалось, я переживал зря; у большинства претендентов были единицы, а кое-кто вообще ничего не написал. Конкурс продолжался, но, к сожалению, без Давида, он не прошел мандатную комиссию.
От экзамена к экзамену ряды претендентов редели, и к финишу пришли трое: Боря Федотов, Зарик Хаблиев и я, все из одной школы, из одного класса, это было очень приятно нашим учителям и директору нашей 50-ой мужской средней школы.

ТНВМУ. 1946-1947 учебный год.

Мы стали нахимовцами! Нас постригли, переодели в военно-морскую форму с погончиками, но без ленточек на бескозырку. "Албанцами" мы ходили месяца полтора и, лишь сдав зачеты по Уставам, получили право носить ленточки с бантиком, как у всех. Отношение к новичкам в большинстве коллективов всегда бывает чуть-чуть настороженным и слегка высокомерным, и новичков обычно проверяют "на прочность". Новичков нас было трое, но выбор почему-то пал на меня. Однажды Кирюша Ерофеев, заблокировав мне проход между двумя двухъярусными койками, и подстрекаемый Зиневичем, безо всякой причины и без слов начал со мною драку, причём как-то вяло и неуверенно. Я понял, что на карту поставлен мой авторитет, и действовал решительно. Кирюша был на голову выше меня, поэтому я, почти не защищаясь от ударов, повалил его на кровать и, лишив его преимущества в росте, дал сдачи с процентами. Нас быстро разняли за моим явным преимуществом. Отношения с Кирюшей наладились в тот же день. Двум другим новичкам подобных проверок не устраивали.
А с какой гордостью мы пошли в первое увольнение. Дома нас все поздравляли, и родные, и соседи. А наше появление в родной школе чуть не сорвало уроки. Лица директора и учителей светились гордостью, а лица одноклассников - светлой завистью. Некоторые из них щупали наши мундиры и оружие, примеряли бескозырки. И даже наша стрижка под нулёвку не уменьшала восторга. Но увольнениями нас не баловали, т.к. мы считались отстающими, особенно в английском, не говоря уже о французском, который нам был совершенно незнаком, а ещё был самый интересный, очень важный, но очень мало знакомый предмет ВМП - военно-морская подготовка. Были еще два новых для нас предмета, но по ним не задавали уроков - это мастерские и танцы.



Я и Боря Федотов в апреле 1947 года.

Начальником училища был капитан 1 ранга Алексеев Игорь Иванович. Семья его жила в здании училища на первом этаже в небольшой квартире с окнами во двор, прямо под окнами его кабинета, который находился на втором этаже. Таким образом, он круглые сутки находился в Училище, и никто не мог скрыться от его зоркого ока. Он был очень требовательным и справедливым человеком, любил и умел поддерживать строгую дисциплину. Всех воспитанников Училища он знал поимённо, и даже их характеры и наклонности.



Все его называли Батей и очень уважали, многие любили, но многие и побаивались. Он был, как я сейчас понимаю, выдающимся организатором и настоящим воспитателем. Его заместителем по учебной части был капитан 1 ранга Поляков Дмитрий Иванович, а начальником политотдела был капитан 2 ранга Аверлюков Фёдор Иванович, командиром нашей, второй роты, был капитан-лейтенант Петр Ефимович Головин, а офицером-воспитателем старший лейтенант Иван Федорович Матях. Он был интеллигентным человеком, очень добрым, внимательным и отзывчивым, а нам, пожалуй, нужен был наставник более жёсткий.



Мой первый офицер-воспитатель Иван Федорович Матях. Петр Ефимович Головин. 1948 г.

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru

С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович


Главное за неделю