Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Краны-манипуляторы для военных

Военным предложили
новые автокраны
и краны-манипуляторы

Поиск на сайте

«Мы хотели стать морскими офицерами. Пути и судьбы воспитанников второй роты военного набора». Часть 35.

«Мы хотели стать морскими офицерами. Пути и судьбы воспитанников второй роты военного набора». Часть 35.

Первый разбомбленный дом в нашем районе пострадал как-то странно: как бритвой срезало фасад дома. Мы бегали смотреть. На четвертом или пятом этаже комната выглядела, как будто хозяева только что вышли. На стене висели часы, картина, у края среза стояла металлическая кровать. Больше такого я не видел.
Блокада чувствовалась все больше и больше. Нормы питания неуклонно снижались. Помню, когда по карточкам, вместо сахара, дали конфеты (батончики) из обожженного сахара (наверное, из Бадаевских складов), помню, давали дуранду (плитки из подсолнечного жмыха, оставшегося после получения давлением из семечек подсолнечного масла). Ленинградцы говорили, что в порту нашли целый транспорт жмыха. Помню получение по детской карточке соевого молока (вкуснейшая в то время вещь).
Блокада ощущалась и по участившимся артиллерийским обстрелам, с которыми я однажды столкнулся непосредственно. В октябре месяце я пошел днем покататься на лыжах по набережной.




Кузема Константин, акварель | Адмиралтейская набережная. Зима | Сенатская площадь

Дошел на лыжах до «рюмочек» (так все звали гранитный спуск на Неву, с установленными по краям элегантными полированными вазами, напоминающими рюмочки). Нева уже замерзла. Вдруг раздался мощный грохот, и на Неве встал высоченный султан изо льда и грязи. Это в Неву упал тяжелый артиллерийский снаряд. Как мы, мальчишки, испугались! Я повернулся, решить бежать домой, но к ногам прикручены лыжи. Газоны, по которым мне предстояло бежать, были ограждены невысокой металлической оградкой. Вот за нее-то я и зацепился и рухнул как подкошенный. От боли я не мог ни пошевелиться, ни заплакать. Набережная опустела, а я лежал на снегу, плача от боли. Через минуту подобный взрыв на акватории Невы снова разорвал тишину, на этот раз ближе к берегу. Взрыв еще больше напугал меня. Через несколько минут ко мне подбежали взрослые, думая, что я убит или ранен. Лыжи были сломаны. Меня подняли, отнесли в парадную дома и положили на мраморный пьедестал, я уже шевелился и пытался встать, ноги и руки были целы. Это был просто сильнейший стресс. Царапины на ногах и руках мама залечила, как тогда было принято, зеленкой. Но больше я на лыжах не ходил. Сейчас я думаю, что это было 4 ноября 1941 года, ибо именно в этот день, немцы вели весь день методический обстрел города, по городу было выпущено за день 270 снарядов. Вот так я принял боевое крещение, попав непосредственно под артобстрел.
Голод начинал мучить семью. В принципе мы были приучены к голоду. В 1930-году, когда я родился, был голод, потом снова голод. И хоть отец был командиром военно-морского флота, жили бедно. Только в 1938 году стали жить более ни менее сносно. К тому же, как я уже писал, отца в периоды чисток дважды брали в НКВД, ибо он служил матросом и баталером в царском флоте, в Севастополе. Когда он отсутствовал, нам было совсем плохо.




Давид Трахтенберг. Ленинград. Зима. Блокада. 1942.

На Неве вдоль жилых домов и прекрасных дворцов были размещены торговые и военные корабли, которые немцы постоянно обстреливали. Мы, мальчишки, извлекали из ситуации кое-какую выгоду. Корабли обычно имели кое-какие запасы продуктов, и матросы на наши настойчивые просьбы давали нам иногда галеты.
С первых дней блокады, я, как и положено, вступил в МПВО. Для нас это понятная, близкая и чёткая аббревиатура - МПВО – местная противовоздушная оборона. Я был расписан по боевому расписанию на своей лестнице. Мои боевые обязанности – при сигнале тревоги закрыть все окна на лестнице, выключить свет и препровождать жильцов в бомбоубежище. Иногда мы дежурили вместе со взрослыми на чердаке.
Конечно, мы помогали взрослым оборудовать чердаки: очистить их от грязи, установить бочки с водой, натаскать песок и т д. Каждый чердак в Ленинграде был готов к обороне! Дежурить скоро нам не разрешили, ибо при налете самолётов масса осколков от зенитных снарядов пробивала крышу и представляла серьёзную опасность для жизни. Но зажигалки, так называли небольшие зажигательные немецкие бомбы весом около килограмма, изготовленные из магниевого сплава, видеть пришлось. Что видеть, у нас у каждого был их целый арсенал. Сначала я выменял на что-то зелёный стабилизатор от зажигалки - большое счастье в начале войны! (кстати, как и осколки от зенитных снарядов, пользовавшиеся у нас большим спросом). А потом и самих зажигалок стало много. Да, сегодня я крепко бы задумался, прежде чем держать дома магниевые болванки. Подбирали теперь мы их сами. Выменивать не надо было. После бомбёжек их можно было найти на улицах и во дворе. А однажды, наша компания ринулась гасить зажигалки и собирать их на Исаакиевскую площадь, немецкий самолёт вывалил их на площадь целый ящик, а мы детишки были прекрасно обучены гасить их: хватаешь специальными длинными щипцами за стабилизатор - и в песок. Щипцы были на каждом чердаке.




Школьницы Валя Иванова (слева) и Валя Игнатович, потушившие две зажигательные бомбы, упавшие на чердак их дома.13.09.1941. Ленинградский школьник Андрей Новиков дает сигнал воздушной тревоги.10.09.1941. Фото: В. Федосеев.

Скоро наша служба в МПВО в связи с голодом и по другим причинам прекратились. Мой предусмотрительный папа при моем поступлении в Ленинградское Нахимовское училище в управлении МПВО получил справку о моей службе в 1941 году в МПВО. Справка так и осела в моем личном деле и вместе с делом перешла в архив ВМФ в городе Гатчина.
В октябре – ноябре мы все чаще спускались с мамой в бомбоубежище. Оно было оборудовано еще до войны в подвале дома № 10. Это было капитальное сооружение. Массивные стальные двери, вентиляция, специальные полати для народа, электричество. Я думаю, бомбоубежище сохранилось и до сих пор.
Для меня это мрачные воспоминания. Однажды, я вместе со взрослыми вышел из бомбоубежища через выход во двор дома № 10 подышать воздухом. Вдруг страшный вой ворвался в узкий переулок. Испуг был ошеломляющим, сковывающим движение. И вот тут я 11-летний подросток подумал: Ну, все, все кончено. Затем раздался глухой, сильный удар, все вздрогнуло, посыпалась штукатурка со стен домов. И стало удивительно тихо. Мы бросились обратно в бомбоубежище. Только позже стало известно, что немцы на пикирующие бомбардировщики «J-88» и Ju 87 («Штука») ставили для устрашения специальные сирены, подобные же устройства крепились на стабилизаторах авиабомб. Эффект против гражданского населения был поразительный. Правда, потом люди попривыкли к этим «штучкам» и не реагировали должным образом, и немцы стали очень редко использовать это явление. Через несколько дней, мы узнали, что тяжелая авиабомба (250 кг) упала во дворе училища Дзержинского, но не взорвалась. Мы опять остались живы.




Junkers Ju.87 "Stuka"

Именно в бомбоубежище наши родители, проникнутые идеей, что дети не должны пропускать учебный год, решили провести «эксперимент» с нашей учебой. Не знаю, где они нашли учительницу (может быть РОНО помогло), которая согласилась за какие-то крохи продуктов подтянуть нас по русском языку и математике. Я помню, как мы сидим в за столами в небольшой полутемной комнате бомбоубежища, учительница, закутанная в немыслимые серые платки, сидит за преподавательским столом и… ложкой уплетает из небольшой кастрюльки «хряпу» - подобие щей из листьев капусты, добываемых из-под снега на загородных полях. Наверно, родители рассчитывались с ней «хряпой», а она не могла дождаться, когда ее можно будет съесть. Сейчас-то я понимаю, что психика голодного человека совсем иная. Наверное, для этого времени, это было вполне нормально, но на нас произвело впечатление! Представляете нашу учёбу! Как возникла, так тут же  наша учеба и закончилась.
Одно время, когда воздушная тревога объявлялась за вечер несколько раз, мы с мамой ходили в бомбоубежище ночевать. Здесь со мной и произошло несчастье. Я вижу себя ночью в бомбоубежище, где мы спали в абсолютной темноте, в абсолютно поглощающем свет физическом экспериментальном шаре. Вдруг со мной что-то случилось, ужасный страх отсутствия пространства или нахождение в каком-то другом пространстве сковало меня, мальчишку в 11 лет. Страшное ощущение, которое запечатлелось во мне на всю жизнь и которого я боялся потом и даже боюсь сейчас, настолько это было страшно. Вряд ли это клаустрофобия - болезнь замкнутого пространства, ибо потом я служил на подводных лодках 613 проекта, где пространства намного меньше, чем в бомбоубежище, но страшный симптом не повторялся. Может быть оттого, что на лодке все 24 часа яркий свет в отсеках. Не знаю. Раньше мы не знали, что такое психология и что она может сделать. После этого мы не имели возможности бывать в бомбоубежище. Я боялся, и ничто не могло заставить меня войти туда.




Школьный урок в ленинградском бомбоубежище, 1942. Фото: Д. Трахтенберг.

Таких мрачных впечатлений много, например, впечатление того, что в дни блокады, примерно с ноября не было дневного света. Не представляю, куда он делся. Но это сплошная темнота, ночь. Но я-то не спал же всё время. Очень странное ощущение, будто и время не существовало, не было его, остановилось оно. А ведь я не бездельничал. Я был занят серьёзной работой (!) - создавал свой «военно-морской флот», что бы бить проклятых фашистов! Ещё в начале войны мне купили бумажные листы с нарисованными частями кораблей. Их надо было вырезать и клеить. Получались по тому времени неплохие модели кораблей. Я сделал модель крейсера «Аврора», на котором потом, в Нахимовском училище, учился в 1947-1949 годах! Вот как переплетаются события. А модель сохранилась..
Отец не оставлял идеи вывезти нас из осажденного Ленинграда. Как я уже писал, он служил в управлении тыла КБФ (Краснознаменного Балтийского флота). Размещалось управление, по моему, в главном корпусе ЛЭТИ им. В.И.Ульянова (Ленина). Я был у него несколько раз. Отец был героический человек! Он, как мог, поддерживал нас. Сам голодный и слабый, он шел к нам с Петроградской стороны и нес литровую стеклянную баночку «хряпы» для меня, которую он добывал в офицерской столовой. Позже отец где-то нашел несколько плиток столярного клея. Всё съели. А ещё он где-то нашел немецкий солдатский ранец. Ранец-то был покрыт телячьей кожей с рыжей шерстью. Крышку ранца варили, по-моему, несколько суток и тоже съели в виде бульона.




Те самые 125 граммов – норма блокадного Ленинграда. Всё, что получали жители на день.

Автотранспорт управления тыла, когда Ладога покрылась льдом и Дорога жизни стала нормально функционировать, стал возить с Большой земли в бочках топливо для кораблей (бензин, солярку). Отец договорился с руководством автоколонны забрать нас с мамой на обратном, порожнем пути. И однажды вечером, в феврале 1942 года началась операция по эвакуации нас с мамой. Меня одели как можно теплее, сунули две бутылки из-под молока для отправления малой нужды, зашили в одеяло и погрузили на санки. Папа нанял двух мужичков для того, что бы они довезли меня до места, где формировалась колонна. Место это, по моим сегодняшним представлениям, находилось на площади за Домом культуры Промкооперации. Там на площади поздно вечером (Ладогу пересекали ночью) стояло довольно много грузовиков, в кузовах которых стояли металлические бочки. Шофер-матрос помог нам с мамой загрузиться между бочками (!), постелив, что-то вроде брезента. С нами погрузили еще одну женщину, жену комсостава флота. Между бочками, в изогнутом положении, на полуторке было не очень комфортно. Но… По льду Ладоги двигались довольно медленно, помню, что было довольно шумно, крики, ругань шоферов, регулировщиков, руководителей. Насколько я понимаю, это была сложная операция, ибо приходилось объезжать свежие полыньи от бомб. На одной из остановок в кузов залез шофер, поинтересовался, живы ли мы. Наша попутчица, кажется, не ответила, и он вытащил ее, она была мертва, замерзла. Не везти же лишний груз. Мама одела на себя кое-какие оставшиеся верхние вещи после женщины – не замерзать же окончательно. Как она говорила, перед нами машина провалилась в слегка затянувшуюся льдом полынью. Никто не спасся.




Утром мы выехали на берег в Новой Ладоге. Нас встретило флотское начальство и разместило в каком-то большом сарае (может быть в спортзале) и, главное, дали по тарелке рисовой каши, просто горячей рисовой каши на воде, Но вкуснее я ничего никогда не ел. Добавок не давали, ибо после голода это было очень опасно для жизни. Люди вели себя неадекватно. Бросались на кухню, начинали вылизывать пустые тарелки, но персонал строго следил за порядком.
Днем мы выехали в Вологду. Началась новая жизнь эвакуированных (или как говорили в Вологде - «выковыренных», наверное, так для народа понятнее). Так как мама была квалифицированной медсестрой, то нас тут же направили в деревню Дюково под Вологду, где мама начала работать А я пошел в школу. Так закончилась моя блокада. Но не путешествия. Отец, зная обстановку, имел свои понятия, он боялся, что Вологду захватят летом немцы. Он писал нам, что к лету мы должны ехать дальше, в Сибирь. Мама послушала отца, и мы последовали в город Омск. Оттуда маму направили на работу в городскую больницу в город Тару, ниже по течению реки Иртыш. Именно там мы весной 1944 года получили от отца вызов в Ленинград, быстро собрались и через полтора месяца пути, в июне месяце снова оказались в родном Ленинграде. Дома было все без изменений. Моя модель «Авроры» стояла на месте.


Размышления и назидания: О флотской форме. О море и морской службе. О морских я нахимовских традициях. О библиотеке. А.П.Наумов.

Вступление



Посвящение в нахимовцы. Поздравляет и вручает ленточки будущим питонам вице-адмирал Ю.А.Кайсин.

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
0
05.11.2011 08:19:57
"Посвящение в нахимовцы. Поздравляет и вручает ленточки будущим питонам вице-адмирал Ю.А.Кайсин."
Вице-адмирал Юрий Анатольевич Кайсин с 1951 по 1957 год обучался в Рижском Нахимовском Военно-морском училище.
Ссылка 0


Главное за неделю