Ушёл досрочно в 1951 г. Он, как и несколько других, ростом был немного выше меня, но подвижный, крепкий, истинный грузин. Как и все лихие, ртутеподобные, был мне симпатичен. По-мальчишески кулаков его я всё же интуитивно побаивался. Жаль, что мы знакомы были не долго. Я ощущал его «нашим».
Макаров Александр Александрович. - МЫ РОСЛИ ВМЕСТЕ. Л.Димент.
Из Ленинграда. Был влюблен в оперу, в классику. Знал многих оперных солистов. И даже (!) репертуар Леаккадии, (а не только Ирины!!!) Масленниковой. Это был тихий, спокойный, хороший парень. Мы с ним часто распевали разные арии, неаполитанские песни и т. д.
На гражданке я пытался наладить с ним переписку. Не получилось. Жаль.
Возможно, кто-то возмутится: «Что это он так лихо раздаривает свои «плохо- хорошо»? Тоже нам «СуДИЯ». Если это кого-то задевает, прошу прощения. Я просто ворошу свою память, ничего никому не навязывая.
Найданов Владимир Валерьянович
ПОЛОВОЕ СОЗРЕВАНИЕ БУДУЩИХ АДМИРАЛОВ. Л.Димент
Старшина Ефимочкин (с чьей-то лихой руки мы, стадные животные – сообщество юных, как всегда переоценивающих себя, придурков – считали его глупым). Не знаю – поумнел ли я с той поры, или наоборот; но сдаётся мне, что был он просто добрым и трезвым дядькой. И вспоминаю его всегда с тёплым чувством благодарности. По крайней мере, часто его цитирую. А коронным у него было: «Все вы будущие адмиралы». Пророк из него не вышел. На счёт меня он ошибся. Но чтоб не обижать старика, причислил себя к Высокому сословию БЫВШИХ БУДУЩИХ АДМИРАЛОВ. А посему буду писать и о себе.
Эта постыдная стадность проявлялась не раз. В первых наборах нахимовцев было много переростков – детей войны, фронтовиков. В нашем взводе самым молодым был Гена Зверев - с 1936-го года. Лёва Дзаридзе - с 1933-го. У него уже была Аллочка Майорова. Какие лучшие качества морского гусара он на ней оттачивал – не моё дело. Но мозги у каждого были замусорены согласно с собственным кругозором. Помню случай, который (почти уверен) сломал судьбу педагога. Не буду уточнять, хоть отлично помню затравленное лицо жертвы. Чья была инициатива и была ли атака сговором нескольких – не знаю. Лишь прозвенел звонок к перемене, стая сопляков бросилась на выходящую «училку». С криком восторга облепили её и стали лапать. Последним бросился и я, самый маленький (участвовал ли Дубров – не знаю).
Тянул руки, не доставая, не понимая, но влившись в единое тело глупости, в гордое самосознание быдла. Вскоре пришёл другой учитель.
Ещё в детсаду я был вторым в нашей группе «художником». Вовка Сухотин рисовал лучше. Сталина (!) рисовал. Но в 1-м классе и я рисовал Сталина и Ворошилова. Росла страна. Росла культура. Подрастал и я.
Ещё до школы, посмотрев «Александр Невский», стал изображать русских ратников и . Потом, просмотрев раз двадцать «Трёх мушкетеров», пристрастился к мушкетёрам. Хороши они были! Смелые, ловкие, красивые и шикарно одетые. Жабо, кружевные воротнички, Белые с раструбом перчатки на эфесе шпаги! В училище, восхищаясь по репортажам Вадима Синявского, игрой футболистов, и увидев их «воочию» на кинопросмотрах, стал рисовать футболистов. Но монополия этой тематики, разбавленная, разумеется, любимым жанром карикатуры, вскоре нарушилась. Я плавно вступал в эпоху 14-летия, в эру полового проклёвывания. Белые листы бумаги запестрели фигурками неведомых мне зверьков под названием «женщина». Разумеется, все они были голенькими, ведь в модах я не разбирался. Да и в жарком Тбилиси они были гарантированы от простуды. Жанр этот в «творческих мастерских» нашего ограниченного контингента играл разными гранями. Так Стасик Королёв ваял наготу из мела. Этот изящный десятиклассник был прекрасен, как сказочный принц. Посмотрев фильмы с Жераром Филипом, я посчитал их похожими. И с нашим Олегом Стриженовым тоже. Вместо сочинения на АТТЕСТАТ ЗРЕЛОСТИ, он на неисписанном листе выдал великолепную Венеру Тбилисскую из палочки мела 10х10х100мм. Этим закончилась его Военно-Морская деятельность. На следующий 1951 год, приехав в Москву на парад, мы встретили его и узнали, что он учится в духовной семинарии (или академии?) Такой батюшка должен был бы иметь большой успех. На радость прихожанок и на зависть настоятелей других приходов. Но самым распространённым видом «народного творчества были корявые, похожие на неумелый рассказ, скабрёзные анекдоты и рисунки типа «это мама в тазу моется».
В 14 лет я ощутил, что тельняшка стала колючей. От неё страдали грудные соски. Она их царапала! Осмотрел. Ничего не выявил. На ощупь обычная. Но, сволочь такая, она же царапает! Пришёл к баталерше Клаве: «Замените, пожалуйста». Она рассмеялась. Оказывается это болезнь роста. Соски набухли. И не у меня одного. У всех, кто пересекал эту возрастную черту, была та же проблема. К счастью длилось это недолго. Но странные сны стали всё больше и больше одолевать. «Честь гардемаринов была в опасности». Так как мы постоянно все были друг у друга на виду, обнаружилось, что наши ряды ширились. И тогда прошёл слух: «Нам в компот подсыпают какой-то порошок, чтобы поубавить пылу». Не с этим ли явлением было связано явление народу «ФОРРЕСТОЛОВОК»? (см. ранее).
Юные умы тянутся к свету знаний. Не обязательно к откровениям физики, к головоломкам тригонометрии, или к живительной струе истории ВКПб. Каждого зажигает своя звезда. Но есть сфера непознанного, которая ведёт за собой сердца всех и каждого. От младенца (хи-хи-хи) до старика (О-о-ооо!!!) И для всех (Вот бы! Эх!). Это наука жизни.
Этого не чужд и Ю.Н.Курако. Принцесса бабочек.
- «Почему ты такая блеклая, некрасивая и с чем ко мне пришла?» спросил бог. Поведала бабочка их общую историю и попросила у Бога справедливости: - « Мы так мало живем на этом белом свете и вдобавок ещё такие серые и не красивые. Ты забыл дать нам окраску!» Удивился Бог смелости бабочки, но во имя справедливости извинился и сказал: - «Отныне Вы будите всех цветов радуги, и самыми цветастыми и красивыми! Тебя объявляю принцессой бабочек и каждый раз, когда Вами будет избираться принцесса бабочек, она будет становиться самой красивой женщиной планеты!» С тех пор и стали появляться красавицы-женщины всех цветов радуги, легкие, воздушные, милые и обаятельные как бабочки!
Однажды в Фальшивом Геленджике крупный, с густым загаром Найданов в кругу единомышленников, играя мышцами брюшного пресса, поведал о насыщенно проведённом отпуске в родном Пятигорске. Человек там стал мужчиной! Эта новость взволновала аудиторию (числом до полудюжины оппонентов); которая, толпясь вокруг него метрах в десяти от западных футбольных ворот, наперебой интервьюировала: «А это здорово хорошо?», «А что лучше: кино или ЭТО?», «А в сравнении с мороженым?», «А, если мороженое сразу трёх сортов?», «А как - с футболом?». Корифей отвёл все легковесные аналогии. Не посрамлённым оказалось только личное участие в этой бесподобной игре. И всё же я сомневаюсь. Ни разу не видел его гоняющим мяч. Думаю, он просто устал от камнепада вопросов.
Чем больше набухали соски, тем шире открывались глаза. Женскую красоту я ценил всегда. И замечал её, многоликую, самую разную, постоянно. Как правило, в лицах. Брюнетки, блондинки, шатенки голубые глаза, глаза чёрные, цвет кожи, посадка головы, губы бантиком. Сколько их разных! Гордые и лукавые, скромные и решительные…. Но тут что-то иное. Доброе, светлое лицо Клавы, далеко не юной женщины, даже в сумраке баталерки вдруг заиграло лучиками в глазах, словно плавающих в сливочном масле. Во сне мне стал являться какой-то неясный, но волнующий образ. Что-то такое, что (промолчу, а то позавидуете)…. И даже наяву, под диктовку задачи по физике, или в строчках диктанта, почему-то возникало видение парной бани и, прыгающие в сугроб шалости. В училище женщин было не много. Но они были. И если раньше меня это мало тревожило, то теперь я некоторых стал пристально замечать. Вдруг увидел (была ли она раньше?) новую санитарочку. Она среди шумного бедлама двора резвилась со старшинами между деревьями под окнами 4-й роты. Не влюбиться в неё было невозможно. Круглое («Как луна» – литературный штамп восточной поэзии. Ей же неведома русская баня!), до хруста вымытое личико, из-под светлой кожи просвечивалось румянцем. «Свежее, словно попка отличницы на морозе» - мигнуло во мне. А как хороши были её «вороные», южные глаза под густыми сросшимися бровями! А белозубый, звонкий смех! Как грациозно она изгибалась, бегая за старшиной между деревьями! Вскоре она исчезла с горизонта. Зато, когда я оказался в лазарете, влюбился в другую сестричку. Эта была тихая, стройненькая. Глаза заметно косили. Но никогда позже я не встречал такой милой нестандартности.
Простите великодушно, но здесь нет упомянутых красоток. Зато среди медработников санчасти на переднем плане справа медсестра Марьям, щедро поившая больных (и не только!) нахимовцев рыбьим жиром. А, из «полуздоровых» опознаны: Е.В. Бруснигин (слева) и (высокий во 2-м ряду) наш Серёжа Богаченко.
Следующая влюблённость случилась на концерте тбилисских школьников, приглашённых к нам. Сразила меня девчоночка, певшая «Догони, догони, только ветер…». Слов не помню. Не помню и личика. Но всякий раз, лишь услышу мелодию, на сердце моём теплеет.
Я здесь расписываю не себя. ЭТО О НАС! И не браните меня за эту тему.
Как знать - может, сейчас, эстафетой 4-го (5?) поколения, в одной из рот ЛНВМУ у какого-то БУДУЩЕГО АДМИРАЛА тельняшкой исцарапаны соски.
Огурский Георгий Аскалонович
Ранее были опубликованы воспоминания Георгия Аскалоновича о трагическом пути из блокадного Ленинграда в нахимовцы, а сейчас слово его однокашнику Леониду Дименту.
МЫ РОСЛИ ВМЕСТЕ. Л.Димент.
Георгий Огурский прибыл из детдома Краснодарского края. Я с ним последние годы переписываюсь. Он гостил у меня в Нижнем и открылся совсем другим. Молодец парнишка! На год старше меня. А мне в этом веке уже стукнуло 10 лет (считал годы по пальцам в 2010 году). Мы звали его когда-то и Гришей, и Гошей. Теперь же я знаю, что он ненавидит это «прозвище», так как «Григория» ему навязали в детдоме, ещё до училища. Пишу я это чтобы (случись такая оказия) при встрече или в письме, вы помнили, что он ГЕОРГИЙ. И ещё: Он автор, по крайней мере, одного изобретения – «Мобильные подмости для буровых машин» 07.02.1982 г. автор(ы): Огурский Георгий Аскалонович, Гребенкин Анатолий Трофимович. Скорее, о других мы просто не знаем. А Георгий – человек скромный, отмалчивается.
Орлов Александр Михайлович. - («БОЛЬШОЙ ПОДСОЛНУХ» - Л. Димент)
Александр Михайлович Орлов - из саратовских подготов - сразу влился в наш «клан». Без крайностей, «свой» во всех отношениях. Ближе мы сошлись уже в «Чадильнике». Родом из Энгельса Саратовской области.
Прошло 4 дня. Всё это время я самым главным и неотлагательным считал необходимость продолжить эту тему. Почему же так долго молчал? Три дня мужественно пытался, по отвратительным ксерокопиям, никудышной увеличенной фотографии, ещё более темной, чем оригинал, восстановить 120 фамилий индивидов коллективного снимка выпуска 1953 года. Многих «саратовцев» я практически подзабыл. Но надеюсь, многократно возвращаясь к загадочным лицам, всколыхнул свою скудную память, и почти всех смог опознать. С некоторыми из них я был близок. Но лишь под самый конец бывшего приятеля Вальку Соколова, кажется, угадал по почти чёрному профилю. Трудность заключалась в том, что я его симпатичное лицо помню анфас, так как дружба предопределяет встречность взглядов. И, если я с ним не ошибся, буду, нахально, считать это подвигом, ведь не виделись мы, шутка сказать, 54 года! При чём, разглядывая фотки, я дважды засыпал полусидя. А наутро понял, что зря не поднял 1 января тост за то, чтобы ЕЩЁ ХОТЬ РАЗ БЫТЬ В СИЛАХ САМОСТОЯТЕЛЬНО ВЫСМОРКАТЬСЯ. ПУСТЬ ДАЖЕ НА СОБСТВЕННЫЙ ВАЛЕНОК. А встречал я 2010 год в одиночестве, пригубив 20 (двадцать!) г. лёгкого сухого. И в прекрасном настроении! Не шучу. Я был в родной компании друзей, глядящих на меня с чистых листков А-4.
Пеньков Вячеслав Иванович. - («БОЛЬШОЙ ПОДСОЛНУХ» - Л. Димент)
Есть версия, что Саратовское Подготовительное училище было расформировано в связи с грандиозной дракой между подготами и стройбатом, воспитанников раскидали по всем трём нахимовским училищам. Я отнюдь не сторонник драк, но спасибо судьбе за то, что она дала мне много новых друзей: Славу Пенькова, Федю Мамаева, Валю Соколова, Юру Вязова, земляка - Лёшу Алексеева, Геру Салова и много других.
Неразлучная тройка тбилисских питонов на 2 курсе штурманского факультета 1-го Балтийского училища. В центре Адик Сидоренко, справа Слава Пеньков.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
