Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Новые средства контроля радиационной обстановки

Новый измеритель ИМД-9
засечет любую
радиационную угрозу

Поиск на сайте

Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Часть 32.

Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Часть 32.

Вот палатка дежурного по лагерю, возле нее – рында, на которой отбивались склянки каждые полчаса. Для общелагерных мероприятий: подъема флага, побудки, отбоя, приема пищи, поверок давался музыкальный сигнал на трубе для каждого случая. Сигнал дублировался дневальными на боцманских дудках. Это и были наши часы. Каждое утро – семафор 20 минут. Выстраивались две шеренги, первая делала 50 шагов вперед, поворачивалась лицом ко второй и «разговоры» флажками начинались.
Важнейшим занятием было шлюпочное дело. Наши шлюпки стояли в речке напротив торпедных катеров. Речка впадала в ковш (часть моря, ограниченная пирсом и берегом). На выходе из ковша в море высилась брандвахта, с которой просматривался ближайший кусок моря. Так что шлюпки в море были под контролем. В море на шлюпках выходили обычно после завтрака. Независимо от того, гуляет ли по морю ветерок или безветрие, поднимались паруса. И, вот здесь, завтрак играл иногда свою роковую роль.
Часто после шторма ветер полностью стихал, а волнение оставалось такое, что идущую в кильватер шлюпку из-за волны не было видно. И вот при таких условиях звучит общая команда «Шабаш. Рангоут ставить. Паруса поднять». Начинается изнурительная двухчасовая болтанка под парусами. Первый характерный рвотный звук и запашок исходит от бакового и …. далее до загребного.




Да, шлюпки - это тебе не лодки станции ЦПКиО г.Тбилиси.

Командиром на нашей шлюпке был молодой лейтенант Сорокин Николай, выпускник пехотного училища. Шлюпочному делу учился вместе с нами. О командирах нельзя плохо, но… . Я был загребным, в руках у меня были фока- шкоты, напротив сидел лейтенант. И я видел, как зеленело его лицо от болтанки. Чтобы не «опозориться», он попеременно пел и курил, но это мало помогало. Наконец, по командам «Убрать паруса!», «Уключины вставить, весла разобрать» привитие навыков противостояния морской болезни заканчивалось. И обессиленная команда должна прогрести 4-5 кабельтовых до ковша, чтобы закончить занятия и отправиться на обед, который в данной ситуации никому был не нужен.
Волна не становится меньше, сил грести нет, да и шлюпку почему-то, невзирая на наши «усилия», несет в море, а не к берегу. К счастью, за нами следили, и мы не успевали скрыться за горизонтом. Катер с движком подходил к нашей флотилии. Концами соединяли шлюпки в кильватер. Катер цеплял первую. И вот таким образом мы возвращались, исполнив при этом «позорную» команду «Всем под банки». Процесс обучения лейтенанта и нас был иногда комичным. Шлюпка привязывалась к прибрежным кустам. Лейтенант командовал: «Паруса поднять». Неожиданный порыв ветра надувал паруса, шлюпка срывалась, паруса забирали ветер, и шлюпка на полном ходу неслась на торпедные катера. Время решало все. До катеров было всего-то метров 20. Лейтенант уже не командовал. Он по телам и банкам несся к нагелям, срывал такелаж, чтобы остановить шлюпку. Рейка с парусом падала, команду накрывало, а шлюпка красиво, с характерным шипением за бортом, после быстрого движения останавливалась у торпедного катера. Мы с удивлением и испугом наблюдали, высунув головы из-под укрывавшего нас паруса, что же произошло.
Или вот. Было такое местечко, рядом с ковшом, вправо. Берег в этом месте мы называли «коровьим пляжем» из-за «лепешек», которые коровы там оставляли. В этом месте ветры гуляли, как хотели, и, чтобы под парусом выйти из этого заколдованного места нужно было мастерство управления шлюпкой. Опыта, что у нас, что у лейтенанта, еще не было, а шлюпка под парусом уже туда залетела. Паруса убирать нельзя – занятия, а выйти не можем – не умеем. Уж сколько мы поворотов делали, а шлюпка все крутит и крутит в этом ограниченном пространстве и никак в море уйти не может. На помощь к нам подходила другая шлюпка. Командовал ею старшина первой статьи Василий Доценко. Он переходил в нашу шлюпку и в два счета выводил ее в море. Но я его запомнил не только по этому. Когда он звонил по телефону дневальному, а тот отвечал «Алло», Василий Доценко говорил в трубку (цитирую) : «Алло – по румынски ж..а, а вы должны представляться». С тех пор я стараюсь по телефону не говорить слово «Алло», потому что знаю перевод этого слова с румынского, сделанный Васей Доценко.




"Делать нечего". После занятий по семафору. Слева направо: Чикваидзе Константин Ираклиевич, Трубачев Владимир Васильевич, Васечкин Борис Михайлович. Фальшивый Геленджик, 1947 г.

Мы матерели от года к году, если так можно говорить о пацанах. Море и ветер становились для нас все более и более понятными.

Воспоминания нахимовца, выпускника ТНВМУ 1953 г. Героя Советского Союза Соколова Валентина Евгеньевича



НАШ САША.

Во время летних каникул, когда я приезжал в отпуск, мама радовалась, видя меня подтянутого, опрятного, в чистой отутюженной матросской форме. Ребята, мои годки, с завистью любовались бравым нахимовцем.
Как-то, в очередной раз будучи на побывке дома, я уличил маму за глажением моей форменки (матросская рубашка) – она, видно, хотела чем-то помочь своему ребенку!!!
Возмущению не было предела:
- Мама, как ты можешь прикасаться к мужской одежде? - строго, по военному, спросил я. И добавил мягче:
- Ведь я уже взрослый и обязан сам за собой смотреть, ты согласна, мама?
Мама с грустью выслушала нотацию своего старшего сына и тихо сказала:
- Хорошо, Валя, ты конечно, прав. Так быстро пролетело время. А вас я все считаю маленькими.
- А кто тебя всему этому научил? - внезапно спросила мама.
- Флотская служба, – с гордостью ответил нахимовец.
Нашими учителями по морской части были и флотские старшины, которые прошли горнило войны и хорошо знали цену жизни. Их опыт нам помог в нелегкой службе на Флоте.
Старшина класса Глазников Александр, среднего роста, светловолосый, еще молодой человек, очень стеснительный, с румянцем на щеках. Однако с нами он старался быть строгим и требовательным воспитателем. В своем кругу мы звали его просто: «наш Саша». Он отвечал за один из разделов военно-морской подготовки – такелажные работы, и считал себя в этом направлении ни много, ни мало настоящим «морским волком». Однако нахимовцам больше нравилось называть его Сашей.
За время обучения в училище он научил нас вязать самые разные морские узлы и выполнять любые такелажные работы.
Уже будучи курсантами Военно-Морского училища, мы проходили практику на паруснике «Седов». Бороздили Атлантику. Форсировали пролив Ла-Манш. Набирались опыта длительного плавания вдали от своих берегов. Нам здорово помогла Сашина учеба.




Бывшие нахимовцы на паруснике чувствовали себя, как дома. Мы легко справлялись с управлением огромного парусника времен начала 20 века. Нам доверяли нести самые тяжелые вахты и выполнять сложные такелажные работы. «Питоны» обладали хорошей морской выучкой и выделялись в лучшую сторону среди практикантов других училищ.
Как-то после очередных практических занятий в большом кабинете военно-морской подготовки Саша с очень серьезным видом (правда, это ему трудно удавалось) высказал философское видение маленького, но важного момента нашей будущей жизни. И то, что действительно определяло суть морского офицера и в море, и на берегу. «Вы должны все уметь делать сами: стирать, гладить, шить, чтобы никогда не зависеть ни от жены, ни от прислуги».
И, когда сегодня говорят о "незалежности" Украины, я вспоминаю Сашу. Мы должны в своей стране сами научиться хорошо работать и прекрасно жить, чтобы ни от кого не зависеть! Мы, нахимовцы, так понимаем независимость!


Морская практика. - Воспоминания нахимовца, выпускника ТНВМУ 1953 г. Героя Советского Союза Соколова Валентина Евгеньевича

Ежегодная двухмесячная морская практика в лагере в Фальшивом Геленджике вызывала у нас самые восторженные чувства.
Геленджик расположен на берегу Черного моря в 35 км от города Новороссийск, Краснодарский край.
Нахимовский лагерь - это продолжение учебы на лоне природы. Как и в училище, жизнь была подчинена строгому распорядку дня. Шлюпочному делу отводилось главенствующее время. В программе было изучение устройства шлюпки и практическое умение управлять шлюпкой на веслах и под парусами при любых погодных условиях. Это тоже была своеобразная проверка наших приобретенных морских качеств. Некоторые ребята не могли переносить качку и вынуждены были покинуть стены Нахимовского училища.
С самого начала в лагере на подготовленных площадках мы установили большие армейские палатки, в которых свободно размещались до 50 человек. Вместо кроватей нам оборудовали деревянные нары.
"Так будет надежней", - говорили опытные старшины-воспитатели.
Подушки и матрацы набивали свежим, пахучим сеном. Все выходило просто, надежно и, главное, по-походному…
В лагере имелись шлюпки: шестивесельные ялы и баркасы.
Ежедневно при любой погоде мы на шлюпках выходили в море. Для начала эта практическая учеба представляла большие трудности с мозолями на руках. Руководили занятиями опытные моряки - старшины с больших надводных кораблей.




Нахимовцев учили не только грести, но и управлять шестивесельным ялом под парусом.

В нашей роте был старшина Горелов с крейсера "Октябрьская революция". На Флоте Горелов Николай Петрович прослужил более 15 лет и с большим удовольствием взялся за воспитание подрастающего поколения, непринужденно передавая свой флотский опыт нам – «птенцам» - в его понятии.
"НИП" (такое мы дали ему прозвище) представлял собой глыбу тренированных мышц, был он среднего роста, широк в плечах, с короткой шеей и наголо подстриженной головой. Глаза раскосые, карие внимательно следили за каждым нашим движением.
- Первый взвод, по шлюпкам!- громко командовал старшина.
Мы быстро прыгали в шлюпки на свои штатные места, разбирали весла и застывали в ожидании следующей команды.
- Весла, на воду, - с растяжкой звучала команда старшины.
И вдруг его лицо покраснело, и он, полный гнева, уставился на загребного, который сидел на первой ближней к нему банке.
Это был Рома Пирожков, самый щуплый, худенький паренек. Он прикладывал все усилия, чтобы приподнять весло и вложить его в уключину.
- Отставить! - недовольно скомандовал старшина.
- Пирожков, вы явно сели не на свое место! И, вообще, какой из вас загребной? - продолжал издеваться над Ромой старшина. - Быстро пересесть на место бакового матроса. -
Для Ромы самое тяжкое наказание - заметить его хилость. А здесь - у всех на виду – он оплошал.
Шлюпочная команда застыла в ожидании, что будет дальше. Старшина не любил дважды повторять команду, и Рома хорошо это знал.
Он так хотел быть сильным, как старшина, а у него ничего не получалось. И ростом не вышел, всегда в строю его место было на шкентеле. Да и мышц маловато, хотя гантели из рук не выпускал.
В считанные секунды, чувствуя свою вину, через банки и спины товарищей Рома прошмыгнул в носовую часть шлюпки, подальше от старшины, и уселся на место бакового.
Вместе с Ромой я прослужил много лет на Северном Флоте и был свидетелем, как природа с годами уважила его стремления. В свои тридцать лет он вырос, возмужал и явно преобразился в красавца - мужчину. И рост, и мышцы обрели свое место. Его командир повторял: - Этот "бугай" может разложить на лопатки моряка моложе его на 10 лет. - И добавлял: - Кстати, матросы срочной службы с уважением относятся к моему строгому старпому.




В дальнейшем Рому назначили командиром атомохода (К-306), и он быстро без какой-либо помощи продвигался по службе.
В кругу нахимовцев было позорно пользоваться протекцией.
Вскоре мой друг-однокашник "загремел" на Камчатку, где ему присвоили адмиральское звание.
- Весла, на воду! - повторил старшина свою первую команду и уже залюбовался более слаженной работой ребят.
Шлюпка легко отошла от берега, уверенно разрезая встречную волну форштевнем.
- Михайлов, передать семафор на береговой пост: - "Начал тренировки".
Коля Михайлов уже давно освоил флажный семафор и с большим удовольствием демонстрировал свое умение быстро и без ошибок обращаться с флажками.
- Семафор передан! - вскоре отчеканил Николай. И тут же добавил: - Получен ответ от командира роты «счастливого плавания!»
- Молодец, Коля, - с удовольствием констатировал старшина отличную выучку молодого сигнальщика.
Такая подготовка в морской практике не раз помогала нам в службе на Флоте...
- А теперь походим под парусами, – продолжал учебу старшина.
- Курсант Пирожков! Покажите свое мастерство. - О, Роме только дай возможность покомандовать. Это у него здорово получалось.
Рома быстро перехватывает у старшины руль и начинается парусная гонка .....
- Вот я им сейчас покажу, кто в этой лодке хлюпик, - с гордостью думал про себя Рома.
Нужно отдать должное, в лагере Рома за короткое время в совершенстве освоил управление шлюпкой под парусом и считался одним из лучших гонщиков.
- К повороту! Поворот оверштаг, - четко отдавал команды командир шлюпки Рома Пирожков.
Старшина с улыбкой наблюдал резвые действия нахимовца, однако, хвалить не торопился.
- Шкоты - на "правую". -
Команда металась по шлюпке, стараясь как можно лучше и быстрее выполнить команды молодого капитана.
Паруса медленно забирают ветер, и шлюпка плавно увеличивает скорость с большим креном на правый борт.




Эта трагедия долгое время оставалась «в тени». Единственным напоминанием о ней был обелиск, установленный на Серафимовском кладбище в 1983 году. А 10 февраля 1981 года в газетах «Правда» и «Красная Звезда» появилось короткое официальное сообщение Министерства обороны: «7 февраля 1981 г. при исполнении служебных обязанностей в авиационной катастрофе погибла группа адмиралов, генералов, офицеров, мичманов, прапорщиков, матросов и служащих Тихоокеанского флота…». В сообщении упоминалось всего три фамилии. Между тем 29 лет назад в результате авиакатастрофы погибло почти все руководство Тихоокеанского флота. В числе погибших контр-адмирал Ремир Иванович Пирожков.

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru

С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович


Главное за неделю