Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Ширится география доставки военных грузов

Новые направления
доставки
военных грузов

Поиск на сайте

Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Часть 57.

Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Часть 57.

Уже в сумерках стенд был снят с позиции и, ведомый буксиром, медленно двинулся в сторону Балаклавы. На стенде осталась его штатная команда, а все операторы были взяты на рейдовый катер, который через полчаса доставил нас в Балаклаву, где нас ждали машины и друзья по работе, наблюдавшие за пуском с берега. Добравшись до гостиницы, мы переоделись и, собравшись всей группой, дружно «обмыли» первый успех.
Однако, первый пуск принес большие неприятности: расшифровка записей телеметрической информации показала, что при запуске двигателя давление в шахте было существенно выше расчетного. Это обстоятельство было не приемлемым и требовало принятия каких-то новых технических решений.
В Миассе и Ленинграде срочно были выполнены соответствующие проработки, по результатам которых было принято решение увеличить длину пусковой шахты на определенную величину путем врезки небольшой обечайки в нижней ее части. Эту операцию необходимо было проделать срочно, чтобы проверить ее эффективность при следующем пуске. Сроки поджимали, так как на заводе в Северодвинске уже были запущены в производство пусковые шахты головного ракетоносца.




Организационные вопросы были решены быстро. Шахта была демонтирована и с помощью плавкрана снята со стенда, после чего транспортирована в Севастополь на один из заводов, где были выполнены необходимые доработки. Доработанная шахта снова была доставлена в Балаклаву, установлена на стенд и состыкована с его системами. Вскоре стенд был готов к приему ракеты. Основной задачей второго пуска была проверка эффективности выполненных доработок. В связи с остротой стоявшего вопроса на пуск приехал сам Макеев. Я впервые увидел близко этого незаурядного человека, ставшего со временем знаменитым генеральным конструктором ракетных комплексов.
Невысокого роста, крепко сбитый, коренастый, он внешне был похож скорее на боксера-средневеса, чем на крупного технического руководителя. Про него рассказывали, что он мог, когда надо, работать сутками, в подходящих случаях умел крепко выпить и от души веселиться, был прост в обращении с людьми, любил пошутить и обладал чувством юмора. Уже в те годы Виктор Петрович имел большой авторитет у сотрудников своего предприятия, с годами этот авторитет стал непререкаемым. Этому способствовали не только деловые, но и личные качества шефа. Когда шли летные испытания ракет, он подолгу сидел на полигонах, где все, независимо от служебного положения, заняты одним общим делом, где нет секретарш и больших кабинетов, и шеф постоянно у всех на виду. Здесь-то и формировалось благоприятное мнение людей о его личных качествах.
Макеев приехал на полигон всего на три дня, когда ракета была уже загружена в шахту стенда и выход в море планировался на следующий день. После заседания комиссии, принявшей решение о проведении пуска, он приехал на стенд, где живо интересовался его устройством и специфическими вопросами проведения подводного пуска, бодро лазал по трапам и гермоотсекам, осматривая технику и беседуя с людьми. Несмотря на большую разницу в служебном положении, общаться с ним мне было легко и просто — он задавал вопросы не как большой начальник, а как партнер, интересующийся делом. На прощанье он немного пошутил по поводу завтрашнего пуска и уехал, оставив у всех, кто был на стенде, хорошее впечатление.




Виктору Петровичу вручают удостоверение, в котором значится: «Виктор Макеев действительно является конструктором ракет для подводного флота СССР». - Ярослав Голованов. Заметки.

Выход в море и пуск прошли без приключений. Погода была хорошей, море было спокойным, и все как-то ладилось.
На следующий день стало известно, что давление в шахте при запуске двигателя ракеты было «в норме», то есть соответствовало расчетному. Это означало, что сделанные доработки шахты снимали возникшую ранее проблему. Информация об этом была тут же передана во все нужные инстанции, и в Ленинграде, Миассе и Северодвинске началась реализация доработок на шахтах головного ракетоносца.
А на полигоне вновь закипела работа. Пуски ракет были похожи один на другой, но проходили они при разных обстоятельствах. От пуска к пуску накапливалась необходимая информация о работоспособности конструкций и узлов ракеты, силовом воздействии стартующей ракеты на подводную лодку и поведении ракеты при ее движении в воде и выходе на поверхность моря. На испытаниях царила знакомая мне по северу атмосфера увлеченности общим делом и доброжелательности в отношениях между специалистами, представлявшими разные предприятия и организации.
Полигон был создан на юге в расчете на то, чтобы большую часть времени года проводить испытания при благоприятных погодных условиях. Однако, в силу разных обстоятельств приходилось проводить пуски и в зимнее время, когда все бывало совсем не по-южному: море подолгу штормило, было довольно холодно и приходилось «сидеть и ждать у моря погоды», пребывая в напряжении — ракета погружена в шахту стенда, все готово к проведению пуска, и каждый день объявляется готовность к выходу в море со всеми сопутствующими мероприятиями, но каждый день выход отменяется.
Общее руководство испытаниями осуществлял заместитель командира полигона капитан первого ранга Андрей Георгиевич Яйло — тот самый, который командовал балаклавской бригадой подводных лодок во времена моей курсантской стажировки. Его судьба и военная карьера сложились не лучшим образом по причине того, что он был греком. Он родился и вырос в России, его родным языком был русский, и он до поры, до времени не задумывался о том, что он был грек. Окончив Высшее военно-морское училище имени Фрунзе, он начал службу подводника на Тихоокеанском флоте, где проявил незаурядные способности и стал довольно быстро подниматься по служебной лестнице. Известный советский подводник адмирал А.П.Михайловский в своей книге воспоминаний «Вертикальное всплытие» рассказывает о том, как он после окончания училища начинал свою службу на подводной лодке, которой командировал Яйло, каким авторитетом пользовался его первый командир и какую важную роль сыграл он в становлении самого автора настоящим командиром — подводником.




Александр Николаевич Плотников - автор душевного эссе о Андрее Георгиевиче Яйло - ПОТОМОК ЛИСТРИГОНОВ: "В год назначения командиром бригады должность у него была контр-адмиральской, но вскоре категорию понизили. «И возвернулось представление на меня чистеньким, как монашка, ни единой резолюцией не изнасилованное...» - горько усмехался он."

Высокий профессионализм и деловые качества Андрея Георгиевича вели его прямой дорогой к адмиральским погонам, но кто-то решил, что в советском военно-морском флоте грек не должен становиться адмиралом. Его, успешно командовавшего бригадой подводных лодок, вместо намечавшегося повышения неожиданно перевели на Черное море на такую же должность, где перспектива получения адмиральских погон закрывалась как бы автоматически — сначала он должен был несколько лет послужить на новом месте, а потом вступал в дело возрастной ценз.
Он и на новом месте был на высоте — его авторитет настоящего моряка и классного подводника был незыблем. Но годы бежали, и пришло время, когда потребовалось освободить место командира бригады для нового подрастающего поколения. Яйло перевели на должность заместителя командира полигона по испытаниям. Он уже был в возрасте, но и здесь служил энергично и добросовестно, принося большую пользу.
На заседаниях комиссии по проведению испытаний и в повседневном общении он всегда подчеркнуто уважительно относился к представителям промышленности, занимавшимся подготовкой и проведением пусков, всегда соглашался с их мнениями по техническим вопросам, оставляя за собой приоритет в решении вопросов организационных. Старый подводник хорошо понимал, что в подводном флоте началась техническая революция, и в нашем лице он видел представителей того научно-технического мира, который совершал эту революцию. Постоянная любезность Андрея Георгиевича в общении и его доброжелательность в решении различных организационных и бытовых вопросов, с которыми приходилось к нему иногда обращаться, вызывали у меня чувства глубокого уважения и симпатии к нему, которые я старался проявлять при встречах с ним, в особенности — в более поздние годы, когда он уже вышел в отставку.
Несколько раз на испытания приезжал главный конструктор погружаемого стенда Яков Евграфович Евграфов — человек, довольно необычный для той среды, где мы работали. Он родился и вырос в глухой чувашской деревне и на всю жизнь сохранил внешний вид крестьянина и своеобразный деревенский говор. Природа одарила его недюжинным умом и большими способностями, которые позволили ему еще в молодые годы стать одним из ведущих специалистов конструкторского бюро, в котором он работал. В послевоенные годы он был главным конструктором подводной лодки проекта 613, которая была запущена в строительство на четырех судостроительных заводах и строилась огромной серией.




Всплывает ПЛ пр.613 WHISKEY-III (Военно-морской флот СССР, фотоальбом, М., Планета, 1982 г.)

Однако, вскоре после сдачи флоту головной подводной лодки, построенной в Горьком, в судьбе главного конструктора произошел крутой поворот. В 1952 году при постройке первой подводной лодки на заводе в Николаеве произошла крупная авария: по недосмотру строителей перед заполнением дока, в котором строилась лодка, на нее был недогружен твердый балласт, обеспечивающий необходимую остойчивость корабля, в результате чего при заполнении дока водой лодка опрокинулась. В те суровые времена кто-то решил, что «стрелочником» нужно сделать главного конструктора, и он был снят с должности и уволен из бюро. Почти год Яков Евграфович был безработным, бедствуя самым натуральным образом. Он ни к кому не обращался с просьбами о трудоустройстве, боясь, что о нем вспомнят и его посадят. К счастью, его не посадили, а вернули к проектированию подводных лодок, и он стал главным конструктором «неосновных» проектов. Это была «подходящая» работа для опального главного конструктора - - здесь требовался высокий профессиональный уровень, но не нужно было «быть на виду» у московского начальства.




ПЛ пр.640 (проект пр.613РЛС / 613ДРЛО / 640РЛС) WHISKEY CANVAS BAG (1969 г.) - ПЛ радиотехнической разведки с РЛС "Касатка" со стабилизацией до волнения в 7 баллов (главный конструктор - Я.Е.Евграфов). ПЛ ДРЛО пр.640, Тихоокеанский флот (фото из архива AndreyKS, http://forums.airbase.ru/)

На стенде все работали в какой-либо рабочей одежде, и когда Евграфов в сапогах и ватнике появлялся на стенде, то не знавшие его люди принимали его за бригадира рабочих. Но те, кому доводилось близко общаться с ним, быстро начинали понимать, что он — ох, как не прост. Молодежь льнула к нему, потому что наряду с большим профессиональным опытом от него веяло какой-то житейской мудростью. Общаться с ним всегда было интересно и поучительно, будь то в рабочей обстановке или за дружеским столом.
Работа работой, но командировочная жизнь проходила в прекрасном южном городе, где уже в марте начинается и буйствует яркими красками весна, с середины июня до конца сентября можно комфортно купаться в море, а с середины лета и до середины зимы город завален фруктами. И жизнь в этом городе существенно отличалась от той, которая была у меня на севере.
С того момента, когда на полигон приходила очередная ракета, и до проведения ее пуска нам было ни до чего, но после пуска, когда начиналась работа по анализу результатов и написанию отчета о пуске, наша жизнь вступала в размеренную колею: восьмичасовой рабочий день и выходные дни, как положено нормальным трудящимся. В те годы Севастополь имел очень красивый вид. Возрожденный из руин центр города был застроен невысокими белокаменными домами неповторимой «севастопольской» архитектуры, другие районы состояли из одноэтажных белых домиков, утопающих в зелени, и все это — на фоне яркого голубого неба и «самого синего в мире» Черного моря. Застройка новых микрорайонов безликими современными пятиэтажками еще только начиналась, а численность населения города еще не создавала тесноты и суеты на его улицах. Город был удивительно чистым. Основным видом городского транспорта были бесшумные троллейбусы, машин на улицах было мало. В стране еще не наступил «развитой социализм», и в городе было много дешевых фруктов и продуктов питания. Дешевые и качественные сухие вина местного производства продавались в розлив в симпатичных ларьках на центральных улицах города и Приморском бульваре. Пьяных на улицах не было — они появились потом, когда при очередной антиалкогольной кампании сухое вино было изъято из продажи на улицах, и народ перешел на пиво и водку.




Мостик на Приморском бульваре. Севастополь начала 70-х годов XX века"

По выходным дням я любил ходить по историческим местам города и его окрестностей. За два года я исходил пешком весь город, сочетая приятное с полезным: изобилие зеленых насаждений и чистый морской воздух делали эти прогулки полезными для здоровья, а исторические памятники давали пищу для ума и для души.
Местами сохранившиеся, местами восстановленные памятники Крымской войны 1852—54 годов вызывали чувства гордости за предков и уважения к тем, кто поставил и сохранил эти памятники: Малахов курган, Четвертый бастион, Панораму обороны Севастополя, Владимирский собор, где были похоронены легендарные русские адмиралы. И вперемежку между ними — многочисленные памятники защитникам Севастополя, погибшим в 1941—1942 годах. Севастопольская земля, обильно политая кровью наших людей, хранила останки тысяч солдат и матросов, героически защищавших город в течение многих месяцев и в конце концов брошенных на произвол судьбы.
В зимнее время было не до прогулок — зимой Севастополь был совсем другим: небо в тучах, сильный холодный ветер, едкий дым на центральных улицах города от котельных, отапливаемых углем, промозглая погода, постоянные штормы на море. Если иногда ненадолго выпадал снег, то жизнь в городе замирала: ни троллейбусы, ни автобусы, ни машины не могли передвигаться по многочисленным довольно крутым подъемам и спускам городских улиц. Правда, это случалось крайне редко. И вообще зима длилась обычно недолго.




Отработка подводного старта должна была заканчиваться тремя пусками с подводной лодки проекта 613, переоборудованной для этих целей. Подводная лодка пришла в Балаклаву, где начиналась подготовка ее к приему ракеты и проведению пуска. Регламентные проверки аппаратуры и систем ракетного комплекса прошли нормально, за исключением одного небольшого приключения.
В соответствии с технологическим регламентом необходимо было промыть спиртом систему обеспечения ракет воздухом и азотом. Промывкой системы руководил наш оператор Басим Хужин, толковый и грамотный специалист, вместе с которым мы провели много пусков с погружаемого стенда. Подготовку и заливку системы выполняли наши рабочие, проверенные и надежные люди. Герметичная система была заполнена спиртом, заправочное отверстие было закрыто и опломбировано, после чего предъявлено командиру БЧ-2, который должен был отвечать за сохранность системы. Опломбированная система должна была выдерживаться в течение суток.
Когда утром на следующий день Хужин приехал на подводную лодку, у трапа его встретил разъяренный командир корабля, который накинулся на Басима со словами: «Что вы тут у меня наделали?» Ничего не понимая, тот полез в ракетный отсек и, что называется, обалдел: в отсеке стоял мощный запах спирта. Оказалось, что ночью ушлые матросы, которые не имели никакого отношения к системе, нашли способ доступа к спирту, залитому в систему, и часть экипажа к утру была заметно пьяной, а плохо вентилируемый отсек долго сохранял следы преступления. Делать было нечего, операцию «промывки» закончили, спирт из системы слили и, чтобы успокоить командира, половину слитого спирта оставили ему. Потом, как водится, много смеялись над этой историей.
В те времена спирт, выделяемый для ракетной техники, был наивысшего качества — он производился из отборного зерна. Естественно, что он имел самое широкое применение среди испытателей и всех, кто был как-то связан с проводимыми работами. Десятки срочных, неотложных, нестандартных работ выполнялись быстро и высококачественно, благодаря наличию этого мощного стимулирующего фактора. Спирт выписывался сотнями литров, львиная доля которых выпивалась по разным поводам и без поводов, но не в ущерб той технике, которая была основанием для получения спирта. Воздействие того элитного спирта на человеческий организм было сказочным: никаких головных болей, никаких похмелий — выпил, получил удовольствие, а через некоторое время все прошло, как будто и не пил.




Потребители никогда не называли его спиртом — это было «шило». Возникновение этого термина имело разные версии, но был он чрезвычайно устойчивым, чем-то вроде пароля для посвященных. Не знаю, то ли из-за благотворных качеств этого напитка, то ли из-за высокой сознательности участников испытаний, пьянства в нашей среде не было.
Спиртное благополучие продолжалось не слишком долго. В стране, где почти все жили небогато, бесплатный напиток с превосходными качествами быстро обрел огромную популярность, как у тружеников оборонной промышленности, так и в более широких слоях населения. По-видимому, его потребности «на производственные нужды» стали так быстро расти, что через несколько лет правительство издало специальное постановление о прекращении поставок зернового спирта кому бы то ни было (кроме особо избранных, разумеется). И с той поры оборонная, как и всякая другая техника стала создаваться с помощью разных «ректификатов высшей очистки», которые делались не из зерна. Несмотря на красивые словеса в технических условиях на их поставку, они явно были малополезными для здоровья.
В середине июля подводная лодка вышла в море для отработки маневрирования на стартовой позиции. Задача была непростая. До того, как оказаться в точке старта, лодка должна была определенное время двигаться в подводном положении, чтобы производить предстартовую подготовку ракеты. Место старта необходимо было обеспечить с высокой точностью для того, чтобы с берега произвести киносъемку выхода ракеты из-под воды и ее движения в воздухе. С целью обеспечения безопасности подводной лодки ракета поле выхода из-под воды с помощью рулевых двигателей отводилась в сторону от курса подводной лодки. Поэтому надежная киносъемка была совершенно необходима, но это было возможно только при условии «захвата» киноаппаратурой точки старта.
Средства навигации для плавания в подводном положении были в те времена далеки от совершенства, и все маневрирование подводной лодки во многом зависело от умения командира.


Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru

С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович


Главное за неделю