К этому времени на полигон пришла ракета. Все необходимые работы были выполнены довольно быстро, ракету загрузили в шахту подводной лодки, и лодка вышла в море для проведения первого пуска.
Все пуски с подводной лодки прошли успешно, и отработка подводного старта была завершена в установленный срок, после чего я тепло простился со всеми, с кем подружился за время испытаний, и покинул Севастополь.
Эти два года не прошли даром: работа на испытаниях значительно способствовала моему профессиональному росту и, вместе с тем, позволила решить глобальную семейную проблему — оплатить первый взнос за двухкомнатную кооперативную квартиру и обрести собственное жилье (до этого мы жили у родителей жены). Строительство кооперативных домов в городе тогда еще только начиналось, и вступить в кооперативы, создаваемые на крупных предприятиях, было не сложно — были бы деньги (вот их-то как раз и не было у людей). Но счастье первых обладателей кооперативных квартир, переехавших туда из общих «коммуналок», было столь впечатляющим, что люди стали отказываться от многого необходимого в своей жизни, собирая нужные для покупки квартиры деньги, и запись в кооперативы очень скоро стала предметом многолетних очередей.
С той поры, как мы получили свою квартиру, прошло уже почти сорок лет. Огромные изменения происходили в моей жизни за эти годы, а мы с женой по-прежнему живем в этой квартире на проспекте Гагарина, которая стала нам родным домом. Как-то не сложилось у нас перебраться в более солидные апартаменты, да и место тут больно удобное: в советские времена проспект Гагарина был тихим и зеленым, вокруг нашего дома тоже много зеленых насаждений, в десяти минутах ходьбы от дома , до метро можно дойти пешком, а рядом с домом находится школа, в которой сначала отучилась наша старшая дочь, а потом — и младшая.
Жилье в стране Советов было самой главной бытовой проблемой людей, и я хорошо понимал, как мне повезло с решением этой проблемы.
А на работе к тому времени я стал начальником сектора ракетного вооружения. Осев за рабочим столом после долгого отсутствия в командировках, я с удовольствием окунулся в размеренную жизнь конструкторского бюро.
В то время в конструкторском бюро Макеева шла разработка нового стратегического ракетного комплекса Д-9, технические характеристики которого должны были обеспечить превосходство Советского Союза над США в этом виде вооружений. Применение нового высокоэффективного жидкого топлива и совершенствование основных технических решений, отработанных ранее, обеспечили достижение так называемой «межконтинентальной» дальности полета ракеты (порядка 8000 км). Комплекс предназначался для вооружения ракетоносцев проекта 667Б, разработанного в конструкторском бюро «Рубин» (так стало называться ЦКБ-18 ).
Отработка ракетного комплекса Д-9 была закреплена за ЦКБ-16 (оно к тому времени было переименовано в ЦПБ «Волна»). Для обеспечения отработки в бюро были разработаны проекты нового погружаемого стенда и переоборудуемой подводной лодки (проект 701), предназначенной для проведения летно-конструкторских и государственных испытаний ракетного комплекса. Разрабатывался также проект новой дизель-электрической подводной лодки с комплексом Д-9 (проект 601).
Значительная сложность нового ракетного комплекса требовала тщательного согласования технических решений, принимаемых корабелами и ракетчиками, и это обстоятельство определяло ответственность сектора, которым я руководил.
Большой и хорошо знакомый мне коллектив сектора работал дружно и довольно успешно. Круг людей в бюро, с которыми я теперь общался по разным техническим вопросам, значительно расширился. Особенно значимым для меня было постоянное общение с техническими руководителями разрабатываемых проектов, занимавшими важное место в повседневной жизни бюро.
Заместителем главного конструктора проекта 701 был Аркадий Семенович Смирнов. Его тщательно зачесанный на голове пробор, элегантный костюм, модные рубашка и галстук, своеобразная манера медленно говорить, тщательно подбирая слова и употребляя изысканные выражения, производили впечатление человека «голубых кровей», хотя был ли он таким на самом деле, я не знаю. В работе он был педантом, в самом лучшем смысле этого слова. Скрупулезно, не торопясь, он разбирался с любым, даже не сложным, вопросом, тщательно выясняя все детали и заставляя собеседника доказывать свою правоту. Обычные деловые совещания по согласованию смежных технических решений в его кабинете могли длиться часами, но зато потом никогда не возникало недоразумений, так как при нем все разжевывалось и состыковывалось до мелочей.
Полной противоположностью ему был заместитель главного конструктора проекта 601 Лев Владимирович Чернопятов — энергичный, громкий, хваткий, быстро соображавший сам и ценивший быстроту мышления у других людей. Совещания в его кабинете обычно проходили довольно быстро и сопровождались юмором и подначками. Он рассматривал вопросы по существу, не копаясь в мелочах и считая, что каждый на своем месте должен сам заниматься своими мелочами.
Несколько месяцев я пребывал в бюро, а потом опять пришла пора уехать надолго: я был командирован в Северодвинск для работы на заводе в качестве руководителя группы технической помощи по обеспечению постройки атомной подводной лодки проекта 701. На лодке в это время начинались швартовные испытания корабельных систем и аппаратуры ракетного комплекса.
переделывалась только одна лодка — «К-145». Корпус был удлинен до 130 м за счет врезки дополнительной секции ракетного отсека. В огромной рубке (“самой длинной рубке в мире”, - как с гордостью говорили о ней сами подводники) разместили шесть шахт с ракетами Р-29. На корабле установили и новое оборудование, обеспечивающее использование межконтинентального ракетного комплекса.
Обычно группой техпомощи руководил один из заместителей главного конструктора проекта, но по каким-то причинам возник временный дефицит руководящих кадров, и начальник бюро Н.Ф.Шульженко, выполнявший функции главного конструктора этого проекта, назначил меня «временно исполняющим обязанности заместителя главного конструктора проекта». И я отправился на завод осваивать новый для меня вид конструкторской деятельности.
Самый крупный в стране северодвинский судостроительный завод, имевший название «Северное машиностроительное предприятие», был главным заводом страны по строительству атомных подводных лодок всех типов — многоцелевых, вооруженных крылатыми ракетами и стратегических ракетоносцев. В строительстве этих кораблей постоянно участвовали большие группы конструкторов из всех конструкторских бюро, проектировавших подводные лодки. Поэтому на заводе сложился и долгие годы существовал определенный порядок работы групп техпомощи и их взаимодействия со структурными подразделениями завода.
Группа техпомощи была по существу постоянным представительством конструкторского бюро на заводе. Работа в группе техпомощи давала конструкторам возможность приобрести неоценимый практический опыт, который способствовал их профессиональному росту. Вместе с тем, длительное нахождение в командировке позволяло людям улучшить свое материальное положение, которое, увы, у всех было не блестящим. Однако длительная командировочная жизнь в отрыве от дома и от семьи многим была не по душе, да и условия труда на заводе иногда бывали нелегкими, если приходилось подолгу находиться внутри строящегося корабля. Поэтому вопросы комплектования группы техпомощи в разные времена решались по-разному.
То обстоятельство, что в свою первую поездку на завод я был отправлен в качестве руководителя группы, заставило меня изрядно поволноваться. Всякое новое дело на новом месте требует какого-то времени для адаптации, однако ситуация складывалась так, что человек, которого я сменял, должен был срочно вылететь в Ленинград. В течение двух дней он в общих чертах ввел меня в курс дел, провел меня по тем местам завода, где я должен был функционировать, познакомил с некоторыми должностными лицами завода, представил группе техпомощи и покинул Северодвинск. И на следующий день начались мои новые «университеты».
Золотая серия. АПЛ модификаций 667пр. Альбом.
Процесс моего вхождения в новую обстановку был довольно трудным. Поначалу не заладились отношения со строителем корабля (строитель корабля — это лицо, ответственное за ход постройки данного конкретного корабля). Мой строитель был старым опытным «зубром» с многолетним стажем работы по постройке кораблей, из тех, кто «звезд с неба не хватает», но зато знает тысячи практических мелочей. Он как-то болезненно воспринял появление молодого «временно исполняющего обязанности заместителя главного конструктора» и принялся его «учить».
Учеба началась с того, что он стал регулярно предъявлять мне претензии по поводу якобы имевших место ошибок в конструкторской документации и якобы неправильных действий наших конструкторов. Разбирательство с его претензиями каждый раз требовало напряженного внимания и сопровождалось встречными претензиями со стороны сотрудников группы техпомощи. Все это нельзя было назвать нормальной работой, но делать было нечего — приходилось вживаться в новые условия.
На первой же «директорской проверке» строитель весьма недружелюбно «подставил» меня. Директорскими проверками на заводе назывались еженедельные совещания с участием всех необходимых должностных лиц, на которых директор завода лично рассматривал состояние работ на конкретном корабле, заслушивал объяснения тех начальников цехов и служб, у которых что-либо не ладилось, и принимал оперативные решения по устранению имевшихся недостатков. Докладчиками на этих проверках были строители кораблей. Мой строитель, не предупредив меня, вынес на директора какой-то несущественный, как потом выяснилось, вопрос, преподнеся его как крупный «прокол» конструкторского бюро. На глазах у всей почтенной публики я вынужден был сказать, что не готов прокомментировать изложенные строителем претензии, и мне нужно разобраться с этим вопросом. Директор был крутым человеком и произнес весьма жесткую, язвительную речь по поводу низкой компетенции ответственных представителей конструкторского бюро.
. В феврале 1952 года по распоряжению И.В.Сталина назначен директором судостроительного завода № 402 Севмашпредприятие. 13 апреля 1970 года за создание головной атомной подводной лодки второго поколения Евгений Егоров был удостоен Ленинской премии. В январе 1972 года назначен руководителем Центрального научно-исследовательского института «Румб» (Ленинград).
Все это было для меня необычно и весьма неприятно. Впервые в жизни я попал в такую ситуацию, когда вместо нормальных деловых отношений меня «подставляли». Впрочем, это продолжалось сравнительно недолго, и постепенно наши отношения стали налаживаться. Со временем все стало на свои места, и мы нормально занимались общим делом. Вообще-то абсолютное большинство людей, с которыми мне приходилось общаться на заводе, были вполне доброжелательны, что обычно свойственно хорошим профессионалам и труженикам, болеющим за общее дело.
Рабочий день группы техпомощи обычно начинался на дебаркадере, к которому была пришвартована наша подводная лодка. После короткого обсуждения текущих дел все включались в работу: одни приступали к обсуждению с военпредами и работниками завода результатов проведенных швартовных испытаний или вопросов подготовки предстоящих испытаний, другие спускались в отсеки корабля, где шли испытания тех или иных систем, третьи направлялись в различные службы завода для решения текущих вопросов. В первый месяц своего пребывания на заводе я все возможное время находился на корабле, стараясь как можно быстрее и лучше разобраться в монтаже всего, что насыщало ракетные отсеки, чтобы быть достаточно готовым к проведению испытаний спроектированной в бюро техники. Постепенно я стал чувствовать себя «в своей тарелке», постепенно и люди завода, и военпреды стали общаться со мной как с реальным руководителем группы техпомощи.
Когда позволяли обстоятельства, я путешествовал по заводу, чтобы познакомиться с общим процессом строительства подводных лодок. Огромная территория завода поражала чистотой и порядком. Здания цехов были связаны между собой хорошими дорогами, повсеместно были посажены скверы и газоны, нигде не было видно каких-либо валявшихся предметов. У механических цехов аккуратно стояли контейнеры с металлической стружкой, на открытых складских площадках листы металла, трубы и другие металлические изделия лежали в полном порядке.
В большом стапельном цехе, где был построен головной подводный ракетоносец теперь шло серийное строительство кораблей этого проекта. Конечно же, мне хотелось посмотреть на строящиеся стратегические ракетоносцы, к созданию которых я имел некоторое отношение. Мой заводской пропуск давал мне право прохода в этот цех, однако болтаться без дела в незнакомом цехе было немыслимо. Помогли друзья — однокашники по училищу, служившие военпредами на заводе и бывшие в то время уже заметными фигурами. Они организовали для меня очень полезную деловую экскурсию.
Знакомство с кораблем вызвало у меня благоговейное чувство по отношению к этому великолепному сооружению и к его создателям. Я тогда еще не был знаком ни с главным конструктором корабля, ни с его ближайшими помощниками, и никак не предполагал, что впереди меня ждет довольно близкое знакомство с ними и многолетнее сотрудничество.
Постепенно я знакомился и с Северодвинском. Город, построенный руками несчастных зеков, стоял на песке, намытом на месте болотистого берега Северной Двины, у самого Белого моря. Город строился для завода и стоял как бы при заводе. Районы первой застройки состояли из больших двухэтажных деревянных домов с деревянными тротуарами на улицах, а центр города был застроен каменными домами, внешний вид которых выгодно отличался от всеобщего однообразия блочных и панельных домов нашей страны.
Город имел своеобразную и четкую планировку. Огромный завод протянулся по прямой линии почти на три километра, и параллельно этой линии шли длинные продольные улицы, пересекаемые короткими поперечными. Город был отделен от завода парковой зоной, через которую проходили автомобильные и пешеходные дороги к проходным завода. Сравнительно небольшая главная улица имени Ленина начиналась от здания заводоуправления, как бы подчеркивая неразрывную связь города с заводом. Она пересекала все длинные улицы и упиралась в пространство, покрытое песком, намываемым земснарядами для дальнейшего развития города.
Большая центральная площадь города, примыкавшая к улице Ленина, была окружена красивыми жилыми домами. На ней были расположены заводской дворец культуры, большой красивый сквер и знаменитая в среде кораблестроителей заводская гостиница «Волна». В городе было все: большой современный кинотеатр, стадион, главпочтамт с междугородними телефонами, кафе, рестораны и вертолетная площадка. В то время в Архангельске еще не был построен мост через Северную Двину, и грузы в город во время навигации доставляли водным путем, а зимой перевозили на другой берег реки по льду к тому месту, откуда шла дорога в Северодвинск. Люди добирались в Северодвинск с помощью вертолета, летавшего из архангельского аэропорта.
Своеобразие Северодвинска заключалось еще и в том, что это был «закрытый» город: для въезда в него необходимо было иметь специальное разрешение органов КГБ. Поэтому приезжих в городе было мало, и в будние дни он выглядел безлюдным, так как большая часть населения была на работе. Даже в центральном универмаге днем было пусто.
По приезде в город я был поселен в «Волне», размещение в которой производилось в строгом соответствии со служебным положением приезжающих и степенью их надобности заводу. Несмотря на то, что гостиница постоянно была полностью заселена командировочным народом, она блистала чистотой и порядком. Эти ее качества неизменно сохранялись в течение последующих двадцати лет, когда время от времени мне доводилось приезжать в Северодвинск. Небольшие, но уютные и чистые одноместные номера на втором этаже позволяли вечером отключаться от суеты и напряженности прошедшего трудового дня и давали возможность отдохнуть перед днем грядущим. В этих номерах перебывало много известных в мире подводного кораблестроения людей: академиков, генеральных и главных конструкторов, директоров и главных инженеров предприятий.
Ко всем приятным впечатлениям от моего первого пребывания в городе добавлялось и то обстоятельство, что там в то время не было проблем с питанием, которые возникли потом, во времена «развитого социализма».
Через три месяца срок моей командировки подошел к концу, и я с чувством внутреннего удовлетворения покинул Северодвинск. Предполагалось, что через некоторое время я снова приеду на завод, однако обстоятельства изменились, и я снова приехал в Северодвинск только через несколько лет.
Меня ожидал новый крутой поворот. Работы по отработке подводного старта ракет приказом Министра были переданы в конструкторское бюро «Рубин», и я был переведен на работу в это бюро.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
