Белая дача.
Жили мы в бывших финских дачах. Спали на грубо сколоченных двухъярусных нарах. Освещение - керосиновые лампы. Хорошо еще, что были исправны печи. Было где погреться. Около каждой дачи выставлялся вооруженный часовой со знаменитой русской трехлинейной винтовкой. С примкнутым штыком она частенько была в полтора раза выше часового. Патронов не выдавали. Но они были почти у каждого в карманах. Когда темнело и в помещениях дачи гасили керосиновые лампы, часовой заряжал винтовку. А что не привидится ночью? Но и здесь судьба нас хранила.
Наша рота возвратилась из лагеря в Ленинград в ноябре 1944 года и приступила к плановым занятиям. Ремонт здания училища был в основном закончен.
Основой обучения была программа средней школы. Но "путь познания" в училище был гораздо сложнее и напряженнее. Училище было не только школой, но и войсковой частью со своей спецификой и особенностями обучения и воспитания будущих офицеров флота. Помимо традиционных школьных предметов нас обучали военно-морскому делу и другим предметам, связанным с будущей деятельностью на флоте (например, ежедневные тренировки по флажному семафору, азбуке Морзе и др.).
Занятия на шхуне "Надежда". 1948 г.
Сначала изучали два иностранных языка; английский - для всех, французский или немецкий - по выбору. Несколько позже уроки французского и немецкого языка были отменены, но уроки английского стали почти ежедневными за счет учебного времени по другим предметам. Уже после того, как наша рота окончила училище, преподаватели английского языка добились, чтобы нахимовцы без словаря могли читать популярные английские газеты. А некоторые нахимовцы были подготовлены к проведению экскурсий по крейсеру "Аврора" для английских делегаций и туристов. По окончании училища вместе с аттестатом зрелости многие получали диплом переводчика. Эта дополнительная нагрузка не исключала выполнения программ обучения по традиционным предметам средней школы. Не все эту нагрузку выдерживали. Часть нахимовцев роты была отчислена по неуспеваемости, болезням, недисциплинированности и другим причинам. Некоторые ушли добровольно. А в целом, несмотря на нагрузку, об училище остались самые теплые воспоминания. Так, например, преподаватель танцев Владимир Борисович Хавский (инспектор Ленинграда по бальным танцам) и Алла Васильевна Хавская учили нас не только хорошо танцевать.
Хавские в центре.
Они научили, как приглашать девушку на танец, как вести себя с ней между танцами, в антракте, в театральном буфете и др. Некоторым из нас девушки на танцевальных вечерах задавали вопрос:
- Вы учились у Хавского?
После утвердительного ответа обычно можно было услышать комплимент или ответную улыбку.
И ещё интересный факт о мастерстве преподавания четы Хавских. В конце 1940-х годов на экранах появился кинофильм «Счастливого плавания!» о Нахимовском училище. Фильм был довольно наивным. Но он понравился школьникам и особенно школьницам. В нем была заснята сценка танцевального вечера нахимовцев. Партнершами были ученицы из балетного училища им. Вагановой. А партнерами - сами нахимовцы. Из нашего взвода в съёмках участвовали Юра Губачев, Вадим Беляев и кто-то ещё.
Танцевальный вечер в кинофильме показан очень красиво. Ученики Хавского не подвели своего учителя. А песню из этого кинофильма исполняют до сих пор. Со временем она стала официальным "Маршем нахимовцев"; по сравнению с оригиналом из кинофильма текст "Марша" существенно изменён).
Помимо умения танцевать и вести себя на танцевальном вечере, составной частью эстетического воспитания были основы обучения поведению в театре. Культпоходы в Мариинский и Александрийский театры были достаточно часты. Перед культпоходом тщательный инструктаж: как вести себя в зрительном зале, в антракте, в буфете и т. д. Прививался порядок занятия своего кресла. Нас учили: сначала усадить свою девушку, а затем стоя ждать, когда сядет на свое место старший по званию, находящийся в зрительном зале, или в зале начнет гаснуть свет. Тогда можно садиться самому. Но это так и не привилось.
А ещё доставляли радость и гордость праздничные парады на Красной площади в Москве и на Дворцовой площади в Ленинграде. Наши парадные батальоны, как правило, замыкали парад пеших батальонов под аплодисменты зрителей трибун. За нами шла военная техника.
... Конец июля 1946 года. Макушка лета. Уже скоро долгожданный отпуск. Все зачёты сданы. Проходят тренировки хождения на шлюпках под парусами.
Теплая погода, все разделись до трусов и подставили солнцу загорелые спины. Легкий ветерок, усыпляюще журчит вода за бортом.
Вспоминается один непредвиденный случай. Командир нашей шлюпки Альберт Пелевин заболел. И к нам прислали мичмана (к сожалению, не помню его фамилии), который обычно командовал призовой шлюпкой, на всех соревнованиях занимавшей первые места. Он был виртуозом своего дела.
И вот он сидит на кормовом сидении и, прищурясь, разглядывает нас, замечая все мелочи. Но мы уже неплохо освоили технику хождения под парусами, и придраться особо не к чему. Однако двое из нас, пригретые солнышком и убаюканные журчанием воды за бортом, начали дремать. Мгновенно раздался могучий голос нашего командира:
К повороту! Поворот оверштаг! (Это поворот, когда шлюпка носом пересекает направление ветра).
Нахимовцу Васильеву (это я в тот момент задремал) на руль! Командовать поворотом!
Мы выполнили поворот и вроде бы неплохо. Но "неплохо" не для нашего виртуоза, который замечал каждую мелочь. После того, как мы легли на новый галс, последовал разбор. И мне, и еще кое-кому досталось.
Снова усыпляющее журчание воды за бортом. Через некоторое время кто-то опять заклевал носом. Но могучий голос дремать не давал:
- К повороту! Поворот через фордевинд! (Это поворот, когда шлюпка кормой пересекает направление ветра).
На просторе. С.Бойм.
И все повторяется снова. Сонного состояния как не бывало. Все на местах, все до предела внимательны. Но мичман и тут скучать не дал:
- Впередсмотрящий! Какие флаги подняты на мачте причала? Что они означают?
В ответ бодрый доклад:
Подняты "шлюпочный" и "цепочка". Означают "шлюпкам возвратиться". Мичман, наконец, улыбается:
Молодец! На руль! Подходи к причалу!
А на причале в этот тёплый день разыгралась гроза. Прибыл заместитель начальника Управления военно-морских учебных заведений генерал-майор Алексей Николаевич Татаринов. Это был очень требовательный, принципиальный генерал. Его многие побаивались.
Когда шлюпки подошли к причалу, генерал приказал построиться командирам шлюпок на причале.
- Вот что, товарищи командиры! Это у вас не тренировка, а катание на лодках, как в пионерлагере. Не хватает только девочек посадить в шлюпки. Вы забыли про честь военно-морского флага, который несет каждая шлюпка. Шлюпка - это маленький корабль!
Ставлю задачу: провести шлюпочные гонки от нашего берега до противоположного на веслах и обратно под парусами! Вехой у того берега будет катер, стоящий на якоре. Подошедшая к тому берегу шлюпка огибает катер-веху по часовой стрелке, после чего ставит паруса и возвращается к финишу. Финиш - линия от торца причала. Она же линия старта.
Командиры, по местам! Шлюпки на линию старта. Старт по красной ракете!
Шлюпки выстроились на линии старта. С причала подана команда: "занести весла". По красной ракете рванули вперед. Прийти первыми мы, конечно, не мечтали. В гонках участвовала призовая шлюпка училища, в которой сидели на веслах крепкие ребята старше нас по возрасту. (В училище в одном классе нахимовцы иногда различались по возрасту на три-четыре года. Это было результатом прошедшей войны.)
Но командир призовой шлюпки на этот раз командовал нашей. Его интонации сразу изменились. Исчез бас. Появились отцовские нотки:
Ну, сынки! Первыми придём или нет, не знаю. А вот вторыми, тоже призовое место, обязательно.
При гребке головки откидывайте назад, чтобы глаза глядели в небо. Будет сильнее гребок. Руки прямые, меньше будете уставать.
А ну навались! Два-а, рр-аз! Два-а, рр-аз!
Одновременно мичман что-то шебуршил с парусами, которые лежали вдоль шлюпки. Что он с ними делал, нам некогда было смотреть. Потом поднял голову:
- А ну, сыночки! Сейчас обойдём шлюпку, что впереди нас. Осталось полкорпуса. Навалились! Рр-аз! Рр-аз!
И действительно мы её потихоньку обгоняли. Когда наша корма почти поравнялась с ее носом, мичман, не сбивая темпа гребли, взялся за кормовое весло и сделал еле заметное движение. В результате гребцы одного борта обгоняемой шлюпки сбились с темпа, и она осталась у нас за кормой. Мичман ехидно улыбнулся, а с шлюпки, которая оказалась позади, был слышен хор нецензурных выражений.
Мы третьими обогнули катер-веху. Теперь все зависело от того, кто первым поставит паруса.
Рангоут ставить! - скомандовал мичман. Мы взялись за мачту и сразу догадались, что мичман сделал с парусами. Он их подготовил к быстрой постановке. Мачта стала на свое место. Закрепили её, втугую обтянули ванты.
На фалах!
Есть на фалах!
Паруса поднять! Шкоты на правую!
Паруса наполнились ветром. Наша шлюпка первая под парусами заскользила по глади озера. Наш мичман был действительно мастером своего дела.
На финише нас встретили аплодисментами.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
