Не один десяток капитанов, первых помощников, старших механиков, руководителей управленческих служб и отделов прошли через индивидуальные беседы со Львом Николаевичем, получая наставления и добрые слова напутствий.
Неоценима роль Л.Н. Скарабевского в организации встреч участников плавания в конвоях. По существу он был их идеологом, инициатором и организатором. Это сейчас мероприятия под названием «Дервиш» проходят под патронажем государства в лице областной администрации. А все первые встречи ложились на плечи Северного морского пароходства. А сколько было потрачено сил и времени на поиск участников плавания в конвоях, переписку с ними, организацию их приезда в Архангельск. Во-первых, их, к счастью, тогда было ещё много, во-вторых, район их проживания – весь Советский Союз. Ордена Трудового Красного Знамени и «Знак Почёта», медали, знак «Почётный работник морского флота», почётные грамоты различных министерств и ведомств, заслуженный, истинный авторитет среди работников пароходства, депутатские мандаты советов разного уровня – таковы государственные, отраслевые и общественные оценки труда юбиляра.
В последние годы Л.Н.Скарабевский трудился помощником генерального директора ОАО «Северное морское пароходство».
С выходом на заслуженный отдых Лев Николаевич активно участвует в общественной работе, не порывает связи с родным коллективом, с Советом ветеранов, является членом правления Клуба «Братство Северных конвоев».
С юбилеем Вас, Лев Николаевич! Доброго здоровья, заслуженного счастья, благополучия.
20 сентября 1944 года в лагере смерти Штутгофф был кремирован арестованный накануне гестапо и доставленный из лагеря Эльбинг за участие в движении Сопротивления Николай Адаев - первый редактор газеты "Моряк Севера", нашей газеты (карточка военнопленного № 33307).
Последний документ, который представил участникам международной конференции ("Помним "Ижору", 05.03.2002, ГМА им. С.О.Макарова, С.-Петербург) доктор Норберт Клапдор (ФРГ), подвел черту под моим многолетним журналистским поиском, начатым в 1992 году.
К сожалению, "Моряк Севера" не только в Германии, но и в Ленинграде тогда не читали, и для всех участников названной конференции примерно за полтора месяца до нее стало открытием, что 7 марта 1942 года после расстрела п/х "Ижора" тремя эсминцами, сопровождавшими линкор "Тирпиц", единственный член экипажа, поднятый из воды, был старший помощник капитана Адаев Николай Илларионович.
Он им (немцам с эсминца "Friedrich Ihn" ) этого не сказал, в журнале боевых действий корабля (копия его передо мной) персонально зафиксирован не был, в норвежских лагерных архивах не обнаружен.
Обнаружен он был в материале "Долг памяти и чести" ("Правда Севера", 29.08.2001), под портретом Р.Кунникова, который им - членам общественной организации "Полярный конвой" (С.-Петербург), организаторам конференции - многое разъяснил.
Немецким историкам (Н. Клапдор) и нашим журналистам (Ю. Лебедев) стало ясно, что они введены в заблуждение командиром кормового орудия Робертом Аккерманом (он еще жив), заявившим, что поднятый на борт моряк был боцманом. Его и искали. Остальное было вопросом техники при немецком канцелярском совершенстве - телефонный звонок Лебедева мне в Архангельск, выход на Клапдора, архив Штутгоффа - и все ясно.
Теперь собственно об "Ижоре". В начале 1942 года она вышла из Мурманска в свое третье плавание в конвойном ордере в составе сформированного в Кольском заливе QP-8. Пароход английской постройки (1921 г.) отстал, задымил, нарвался на охранение "Тирпица". И не уклонился от боя.
Немцы с эскадренных миноносцев видели боевой расчет кормового орудия - он вел огонь и в его составе были женщины.
Но подвиг "Ижоры" - коллективный подвиг экипажа - в другом. По приказу капитана В.Белова радист открыто вышел в эфир и дал радиограмму: ": gunned gunned Ijora gunned RR de UPEQ 7235 N 1050 E Ijora".
Это был смертный приговор себе. Тогда-то, собственно, и начался расстрел, длившийся около часа. Ссылаюсь на данные историка Бернарда Гомма ("Война на море. 1939-1945". Висбаден, 2000 год). По тихоходному пароходу немцы выпустили 2 торпеды, произвели 11 выстрелов орудиями 150 мм, 43 вы-стрела орудиями 127 мм и 82 - 37 мм. А "Ижора", груженная архангельским лесом, упрямо не тонула, и только после того как эсминец "Schoemann" сбросил ей под борт 2 глубинные бомбы, наступил конец.
И подвиг самопожертвования в том, что голос гибнущей "Ижоры" - не SOS, а предупреждение об опасности - указал направление атаки английской эскадре адмирала Д.Тови.
Сигнал по сути означал: шутки в сторону - в море ! - а он-то и был нужен флоту Метрополии, что подтвердил в своем выступлении капитан I ранга Листер Саймон, военно-морской атташе Великобритании, описывая роль своей страны в охране и сопровождении конвоев.
Наконец, голос "Ижоры" позволил, изменив курс к N, прикрыть охранением с юго- запада суда конвоя PQ-12, увеличить ход и уйти из опасных квадратов конвою QP-8. Уже без "Ижоры".
Об этом событии, о гибели судна со всем экипажем в разное время писали Р. Горчаков и В. Пикуль (его вдова весьма кстати приняла участие и выступила на конференции).
Сегодня трагедия "Ижоры" изучается и оценивается в ином масштабе. Журнал боевых действий "Тирпица" подтверждает информирование его командиром руководства ВМС Германии о задержании и потоплении русского парохода, который, нарушив радиомолчание, демаскировал фашистский линкор и дал возможность англичанам, бросив на него затем тяжелую авиацию, запереть в фьордах Норвегии.
Больше того, Н.Клапдор пришел к выводу, что "трудяга-лесовоз, груженный досками, предопределил и ускорил поражение немецкой армии фельдмаршала Роммеля в Африке, поскольку именно он задержал, а потом и вообще сделал невозможным поход линкора "Тирпиц" из северных морей в средиземноморскую акваторию для завоевания там господства над английским флотом".
Вот так надо делать историю!.. И пишут ее немцы. Трудно на журналистском уровне воспроизвести причинно-следственную связь двух событий: первое - нажатие на ключ 7 марта 1942 года пальцев радиста Николая Гусарова и второе - "отчаяние" Роммеля, оставшегося в жаркой Африке без мощной поддержки с моря.
А никто и не пытался воспроизвести. Уже на следующий день после конференции "Комсомолка" ("КП - С.-Петербург", N 41) под крупным заголовком, повторившим слова В. Пикуля: "Помните, люди, эту "Ижору"!" дает анонс: "Гибель русского сухогруза в Северной Атлантике помогла ускорить поражение немцев в Африке".
, "лис пустыни". В плен к тому времени попало более 30 000 солдат.
И никаких сомнений и недопустимой иронии. Вопрос слишком серьезен. Я же пишу лишь о судьбе человека.
В июле исполняется 60 лет трагической эпопее конвоя PQ-17. 10 лет назад в ходе подготовки к полувековому юбилею этого похода кораблей и судов союзников (который наши ветераны отметили вместе с ними - членами "The Russian convoy club" в Марфином доме) мне удалось установить связь с несколькими советскими его участниками. Среди них оказался Лев Борисович Некипелов (г. Клайпеда, Литва).
13.04.42 года был торпедирован пароход "Киев" (ДВМП) - конвой QP-10, на котором он плавал IV механиком и был спасен английским корветом. А 04.07.42 года был потоплен авиацией п/х "Earlston" (Великобритания, PQ-17), на котором он же в составе группы возвращался на родину. 10 дней на шлюпке, затем тюрьма в Тромсе и концлагери в Норвегии, Дании, Восточной Пруссии. Впрочем, все это отдельная драматическая история.
И вот в одном из писем, рассказывая о своей нелегкой судьбе и пути, который прошли десятки тысяч и каждый по-своему, он между прочим, в конце, РS, заметил: "Полагаю, что я один и, наверное, последний, кто располагает информацией об истинных обстоятельствах гибели этого судна. Будучи в Германии, в лагере познакомился с бывшим старпомом "Ижоры" Адаевым Николаем.
Он был единственным оставшимся в живых из экипажа. До конца войны он не дожил. Был замучен:" (22.04.92.)
И поскольку в следующем, более подробном письме Адаев был обозначен моряком Северного пароходства, невольно память вернула к статье В.И.Дерябина ("МС", XII.81г.) "Первый редактор" - в номере, посвященном 50-летию газеты. Отсюда все и началось.
Стало ясно, что первый редактор не погиб в море. Что на фотографии, сопровождавшей статью, изображен не он. Письма Л.Некипелова последовательно воссоздали словесный портрет Адаева, и процесс, грубо говоря, опознания его личности, сличения с материалами личного дела, присланного по запросу из Мурманска, завершился уверенными словами единственного свидетеля: "Никаких сомнений нет - это Николай". (16.06.92.).
Раскручивая события в обратном порядке, возвращаюсь к его судьбе.
В конце августа 1941 года он вызван из Мурманска в Архангельск и после проверки знаний приказом начальника СГМСПП Н.В.Новикова (написанным, кстати, рукой известной еще многим И.Т.Климовской) в тот же день "освободившийся с п/х "Сосновец" капитан Адаев Н.И. с 31.VIII.41. назначается старшим штурманом п/х "Ижора"". (Архив СМП).
И еще один документ. Справка от 28.06.45. - жене, сыну и дочери. "Настоящая дана в том, что тов. Адаев Н.И. состоял в должности старшего помощника капитана МГМП и пропал без вести в районе военно-морских действий, вследствие чего исключен из списков о/к от 15.07.42 г." (Архив ММП).
В этом же личном деле оказались адреса родственников из переписки с ними аппарата ММП и НКМФ. Удалось найти его младшего брата, сестру, дочь: и многое рассказать им, 50 лет не знавшим ничего о судьбе родного человека. Но это уже иная история, которая продолжается и сегодня.
Мурманск. Адаев оказался в этом городе весной 1940 года, откликнувшись на обращение Наркомморфлота, и остался там на постоянной работе в молодом еще пароходстве, став капитаном (п/х "Севзаплес", "Ока", "Ястреб", "Сосновец";). Это поступок.
Приехал он в Заполярье из Ленинграда, где с 1933 года плавал штурманом, и хорошо плавал. Газета "Правда" (15.X.35.) сообщает, что моряки п/х "Магнитогорск" в штормовом море спасли команду из семи человек с датской шхуны "Сампо".
"Мы спустили спасательную шлюпку, - сообщает капитан Э.Мягер. - Команду над ней принял мой старший помощник орденоносец тов. Адаев". Правительство Дании через консула наградило его именным биноклем.
Орденоносцем (орден Трудового Красного Знамени № 273) он стал, приняв участие в легендарном походе , первом сквозном походе на восток, давшем толчок к созданию Севморпути.
Один из его участников Г.И.Дурасов вспоминал в канун 45-летия этого события ("Правда Севера" ): "Кстати об Адаеве. По специальности он был штурманом, но работал в редакции газеты "Моряк Севера" и проявил много настойчивости, чтобы попасть в состав экспедиции. Отсутствие вакансии штурмана не остановило Адаева, и он пошел в поход матросом II класса.
По рекомендации крайкома ВКП(б) Адаев был избран секретарем парторганизации и успешно справлялся с обязанностями партийного руководителя" команды, которую возглавлял В.Воронин, а экспедицию - О.Шмидт и В.Визе.
Н.И.Адаев появился в Архангельске в 1924 году на гидрографическом судне "Метель", в перегоне которой из Обской губы принимал участие. Затем плавал матросом на судах СГМП и учился на вечернем отделении нашей мореходки.
Передо мной фрагмент группового снимка 1-го выпуска штурманов дальнего плавания рабочего отделения Архмортехникума - 17.04.29. Справа от Адаева (он положил руки на нактоуз магнитного компаса) на фоне знамени "Через моря и океаны - к маяку социализма" - В.С.Тимофеев.
Наконец, первый - самый первый номер нашей газеты. 12 декабря 1931 года - отв. редактор Адаев (и еще три его подписи под рабкоровскими заметками).
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
