Как вспомнить сейчас все по порядку? Я восстанавливаю в памяти год за годом. Позади уже много поисков и находок. Значит, этот путь пройден? Да, конечно. Остались на нем вехи, черточки-зарубки: помощь идущему вслед и себе ориентир в неустанном движении.
Большими вехами-перевалами встают передо мной «дни новатора», которые регулярно проходят у нас в Ленинграде. Проводят их в Доме техники, на предприятиях, в отдельных цехах газета «Ленинградская правда», наш боевой друг — многотиражка «Кировец», заводские стенгазеты.
.
Запомним одну особенность: «день новатора» не терпит пустой болтовни, в какой бы красивой одежде она ни появлялась. Тут надо отчитываться в том, что сделал, каков результат. Словом, семь раз отмерь, потом доложи.
И ни один из «дней» даже в городе не проходит без наших коммунистов. Павел Алексеевич Башилов или пошлет кого или, если только здоров, придет непременно сам.
— Ничего, держись... — подбодрит.
И как-то сразу спокойней тебе станет.
В лабораторию резания к нам на завод съезжаются со всех предприятий, а демонстрируешь новое ты один. Хорошо, когда рядом с тобой товарищ, поддержит тебя.
...Встают в памяти дорогие дни. Январь 1954 года. Дворец труда. Подводятся итоги социалистического соревнования рационализаторов и изобретателей города Ленинграда и Ленинградской области. Токарь-наладчик Кировского завода Карасев решением областного совета профсоюзов удостоен звания «Лучший рационализатор Ленинграда». Это итог долголетней работы над усовершенствованием режущего инструмента, работы, которая стала уделом моей жизни...
Всем известно: сердцевина машиностроения — инструментальное хозяйство. Потому что от момента создания эскиза до появления новой машины львиную долю времени и материальных затрат съедает именно инструментальное хозяйство — подготовка производства, инструментальная оснастка. Непродуманная организация дела, недостаточная стойкость инструмента, малая культура эксплуатации его, да что там, просто неверная заточка — и гигантские средства расходуются напрасно. Москвичи — — подсчитали: от некачественной заточки только твердосплавного инструмента ежедневные потери в течение года составили 1 миллион 500 тысяч рублей, или более 400 миллионов за год.
Сколько раз бывает на заводах, когда и станки неплохие, и рабочие квалифицированные, а дело не ладится. И часто причина таких неудач — плохой инструмент.
В этом я и мои товарищи по бригаде убеждены. На острие резца, фрезы, сверла, маленького резачка подчас исход дела, залог успеха. Это не раз подтверждает практика.
Помню, в нашем механическом цехе были большие неприятности при сверлении отверстий в деталях легкого сплава. Многие считали, что причина в небрежной работе. А я был убежден, беда тут в неподходящем инструменте, четырехперой развертке. Решил попытать счастья. Так появилась трехперая развертка с переменными углами резания. Режущую часть ее укоротил и придал ей иную форму. Теперь и охлаждение инструмента происходило нормально. Не было больше и налипания стружки, и на самых больших скоростях размеры изделия перестали искажаться. Полностью был ликвидирован брак. Это ли не успешный результат!
И все же... В «день новатора» рассказываю товарищам о том, что не сразу получила признание развертка наша. Чтобы тут же, на заводе, узаконить и распространить ее, требовалось... ни много ни мало восемь месяцев.
В поисках решения множества вопросов, возникающих в процессе проектирования инструмента, советуемся не только с инженерами и рабочими нашего завода. Как и все кировцы, мы вступили в соревнование с родственным коллективом харьковчан. И в навыках, и в находках рабочих и инженеров Харьковского завода изыскиваем для себя немало полезного. Харьковчане тоже благодарят нас. Широко используют резцы нашей конструкции.
Так уж повелось в нашем государстве — передавать друг другу свои достижения: рабочий — рабочему, коллектив — коллективу. Двигаем технический прогресс сообща.
Зорко следим за всем происходящим, изучаем опыт новаторов, технические новинки. «Скоростными» техническими диспутами выглядят почти всегда наши бригадные собрания. Обсуждаем, хорошо ли все продумано, нельзя ли лучше, нет ли подобного на других предприятиях.
Сейчас, когда пишется эта книга, вспоминая прежнее, мы с Николаем Викторовичем Романовым просматриваем наши старые записи.
«Резец Колесова»...
— Вот и расскажи о нем, — говорит Романов.
— О резце?
— Ну и о резце для начала.
В.А.Колесов демонстрирует приемы работы с резцом своей конструкции. - .
Да, это верно, не раз отличные, кажется, новинки, пришедшие к нам издалека, тоже подвергались обсуждению и даже... изменениям.
Так произошло и с резцом токаря-новатора Средневолжского станкостроительного завода Василия Колесова. Мы применили его при скоростной обработке стальных и чугунных деталей. Всем вроде был хорош этот новый инструмент, но практика показала, что и тут есть над чем подумать. Мы тогда действительно долго бились и, наконец, модернизировали резец.
— А вывод, Якумыч?
— Вывод? Убедились еще раз, как полезно сверять свои мысли с делами и мыслями своих товарищей, где бы они ни жили и где бы ни работали.
Мы постоянно стремимся использовать положительный опыт новаторов, анализируем, обобщаем лучшие приемы Борткевича, Колесова и многих других.
— И все? — спрашивает Романов. — С резцами-то справились. А с человеком что-то не сработало. Вот о чем напиши, если уж анализируем.
Да, это верно. И должно написать о том, о чем не раз говорили мы в бригаде.
Лучшие производственники, новаторы... Жаль, что имена некоторых из них порой незаслуженно быстро забываются.
Много последователей было у Василия Колесова. Имя его гремело на всю страну. И вдруг человек умолк. Трудно ответить, почему.
Как-то в Куйбышеве в ответ на этот вопрос мне сказали:
— Выпал из тележки. Так и сказали.
— А не потеряли в походе? — спросил я.
— Да нет, творчески отстал.
—- Кто, Колесов?
— Да, и малость зазнался. Воспитываем...
Но разве так воспитывают? Нет, дорогие мои товарищи, это не воспитание. Замолчали о человеке, его работе, и все. Обезголосили. Несправедливо. Другие есть меры воздействия. Творческим человеком знали мы в нашей стране Колесова. Таким его запомнили и в других социалистических странах. И еще знали его боевым и напористым. Это черты многих изобретателей и рационализаторов. И хорошие черты, коммунистические. Но всем ли по душе эта страстная неистовость изобретателей? Нет! Есть такие, кто очень не любит и сильно боится людей «беспокойных». Не таких ли встретил на своем пути и Колесов?!
Не может талантливый новатор перестать творить. Колесов вошел в биографии многих людей, в том числе и в мою. И мы не хотим вырвать его имя из своей памяти. Неверно это. Бережливыми нам быть положено.
В бурные годы развернутого строительства коммунизма стране нужны тысячи, миллионы новаторов. И я верю, верят товарищи из нашей бригады, что еще услышим мы голос Василия Колесова.
Более 30 конструкций различных инструментов и немало вспомогательного инструмента создала наша бригада. Это подрезные и проходные резцы с пластинками твердого сплава, употребляемые для обработки стали. Ими можно работать вдвое дольше обычного и без переточки. Это и особые резцы для обработки изделий сложнейших конфигураций. Где другие, обычные, бессильны, наши выдерживают очень большие скорости.
Камень преткновения в токарной работе — отрезной резец, разрезающий металл. Многие работали над ним, искали. Работал и я. Сделал тогда «петушка» — так назвали его ребята, — похожим получился резец на шейку петушиную.
Сколько было неудач!.. Но уж если мысль упорно работает, везде ищешь ответа, всматриваешься пытливо в любое явление жизни.
Произошел со мной занятный случай. Работал я над отрезным резцом и в цехе, и в лаборатории резания, и дома чертил. Не выходит! Ломается при самой малой стружке. Однажды дома после рабочего дня мельком гляжу на экран телевизора. Объявлены «Новости техники». На экране канавокопатель. Новая конструкция. Рассеянно слушаю диктора. Канавокопатель... Действительно, какая интересная форма! Он похож на большущий лемех, мягко входит в землю, и та отваливается плотной литой лентой, как морская волна, которую режет киль корабля.
Однако на что же похож этот лемех?.. Вот это да! Ну, конечно же, на огромный резец! И если сделать резец вот такой формы, стружка не будет скручиваться. Она просто станет «выходить» в виде тонкой гофрированной спирали.
Мысль крепко засела и уже не дает покоя. Мы попробовали. После десятков экспериментов новые резцы, наконец, испытываются в производственных условиях. Как же волнуемся все мы, когда токарь, закрепив наш резец, включает суппорт и вдвое увеличивает подачу... Но проходит секунда, другая. Все идет нормально, резец выдерживает! Все детали сданы с оценкой «отлично». За смену — две с половиной нормы.
Многие станочники начинают работать нашими резцами. В течение 30 секунд таким резцом можно разрезать болванку диаметром в 100 миллиметров, вместо 20 деталей за смену обработать 60!
И еще один резец. Его сконструировали мы с Митрофановым. Проходной резец с механическим креплением пластинки из твердого сплава. Теперь нет нужды припаивать, просто меняй твердосплавную пластину, перетачивай и используй неоднократно. Резец трудится вдвое дольше, и качество работы улучшилось.
Харьковский завод МТМ, апрель 1954 г. т. Сорокин работает резцами конструкции Карасева
На новый режущий инструмент обратили внимание и в Германской Демократической Республике. Много говорили доброго и много писали. И вдруг читаю: кто-то, не вникнув толком и не разобравшись, назвал наш проходной резец «самозатачивающимся»! Названо было совсем неверно, ничего общего с принципом самозаточки не было в нашем резце. Но от этого слова повеяло на меня таким незабываемым, дорогим временем. Всплыла в памяти встреча в стеклянном здании Оргаметалла, словно получил привет от давнего друга. И даже нечто вроде поддержки и напутствия услышал я в том слове, как когда-то на заснеженной московской улице...
НОВЫЙ РУБЕЖ
Весна 1954 года отмечена большими и волнующими для меня событиями. Член партийного бюро цеха в течение последних лет, я послан делегатом на областную партийную конференцию от коммунистов Кировского завода. На конференции меня избирают в члены пленума обкома партии. Большое доверие. Огромная ответственность.
В том же 1954 году с советской профсоюзной делегацией уезжаю в Германскую Демократическую Республику. Берлин, Лейпциг, Дрезден, Карл-Маркс-Штадт... — наш маршрут. В программу входят поездки на многие промышленные предприятия. Нас знакомят с рабочими, инженерами. Однако я вижу огонек недоверия в их глазах. Что такое?
Позже товарищи признались: думали, что для красного словца сказано «токарь-наладчик», для «живой агитации». Но все обычно решало первое же рукопожатие — мозолистые руки, значит, «арбейтер», рабочий...
— Раз в профсоюзной делегации новатор, — просят, — пусть покажет, пожалуйста, как работают советские рабочие.
Я нигде не отказывался.
На «Герман Борзик» сразу иду к станку. Но я не предполагал, что придется работать, и своего инструмента у меня с собой нет. Приходится перетачивать здешний по-нашему. Показываю заточку. Сейчас это просто сказать, а тогда... Ведь я впервые в своей жизни представлял за рубежом отечественные методы работы!
— Резец выдержит, — говорю я, — потянет ли ваш станок, не знаю.
Не верят, думают, хвастается человек.
Проверив станок и установив деталь, я закрепляю резец. Включаю мотор и почти тотчас же останавливаю.
— Сломался резец? — спрашивают взволнованные рабочие.
— Нет. Он цел, деталь уже обработана. Но станок на таком режиме идти больше не может.
Был еще — на другом заводе — такой случай. Попросил меня рабочий переточить ему «резачок» по-нашему. Я переточил. А в конце смены директор просит — «шнельдрейр» звали они меня:
— Покажите, пожалуйста, завтра нашим товарищам ваше советское скоростное и силовое резание. Наутро, как было договорено, прихожу в цех.
— Не знаю, как вам и сказать, работу придется отложить, вы уж не посетуйте — смущенно и весело улыбаясь, встретил меня директор. — Тут наши товарищи всю ночь трудились. Вашим резачком воспользовались. Уж не знаю, чего добились, но, кажется, результат неплохой. Болванки той, что мы специально приготовили, больше нет... Всю сточили... Практиковались...
Очень приятно было это услышать. Стал показывать еще и еще. Хотелось передать друзьям опыт во всех деталях.
Как раз в это время за кордоном, в Западной Германии, радио подняло шум совсем уж другого свойства. Карасев, мол, действительно, вовсе не агитатор. Нет. Но он ведь и не рабочий. Он-де инженер, ученый. А Советы выдают его за рабочего. Ведь вот какая глупая болтовня! А злит.
Читаю и другое, что рассказывает в те дни писатель , побывавший в Западной Германии. В цехе одного из западногерманских заводов наша делегация увидела нечто вроде закутка, обнесенного деревянными щитами. «Что это?» — спросили наши товарищи. — «Где? А, это... .Тут работает наш отличнейший мастер, — говорят. — Но у него свои секреты есть, и он не хочет, чтобы кто-нибудь взглянул, как он работает».
И смех и грех! Горько сознавать, что где-то совсем рядом возможны еще такие нравы. Нечего сказать, вперед «шагнули» со своей цивилизацией! Человек от людей в клетке хоронится. Даже Никола Зернов такого никогда бы не сделал.
Пора. Прощаемся с друзьями из ГДР. Спешим домой, на Родину. И едва возвращаюсь, наша бригада берет новые социалистические обязательства. Среди них обещание: каждый ежемесячно помогает трем рабочим, не выполняющим норм. Потому что ведь в конечном итоге успешное выполнение обязательств, взятых заводом, зависит от непрерывно нарастающего повышения производительности труда на каждом рабочем месте, у каждого рабочего.
Работе нашей бригады посвящены многие технические листки «Кировца». Добрым словом о нас говорят в «Правде», «Труде», «Известиях». Интерес к нашему коллективу большой. Все чаще мы выполняем заказы друзей по труду. По запросам других заводов наш Кировский выслал уже 27 комплектов чертежей разных усовершенствований, созданных бригадой, — в Ригу, Москву, Свердловск, Барнаул, Калинин и другие города. Общая экономия за 1954 год, которую дала заводу бригада, 100 тысяч рублей.
Продолжение следует
