Захаров стал перечислять замечания: «Не было расчётов на поиск в районе номер один, не заняли новую позицию и не пошли навстречу группе транспортов». Максимов стал отвечать ему: «По первому замечанию ответ простой. Мы ещё не заняли район номер один, как штаб флота начал наводить подводную лодку на авианосец . По второму — штаб флота дал радио на подводную лодку о занятии новой позиции слишком поздно, мы не успевали занять её и я принял решение сохранить ту позицию, которую мы занимали, т.к. из неё мы могли нанести удар ракетами по группе транспортов.» Захаров все ответы Максимова записал и сказал, что доведёт их до Удавенкова. На этом работа и была закончена.
Командир доложил результаты Хитренко, тот усмехнулся по поводу оценок Удавенкова и сказал : «Готовьтесь к разбору Командующего Флотом.» Но в ближайшее время разбор не состоялся, т.к. вечером из штаба флота пришла телеграмма, она извещала всех о приезде на флот Главнокомандующего военно-морским флотом (в быту - Главкома).
Четверг. Этот день начался с совещания у начальника штаба капитана 1 ранга Александрова, к нему были вызваны командиры подводных лодок и замполиты. Мрачным голосом он начал инструктировать: «Товарищи, Главком будет у нас в субботу. Цель приезда не известна. Боевую подготовку прекратить. Вместо этого подмести каждому свою территорию, навести порядок в казармах и на подводных лодках. Обратить особое внимание на , привести её в идеальное состояние.
Командующий флотом Глебов лично проверял форму одежды в соединении товарища Ромашёва. Вначале он приказал проверить форму одежды командирам подводных лодок у своего личного состава, оставить в строю только тех — у кого форма одежды соответствует уставным требованиям. Потом заставил сделать то же самое командира соединения Ромашева. И только после этого проверил сам, после его проверки в строю никого не осталось, сел в машину и уехал, назначил повторный смотр на следующий день. Командующий флота требует от вас ожесточить требовательность к личному составу, усилить контроль за ним, к виновным в нарушении дисциплины применять суровые меры воздействия, в том числе и по партийной линии».
Максимов сидел и с тоской слушал все эти заклинания. Александров продолжал: «Завтра построение на плацу. С 08.00 форму одежды у личного состава будут проверять командиры подводных лодок, а с десяти часов это же будет делать командир соединения контр-адмирал Хитренко.» К обеду совещание закончилось и все пошли в столовую, после Максимов собрал офицеров и коротко им рассказал о прошедшем совещании.
До ужина личный состав гладил , чистился, подстригался, все готовились к смотру. Максимова же вызвали к Веткину. В кабинете у него был Александров. Первым разговор начал Веткин: «Межпоходовый ремонт пока не делайте. А если к вам на лодку придёт Главком и спросит чем вы занимаетесь, то нужно сказать, что делаете межпоходовый ремонт». Максимов с удивлением посмотрел на него и спросил: «А почему я должен врать?»
В разговор вмешался Александров: «Не врать, вы же должны ещё выйти в море на торпедные стрельбы». Веткин добавил: «Делайте межпоходовый ремонт, но так, чтобы механизмы не разбирать». Максимов ответил: «Если механизмы не разбирать, то никакого межпоходового ремонта не будет». Веткин с раздражением закончил: «Вечно вы пререкаетесь, делайте так, как вам приказано.» Максимова это ещё больше подстегнуло: «Я враньём заниматься не буду, или делать, или не делать, всё остальное -это очковтирательство.» Веткин почти закричал: «Идите к себе, вам утром командир соединения даст приказание!» Максимов пошёл в казарму, обдумывая этот разговор.
Пятница. В 08.00 личный состав соединения построился на плацу, командиры подводных лодок хотели начать осматривать форму одежды у личного состава, но дежурный по соединению дал команду:
«Командирам подводных лодок прибыть в штаб к контр-адмиралу Хитренко.»
Командиры пошли в штаб, а личный состав продолжал стоять на плацу. Начальник штаба Александров подождал минут двадцать и решил нарушить это стояние. Он стал изображать Главкома, а всё соединение на его приветствие отвечало: «Здравия желаем, товарищ адмирал Флота Советского Союза!» После каждого приветствия он давал оценку: «Два балла, три балла». Через полчаса соединение с трудом получило оценку пять баллов. Всё дело портили «петухи», которые иногда выскакивали на полслога раньше, а нужно всем здороваться синхронно.
Бухта Крашенинникова. Пос. Лахтажный, памятник Вилкову (из архива В.В.Куренкова).
Потом соединение проходило несколько раз торжественным маршем мимо трибуны, где стоял начальник штаба Александров, изображая Главкома. Тут нужно было показать хорошее равнение, твёрдый шаг, поворот головы. Как остряки говорили в училище: «Подход строевым шагом к столу с экзаменационными билетами — оценка пять, ответ по билету — два, отход от стола строевым шагом - пять, общая оценка — четыре.»
Командиры прибыли к Хитренко, тот сразу же начал инструктировать: «Командующий флотом осматривал вчера соединение Сергеева. Двух командиров чуть не снял с должности за плохую Форму одежды у личного состава, объявил им неполное служебное соответствие. Быть готовыми к докладу о состоянии боевой подготовки на подводных лодках, по их техническому состоянию и другим вопросам.
После инструктажа Максимов спросил Хитренко: «Можно ли делать межпоходовый ремонт?» Тот ответил: «Да, можете.» Веткин тут же вмешался: «Я же вам вчера говорил об этом.» Максимов ответил: «Вы говорили делать межпоходовый ремонт не разбирая механизмы, но так ремонт делать невозможно.» Хитренко прервал его: «Делать межпоходовый ремонт в полном объеме как положено по документам».
После обеда Максимов проверил Форму одежды у экипажа, соответствовали уставным; требованиям лишь три офицера и три матроса. Причин тут была масса. Максимов служил в военно-морском флоте двадцать лет, и столько же лет существовала проблема Формы одежды. Эта проблема напоминала змея Горыныча с тремя головами, которые периодически срубали, но они тотчас же снова отрастали.
Сроки ношения формы одежды были взяты когда-то с потолка. Более или менее они еще подходили для службы в Москве, но для службы на кораблях и подводных лодках они никак не подходили, ибо форма тут непосредственно имела контакт с металлом. Служба на Севере или Камчатке — это одно, а на Чёрном море — совершенно другое.
Из архива А.П.Наумова.
Но различий не было — ботинок и всё тут. На Севере и Камчатке в этом ботинке приходилось месить глубокие сугробы, а на юге в нём нога чувствовала себя как в сауне. Пошивочных ателье всегда было мало, в этом посёлке всего одно, а сроки пошива обмундирования достигали нескольких месяцев и даже года. В соединениях не было мастерских по подгонке обмундирования для матросов, которое сплошь и рядом выдавалось им не по их росту и размерам. Специального обмундирования на атомных подводных лодках всегда хронически не хватало, оно быстро изнашивалось, рвалось. Команды в старом спецобмундировании походили на профессиональных нищих, которые свои дни проводят на помойках.
Вечером Хитренко вторично за этот день инструктировал командиров: «Имейте в виду, что Главком возит с собой все виды формы одежды. Для этого у него есть специальный человек в чине полковника. Главком никогда не объявляет в какой форме его встречать. Все с утра смотрят на то, как он одет, после чего все одеваются так же. Я уже договорился со штабом флота, нам сообщат: в какой форме он к нам поедет. Поэтому к завтрашнему дню всем вам и вашим офицерам, мичманам иметь в казарме парадную форму одежды, повседневную тужурку и китель.»
После этого, он ещё раз приказал сделать приборки в казармах и на территории, а начальнику службы радиационной безопасности было дано указание вымыть дорогу от памятника до штаба с хозяйственным мылом, траву вдоль дороги подстричь под бобрик, пожелтевшую — покрасить зелёной краской.
Памятник представлял собой трёхметрового обнаженного до пояса матроса с гранатой. Он был сделан каким-то любителем офицером из бетона по приказанию бывшего командира соединения Медведева. В народе памятник назывался «Медведев с гранатой». Многие находили, что лицо моряка очень похоже на лицо Медведева. Хитренко немного помолчал и снова продолжил: «Да! Памятник покрасьте серебрином.
Букримов, свиньи с вашего подсобного хозяйства бродят по всей территории, всех отловить и не выпускать из свинарника, особенно смотрите, чтобы их не было около штаба и гостиницы.» Совещание закончилось и командиры пошли к своим экипажам, чтобы довести до них последние указания.
Суббота. Снова, как и вчера, личный состав построился на плацу. Через час всех командиров вызвали к Хитренко, ни с кем не поздоровавшись, он начал: «Главком выехал к нам, быть готовыми к встрече в 11.00, командирам находиться в казарме, личный состав отправить на лодки, хождения по территории прекратить, убрать все окурки.» Все пошли по своим местам.
В 10.00 дежурный по соединению позвонил всем командирам и передал приказание срочно явиться к Хитренко. Снова командиры пошли в штаб, где Хитренко отдал последнее в этот день приказание: «Командирам идти на свои лодки и там находиться, форма одежды повседневная тужурка. Максимов прибыл на лодку, приказал поднять перископ, стал наблюдать за всем, что происходило в соединении, перевёл оптику на увеличение, сразу же, как бы оказался там, где встречали Главкома. От контролъно-пропускного пункта и до штаба были расставлены патрули, матросы махальщики с красными флажками, которые должны были указывать подъезжающим машинам, куда ехать.
Вдруг все зашевелились и забегали, потом замерли — появилась длинная вереница легковых автомашин, они почему-то поехали не к штабу, а к строящимся складам оружия и имущества. Из машины вышел Главком и направился к строящимся объектам, его догоняли бегом командование флота, соединения и офицеры штабов. Там они пробыли где-то около часа, после чего кортеж машин направился к штабу, где опять остановился, но Главком пошёл не в штаб, а в гостиницу, которая была напротив штаба. Максимов посмотрел на часы, было уже время обеда, и подумал: «Ясно, на этом видно посещение и будет закончено».
.
Он знал, что в гостинице накрыт обед для Главкома и его свиты. Ещё вчера Букримов приказал зарезать для гостя двух поросят, а два офицера из штаба соединения в комбинезонах аквалангистов Удальцов и Серебринкин несколько часов ловили в бухте трепангов и гребешков, чтобы Главком попробовал и этих деликатесов. Хитренко знал, как встречать начальников. Пока Главком обедал, вокруг гостиницы стояли офицеры штаба флота, они успели быстро перекусить в столовой подводников, но там яств не подавали. Хотя было время обеда, экипажи вести с подводных лодок в столовую запретили.
Наконец, Главком пообедал, вышел из гостиницы и увидел следующее шествие: мимо гостиницы шёл огромный хряк, за ним неторопливо шла жирная свинья, шествие замыкал поросёнок-подросток. Какой-то остряк суриком их соответственно подписал: комдив, начпо. и нш (комдив - командир дивизии, начпо - начальник политотдела , нш - начальник штаба).
Главком повернулся к Хитренко и сказал ему: «Хитренко, а ведь, у вас опять ». После чего усмехнулся, сел в машину и убыл к надводникам. Была дана команда экипажам идти в столовую. После обеда Хитренко сказал Максимову, чтобы тот с завтрашнего дня считал себя в отпуске. Поход закончился. Берег всегда встречает подводников сюрпризами. Жизнь продолжалась.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
