Легкие, из тонких жердочек, стремительного рисунка, , болта или шурупа, скрепленные ремнями, они предназначалась для Эттургена, для его отъезда к праотцам.
На этих нартах чукчи предполагали увезти его в сопки и оставить там без какого-либо погребения, как они делали всегда.
Это встретило сопротивление у нас. Мы готовили ему на острове настоящую могилу, отогревая землю кострами, — там же, где был похоронен Гречухин.
И здесь помог Рутель.
Похороны состоялись следующим порядком. Тело Эттургена было одето в новый комбинезон, уложено на доставленные его семьей нарты и крепко принайтовано ременными концами.
В таком состоянии в могилу на нартах было положено старое и очевидно уже не годное ружье, нож, трубка, кисет с табаком, со спичками, и кусок оленины. Нож, почему-то тут же, у могилы, был предварительно сломан. Затем тело Эттургена накрыли куском парусины.
Опускали в могилу нарты с Эттургеном наши матросы.
Могилу засыпали мерзлой землей, сделали холм и вкопали знак, состоящий из дымогарной трубы, приклепанной к ней пятиконечной звездой из латуни с отлитым из баббита серпом и молотом и латунной же табличкой, на которой было написано: «Здесь похоронен чукча Эттурген, умерший от ран», с датой захоронения. Похороны завершились тремя залпами салюта из не менее чем пятнадцати ружей. На похоронах присутствовали несколько чукчей-мужчин и жена Эттургена. Мать его на похороны не приезжала. Текст таблички никому из нас не нравился, но написать именно так приказал капитан.
Для сравнения -
В 1934 году, проходя мимо острова на ледорезер «Федор Литке» , я с кочегаром Садыковым выехал на остров Шелаурова и прикрепил на шурупах к знаку на могиле Эттургена заранее приготовленную мною табличку:
«Справка. Чукча Эттурген убит случайным выстрелом кочегара п/х «Колыма» Петром Рязановым.»
После похорон на пароходе в столовой команды состоялись поминки.
Ни слез, ни горести, как и у могилы, на поминках не было.
Переночевав у нас, гости, одаренные большим запасом продуктов и различными нужными в хозяйстве вещами, уехали в тундру.
Перед концом зимовки семья Эттургена была снабжена большим запасом продовольствия. За убийство чукчи Рязанова во Владивостоке судили. Приняв во внимание все обстоятельства, суд приговорил его условно к году тюрьмы.
....Все вошло в свою колею.
Мы занимались своими обязанностями и охотой, которая в этих местах в течение января-марта наиболее продуктивна.
Научились правильно ставить капканы и нередко возвращались с охоты с добычей.
Белого песца, обычно замерзшего в капкане, требовалось осторожно отогреть, а затем ловко снять шкурку, не повредив ее.. Снимали шкурку чулком. И это дело также было освоено. Все стали заправскими охотниками.
Матрос Ермоленко, боявшийся цинги, боялся и уходить на большое расстояние от судна. Поэтому капканы он расставил у острова, а в качестве приманки натыкал в снег краковских колбас, не сняв с них станиолевую обертку.
Колбасу съел медведь. Он же, наступая лапами, захлопнул и все Гришины капканы. Увидев около своих капканов медвежьи следы, Гриша вовсе перестал выходить на лед.
Мы понемногу начинали понимать чукотский язык. Узнали, что счет у чукчей до двадцати — по числу пальцев у человека. Если нужно было считать дальше, то привлекался другой и третий человек. Письменности у них не было.
Чукчи были отличными стрелками и охотниками и чрезвычайно выносливыми людьми.
Суровый климат, жесточайшая эксплуатация богатеями приучили их довольствоваться малым.
В особенно суровые зимы многие лишались оленей, так как, не имея возможности добывать мох-ягель из-под твердого снежного наста, олени гибли. В годы, когда лед из-за преобладания северных ветров не отходил от берега, береговые чукчи лишались моржового промысла и обрекались на голод. И тогда поедалось все: и собаки и даже собачья ременная упряжь.
Главное для чукчей - обеспеченность пищей. А так как любая пища на Севере добывается с большим трудом, то есть мог только тот, кто трудится. Человек, ничего не делавший, не имел права и на пищу. Из-за этого у чукчей в древние времена возник страшный обычай. Престарелых родителей, не имеющих сил ходить на охоту или добывать пропитание каким-либо другим трудом, как лишних и бесполезных, просто умерщвляли. Называлось это по-чукотски «комака».
Только Советская власть повела борьбу с этим обычаем и положила ему конец.
Чукча имел две-три жены, если мог их прокормить. Женщины считались людьми второго сорта и выполняли всю черную работу с рабской покорностью мужу.
Безлесая тундра не давала никакого горючего материала, а доставка в тундру плавника, имеющегося на отдельных участках морского берега в изобилии, требовала больших усилий, поэтому им могли пользоваться только береговые чукчи.
На зиму, однако, и береговые чукчи уходили в тундру, увозя с собой плоды охоты: моржей, нерп и, главное, жир, являвшийся средством отопления и освещения.
Обменивая эти свои товары на оленину, чукчи как-то коротали зиму.
Отсутствие топлива и высокая ценность жира морских зверей приучили чукчей очень бережно расходовать воду, добываемую путем растапливания льда или снега с большой затратой тепла, и обходиться совсем без умывания. Отсюда отсутствие белья, которое требовало бы стирки и обязательно воды, и вековая грязь...
Свою меховую одежду большинство чукчей-бедняков носило до полного износа, то есть пока она не истлеет.
В яранге стоял невообразимо тяжелый и тошнотворный запах. Для помывки посуды использовалась моча.
Тогда я не мог предполагать, что в самом недалеком будущем мне предстоит ознакомиться с бытом и жизнью чукчей более подробно...
Зимовка близилась к концу.
Появилось солнце. Первыми в золотистый цвет окрасились снежные вершины береговых сопок — потом клотики мачт «Колымы».
! Источник жизни! Как ты дорого в Арктике после полярной ночи и стужи!
Началась подготовка к выходу из ледового плена. Боцман Володин стал приводить в порядок палубы, надстройки. Появились ведра с краской.
Накопившийся за зиму шлак от сожженного в печках угля мы развозили и рассыпали длинными дорожками по ледяному покрову, определив, в каком направлении будем двигаться, когда появится возможность.
Наконец, солнце стало задерживаться на весь день, и в наших душах и закопченных помещениях появился его живительный свет. Появилась жизнь на острове.
Первыми прилетели воробьи, обыкновенные российские воробьи, хлопотливо прыгавшие по не совсем еще оттаявшему снегу. Их чириканье мы слушали как музыку.
А вот и утки. Громадные стаи с характерным шумом быстро хлопающих крыльев на большой скорости проносились мимо «Колымы», сворачивая в пролив между островом и материком... Теперь наш стол обогатился еще и дичью.
Время работало на нас. Рассыпанный шлак, нагреваясь солнечными лучами, сверлил лед. Появились .
Работы в машине было не много. После декабрьского урока, снова становясь на зимовку, мы спустили воду, оставив главную машину и вспомогательные механизмы чуть ли не в полной готовности.
Теперь уже можно было запастись настоящей пресной водой. День и ночь работали пожарные брандспойты, наполняя талой водой все танки и паровые котлы.
В середине июня 1929 года подняли пар, опробовали все механизмы и системы и двинулись на восток к Берингову проливу.
Покидая зимовку, Арктику, мы, несмотря на пережитое, — длинную полярную ночь, полную оторванность от родных мест, порой довольно отчаянные ситуации, — все испытывали истинное чувство горечи расставания с полюбившейся суровой природой.
Я, поверьте, именно с болью душевной думал: «Неужели никогда больше здесь не побываю?».
В октябре с грузом камчатской рыбопродукции мы были во Владивостоке.
Вторая зимовка в Арктике
А в июне 1931 года, будучи уже вторым механиком, я снова на «Колыме» пошел в третью «полярку».
Капитаном был Д.Н.Сергиевский, старшим помощником М.К.Козлов, третьим помощником Мордвинов.
Старшим механиком опять С.И.Пирожков, вторым механиком я, третьим — Е.С.Олин.
Несколькими днями раньше в устье реки Колыма снялся пароход «Лейтенант Шмидт» под командованием капитана Миловзорова.
Старпомом на «Лейтенанте Шмидте» ушел наш бывший матрос Г.Р.Бондаренко, с которым мы закончили Владивостокский Морской техникум, вернувшись с зимовки в 1928-1929 годах. Стармехом на «Шмидте» был А.И.Чулков.
1931 год был тяжелым годом. Дальний Восток испытывал большие затруднения с продовольствием. Снабжение обоих судов было крайне неудовлетворительным.
Как только снялись, я в кочегарке на фронтоне котлов вывел надпись: «догнать и перегнать «Лейтенанта Шмидта».
Кочегары были сильно разбавлены молодежью, демобилизованной из армии, и, впервые встав к топкам, работали неважно. Но, с помощью Егора Олина и моей, «Колыма» в Петропавловске-на-Камчатке «Лейтенанта Шмидта» догнала. Он задержался в море из-за неполадок с главной машиной.
Берингов пролив мы прошли раньше «Лейтенанта Шмидта», но до нас его прошла , принадлежавшая Акционерному Камчатскому обществу (АКО), под командованием Г.И.Фонарева со стармехом Акселем. На шхуне находился уполномоченный Якутского правительства Лежава-Мюрат и представитель АКО Дьяков.
Ледовая обстановка была трудной. Льды непроходимой стеной закрывали нам путь.
«Чукотка», имея сравнительно с нами небольшой корпус, построенная в Америке для плавания во льдах, продвигалась более успешно. «Лейтенант Шмидт» с Миловзоровым, как всегда «принюхивавшийся» к обстановке, осторожно держался позади.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
