Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Диверсификация ОПК

Опыт диверсификации
корпорации
"Проект-техника"

Поиск на сайте

Виктор Иванов. Мальчишки в бескозырках: Записки нахимовца. Часть 6.

Виктор Иванов. Мальчишки в бескозырках: Записки нахимовца. Часть 6.

Литературу нам преподавал Клитин — пожилой, интеллигентный, очень образованный человек. Учиться у него было интересно. Он привил нам любовь к литературе, чтению. Клитин никогда не ограничивал свой рассказ программой, а давал нам значительно больше. Кстати, именно у него в свое время изучал литературу в школе Аркадий Райкин.



Владимир Васильевич Клитин - автор пособий для преподавателей, выдержавшего несколько изданий, которые и сегодня предлагаются в интернет-магазинах.

Хорошо запомнились уроки преподавателей математики Дымова Иллариона Эразмовича и майора Всеволода Львовича Базилевича, географии — Ивана Ивановича Миловидова, черчения — Михаила Дмитриевича Зыкова.
В училище большое внимание уделялось обучению танцам. Как и большинство других ребят, я до нахимовского мог плясать разве что барыню, да и то только хлопая ладонями по бокам.
Современный офицер, тем более морской, должен уметь танцевать. Причем не просто передвигаться и качаться в такт музыке, а именно красиво танцевать. Сегодня молодежь танцует вся и всё.
Владеешь чувством ритма (а некоторые и на это не обращают внимания), выходи на площадку, закатывай глаза, дергайся и кривляйся. Главное, чтобы с экстазом, до пота,— вот и все танцы.
В училище же нас учили, как теперь принято говорить, классическому танцу, в том числе и бальному. Начинали мы с основ балета. Учились выполнять классические позиции. Правильно приседать, вращаться. После этого переходили непосредственно к танцам. Первым был полонез. Этим танцем всегда открывались все наши балы. Затем учились танцевать вальс, медленный и быстрый фокстрот, танго. Вслед за ними пошли вальс-гавот, падекатр, молдовеняска, мазурка, медленный вальс, вальс-мазурка. Через несколько лет каждый из нас мог танцевать все, причем по всем правилам танцевального искусства. На уроках мы вальсировали друг с другом. На танцевальные балы в училище приглашались девочки из ближайших школ. Нашими бессменными преподавателями танцев в училище были супруги Алла Васильевна и Владимир Борисович Хавские. Их трудно переоценить. Им мы обязаны не только умением танцевать. Они воспитали в нас осанку, культуру танца, умение держать себя с партнершей. Просто это не давалось. К успеваемости по танцам были такие же жесткие требования, как и к любому другому предмету. Получил в четверти двойку— каникул лишаешься. В воскресные дни, когда в зале училища устраивались танцы, их руководителями, дирижерами были супруги.



Позднее, когда я был курсантом высшего училища, я много раз встречался с Хавскими в Доме культуры связи на улице Герцена, где работала моя мама. Там они тоже руководили танцевальными вечерами. Встречи с ними всегда были для меня праздником и радостью. И сейчас, когда я пишу о них, мне хочется от себя и от всех своих товарищей высказать им самые искренние чувства благодарности.
«Стильные» танцы мы тоже «выдавали». Каждый из нас мог прекрасно продемонстрировать любой танцевальный стиль, будь то берлино-американский или буги-вуги. Не в этом дело. Когда умеешь танцевать классические бальные танцы, любой стиль можно усвоить за несколько минут.
Чем больше мы взрослели, тем больше нас тянуло в танцзалы клубов и дворцов Ленинграда.
В отличие от Москвы, в Ленинграде было очень много прекрасных танцевальных залов. Самый, пожалуй, шикарный и почитаемый был Мраморный зал во Дворце культуры имени С.М.Кирова на Васильевском острове. В Мраморном играл прекрасный джаз-оркестр под управлением Понаровского. Зал делился на несколько небольших. И в каждом были свои завсегдатаи. Был и Нахимовский зал, где главенствовали мы, был зал, где танцевали курсанты мореходки. С ними мы дружили и поддерживали друг друга, если к нам приставали. На некоторое время Мраморный зал меня околдовал и закружил. Дело дошло до самовольных отлучек. Одни раз я даже ушел в ночь. Так как бал был ночной.



Понаровский Виталий Борисович (1927—1996 гг.) — музыкант. Заслуженный артист России (1991 г.). В 1957 г. окончил Ленинградскую консерваторию. С 1950 г. — в Ленгосэстраде. В 1964—1976 гг. руководил квартетом “Ритм”. В октябре 1976 г. создал Петербургский театр варьете. Дочь - певица Ирина Понаровская.

Я был признанным «стилягой». Ходил ленивой походкой. Поводил плечами на особый манер. Отчаянно жаргонил: «лабухи», «лабали», «чувихи»... Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы за меня не взялись Алла Васильевна и Владимир Борисович. На одном из уроков, когда вместо классического танца я изобразил нечто «стильное», они остановили музыку и спросили, что я танцую. Ухмыляясь, я ответил, что буги-вуги. Преподаватели рассмеялись и сказали, что это пародия на буги-вуги и если я думаю, что это красиво, то я глубоко ошибаюсь. Я пытался им возражать. Тогда Алла Васильевна и Владимир Борисович сказали:
— Хорошо, посмотри, как надо танцевать буги-вуги.
И к нашему изумлению, они под аккомпанемент рояля исполнили буги-вуги. Мы стояли, разинув рты. Это был прекрасный урок. Больше я не выкаблучивался, да и к Мраморному залу охладел. Как говорится, переболел.
На танцевальных вечерах в актовом зале всегда играл духовой оркестр училища. Дирижером был талантливый музыкант Ванштейн. Под его руководством оркестр не только играл прекрасные марши, но с таким же блеском исполнял классическую музыку, танцевальные мелодии. Долгие годы после нахимовского мы не порывали связей с оркестром. Уже учась в училище имени Фрунзе и отвечая на курсе за танцевальные вечера, я несколько раз обращался к Ванштейну с просьбой выделить оркестр на курсовой вечер. И он не отказывал. Оркестр играл изумительно. Один раз курсанты старших курсов сломали дверь в клуб, чтобы попасть к нам на танцы. Я гордо ходил среди танцующих и подсказывал оркестрантам, что нужно играть. Тогда любимой нашей вещью был «Караван» Эллингтона. Его исполняли обычно по нескольку раз.



Иосиф Вайнштейн :: близкие радости. Джаз-оркестр Иосифа Вайнштейна. Collection (5 CD)

Как-то после ночного бала меня вызвал к себе контр-адмирал А. Г. Ванифатьев, бывший в ту пору начальником училища, и спросил:
— Где ты отыскал этот оркестр? Я ему рассказал.
— Ну вот что, больше его не приглашай, а то все двери в клубе поломают. И вообще, ночных танцев не будем больше разрешать, а то всю ночь водят караван, — сказал он, улыбнувшись.



Ванифатьев Александр Герасимович 1906-1970.

Да, оркестр Вайнштейна играл его потрясающе. Такое я потом слышал только в исполнении оркестра Олега Лундстрема.
Танцы танцами. Но кроме них были занятия и поважнее. Морская подготовка, например. То, что этот предмет стал для нас самым любимым, — заслуга капитана третьего ранга Михаила Михайловича Рожкова. Впоследствии он был назначен начальником цикла военно-морской подготовки, а затем и первым заместителем начальника нахимовского училища.
В классе военно-морского дела мы изучали устройство шлюпки, корабля, флажный семафор, сигнальное дело. Михаил Михайлович Рожков, стройный, худощавый, выделялся своей подтянутостью, китель и фуражка сидели на нем молодцевато. Многое мы стремились перенять у Михаила Михайловича. И манеру говорить, и походку. У меня с Рожковым сложились весьма дружеские отношения, которые продолжались многие годы вплоть до кончины старого моряка.
Азы военно-морского дела мы постигали с изучения шестивесельной шлюпки и флажного семафора. Мне очень нравились новые слова, пришедшие будто из стивенсоновских романов: «анкерок», «румпель», «шкоты», «фалы»... Один раз, правда, эта любовь меня подвела. В классе висела электрифицированная схема шлюпки. Под каждым рисунком предмета был контакт. Называлась вещь, и нужно было специальным наконечником коснуться на рисунке контакта. Если ответ правильный — зажигалась лампочка. И вот мы с Феликсом Ивановым, проверяя друг друга, тыкали в схему электродом. Я ему назвал «тОпор». Феликс долго стоял в раздумье, перебирая глазами снаряжение шлюпки, но тОпора не находил. Я решил ему помочь. Четверть часа искал злополучный тОпор, и все бесполезно. Подозвали на помощь товарищей, те со смехом показали нам на обычный топОр. Все стало ясно. Мы настолько увлеклись морскими терминами, что обыкновенный топор прочли как тОпор и искали на схеме нечто необыкновенное.



Бойм Соломон Самсонович (1899 – 1978) «Сигнальщик» 1946

Очень нравился нам флажный семафор. После того как изучили все буквы, мы практически перестали друг с другом разговаривать нормально. Только жестами. Когда нельзя было махать руками, показывали значение букв на пальцах. Михаил Михайлович с самого начала сказал нам, что настоящий флотский офицер должен читать семафор не хуже сигнальщика. Потом, придя на первый свой корабль, я на собственном опыте убедился в справедливости его слов. И не раз поправлял сигнальщика.
Мало было изучить семафорную азбуку, надо было наращивать скорость приема и передачи. Когда «включалась скорость», читать становилось значительно труднее. Почему-то Михаил Михайлович решил, что я служил юнгой на флоте. И вот на одном из занятий, желая пристыдить тех, кто плохо знал семафор, он скомандовал:
—Воспитанник Иванов, примите семафор! Покажите, как надо это делать!
Я вскочил. Михаил Михайлович с неимоверной скоростью замахал мне сигнальными флажками. Половину я не разобрал, но каким-то шестым чувством составил всю фразу.
— Что я передал? — спросил Рожков.
— Воспитанник Иванов Виктор Петрович, — ответил я.
— Молодец, вот так надо знать флажный семафор! — сказал, обращаясь ко всем, Михаил Михайлович, и лукаво добавил: — Любая кронштадтская девушка знает семафор в совершенстве и назначает своему парню свидание, когда корабль стоит на рейде, с помощью флажков. Стыдно тем, кто перепутает место и время встречи!



Рожков Михаил Михайлович. Начальник цикла ВМП, в дальнейшем начальник учебного и строевого отдела, заместитель начальника училища.

Как «бывшего юнгу» Михаил Михайлович брал меня иногда на командирский катер. В один из летних дней сорок пятого года на Неве проводились шлюпочные гонки. Рожков был главным судьей. Меня он взял с собой в качестве секретаря. В нужное время на катере не оказалось матроса-моториста. Михаил Михайлович, как всегда быстрый на решения, приказал мне заводить и выруливать к сигнальным буям. Заводить-то я кинулся, а что толку... Откуда мне было знать, как запускается мотор. Рожков нетерпеливо смотрел на меня, поигрывая биноклем.
— Ну, что ты возишься?! Ведь ты же был на флоте мотористом?
Краснея, я признался, что ни мотористом, ни кем другим я на флоте не был, а служил в армии связистом. Но Рожков и тут остался верен себе:
— Был на флоте или не был, а чтобы устройство катера изучил и мог всегда заменить рулевого и моториста!
— Есть, товарищ капитан третьего ранга!— ответил я радостно.
И через некоторое время мог доложить Рожкову, что его приказание выполнено. Мне не раз потом доводилось ходить с Михаилом Михайловичем на катере и по Неве, и по Фонтанке, и у него не было случая упрекнуть меня.
Я был маленького роста и небольшого веса, и потому меня назначили старшиной шлюпки. Команда шлюпки, составленная из ребят нашего класса, много и упорно тренировалась. Мы завоевали приз училища.
Однажды мы сидели па занятиях. Вел урок наш любимый Михаил Михайлович. Вбежал рассыльный, что-то тихо ему доложил. Рожков твердым, как в бою, голосом скомандовал:
— Призовой шлюпке — в шлюпку! Какие-то посторонние люди фотографируют с лодки военный объект. Лодку догнать, взять на буксир и привести к пирсу!
Мы кинулись в шлюпку, гордые тем, что получили настоящее боевое задание. Я скомандовал:
— Весла па воду!



И мы помчались. Быстро догнали прогулочную лодку и с удивлением увидели в ней двух лейтенантов-медиков с девушками. Вежливо поздоровавшись, мы пригласили их следовать за нами на буксире. Лейтенантам, а это оказались выпускники военно-медицинской академии, и их спутницам ничего не оставалось делать, как подчиниться. Заперли их в отдельном помещении. Продержали бедолаг целый день. Даже особиста пригласили. В итоге засветили у них пленку и выпустили. Сейчас это кажется курьезом: ведь «военным объектом» была старая шхуна «Бактштаг», которая даже не могла выходить в море, а использовалась как склад спортивных принадлежностей. В один печальный день она легла от старости на борт—внутрь прорвалась вода. Но тогда были такие строгости. Даже не разрешалось фотографировать нас, нахимовцев идущих строем.

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru


Главное за неделю