Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Автоматизация для судовых дверей и люков

Флоту предложили
двери и люки
на "автомате"

Поиск на сайте

Главная / Издания / Литература / Книжная полка / М.А. Сергеев. Оборона Петропавловска-на-Камчатке

ДАЛЬНИЙ ВОСТОК - ИСКОНИ РУССКАЯ ЗЕМЛЯ


Необъятный Дальний Восток, лежащий за коренною Сибирью, — Забайкалье, Приамурье, Уссурийский край и Приморье, Сахалин и Курилы, Камчатка и Чукот­ка — является искони русской землей, освоенной на про­тяжении многих веков великим русским народом.

Присоединение Дальнего Востока было заключитель­ным звеном поступательного движения русских за «Боль­шой Камень»(1) — Урал. Официальное присоединение «Но­вой Сибирской. Земли» к Московскому государству прои­зошло в результате походов Ермака (1581 — 1585 гг.) и приурочивается к 1582 году. Однако, как это удалось установить советским исследователям, русские появились в Сибири гораздо раньше. Это были не завоеватели, а про­стой мирный промышленный люд. Предприимчивые и свободолюбивые люди уходили за Урал от гнета и бес­правия, от преследования царских властей.

Так задолго до известных исторических дат русские землепроходцы и мореходы попали на Ямал, обогну­ли Таймыр, достигли Индигирки, появились на Камчатке, Курильской гряде и в Русской Америке — современной Аляске. Поход Ермака, ставший предприятием огромной государственной важности и подготовивший падение Си­бирского ханства, открыл ворота для массового проник­новения русских за Урал. С тех пор началось неутомимое движение русских «встречь солнца», на восток, к естест­венным рубежам России на Тихом океане. В своем стрем­лении вперед, в новые «дебри плодовитые», промышлен­ники, казаки и другие служилые перебирались из одних речных бассейнов в другие, переваливали через хребты, преодолевали бурные воды Ледовитого океана. По боль­шим и малым рекам и разделявшим их волокам они попали с Оби на Енисей, с Енисея по Нижней Тунгуске на Вилюй, а оттуда на великую реку Лену.

Движение русских людей к побережью Восточного океана(2) началось из Якутского острога(3), заложенного в 1632 году сотником Бекетовым, и происходило в несколь­ких направлениях.

Первыми появились на тихоокеанских берегах томские и красноярские казаки, посланные в 1637 году из Якутска во главе с атаманом Дмитрием Копыловым. Часть этого отряда, под началом Ивана Москвитина, отправилась на «большое море-окиян, по тунгусскому языку на Ламу»(4).

В 1639 году казаки вышли к устью впадающей в Охот­ское море реки Улья и поставили там зимовье — первое русское селение на Тихом океане. Они пробыли на Охот­ском побережье два года и разведали его к северу до Тауйокой губы и к югу до устья Уды, где также был осно­ван острожек. В 1642 году отряд вернулся в Якутск и принес полученные от охотских эвенков(5) сведения об Амурском крае.

В следующее трехлетие (1643—1646 гг.) горсть отваж­ной вольницы под предводительством письменного головы(6) Василия Пояркова положила начало проникновению русских в Даурию (Приамурье). Поярков первым совер­шил плавание по Амуру и Охотскому морю и доставил известия о них, а также о Сахалине и Шантаоских остро­вах. Честь занятия Амура принадлежит Ерофею Хабарову, отправившемуся туда вслед за Поярковым (1649— 1653 гг.). Благодаря сообщениям Москвитина, Пояркова и Хабарова «страна по Амуру прослыла райской по Си­бири землею», что «против всей Сибири украшена и изо­бильна». Слухи о богатствах и плодородии этой страны вызвали массовое переселение русских во вновь обретенную землю. К 80-м годам XVII века России принадлежали уже все Приамурье, Уссурийский край и часть бассейна Сунгари. На всей этой обширной территории были раз­бросаны русские острожки (Албазинский, Амгунский, Анчанский, Делинский, Зейский, Кумарский, Косогор-ский и др.), поселки, однодворки и заимки русских хлебо­пашцев (Андрюшкина, Игнатина, Озерная и многие дру­гие). В продолжение почти трехсот лет, начиная с сере­дины XVII века, Дальний Восток являлся обетованным местом, куда были направлены устремления вольнолюби­вых русских людей, искавших выхода из нищеты и неволи.

Одновременно началось проникновение русских на бе­рега Тихого океана с севера. Михаиле Стадухин пришел в 1647 году по сухопутью с Колымы на Анадырь, впадаю­щий в Берингово море, а оттуда «со товарищи своими, на лыжах, с нартами за Нос, на Пенжину реку» и на другие реки Охотского моря до Охоты на юге включительно. Так впервые появился русский люд в самом глухом тогда се­верном углу «Ламы», ныне цветущем Корякском нацио­нальном округе.

Вошедшим в историю плаванием Семена Дежнева в 1648 году из устья Колымы к Анадырю было доказано су­ществование морского прохода из Ледовитого океана в Ти­хий. Дежневу принадлежит мирового значения заслуга открытия пролива, названного позже Беринговым(7).

За десять лет (1639—1649 гг.) русские разведали все побережье Охотского моря, от устья Амура до Пенжины, и Колымско-Чукотское побережье, от Колымы до Ана­дыря.

Движение русских в приморские земли завершилось походом казаков Луки Морозко и Владимира Атласова на Камчатку (1696—1697 гг.). Вслед за тем были присоеди­нены к России последние дальневосточные земли — Ку­рильские острова(8). В 1711 году камчатскими казаками, во главе с Данилой Анциферовым и Иваном Козыревским, был осмотрен первый Курильский остров Шумшу, а в 1713 году тот же Иван Козыревский, кроме Шумшу, побы­вал на острове Парамушире(9). Во время этих посещений казаки собрали подробные сведения о всей Курильской гряде и лежащей за ними Японии.

Таким образом, к концу XVII века как южные районы Дальнего Востока (Приамурье, Приморье), так и все се­верные его окраины (Охотско-Колымский край, Камчатка, Чукотка) были российскими владениями. В первые деся­тилетия нового, XVIII века происходит упрочение власти России в этих местах, освоение их русским народом и дальнейшее распространение русских по побережью Ти­хого океана.

Первая Камчатская экспедиция капитана Беринга (1725—1730 гг.), посланная Петром I с целью найти путь в Индию и Китай через Северный Ледовитый океан и уста­новить, соединяется ли Азия с Америкой, впервые прошла вдоль всего восточного побережья Камчатки и Чукотки, подтвердила существование разделяющего Азию и Аме­рику пролива и Диомидовых островов в этом проливе, от­крыла острова Карагинский и св. Лаврентия. Экспедиции этой не удалось, однако, увидеть противолежащие Чукот­ке северо-западные берега Америки. Честь этого открытия принадлежит подштурману Ивану Федорову и геодезисту Михаилу Гвоздеву — участникам Чукотской экспедиции (1727—1732 гг.), инициатором которой был якутский ка­зачий голова Афанасий Шестаков.

В августе 1732 года Федоров и Гвоздев увидели «Боль­шую Землю» — Америку и стали на якорь около берега (видимо, к северо-востоку от современного мыса принца Уэльского), затем они «пошли подле земли к южному кон­цу». Эти мореплаватели были первыми европейцами, уви­давшими американские берега выше 40° северной широты; они же открыли остров Укивок (Кинга) и описали острова Диомида (или Гвоздева). Имена Федорова и Гвоздева по­лузабыты в истории тихоокеанского мореплавания. После­довавшая вскоре новая Берингова экспедиция затмила славный подвиг скромных тружеников моря. Вместе с тем только благодаря этой экспедиции стали известны обстоя­тельства плавания Федорова и Гвоздева.

Замечательные труды Второй Беринговой экспедиции (1733—1742 гг.) широко известны. Северный отряд экспе­диции открыл часть материка Америки между 55°5' и 60° северной широты (в районе мыса св. Илии и острова прин­ца Уэльского) и многочисленные острова от крайне восточ­ного Каяк до самого западного острова Беринга (Кадьяк, Укамок, Евдокеевские, Шумагинские, Лисьи, Умнак, Ан­дреяновские, Крысьи, Ближние).

Предпринятые после этого промышленниками и каза­ками плавания из Охотска и Камчатки на восток увенча­лись открытием всей Алеутской гряды. В 1761 году рус­ские (промышленные люди купца Бечевина) впервые по­явились на американском материке, на берегу Исанахского пролива, между Аляской и островом Унимак. В после­дующее время российские владения, благодаря деятельности Российско-амдриканской компании, распространились на морских побережьях и внутри самого материка и до­шли до Калифорнии, где в 1812 году на побережье неболь­шой бухты около залива графа Румянцева и реки Сла­вянка возникло самое южное в Америке русское поселе­ние — Росс.

Русские были и первыми европейцами на Сахалине. Первоначальные вести о нем сообщил, как упомянуто, Ва­силий-Поярков в 1646 году. Участник Второй экспедиции Беринга мичман Шельтинг обогнул Сахалин с северо-во­стока и прошел вдоль всего восточного побережья до про­лива Лаперуза. Шельтинг был первым европейцем, попав­шим на остров с севера и описавшим его берега. Плавав­ший здесь за его лет до этого голландец Фриз подошел к Сахалину с юга и, не заметив пролива между ним и островом Иессо (Хоккайдо), принял Сахалин за часть послед­него. В 1805 году известный русский мореплаватель Кру­зенштерн сделал опись северо-восточных берегов Сахали­на и присоединил к России посещенные им места (мыс Терпения, бухта Лососей и др.). В следующие годы (1806— 1807 гг.) лейтенанты Давыдов и Хвостов осмотрели все восточное побережье, заняли южную оконечность острова (залив Анива) и в знак принадлежности острова России поселили там пять матросов. Но не все открытые и обжи­тые русскими людьми земли оставались постоянными вла­дениями Российского государства. Вследствие экономиче­ской отсталости России, а главное — недальновидной по­литики царского правительства, наиболее губительно ска­завшейся «а тихоокеанских рубежах, некоторые из этих земель (Приамурье, Курилы, Сахалин) оказались впо­следствии отторгнутыми от России и были воссоединены с нею окончательно лишь в советскую эпоху. Несмотря на это русский народ никогда не переставал считать их свои­ми исконными владениями. Особенно ярко проявлялось это на Амуре. Освоенные русскими многочисленные места в Приамурье никогда не принадлежали Китаю. Маньчжур­ские власти, правившие в то время Китаем, только еще начинали интересоваться Амуром. Узнав о появлении на Амуре русских, маньчжуры пытались вытеснить их оттуда, но потерпели неудачу. Однако московское правительство ограничилось только основанием в верховьях Шилки Нерчинского острога (1654 г.) как опоры русского влияния на Амуре. Не присоединяя Приамурья, московские власти в то же время и не оказывали никакой помощи находив­шимся там казакам, служилым и промышленным людям.

Предоставленные собственным, крайне ограниченным силам, русские оказались в тяжелом положении. Тем не менее они упорно оставались в новообретенных землях, строили там городки и зимовья, заводили пашни, мельни­цы, рыбные ловли.

Между тем натиск маньчжурских властей все усили­вался. Против незначительных русских сил посылались пехота, конница, артиллерия, флот.

Все это побудило, наконец, московское правительство предпринять переговоры с Китаем об установлении границ в Приамурье.

Этот первый период в истории Амурского края завер­шился Нерчинским трактатом 1689 года, первым в истории договором между Китаем и европейским государст­вом. В трактате была точно установлена только западная граница в бассейне реки Шилки. Дальше к востоку, в сто­рону моря, рубежи были определены Хинганскими горами, направление которых в те времена никому не было извест­но. Все громадное пространство между Хинганским хреб­том и рекой Уда(10) осталось совсем не разграниченным.

Туманная формулировка Нерчинского договора отторгнула формально, по мнению русского правительства, Приамурье почти на 170 лет от России. Полагая, что эти территории отошли к Китаю, правительство пыталось неод­нократно, но безуспешно разграничить точно владения и добиться плавания по Амуру. Но и Китай в течение всех этих 170 лет тоже не считал Приамурье своим владением. Маньчжурское правительство, добившись запрета плава­ния русских по Амуру и в то же время опасаясь могущест­венного соседа, ничем не проявляло власти в Приамурье. В результате все среднее и нижнее течение Амура продол­жало оставаться в том же самом положении, в каком за­стал эти места Поярков в 1644 году. Мало того, обитав­шие там до появления русских земледельческие племена (дауры, дючеры, гогули) были переселены по распоряже­нию маньчжурских властей в Маньчжурию. Все левобе­режье Амура, не принадлежавшее, ввиду неясности гра­ниц по Нерчинскому договору, ни России, ни Китаю, было заселено лишь туземцами охотниками и рыболовами (гольдами-нанаями, ульчами, гиляками-нивхами). Китай­ские селения, посты и караулы там отсутствовали, и пере­численные племена оставались не зависимыми от Китая. Маньчжурские и китайские купцы посещали Амур само­вольно, без ведома властей. Российское правительство также не проявляло особого интереса к этому краю.

Иначе, однако, рассудил простой русский люд, созна­вавший исконную принадлежность Приамурья России. Нахлынувшие во второй половине XVII века на Амур рус­ские не покинули обжитых ими мест и после Нерчинского договора. Они остались в самых глухих таежных уголках Дальнего Востока и проникали, спускаясь по Амуру, все дальше и дальше вглубь края. Потомки этих первых посе­ленцев (вологодцев, вятичей, пермяков и т. д.) образовали впоследствии два особых казачьих войска — амурское и уссурийское. Не прекратилась после трактата 1689 года и тяга на Амур новых переселенцев. Несмотря на запрет русских властей и устройство в устье Олекмы заставы «для обереганья дороги в Даурию», туда продолжали ухо­дить казаки, государственные крестьяне, охотники-про­мышленники, беглые каторжники, преследуемые властями старообрядцы разных толков. Они сооружали в дебрях Приамурья поселки и скиты и явились там пионерами зем­леделия(11). Одни названия населенных пунктов Амурского и Уссурийского края (Вятское, Пермское и др.) говорят о происхождении их основателей.

К концу XVIII — началу XIX века владения русского народа простирались далеко за пределы азиатского побе­режья Тихого океана. Необходимым условием закрепле­ния за Россией этих владений было освоение тихоокеан­ских вод. Мореплавание, сделало возможным заселение русскими грандиозных окраин северо-востока Азии и севе­ро-запада Америки — от Тугура и Уды до Болышерецка и Урупа на Охотском море, от Петропавловска-на-Камчат-ке до Ситхи и колонии Росс на Тихом океане. Заселение русскими берегов Тихого океана происходило так стреми­тельно и широко, что вся северо-западная часть этого океана стала к концу XVIII века внутренним русским мо­рем. Гигантское кольцо русских поселений превратило Охотское и Берингово моря во внутренние российские воды.

Всеми этими приобретениями наша родина обязана простым русским людям — землепроходцам и мореходам. Документы той эпохи рисуют нам замечательные об­разы людей XVI—XVIII веков, потомков предприимчивых новгородских ушкуйников и поморов, выходцев из древ­них русских земель — Устюга Великого, Суздали, Соли Вычегодской. Мужество, необыкновенная выносливость и стойкость сочетались у них с горячей любовью к родине и исключительной скромностью. Скупыми, без бахвальства, словами рассказывают они в своих «отписках», как приш­лось им «многие годы всякую нужду и бедность терпеть, сосновую и лиственную кору есть и великую скверну при­нимать...» В самых тяжелых условиях, плавая без карт и описей, по сметке и догадке, несли они десятки лет «даль­ние службишки», показывая высокое сознание долга и беспримерную ревность в приискании пользы государ­ству.

Не удивительно, что подвиги землепроходцев XVI— XVIII веков не только вызывали интерес и восхищение пе­редовых людей дореволюционной России, но и сейчас при­влекают особенное внимание советских исследователей, восстанавливающих подлинную историю Сибири и Даль­него Востока, которая творилась не в недрах московских приказов, а потом и кровью простого народа. Сибирский краевед Н. Щукин писал более ста лет назад: «Мы знаем историю Пизарро, историю Кортеса, Веспуччи, но знаем ли мы Василия Пояркова, Ерофея Хабарова, знаем ли Ануфрия Степанова, знаем ли сотника Дежнева?.. Покуда будем мы возвышать русский дух иностранными примера­ми? Зачем не искать великих дел в нашей истории?!»

Необычайно быстро, менее чем за шестьдесят лет, зем­лепроходцы преодолели огромные пространства от Урала до Тихого океана. Присоединение в столь короткое время одной из величайших и малодоступных областей земного шара представляет необыкновенное в истории событие. Трудно в кратких словах оценить в полной мере значение его для России. Сошлемся лишь на следующее мнение ис­торика прошлого века Замысловатого, который писал, что с присоединением Сибири к России «исторической деятель­ности русского народа открылось новое великое поприще, явились новые неиссякаемые источники материальных средств, и еще неведомая образованному миру значитель­ная часть азиатского материка выступила из мрака неиз­вестности. Сибирь стала частью всемирной культурной об­ласти, и это событие имеет такое же всемирно-историче­ское значение, как и открытие западно-европейскими на­родами новых земель в конце XV века ив начале XVI ве­ка». Прибегая к такому же сопоставлению, один из круп­нейших европейских 'географов, немец Пешель, указывал, что в то время как в Северной Америке европейцы после трех с половиною веков все еще не достигли окраины стра­ны, — русским понадобилось только полстолетия для пре­одоления пространства от Оби до Тихого океана.

Русские, от промышленников XVII—XVIII веков до ученых и мореплавателей XVIII—XIX веков, были и пер­выми исследователями северных вод Тихого океана. Они открыли загадочную восточную часть «Татарии» (Сибири) и стерли много белых пятен с мировой географической карты. И тут первое по времени и наиболее почетное место занимают землепроходцы. Простые, обычно неграмотные люди проявляли огромную любознательность к неведомым странам и внимательно подмечали все новые, поражавшие их явления. Казачьи «отписки» и «сказки», допросы и «расспросные речи» служилых, изъяснения и записи про­мышленников содержали ценнейшие сведения о природе и людях вновь обретенных земель. Первые мореходы при­обрели большие практические знания в полярной и тихо­океанской навигации и далеко опередили в этом отноше­нии европейцев.

«Каких трудов и несчастий избавились бы голландские и английские мореходы, если бы могли пользоваться гидрографическими познаниями, которые в Великом Нов­городе известны были за несколько сот лет до этого», — писал русский историк конца XVIII — начала XIX века Лерберг. Благодаря землепроходцам страны, лежащие на берегах Тихого океана, появились впервые на географиче­ских картах («чертежах») и в сопутствовавших им опи­саниях («росписях») XVII—XVIII веков. Западноевро­пейские труды того времени о северной Азии были по­строены в основном на сообщениях землепроходцев.

Со второй четверти XVIII столетия начались подлинно научные исследования Дальнего Востока и смежных стран. Они осуществлялись в течение XVIII и XIX веков учеными-путешественниками и военными моряками. Са­мые разнообразные отрасли знания — география и геоло­гия, гидрография и гидрология, ботаника и зоология, исто­рия, этнография и языкознание — обогатились известными трудами Крашенинникова и Штеллера, Биллингса и Са-рычева и многих других. Замечательный вклад в изучение Тихого океана сделан отечественными кругосветными мореплавателями—Крузенштерном и Лисянским, Головниным, Лазаревым, Литке и др. За период с 1803 по 1849 год было совершено тридцать шесть кругосветных плаваний, и Россия заняла в это время первое место в ми­ровом дальнем плавании и научном исследовании океа­нов. Во время кругосветных плаваний (экспедиций) было совершено много географических открытий, исправлены координаты и описи открытых ранее островов, разрешено много неясностей старой географии, опровергнуты многочисленные иностранные «открытия» разных мифических земель, найдены новые морские пути из Приморья и бас­сейна Амура на Камчатку и Чукотку, в Америку (с запа­да) и Японию (с севера), в Китай, Калифорнию и на Сандвичевы острова. Проведенные экспедициями исследо­вания положили основание новой науке — океанографии; участники экспедиций засняли и описали значительную часть тихоокеанских берегов, сделали ценные наблюдения над первобытными племенами островов Тихого океана.

Русские были и пионерами новой культуры на далеком северо-востоке Азии и северо-западе Америки. Промыш­ленники, служилые казаки и их потомки явились первыми поселенцами в этих местах. С их приходом началось проникновение русской народной культуры на совершенно дикие, лежавшие далеко в стороне от цивилизованных стран тихоокеанские окраины. Русские завезли туда лоша­дей и рогатый скот, стали развивать земледелие, промыш­ленность, торговлю. В глухие, чрезвычайно отсталые ме­ста проникали новые формы производства, развивались разделение труда и обмен, создавались более высокие ти­пы хозяйства и быта. Первобытные, не вышедшие еще из стадии родового строя, охотничьи племена получили от русских новые средства производства, заимствовали у них новые отрасли труда, узнали более совершенное жилище и домашнюю утварь, пищу и одежду, школу и больницу... Такое прогрессивное влияние охватило и Приамурье, и Курильские острова, и Камчатку — все дальневосточные окраины.

Громадное культурное влияние русского народа не раз отмечалось и старой литературой, мало освещавшей, как правило, историю народа. «Горсть казаков и несколько сот бездомных мужиков перешли на свой страх океаны льда и снега, и везде, где оседали усталые кучки в мерзлых сте­пях, забытых природой, закипала жизнь, поля покрыва­лись нивами и стадами, и это от Перми до Тихого океа­на», — писал Герцен в своем знаменитом «Колоколе» в 1859 г., отмечая громадную культурную роль русских лю­дей на окраинах.

Весьма знаменателен также тот исторический факт, что присоединение дальневосточных окраин к России не имело для коренных жителей тех гибельных последствий (зачастую полного вымирания), которые постигли (и по­стигают на наших глазах) колониальное население США, Англии и других «просвещенных» стран. Русские, прони­кая в новые места, стремились обычно наладить мирные отношения с туземным населением и воздействовать на него в культурном направлении. Замечательные образцы гуманного отношения к отсталым племенам, населявшим берега и острова Тихого океана, показали русские военные моряки — Крузенштерн, Головнин, Литке и др. Неудиви­тельно, что и к себе они встречали со стороны этих племен доброжелательное отношение.

Характерно, что испытавшие гнет других государств народы прекрасно сознавали преимущества своего поло­жения как подданных России. Очень яркие сообщении об этом приводят и старые и более поздние путешественни­ки— тот же капитан Головнин, Невельской, Буссе, Ар-сеньев и др. Айны Курильских островов и Сахалина ви­дели в русских своих защитников и освободителей от жестокого ига японцев. С такою же радостью встречали русских и эвенки Сахалина, переселившиеся туда с мате­рика, не признававшие власти японцев и продолжавшие считать себя подданными России. Выдающийся прогрес­сивный деятель и патриот, исследователь Азии полковник генерального штаба Венюков, посетивший Приморье и Уссурийский край вскоре после воссоединения их с Рос­сией, сообщает следующие впечатления от общения с нанаями: «Гольды благословляют судьбу за то, что, наконец, на Уссури появились русские, столь умеющие владеть под­чиненными им инородцами без отягчения их участи и уже давно ожидаемые там, как избавители от жестокого ига манчжуров». Гнет, насилия, эксплуатацию народы Даль­него Востока, как и всей Сибири, испытывали от царских воевод и купцов, а в простом русском люде — крестьянах прежде всего — они видели своих друзей.

Вполне понятно поэтому, что жившие веками в добро­соседских отношениях с русским народом племена вста­вали бок о бок с русскими старожилами на защиту рос­сийских владений от пытавшихся захватить их иностран­ных хищников. Так было не раз с камчадалами, алеутами, орочами и другими племенами Дальнего Востока. Осо­бенно ярко патриотические чувства их проявились в совет­скую эпоху, когда у возрожденных Октябрем отсталых на­родов родилось совершенно новое сознание, новое по ка­честву чувство советского патриотизма и содружества с другими народами страны.

Особенно замечательны были прогрессивные последст­вия присоединения к России Аляски — Русской Америки. За время деятельности Российско-американской компа­нии(12) сооружено было много новых селений промышленни­ков на островах и материке. Заселились и обстроились пустынные острова Берингова моря (Прибыловы, Коман­доры, Алеутские) и Аляскинского залива (Кадьяк, Афогнак, Ситха). Русские поселки возникли на американском материке — на берегах заливов Кенайского и Чугацкого, Якутата, Бристольского и Нортон. Появились гавани «Трех святителей», Николаевская, Павловская, Констан-тиновская, Деларовская, Капитанская и крупный порт Ново-Архангельск. Созданы десятки крепостей и редутов на побережьях и внутри материка (Александровская, Пав­ловская, Георгиевская, Николаевская, Симеоновская и многие другие). Кроме этих постоянных населенных пунк­тов, было много временных, на сезон промысла, разбро­санных в разных местах.

Исключительно богатый вклад сделан русскими в изу­чение Русской Америки. Промышленники и служащие Российско-американской компании, миссионеры и моряки исследовали приморские и внутренние районы страны и дали первые сведения о населении и природных ресурсах: растительных и животных богатствах, минеральных источ­никах, полезных ископаемых до знаменитого аляскинского золота включительно. Труд миссионера Вениаминова пользуется мировой известностью, а работы военных моря­ков Врангеля, Загоскина, Тебенькова, Хлебникова сохра­нили свое значение и внаши дни.

Российско-американская компания создала большое разнообразное хозяйство. Важное место занимали добыча морских и наземных пушных зверей, рыболовство и кито­бойное дело. Лесообрабатывающая промышленность на­считывала семь «пильных» заводов с паровыми и водяны­ми установками и паровой лесопильный плашкоут. Воз­никли крупное судостроение, металлообрабатывающее, мукомольное, жиротопенное, суконное, кожевенное и кир­пичное производства, солеварение, смолокурение, разра­ботки угля, железа, извести. Создана своеобразная «ледяная промышленность»: на Ситхе и Кадьяке происходила заготовка льда для вывоза в Калифорнию. Предприятие было оборудовано ледниками, пристанями, дорогами, ле­сопилкой. В колониях работали различные мастерские: столярные, бондарные, мелкого судостроения, кузницы, слесарни, прядильни, токарные, ткацкие, чугунолитей­ные. Заведено было и сельское хозяйство — животновод­ство, посевы овощей, картофеля и зерновых культур.

Крупные размеры приняла внешняя торговля. Вывози­лись пушнина, китовый ус, моржовая кость, табак, свечи, воск. Ввозились зерно, бобы, жиры, соль, мыло и пр. Оживленные торговые сношения установились, помимо метрополии, с США, Калифорнией, Чили, Канадой, Гавая-ми и Филиппинами, Китаем, Англией, Персией, Турцией.

Устроены впервые школы и больницы. В колониальных училищах представители местных племен и креолы(13) учи­лись грамоте и письму, счетоводству, морскому делу. Окон­чившие отправлялись в Иркутск, Москву и Петербург «для обучения наукам, мастерствам и ремеслам». В штурман­ском училище, в Кронштадте, проходили мореходное дело креолы, ставшие впоследствии прекрасными моряками: Архимандритов, Кашеваров, Беземан. Многие креолы сде­лались офицерами и крупными служащими Компании.

В результате разнообразных забот о населении Рус­ской Америки даже там, несмотря на постоянные враж­дебные происки англо-американцев(14), сложились подлинно дружелюбные отношения между русскими и туземцами. Далекий от добрых чувств к России английский морепла­ватель Ванкувер сообщал в конце 90-х годов XVIII века следующее: «Я с чувством приятного удивления видел спокойствие и доброе согласие, в каком русские живут между самыми грубыми сыновьями природы. Покорив их под свою власть, они удерживают влияние над ними не страхом победителей, но, напротив того, приобретая лю­бовь их благосклонным обращением... Русские находятся на весьма дружественной ноге со всеми жителями края».

Столицей Русской Америки был порт Ново-Архангельск, крупнейший административный, промышленный и культурный центр северо-западных, в ту пору отечественных вод Тихого океана. Там была крупная крепость и на­ходилось много промышленных предприятий и культур­ных учреждений, до театра, картинной галереи и библио­теки включительно. Около Ново-Архангельска, на Япон­ском острове, открылась академическая обсерватория для магнитных наблюдений. Возникли там и единственные на всем северо-западе Америки крупные верфи, строившие суда (в том числе и первые в этих водах паровые) и ре­монтировавшие американские корабли до устройства ад­миралтейства в Сан-Франциско.

Деятельность русских на Тихом океане была высоко оценена просвещенным человечеством. Заслуги их были признаны прежде всего Америкой,

В 1893 году правительство США обратилось с прось­бой к русскому правительству об участии России в Колум­бовой выставке (в Чикаго) по случаю 400-летия открытия Америки. Американские министерства (военное и иност­ранное) сообщили, что «в Америке выражено общее же­лание, чтобы успешные попытки русского правительства в открытии Аляски были представлены подлинным отче­том капитана Витуса Беринга за его путешествие от 1738 по 1742 год, во время которого Аляска была открыта». Просьба США была уважена, и Россия заняла на Колум­бовой выставке подобающее ей место.

Российско-американская компания просуществовала около семидесяти лет (1799—1867 гг.). После Крымской войны, обнажившей всю гнилость самодержавного режи­ма в России, судьба восточных колоний была решена. Вся Аляска и почти все тихоокеанские острова (Прибыловы, св. Лаврентия и Матвея, Нунивок, Алеутская гряда) были проданы российским правительством США.

Следы русской культуры сохранялись в Северной Аме­рике долго, многие до наших дней. В Сан-Франциско су­ществовала колония старожилов Русской Америки, были русские и русско-славянские общественные организации, русская типография и газета. Первые папиросные фабри­ки открыли там русские. В приморских и внутренних райо­нах вкраплены старожильческие поселки пионеров освое­ния Русской Америки. Еще сравнительно недавно самым крупным центром Северной Аляски был русский поселок Михайловский, позднее его сменил новый город Ном.

Много воспоминаний о подвигах русских хранит гео­графическая карта. Русские названия в разных уголках Аляски сложат памятником мореплавателям, прославив­шим отечество в XVIII—XIX веках. Заливы и проливы, горы и ледники, мысы и острова носят имена русских про­мышленников, путешественников, офицеров, матросов, ученых — Баранова, Беринга, Врангеля, Головнина, Куп­риянова, Лазарева, Морозова и многих других.

Совершенно иначе сложились судьбы Русской Америки после перехода ее к США. Она стала типичной сырьевой колонией, обреченной на ограбление. Немедленно нача­лась хищническая разработка природных богатств страны и самая варварская эксплуатация населения. За первые шестьдесят лет американского владычества было выкача­но из Аляски больше 2 билл. долларов дохода. Оставшие­ся от русских промышленные и сельскохозяйственные предприятия пришли в полный упадок. Это разрушение процветавших некогда под российской властью земель признавали и многие американцы. «Историю Аляски от 1867 до 1897 года мало кто сможет читать без возмуще­ния», — писал американский историк Долл.

На протяжении первых полутораста лет со времени появления русских на Дальнем Востоке там не было и по­мина о каких-либо других путешественниках — англича­нах, французах, японцах, американцах и др. В те времена европейские мореплаватели, побывавшие уже во всех дру­гих океанах, в Тихом океане знали лишь южную часть его. О северо-западных водах его, лежащих за японским островом Нипон и за Калифорнией, у этих мореплавателей были: самые смутные, порою фантастические представле­ния. Япония, изолировавшая себя от всяких внешних сно­шений, не показывалась до конца XVIII — начала XIX ве­ка ни на Курилах, ни на Сахалине; японские суда попада­ли туда и на Камчатку лишь в результате кораблекруше­ний. Американские колонии (будущие США) лишь через двести лет проникли в западные тихоокеанские воды.

Иностранные мореплаватели начали появляться в се­веро-западной части Тихого океана, в первую очередь в водах Русской Америки, только в последней четверти XVIII века. Их привлекали сюда огромные пушные бо­гатства. Норвежские, шведские, испанские моряки истреб­ляли морских зверей и вели грабительский торг с населе­нием районов, уже несколько десятилетий принадлежав­ших России. Особенной наглостью отличались англо-аме­риканские пираты, которые занимались не только грабежом и контрабандой, но и вооружали туземцев, подстре­кая их к восстаниям против русских. Однако в то время американцы ограничивались пока только налетами в бли­жайшие к материку Америки воды, не рискуя еще показы­ваться у берегов Чукотки, Камчатки, Сахалина и на Охот­ском побережье.

К тому же времени относятся и первые европейские экспедиции (преимущественно английские, реже француз­ские), вызванные поисками морских путей в тихоокеан­ские страны и желанием захватить там богатые источники сырья и рынки сбыта. Наиболее активную роль в этих поисках играла Англия, утратившая в Америке большин­ство своих колоний и стремившаяся вытеснить Россию с Тихого океана. Возобновление торговли России с Китаем (1794 г.), существовавшей уже около двух столетий, вы­звало сильное озлобление англичан. За период с 1776 по 1794 год на севере Тихого океана побывало около десяти английских экспедиций, в том числе и известные морепла­ватели Кук (1776—1780 гг.), Броутон (1789—1791 гг.), Ванкувер (1791 — 1794 гг.). Английские мореплаватели призывали свое правительство захватить тихоокеанские земли, давно уже занятые Россией, а английские государ­ственные деятели и коммерсанты горячо обсуждали воз­можность полного вытеснения России из Китая и колони­зации освоенных русскими Курильских островов как бли­жайших подступов к Японии. Уже тогда, более полутора веков назад, началась та беззастенчивая фальсификация истории со стороны иностранцев, то стремление опроверг­нуть, хотя и заведомо негодными средствами, первенство русских в открытии, исследовании и освоении тихоокеан­ских стран, которые так характерны (особенно для аме­риканцев) в современную эпоху. Тот же знаменитый море­плаватель Кук, впервые попавший в аляскинские воды в конце 70-х годов, спустя около сорока лет после Беринга, присваивал себе открытие северо-западной Америки. Он давал посещенным им местам новые, английские назва­ния, хотя, по собственным его сообщениям, видел уже там русских промышленников. По его примеру и Ванкувер заменял на картах русские наименования английскими.

Хищнические устремления Англии на Тихом океане проявились особенно ярко в следующем столетии, в тяже­лые для России годы Крымской войны.

(1) «Камень», «Камни» — общераспространенное в старину и со­хранившееся до сих пор в Сибири название не только отдельных гор, но и целых хребтов (весь Урал, весь Яблоновый хребет, хребет Миддендорфа на Таймыре и другие назывались «Камень»).

(2) Восточный океан — старое название Великого или Тихого океана.

(3) Острог, острожек — старинное название укрепленных пунктов в Сибири.

(4) Ламу — по-эвенкийски (тунгусски) значит «море» вообще. Охотское море, на побережье которого живут эвенки (тунгусы) и родственные им эвены (ламуты), часто именовалось в старину «Лама».

(5) Эвенки (тунгусы) — самая многочисленная из малых народно­стей севера (около 40 тыс. чел.); принадлежат по языку к тунгусо-маньчжурской группе народов и расселены на громадных простран­ствах тайги (отчасти тундры) от Иртыша до Тихого океана.

(6) Письменный голова — должностное лицо в Московском государстве, назначавшееся центральным правительством в помощь воеводе.

(7) Новейшими исследованиями установлено, что безымянные рус­ские-люди, видимо, новгородцы, еше за сто лет до плавания Дежнева прошли тем же путем, добрались до северо-западной Америки (Кенайского полуострова) и поселились там.

(8) Первым русским, побывавшим на Камчатке еще в 1648 году, был спутник Дежнева Федот Алексеев Попов. В следующем году он обогнул южную оконечность Камчатки (Лопатку) и видел, а воз­можно и посетил, самый северный Курильский остров Шумшу.

(9) Старинное русское порядковое исчисление Курильских остро­вов, сохранившееся до наших дней, шло от севера (Камчатки) к югу

(10) Река Уда впадает в одноименную губу юго-западной части Охотского моря.

(11) Занимавшееся земледелием коренное население (дауры дючеры, гогули) жило вверх от Сунгари.

(12) Российско-американская компания — грандиозное коммерческо-политическое предприятие, действовавшее с 1799 года по 1867 год.

(13) Креолы — потомство от смешанных браков между русскими и туземцами.

(14) Об этом см. ниже, стр. 20.

Вперед
Оглавление

Главное за неделю