В канун великого праздника, по сложившейся традиции ветераны района "Косино-Ухтомский" собрались в Косинском детском морском клубе для того, чтобы отпраздновать День Победы.
На входе в клуб их встречали юные моряки КЮМ «Дельфин» в парадной матросской форме, построенные в две шеренги, отдавая воинскую честь.
Глаза ветеранов при этом светлели, они выпрямлялись, вспоминая былую военную выправку, как будто скидывали со своих плеч десяток лет.
По команде юные воспитанники клуба торжественным маршем внесли венок. На флоте, отдавая почести погибшим кораблям, на месте их гибели спускается на воду венок цветов. В море не поставишь обелиск или памятник. Есть только точные координаты, широта и долгота места. Подражая этой флотской традиции, вот уже многие годы косинские юные моряки возлагают венок на гладь Белого озера в память всех погибших за Отечество. Ветеранам такая традиция понравилась, ведь могилы их боевых товарищей разбросаны по всей земле. Глядя на венок из цветов, покачивающийся на волнах озера, наверное каждый ветеран думает о своем, о своих родных, близких, друзьях или даже о совсем незнакомых солдатах, павших в боях за Родину. А юные моряки, в свою очередь, проникаются этим чувством общего сострадания, оставляя в своей душе частичку нашей великой Победы. Строй моряков торжественным маршем пронес венок на край пирса и бережно передал гребцам шлюпки. Под звуки печальной музыки шлюпка вышла на середину озера.
С ее борта венок опустился на воду, в гребцы взяли весла «на валек», т.е. одновременно подняли весла вертикально вверх – так моряки во всех странах отдают честь. Ветераны и юные моряки почтили память погибших за Отечество. Были возложены цветы к памятнику Солдату в Морском клубе.
Ну, а после традиционных 100 грамм, ветераны пели военные и современные песни.
Музыкальную композицию подготовил большой друг Косинского морского клуба артист филармонии, поэт и композитор, бывший старшина 1 статьи Северного флота Александр Спиридонов.
Команда школьников, одетые в солдатскую форму исполнила хореографическую композицию на тему песен из кинофильма «В бой идут одни старики».
Но юные моряки не отстали от них и станцевали перед ветеранами настоящий флотский вальс.
«Декабристы» были двухкорпусными, то есть на прочный корпус корабля, где размещались механизмы и оборудование, устанавливался легкий корпус, имеющий плавные, хорошо обтекаемые обводы. Подводные лодки этого типа имели гидроакустическую аппаратуру, обнаруживающую корабли на расстоянии до 3—6 миль (морская миля — 1,852 км). Они были в то время лучшими по сравнению с аналогичными кораблями, находившимися в составе подводных лодок Запада.
«Декабрист» - первая подводная лодка советской постройки
И наконец, те подводные лодки, на которых мне предстояло служить в Японском море, назывались «щуками». «Щуки» оказались самыми многочисленными подводными лодками советской постройки до начала Великой Отечественной войны. Они входили в состав всех флотов страны. Подводные лодки этого типа обладали хорошими мореходными качествами, имели рабочую глубину погружения 75 метров, предельную — 90 метров, автономность, то есть время пребывания в море составляло 20 суток, экипаж — 41 человек. Первые подводные лодки этого типа строились в Ленинграде. На Дальний Восток три из них были перевезены по железной дороге в разобранном виде в 1932 году, то есть несколько раньше моего приезда в эти края.
Примечания научного редактора
В ноябре 1932 года Н.П.Египко был назначен помощником командира подводной лодки № 12 (с декабря 1933 года — «Лещ», с 15 сентября 1934 года — Щ-102). Эта лодка относилась к типу «Щука» V серии. При водоизмещении 592/715 т и скорости хода 12,3/8,5 уз, она была вооружена шестью 533-мм торпедными аппаратами (боезапас 10 торпед) и двумя 45-мм орудиями. Имела предельную глубину погружения 90 м, автономность 20 суток и экипаж по штату 40 человек.
* * *
Тогда я все чаще и чаще думал о наших морских и океанских просторах. Вспоминал исторические факты и сражения, происходившие в Русско-японскую войну 1904-1905 годов. Царское правительство считало Японию слабым противником и планировало даже высадку десанта в Японии. Но на деле все было иначе. Япония оказалась не такой уж слабой державой в морском отношении. Неожиданное нападение на рейде Порт-Артура вывело из строя два наших броненосца и крейсер. Вооруженная борьба с огромной армадой японских кораблей привела также к гибели крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец». И Цусимское сражение всем известно. Наша балтийская эскадра была полностью разгромлена в течение двух дней. Реакционность царского режима и безответственность многих руководящих лиц в обеспечении достаточной боеспособности флота на Дальнем Востоке явились главной причиной поражения. В 1905 году на Тихом океане было несколько подводных лодок, но они обладали низкими тактико-техническими элементами и не сыграли свою роль. Все у подводного флота было еще впереди — и мощь, и хорошие результаты.
* * *
Мы проехали уже больше половины пути. Подъехали к Новосибирску, где после начала Великой Отечественной войны почти четыре года провела моя семья. Здесь жила наша родственница, и семья приютилась у нее во время эвакуации. Почему-то здесь, в середине пути, я подумал о Ленинграде и Владивостоке. Ведь Петр I создавал Петербург для выхода в западные страны, для торговли и развития России. На Дальнем Востоке российские моряки, такие как Витус Беринг и другие, расширяли русские морские и сухопутные просторы и открывали пути в другие страны. Мы ехали на флот, который после трагических событий в войне с Японией должен был приобрести мощную оборонную силу. История и опыт того времени говорили о необходимости создания и совершенствования подводных сил. Мы как специалисты первого выпуска Учебного отряда подводного плавания должны были активно участвовать в этих важных для флота и страны событиях. Наша молодость вселяла оптимизм в мысли и чувства. Энтузиазм в то время царил в разных сферах нашего строительства, и главным образом в промышленном производстве. Были люди, которые достигали рекордов, показывали возможность и необходимость идти значительно дальше установленных .
Владивосток
Заканчивался мой путь на Дальний Восток. Еще несколько часов, и мы во Владивостоке. Я сразу же полюбил этот город. Основан он был в 1860 году и очень быстро стал крупным дальневосточным портом России. Город разместился на холмах. Крутые подъемы улиц и резкие спуски. Много было китайцев и корейцев, одетых в национальную одежду. На каждом шагу встречались частные лавки и заведения. Парикмахерские тоже были китайскими. Мне говорили, «не ходи, отношение к русским плохое». Я решил все же попробовать. Встретили действительно не очень приветливо, усадили и с грубоватой манерой стали брить. Это было мое первое и последнее посещение таких заведений. В 1931 году империалистическая Япония внезапно напала на Китай и захватила Маньчжурию. Правящие круги США, Англии и других западных стран не оказали никакого препятствия этой агрессии. Эти военные события и явились тем, что здесь, на Дальнем Востоке, образовался первый очаг военных действий в мире. Это создало напряженную обстановку и во Владивостоке. Постепенно создавалась будущая ось «Рим—Берлин—Токио», и наша задача пока еще состояла в демонстрации морских сил перед Японией. Военная напряженность была вскоре усилена и на Западе. В 1933 году в результате установления нацистского режима в Германии и отказа в 1935 году гитлеровского правительства выполнять Версальский договор, началась интенсивная подготовка немцев к . Это явилось причиной образования второго очага, значительно более опасного, чем на Востоке.
В октябре 1935 года фашистская Италия напала на Абиссинию. Вслед за этим в 1936 году Германия и Италия начали военную интервенцию против республиканской Испании. По стечению обстоятельств мне пришлось принимать непосредственное участие в первых периодах этих двух очагов войны. Это и моя четырехлетняя подводная вахта на Японском море, это и республиканский флот в Испании, первая схватка с фашизмом, это и плавание в британском флоте. А тогда в 1932 году нас вместе с матросами разместили во флотских казармах, построенных в царский период и располагавшихся у Мальцевского рынка и Дальневосточного завода (где собирали и строили наши «щуки») на берегу бухты Золотой Рог. Это были прочные постройки с просторными помещениями. Хорошим было то, что они были оборудованы так называемым «духовым» обогреванием: воздух вентиляторами прогонялся через ряд тепловых камер в печах и по трубам распределялся по помещениям. Пол был своеобразным: похож на асфальт и изготовлялся из мелкого гравия и связующего состава. Матросы жили в кубриках по 20—30 человек. А нас разместили по два—три человека в отдельных, довольно уютных комнатах. Завод, где собирались и отлаживались наши корабли, был рядом. Не так далеко был и сам океан. На его поверхности и главное в его подводных глубинах предстояло нам плавать и решать важные для нашей Родины проблемы, защищать восточные рубежи нашей страны, создавать советский Тихоокеанский флот.
Перевозка подводной лодки по железной дороге во время Русско-японской войны
История развития и становления подводного флота России относится еще к 1905 году, когда на Тихий океан были привезены по железной дороге первые четыре подводные лодки, построенные по проектам американских, русских и немецких инженеров. К концу года, несмотря на задержки сроков поставки двигателей и другого оборудования, их оказалось здесь уже 13 единиц. Качество этих лодок было недостаточно высоким. Главный недостаток — это малая дальность плавания; лодки могли выполнять только прибрежную службу, автономность не превышала восьми суток. Из 13 подводных лодок восемь имели полную боевую готовность и участвовали в боевых действиях. Были даже попытки атаковать японские миноносцы. Это заставляло японский флот держаться подальше от наших берегов. Опыт применения первых подводных сил на этом флоте в период Русско-японской войны явился одной из главных причин дальнейшего развития подводного кораблестроения во всем мире. Военные специалисты понимали преимущества и перспективы новых подводных сил флота, их скрытность действия имела большое будущее. В основных капиталистических странах строительство подводных лодок приобретало больший размах. К 1908 году во Франции их было уже 120, в Англии — 85, в США — 24, а в России — 32 единицы. То, что создавалось здесь сейчас, основывалось на желании укрепить наши восточные рубежи, создать надежный заслон для первой страны Советов. Энергии и энтузиазма в наших сердцах было вполне достаточно. Собирали и строили лодки при непосредственном нашем участии и инициативе всех тех, кто был назначен на них служить. Каждый раз, приходя на завод, я внимательно осматривал корабль, пролезал по помещениям, следил за сваркой, которая в это время начинала использоваться в подводном кораблестроении; только в 1933-1934 годах электросварка стала широко применяться при монтаже корпуса. Вместо его покраски применяли покрытие конструкций жидким цинком. Но как покажет опыт будущих лет, эта операция явилась причиной возникновения в морской воде интенсивной гальванической пары. Там, где не было оцинковки, то есть на сварных швах и близких участках, стали появляться язвины и раковины, что привело в конце концов к нежелательному уменьшению глубины погружения этих лодок. Впоследствии отказались от оцинковки и стали применять более стойкие лакокрасочные покрытия.
У нас в экипаже, командиром которого был А.Т.Заостровцев, а я — его старшим помощником, царило активное рационализаторское настроение. Предложений было много и в дальнейшем использовании корабля стало еще больше. Были, например, даже такие предложения: когда для увеличения времени пребывания корабля под водой к перископу крепили резиновую трубку, высовывали ее над водой и вдыхали друг за другом свежий морской воздух. В мирных буднях это было возможно, но только как эксперимент. Все было, но главное желание каждого из нас: скорее получить корабль и по возможности облагородить все то, чем он располагает. Все ждало нас впереди. Мы творили что-то нужное и важное, так настойчиво заботясь о корабле. Ведь «творчество — это умение в известное всем добавить капельку личного». Мы, кроме того, убыстряли процесс строительства лодки. В июне 1933 года первая подводная лодка под командованием Дмитрия Гордеевича Чернова начала ходовые испытания, а затем и наша Щ-12 (впоследствии Щ-102).
Дмитрий Гордеевич Чернов
Примечания научного редактора
Н.П.Египко в качестве старшего помощника командира подводной лодки № 12 («Лещ») участвовал в достройке и испытаниях лодки, которая строилась ленинградским заводом им. А.Марти и собиралась во Владивостоке. Всего таких лодок было построено 12 единиц.
Первые подводные лодки Морских сил Дальнего Востока - Щ-11 и Щ-12
23 сентября 1933 года на двух лодках торжественно был поднят военно-морской флаг. На церемонии присутствовал Реввоенсовет Морских сил Дальнего Востока во главе с командующим Морскими силами Дальнего Востока М.В.Викторовым. Перед зимой был поднят флаг еще на двух подводных лодках, и первый дивизион был окончательно укомплектован. Так началось наше плавание и становление подводного флота Советской России на Тихом океане.
— Ну, как ты провел нынче вечер? — спросил Крамской сына.. — Лучше, чем ожидал. Глеб, сняв щегольской ботинок, рассматривал дырочку на шелковом крученом носке. — Насмотрелся на старину?
— Старины полно и в Москве. Один Кремль чего стоит. Нет, я зашел в театр. Играли по-эстонски, но все абсолютно понятно. Любопытная пьеса: муж — старый профессор, жена заводит молодого любовника. Совсем, как в жизни. Потом на танцы пошел. Одна оригиналка, признав во мне москвича, стала сыпать доморощенными афоризмами. Нора Аркадьевна. Жена одного из твоих подчиненных. — А-а, Мыльникова, — понял Крамской. — Другая, хорошенькая, все жалуется, что муж пропадает на корабле. Скучает, говорит. Я обещал ее поразвлечь. — Замужнюю женщину? — Ну, эта мораль устарела, — живо откликнулся Глеб. — Мать тоже всегда утверждает, что в дни ее молодости и любовь была чище и кавалеры учтивее. Вероятно, поэтому она и не хочет стареть. Кажется, помолодела и в паспорте лет на двенадцать... — Глеб! Как ты о матери отзываешься? — Скептически, отец. Только скептически. — А по-моему — неуважительно. Ты лучше скажи, что у тебя произошло там, в Москве?, — Ах, мамахен уже успела насплетничать? Ничего существенного, родитель. Нечаянная встреча в театре. Молодая жена отставного полковника. Потом... Ну, словом, полковник приходил к матери, плакался. Вот она и отправила меня к тебе немножко проветриться. — Ты очень переменился, Глеб, — сказал в раздумье Крамской. — Повзрослел, ты хочешь сказать? Немудрено, больше пяти лет не видались. Ты тоже не тот: постарел и обрюзг... Стареть неприятно?
, лежавший на коврике, повернул к Глебу седую, умную морду. Он уловил не значение слов, а интонацию вторгшегося в их жизнь молодого пришельца и сдержанно зарычал. Хозяин же его, поглядывая на сына, с грустью размышлял, как непохож Глеб на Ростислава и даже на того славного мальчугана, чья голова постоянно была полна самых неосуществимых затей и которого пять лет назад звали, как и этого, Глебом...
Приблизительно в то же самое время освещенный поезд узкоколейной железной дороги протарахтел по улицам городка, мимо окон с кисейными занавесками и уперся в тупик возле маленького чистенького вокзала. Дальше ему идти было некуда. За вокзалом темнел старый парк, а за парком шумело море. И его глухой гул доносил сюда ветер, на низкую платформу, посыпанную песком. В прошлом году Никита заходил в этот порт на «Сенявине»; ему полюбился городок, построенный без всякого плана, с древними башнями, рвами, заполненными водой, узкими улочками, петляющими вокруг тенистого парка, домами, словно сошедшими со старинных гравюр, и с гаванью, набитой рыбачьими шхунами. Друзьям не пришлось долго ждать. Бравый матрос в бушлате, откозыряв, спросил, не они ли товарищи лейтенанты Живцов и Рындин. Получив утвердительный ответ, предложил отвезти их на место. Приятная неожиданность: их встречают. Значит, их ждут. А раз ждут, значит, они здесь нужны.
В окна машины были видны средневековые башни, валы, парк — все это было освещено редкими . Миновав несколько узких улиц, «Победа» вырвалась на простор и заскользила вдоль моря. В ветровое стекло стали видны огни кораблей. Наконец шофер-матрос резко затормозил и, открыв дверцу, сказал: — Прошу. Ветрище-то так и рвет, так и рвет... Он провел их в белевший в темноте дом, показал комнату, отведенную для ночлега, и сказал, что капитан первого ранга ждет их завтра в восемь ноль-ноль. Пожелав доброй ночи, матрос ушел, и друзья остались одни. Комната была одной из тех неуютных комнат для «временно проживающих», в которой люди не задерживаются надолго. Поэтому и вид у нее был нежилой — с окнами без занавесок, выходившими на море, с двумя койками под серыми одеялами и простым колченогим столом. Но белье под одеялами оказалось ослепительно чистым. Фрол взглянул на хронометр, подаренный ему Русьевым. — Ну что ж. Утро вечера мудренее. Поспим? Никита возразил: — А я, пожалуй, и не засну. — Трепещешь? — Трепещу. — Нда-а... Фрол достал из кармана трубку, которую купил перед выпуском и яростно обкуривал целый месяц, набил светло-желтым табаком. Было о чем призадуматься. Много лет друзья мечтали об этом значительном дне. Они знали, что этот день придет наконец.
Когда они выходили на старичке «Комсомольце» в море, им казалось, что они никогда не надышатся вдоволь свежим, соленым ветром и им не надоест смотреть на бегущие волны, которые то и дело меняют свой цвет — они были то сизыми, то зелеными, то рябились, то по ним пробегали светлые полосы. Из-за облаков выползало солнце, и море становилось синим и желтым, а под вечер — розовым, и его прорезала искрящаяся солнечная дорожка... Не сразу они решили, кем быть. Каждый встречавшийся им на кораблях офицер хвалил, разумеется, только свою специальность, считая ее куда лучше всех остальных. Однажды ночью задул свежий ветер. Друзья оставались на палубе. Сразу же за бортом начиналась загадочная непроглядная тьма. — Гляди, Никита, гляди! — подтолкнул Фрол локтем друга. На крыло мостика вышел штурман и, припав глазом к прибору, рассматривал мелькавшие вдали огоньки. По тому, как неторопливо и сосредоточенно он работал, чувствовалась его уверенность, что корабль идет верным курсом. — Завидую ему, — сказал Фрол. Через несколько дней доброжелательный офицер посвятил их во все тайны своей профессии. И вот они пришли на флот штурманами. Завтра каждый поднимется на борт своего корабля, познакомится со своим командиром... Каков будет корабль, каков командир? За перегородкой прозвенел телефон, и срывающийся басок отозвался: «Чайка слушает». По коридору кто-то прошел, подошел к двери и постучал костяшками пальцев. — Войдите, — отозвался Никита. Вошел тот, кого они меньше всего хотели бы встретить: Мыльников! — Дежурю и решил проведать будущих сослуживцев, — сказал он, однако, приветливо. — Садитесь, садитесь. Приятно видеть товарищей по училищу, даже если они моложе тебя. Помню, как вы пришли из нахимовского, неоперившиеся птенцы... Пришлось с вами повозиться: вы были трудные, особенно Живцов...
— Это верно, — согласился с ним Фрол, — но я всегда старался брать пример с вас, старший . За это меня и окрестили «Мыльников номер два». Надеюсь, сравнение вас не обидело? Мыльников не стал обижаться. Наоборот, напомнил их встречу в позапрошлом году — Фрол был на практике в том самом дивизионе «охотников», в котором служил тогда Мыльников. Мыльникову было скучно в осенний ветреный вечер, и он решил поболтать с юнцами, как он их мысленно называл. Они и правда были юнцы — розовощекие, загорелые, в не обмявшихся еще кителях с новенькими погонами. А у Живцова все его круглое лицо было усыпано совсем мальчишечьими озорными веснушками... — Трудновато вам будет, — посочувствовал Мыльников озабоченно; простакам могло бы показаться, пожалуй, что он искренне их жалеет.— В училище небось вас напутствовали: учитесь у старшин, у матросов, они все покажут, расскажут. Они, мол, так прямо и рвутся опекать молодых, как вы, новичков-командиров. Училищные дедуси отстали от жизни, — вздохнув, усмехнулся. — Старые матросы давно пашут землю на Украине, в Сибири. Старшины? Усатые, бородатые дядьки, за спиной у которых благоденствует молодой офицер? Их у нас нынче один — два и обчелся. Старшины — моложе вас и будут смотреть вам в рот, ожидая от вас откровений. Положитесь на них — такого вам напортачат, не расхлебаете ввек! — А вы нас напрасно пугаете, — попытался возразить ему Фрол. Но в памяти всплыли напутственные слова начальника курса, который советовал учиться всему у старшин. — Да разве я запугать вас хочу? — воскликнул негодующе Мыльников. — Как старший товарищ, которому, очевидно, придется повозиться и с вами — я, к вашему сведению, дивизионный штурман, — пояснил он, — я хочу, чтобы вы не создавали иллюзий, с которыми тяжело расставаться. Я сам, — вздохнул Мыльников, — давно отказался от юношеских мечтаний о том, что, придя на флот, совершу что-то из ряда вон выходящее, стану любимым отцом-командиром, на которого будут молиться. Теперь не война. Служить надо... в рамках устава. — Без вдохновения, без мечты, веры в будущее, вы хотите сказать? — не удержался Никита. — Вы, Рындин, надеюсь, изучили ? — отпарировал Мыльников. Он взглянул на часы на руке.
— Пожелаю спокойной ночи... Хотя вы, я вижу, возбуждены — мне знакомо волнение новичков, и боюсь, ночь для вас будет не очень спокойной. Он откозырял и ушел. — Нет, каков! — возмутился Никита. — Каким ты был, таким ты и остался, — заключил Фрол более хладнокровно, хотя желваки на скулах ходили. — Нет, Кит! Не по-мыльниковски я представляю себе свою службу. Фрол, шагая по комнате, прочел любимые строчки:
Уже гудят, поют под ветром ванты. И о форштевень режется струя... Идут на море флота лейтенанты, Советского Союза сыновья...
Лебедев Алексей Алексеевич. - .
— Это мы с тобой, и мы себя покажем! Что мы действительно сыновья... И самые настоящие лейтенанты! Они легли. Каждый слушал прерывистое дыхание другого и знал, что и тот не спит. В буйной голове Фрола, теснясь, толпились беспокойные мысли. Всплывало прошлое — родной Севастополь, слободка, отец (эх, был бы жив, порадовался бы нынче на сына!), Фокий Павлович, Русьев... Они прислали в Ленинград телеграммы, поздравляя своего воспитанника с лейтенантским званием. Фрол бережно сохранил хрустящие голубые листки. Никто его не забыл, все отметили торжественный день его жизни. И вот он на Балтике. Может быть, лучше было проситься на Черное море? Уж там-то поддержали бы своего ветерана! Но он не хотел идти легким курсом. И с Никитой не хотелось ему расставаться. Да и Балтику он полюбил, плавая курсантом на парусниках, на старичке «Комсомольце», стажируясь на «охотниках». Полюбил и привык к ней. Жизнь на Балтике труднее, суровее, чем на юге. Одолевали тревожные мысли. Как его примет завтра командир соединения? Командир корабля? Как встретят будущие товарищи? Много ли на пути встретится Мыльниковых? А матросы? Заслужит ли их любовь, уважение? Он хочет, чтобы его полюбили. Верили ему. Шли за ним, как он сам шел за Русьевым. Без оглядки. Интересно знать, что за народ на его корабле?
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Друзья и сослуживцы поздравляют сегодня с 57-летием начальника Военно-морской академии адмирала Николая Михайловича Максимова. Российский флотоводец начал свою флотскую службу с Нахимовского военно-морского училища, которое закончил в 1973 году. Прошел все ступени службы на подводных лодках, командовал первым ракетным подводным крейсером стратегического назначения К-137 «Ленинец» – головной подводной лодки проекта 667А с 16-ю баллистическими ракетами. Командовал соединениями и объединениями атомных подводных лодок Cеверного флота, с 2007 по 2011 - командующий Северным флотом. В 2011-2012 годах - начальник штаба – первый заместитель командующего войсками Западного военного округа, которому подчинены Северный и Балтийский флоты. В сообщениях информационных агентств о назначении на должность начальника Военно-морской академии полгода назад говорилось: «Максимов – один из самых уважаемых адмиралов флота». В ВМФ сложилась целая «школа Максимова» из адмиралов и старших офицеров, которые в настоящее время командуют соединениями и объединениями ВМФ. Свой богатый 40-летний опыт флотской службы Н.Максимов реализует в подготовке командных кадров в ВМА. Поздравления в адрес именинника поступили из Главного командования ВМФ, со всех четырех флотов и Каспийской флотилии.
Призыв моего возраста был в 1925 году. Меня, как участника Гражданской войны, военкомат освободил, но я от этой льготы отказался и пошел служить на флот. В Севастополе я прошел строевую подготовку во флотском экипаже, а затем окончил машинную школу по классу турбинистов. Был матросом-турбинистом на крейсере «Червона Украина» и эсминце «Шаумян». Зимой учился на вечернем отделении в матросской школе повышенного типа. Получил среднее образование. В 1927 году решил поступить в Военно-морское училище в Ленинграде, хотел стать инженером и строить военные корабли. В то время профессия инженера была престижной, и у нас на Слободке к ней относились с уважением. Со мной вместе хотел поступить в Морское инженерное училище на кораблестроительное отделение Борис Костыгов. Но в этот год приема на кораблестроительное отделение не было. Нам предложили идти учиться на паросиловиков, но мы отказались от этого предложения и решили поступать в Военно-морское училище им. М.В.Фрунзе и стать командирами. В какой-то мере мои юношеские мечты осуществил мой старший сын: он стал инженером-кораблестроителем, закончив Высшее военно-морское инженерное училище им. Ф.Э.Дзержинского. Но и мы с Борисом Костыговым, обучаясь военному делу, не отрешились от нашей мечты стать инженерами-кораблестроителями.
Примечания научного редактора
В 1927 году бывшее Морское инженерное училище (основание в 1798 году) называлось «Военно-морское инженерное училище». Именно в этом году ему было присвоено имя Ф.Э.Дзержинского.
Н.П.Египко перед поступлением в военно-морское училище, 1926 год
В училище уделялось большое внимание вопросам коллективного участия курсантов в различных кружках и обществах. И мы с Борисом решили попасть на заочное отделение в гражданский кораблестроительный институт. Случилось так, что преподаватели, работавшие в кораблестроительном институте, находились практически рядом, в здании Военно-Морской Академии на 11-й линии Васильевского острова, то есть через стенку, и нас разделяла только одна дверь. Официально обучение, выбранное нами, не разрешалось, но мы обратились с просьбой к начальнику учебного отдела училища П.В.Ганенфельду, и он помог: дал нам справку, что со стороны училища нет возражений. И нам разрешили обучение экстерном в кораблестроительном институте в вечернее время. Почти два года мы вдвоем изучали кораблестроительные дисциплины и сдавали зачеты и экзамены. Но недолго пришлось нам учиться экстерном. Командование училища узнало о наших занятиях, и начальник строевого отдела Н.Б.Павлович вызвал нас и стал убеждать, что наше обучение по кораблестроительной специальности нецелесообразно и является плохим примером для других курсантов. Просил бросить нашу учебу по гражданской специальности. В конце концов командование училища добилось нашего исключения из списков учащихся кораблестроительного института. Так и закончилась наша юношеская мечта стать кораблестроителями.
Примечания научного редактора
Н.П.Египко с товарищем учились на кораблестроительном факультете Политехнического института. Только в 1930 году этот факультет был преобразован в отдельный Ленинградский кораблестроительный институт, ныне — Санкт-Петербургский морской технический университет.
Четыре года моего обучения в училище им. М.В.Фрунзе прошли очень быстро. На всю жизнь запомнил я огромный величественный зал Революции, наши аудитории, картинную галерею с картинами Айвазовского и Боголюбова, компасный зал, плавательный бассейн и многое другое, совсем непривычное для нас, в основном детей рабочих, само здание училище на набережной Лейтенанта Шмидта, памятник великому русскому мореплавателю Крузенштерну напротив. Запомнился начальник училища Юрий Федорович Ралль, который был чутким человеком, высоко грамотным моряком и замечательным руководителем. Его огромной заслугой было стремление привить каждому из нас такие нужные и необходимые качества, как верность делу, ненависть к врагу, ответственность и инициативу, чувство товарищества и любовь к морю. Никогда не забудется начальник курса Николай Александрович Луковников, которого мы называли «Батя», и те преподаватели и воспитатели, которые отдавали нам свой опыт и свои знания.
Смирнов, Ю.Ф.Ралль (начальник училища с 1926 по 1930 г.), А.П.Гедримович, А.П.Белобров, Н.А.Сакеллари и Н.М.Аранов. - Там за Невой моря и океаны: История Высшего военно-морского училища им.Фрунзе /Г.М. Гельфонд, А.Ф. Жаров, А.Б. Стрелов, В.А. Хренов. - М. 1976.
После окончания училища в 1931 году я стал подводником. Из 118 выпускников училища 34 пошли служить на подводные лодки. Это был 9-й выпуск воспитанников Военно-морского училища им. М.В.Фрунзе. Я стал минером на подводной лодке № 8 типа «Барс» на Балтике. В мае 1932 года окончил обучение в Командных классах при Учебном отряде подводного плавания. И мне было присвоено звание специалиста-подводника Военно-Морских сил РККА. Это был первый выпуск созданных в Ленинграде в 1931 году курсов командного состава подводного плавания (подплава). Со мной их окончили Валерий Азаров, Иван Банков, Николай Виноградов, Магомед Гаджиев, Владимир Касатонов и другие прославившиеся в будущем офицеры. После окончания курсов я был назначен помощником командира подводной лодки L-55, которую построили в Англии. Она была потоплена в Балтийском море во время Гражданской войны и поднята в 1928 году. Затем были Дальний Восток и Тихий океан.
Примечания научного редактора
С февраля по ноябрь 1932 года Н.П.Египко служил минером на подводной лодке № 8 «Краснофлотец» (бывший «Ягуар») — одной из лодок типа «Барс», спроектированных под руководством И.Г.Бубнова еще до Первой мировой войны. Лодка была построена на заводе «Ноблесснер» в Ревеле и вступила в строй 12 октября 1917 года, в 1921-1923 годах прошла капитальный ремонт. В 1931 году уже устарела, но совершала учебные походы. Надводное водоизмещение 650 т, подводное — 780 т, надводная скорость хода 10 уз, подводная — 8,5 уз, вооружение — четыре 450-мм торпедных аппарата, одно 57-мм и одно 37-мм орудие, экипаж— 33 человека. В мае 1932 года Н.П.Египко окончил класс Учебного отряда подводного плавания и до ноября этого года служил помощником командира подводной лодки L-55, построенной в 1917—1918 году в Англии. В 1919 году, во время Гражданской войны и интервенции, она погибла, подорвавшись на мине во время боя с эсминцами «Азард» и «Гавриил». Поднятая на поверхность в 1928 году, лодка была восстановлена и 7 августа 1931 года вошла в состав Морских сил Балтийского моря. При надводном водоизмещении около 960 т и скорости хода 13,9/9,0 уз, L-55 была вооружена шестью 533-мм торпедными аппаратами и двумя 76-мм орудиями. Николай Павлович принимал участие в учебных походах лодки в кампанию 1932 года.
Ленинград памятен мне и тем, что здесь я не только получил высшее образование, но и начал служить на подводных лодках, а в 1955 году был назначен начальником Высшего военно-морского училища подводного плавания. В Ленинграде я нашел свою любовь, свою жену Любу, которая рядом со мной всю мою жизнь. Здесь родился мой первенец, сын Владимир.
Подводная лодка L-55, на которой Н.П.Египко служил помощником командира
На Балтике я сражался с немецким фашизмом. Перед Великой Отечественной войной была Испания, где я, будучи командиром испанской подводной лодки, боролся с зарождающимся франкистским фашизмом. В настоящее время я нахожусь в отставке. Мне уже за 80 лет. Но все, что было со мной за мою долгую жизнь, связанную с Военно-Морским Флотом, возникает и проходит передо мной с такой ясностью, как будто это было вчера. За 44 года службы во флоте я участвовал в четырех войнах, был ранен, контужен, тонул при гибели подводной лодки, но был спасен. Закончил службу я, как писал выше, в должности начальника Высшего военно-морского училища подводного плавания имени Ленинского комсомола, прослужив в этой должности 12 лет. Предлагая вашему вниманию свои воспоминания, я надеюсь, что многие ситуации, изложенные в них, могут оказаться полезными для подрастающего поколения моряков-подводников и всех офицеров нашего флота.
В день свадьбы. Любовь и Николай Египко. Ленинград, апрель 1931 года
ТИХООКЕАНСКИЙ ФЛОТ
Путь на Дальний Восток
Поезд уносил меня на Восток. Расстояние между мной и Тихим океаном стремительно убывало. Там по постановлению правительства в 1932 году начали создаваться Морские силы Дальнего Востока. В купе нас было трое, трое молодых моряков — будущих командиров подводных лодок. Это я, Валерий Азаров и Михаил Федотов. Многие из нашего 9-го выпуска впоследствии были назначены на Тихий океан: на Дальнем Востоке создавался подводный флот, требовалась оборона восточных рубежей. Разные мысли приходили ко мне под стук колес мчавшегося поезда. На оконных стеклах мелькали отблески бегущих огней станций и встречных поездов. Перед отъездом, дома на Васильевском острове, я договорился с женой скоро встретиться всей семьей на Дальнем Востоке. Ведь в этом году родился мой старший сын Володя. Он был еще очень мал — всего один месяц, но я уже часто задумывался о его судьбе, о том, что его ждет.
* * *
Я знал, что еще в 1911 году Морским министерством России была разработана «малая» судостроительная программа, предусматривающая дальнейшее строительство подводных лодок. Лодки проектировались под непосредственным руководством видного ученого-кораблестроителя И.Г.Бубнова и конструктора Б.М.Малинина. Первые лодки, построенные при Советской власти, появились в Ленинграде в 1930 году. Это были корабли типа «Декабрист».
Примечания научного редактора
Б.М.Малинин участвовал в постройке лодок типа «Барс», но руководил проектированием уже при Советской власти. Именно под его руководством были созданы подводные лодки типа «Декабрист».
