"Софронов Валентин Всеволодович. Родился 11.07.1934 г. В ЛНВМУ с 1945 г. Окончил Высшее военно-морское инженерное училище им. Дзержинского, кораблестроительный факультет. Начал службу на Балтийском флоте в Аварийно-спасательной службе (г. Лиепая). В 1958 г. был назначен на Северный флот в научно-испытательную часть новоземельского полигона. В 1958-1962 гг. участвовал в ядерных испытаниях, выполняя геофизические наблюдения, анализ данных испытаний, прогнозирование и контроль безопасности. Дальнейшая служба проходила в научно-исследовательских институтах в Ленинграде, в Подмосковье, в Москве. В 1975-1983 гг. - начальник вновь созданного научно-исследовательского института в Москве Являлся руководителем исследований в Минобороны по контролю ядерных взрывов и испытаний. В 1970-х и 1980-х годах участвовал в международных переговорах и в разработке договоров по ограничениям и полному запрещению ядерных испытаний. В 1986 г, уволен в запас по болезни. Генерал-майор-инженер запаса. Ветеран подразделений особого риска. После увольнение - в Российской Академии наук. С 1988 по 1993 гг. - начальник управления оборонных исследований Высшей Аттестационной Комиссии при правительстве СССР (РФ). С 1995 года по возвращении в Ленинград - заместитель по научной работе директора Научно-исследовательского Центра экологической безопасности РАН. Ведет работы по безопасности ядерного оружия и объектов особого риска. Профессор Санкт-Петербургского Горного института. Доктор технических наук. Автор около 200 научных работ и изобретений по различным проблемам прикладкой геофизики, безопасности, эффективности контроля и управления." (Данные здесь и далее на начало 2001 г.)
Софронов В.В. После Нахимовского.
"Два обстоятельства определяли мою судьбу: я ленинградец и нахимовец.
Я – коренной ленинградец и потомственный петербуржец. Здесь жили и пользовались уважением мои деды и прадеды, мои родители.
В войну родные защищали город. Дети отправлялись в эвакуацию. В августе 1941 меня опоздали посадить на поезд, который разбомбили фашисты. Позже были эвакуация и начало школы. Тяжелое возвращение в 1944-ом. Отец еще на фронте. Город в развалинах, трамваи и автобусы с фанерными окнами, окна с крестами бумаги. В блокаду погибли от голода остававшиеся в городе родственники. Квартира пуста, на кухне «буржуйка» с блокады.
Пошел учиться сначала в 222-ю, а позже 210-ю школу на Невском. На ней сейчас памятная надпись о том, что эта сторона при обстреле особенно опасна....
Жить было трудно. Я оказался предоставленным сам себе. Учеба ухудшалась. «Ехал» на началах, которые дала еще бабушка до войны. Она приучила меня к чтению, научила и математике.
В 1944 году было объявлено о создании суворовских и нахимовских училищ. И хотя я мало что понимал по малолетству и не бредил морем, мечта поступления в нахимовское меня захватила.
Мама была довольно известной певицей Ленинградского Малого оперного театра. Она вместе со своими руководителями ходила с просьбой обо мне к Н.Г.Изачику. Как и многим поступавшим среди года мне были устроены персональные экзамены. На них я заслуженно получил пятерки по литературе и по русскому у замечательного Вознесенского (с каверзными проверками «винегретов» и «вокзала»), по математике и по немецкому, и не двойки, а единицы за географию и естествознание у всегда уважаемой мною Н.И.Павловой. И меня … приняли.
Спустя много лет году в 1981-ом я случайно ехал в поезде Москва - Ленинград с бывшим командующим флотом, потом начальником Академии адмиралом Орлом. Мы оказались в одном купе - адмирал и я - генерал. Он был уже достаточно стар. Говорили о войне, вспоминали с позиции своего возраста время после войны, говорили и о нахимовском, и об Изачике. Вдруг Орел мне говорит, дескать Изачик как начальник всем был хорош, но вот только принимал в училище бог знает кого, даже детей артистов. Я рассмеялся…
Мы все обязаны своей судьбой Нахимовскому училищу. О нем каждый из нас, наверное, может говорить бесконечно. Главное, за 6 – 7 лет учебы каждый определялся человеком.
Перед выпуском все писали рапорта с желаниями относительно дальнейшей учебы. Я написал – в училище имени Дзержинского, хотя и знал, что по желанию назначение гарантировано только медалистам. Учились к окончанию все мы неплохо и на медали реальных претендентов было много. Однако, получив на последнем экзамене тройку по английскому, я лишился всяких шансов и оказался в основном списке - в училище подводного плавания. Но о моем желании быть инженером в Нахимовском знали. Мне говорили, что преподаватели цикла Широков и Катков с поддержкой воспитателей рекомендовали меня в инженерное училище. Решение принимал начальник ВМУЗ.
В итоге я окончил кораблестроительный факультет Высшего Военно-Морского инженерного училища имени Дзержинского, в котором почти шесть лет провел за партой с Колей Шалоновым.
Служба началась с казуса. По учебе и с учетом «студенческих» научных попыток, в выпускной аттестации отметили мою склонность к научной работе. С учетом этого кадры Балтфлота решили меня назначить на непонятную им должность инспектора АСИ АСО ОДАСС в Лиепаю. Оказалось - это что-то вроде кладовщика на складе с паклей и тросами. Правда комдив разрешил одновременно выполнять обязанности инженера. В этом качестве я выходил на аварии, на инспекторские проверки готовности ПЛ по вопросам АСС. В бригаде подплава встречался с нашими Кауровым, Родных, Зориным…
В конце 1957 г дал согласие на два предложения – в АСС флота и научным сотрудником на Север (куда – не известно, три года без семьи, двойной оклад).
Первым пришел приказ Главкома и я оказался на новоземельском полигоне в научно-испытательской части.
После нахимовского училища это второй важнейший поворот в моей судьбе.
С этого момента занимаюсь научной работой. Я попал в научную систему, созданную Курчатовым. Были четкие задачи работ, полная личная инициатива и ответственность, действительная свобода творчества. Все было абсолютно ново и ужасно интересно.
Выполнял исследования процессов формирования и распространения физических полей мощных взрывов, проводил приборные наблюдения. Мне удалось впервые получить некоторые закономерности формирования и распространения ударных и акустико-гравитационных волн в атмосфере и, в частности, разработать методики оценки полей на больших удалениях при сверхмощных взрывах, которые тогда еще только предполагались.
Во время работ 1961-1962 гг. стал научным руководителем группы геофизических наблюдений, выполнял прогнозирование возможной опасности и обеспечивал контроль.
С 1961 г служил в Ленинграде, продолжал работы по физическим полям, увлекался разными математически интересными задачами, в том числе по разработке методов анализа результатов наблюдения и оценки характеристик источников. Они были использованы при контроле испытаний ядерного оружия США, Францией и Китая.
В 1972 году мне предложили перейти в Физико-технический институт МО в Сергиевом Посаде в качестве начальника управления. Это было время выдвижения молодых кадров повсюду. И я оказался руководителем коллективов в пару сотен специалистов в возрасте моложе большинства подчиненных. Коллектив вел разработки по проблемам анализа слабых физических полей и созданию специальных информационных систем обнаружения.
В 1975 году стал начальником вновь созданного в Москве специального научно-исследовательского института Минобороны по этим проблемам и, как руководитель головной организации, осуществлял руководство комплексом научных исследований, работой координационных советов и ученых советов Минобороны в этой области. Довелось тесно взаимодействовать со многими институтами Академии наук, Минобороны и промышленности, близко общаться и по делу, и просто по-человечески со многими интереснейшими людьми.
Наши работы имели государственное и международное значение. С 1974 года велись переговоры об ограничении и запрещении испытаний ядерного оружия. Я являлся советником и членом делегации СССР на переговорах с делегациями США и Великобритании, был соруководителем совместной рабочей группы по выработке процедур и статей, касающихся центральной проблемы - проблемы контроля и проверки соблюдения договоров (1974, 1976 гг. и проектов договоров до срыва разработки президентом США в 1980 г.).
Вдоволь пообщавшись с американцами и иностранцами, повидав «зарубеж» в те годы, я только укрепился в убеждениях, которые нам прививались с детства. Мне не понравилась Америка, как и не нравится то, что пытаются повторить по ее образу и подобию в нашей стране.
Люди, с которыми мне довелось тогда общаться, преданно служили Родине и знали, что и как надо делать для процветания и укрепления могущества. Но не все думали так…
Институт был уникален по широте рассматриваемых проблем. Было немало трудностей в его формировании и обустройстве. Нужен был творческий и сплоченный коллектив. А в Москве его создание - дело непростое. И потому я был особенно рад приходу в институт моряков и особенно Юры Каурова.. Юра, с нахимовским воспитанием и с опытом многолетней работы на Новой Земле, быстро проявил себя. Многие тогда молодые ребята обязаны ему своим становлением. Кроме того он вскоре стал и Лауреатом Государственной премии. Для меня существенной моральной поддержкой было в те годы общение со старыми и надежными друзьями – нахимовцами.
В 1978-1983 гг. в институте были разработаны программы и организованы комплексные исследования новых возможностей контроля с использованием наших систем. Задачи были поддержаны руководством, одобрены в ВПК, в Академии наук.
Однако в этот период мой институт был переподчинен. С требованиями нового начальника и с непривычным стилем очковтирательства я согласиться не мог. В итоге в 1983 году был отстранен от должности и стал начальником специальной военной кафедры Московского инженерно-физического института.
Я горжусь формулировками акта проверки, который стал основанием для решений. Например, в качестве основных замечаний было сказано: «…по личной инициативе генерал-майора В.В.Софронова в институте развернуты исследования по контролю безопасности атомной энергетики, АЭС, контролю НЛО, мощных землетрясений…».
До катастрофы на Чернобыльской АЭС оставалось еще три года, и несколько лет до катастрофического землетрясения в районе Спитака...
Вскоре мой институт был возвращен в Главк и несправедливость решения относительно меня была установлена официально. Однако моей судьбы это не изменило. Возможно, к лучшему. В те годы было немало странных решений. Близились 1990-е годы."
Кауров Георгий Алексеевич, капитан 1 ранга в отставке, участник испытаний ядерного оружия на Новоземельском полигоне, кандидат технических наук, лауреат Государственной премии СССР. Бюллетень по атомной энергии № 2, 2004.
"Вспоминается мало известный эпизод, когда благодаря прямому вмешательству Ю.Б. Харитона было исправлено ошибочное решение Генерального штаба о переподчинении Специальной службы контроля за иностранными ядерными испытаниями от заказывающего и эксплуатирующего ядерное оружие Главного управления Министерства обороны Химическим войскам. Как известно, Специальная служба была создана для контроля за иностранными ядерными испытаниями и получения экспериментальных данных об особенностях испытываемых зарядов. Необходимую информацию специалисты получали путем измерения характеристик физических полей, сопровождающих ядерные взрывы, и поэтому понять и полезно использовать ее могли лишь физики-теоретики, конструкторы и другие создатели ядерных боеприпасов. Основные методики измерений были разработаны известными советскими учеными Е.К. Федоровым, М.А. Садовским, С.Н. Верновым, Б.В. Курчатовым, А.И. Устюменко и др.
Решение о передаче этой службы в Химические войска для разработчиков оружия означало потерю важной информации. После директивы Генерального штаба о переподчинении службы пробивной начальник Химических войск генерал–полковник В.К. Пикалов, мечтавший занять пост заместителя министра обороны, приступил к кадровым преобразованиям. Прежде всего был отстранен от должности начальника НИУ специалист по контролю за ядерными испытаниями генерал-майор В.В. Софронов, доктор технических наук, профессор. Готовились к увольнению или переводу из Службы и некоторые другие специалисты."
Софронов В.В.: "В 1986 году после операции я был уволен в запас по состоянию здоровья.
В период с 1988 по 1993 гг по приглашению Председателя Высшей Аттестационной Комиссии при СМ СССР академика Е.И.Шемякина работал одновременно в ВАКе, был членом коллегии - начальником управления (отдела) оборонных проблем науки и техники. По характеру должностных обязанностей руководил всей деятельностью по экспертизе и присуждению ученых степеней в стране по закрытой тематике по всем специальностям от философии до физики и, конечно же, по всем вопросам военной специализации, кораблестроению, авиа и ракетостроению. Было приятно встречать знакомые фамилии и принимать участие в научной судьбе старых друзей.
После увольнения из Вооруженных сил и до настоящего времени работаю в организациях Академии наук: в Институте Физики Земли, Институте Динамики Геосфер в Москве, а с 1994 года – в Научно-исследовательском Центре экологической безопасности в Ленинграде (Санкт-Петербурге)."
Санкт-Петербургский Научно-исследовательский Центр экологической безопасности Российской Академии наук.
"Организован 19 марта 1991 года в составе Санкт-Петербургского Научного Центра РАН на правах института. Является структурным подразделением Российской Академии наук. Основным источником финансирования является бюджет РАН. Институт выполняет междисциплинарные фундаментальные и прикладные научные исследования в области экологической безопасности. Директор НИЦЭБ РАН - д.э.н.,проф. Донченко Владислав Константинович Заместители директора по научной работе - д.т.н.,проф. Софронов Валентин Всеволодович - д.г.-м.н., проф. Питулько Виктор Михайлович. Ученый секретарь - к.ф.-м.н. Романюк Людмила Павловна Заместитель директора по общим вопросам - Котов Андрей Андреевич."
Софронов В.В.: "Работа в институтах Академии наук позволила продолжить исследования привычного круга задач. Мною выполнено и опубликовано около 200 научных работ, включая около 30 монографий и более 20 изобретений. Кандидатская диссертация (1965 г.) посвящена изучению полей давления в атмосфере, докторская (1972 г.) – проблеме обоснования специальных информационных систем. Общими направлениями работ являются геофизика, включая естественные и антропогенные процессы изменений параметров среды (акустические, сейсмические, геодинамические и электромагнитные явления, комплексные проявления), а также проблемы риска, эффективности информационного обеспечения принятия решений и управления.
Продолжаю исследования в общем направлении комплексного изучения динамики природных и антропогенных процессов с позиций безопасности государства и человека. В числе актуальных проблем, которые удалось поставить, решить или определить методологию решения:
- Концепция и Генеральная схема Гос. экологической информационной системы (1991 г),
- Разработка методологии оценки взаимного влияния политики в области экологии и военных доктрин США и СССР (1992 – 1993 гг),
- Экспериментальное и теоретическое исследование факторов безопасности макросистемы «ядерное оружие – окружающая среда» (1996 г)
- Исследования по развитию методологии анализа и оценки приемлемого экологического риска по комплексу технологических, экологических и экономических показателей (2000 г)
- Концепция Комитета по проведению подводных работ особого назначения по ликвидации опасности от радиоактивных и химических источников, разделки металлоконструкций (1993 г),
- Работы по обоснованию вопросов контроля окружающей среды в системах управления и принципов принятия решений (1992, 1994, 1997 гг),
- Постановка и разработка проблемы исследования и обеспечения устойчивости старых зданий и уникальных сооружений в условиях современных изменений состояния окружающей среды.
Оставляю этот перечень здесь для памяти. Кое-что продолжаю. Все это далеко от нормальной реализации. Пока что дела решаются либо с заказанными выводами, либо без научных аргументов. Общаться же для реализации идей с современными «политиками» или обращаться к Соросу и в подобные подконтрольные фонды считал бы постыдным.
В последние годы начал активную преподавательскую деятельность по проблемам риска, экологии, безопасности. Профессор Санкт-Петербургского Горного института и Балтийского института экологии, экономики и права.
В наше тяжкое для страны время общение со студентами, среди которых немало думающих и стремящихся к служению отечеству, вселяет надежды на будущее.
Я говорю им то, что думаю, и рассказываю то, что знаю, видел и пережил с позиций ленинградского нахимовца 1951 года выпуска."
Прежде чем продолжить обзор выпуска, приведем фотографию 43-го класса – лучшего по успеваемости в училище. Январь 1947 года. На ней, кроме Софронова В.В., перед нами еще два будущих генерала и два адмирала. Пожалуй, больше таких классов в истории Нахимовских училищ не было ни до, ни после.
Слева направо: 1-й ряд: Софронов, Пименов, Левенштейн, Жигалов, Горохов. 2-й ряд: Вовк, Адашев, Луцкий, Кузнецов Г, Чурилов, Опасов, Молчанов, Баширов, Бочкарев. 3-й ряд: Болотовский, Шулепов, Яковлев, Трошин, А.Н.Туманов, М.А.Сафронов, Федотенков, Бровцин. 4-й ряд: Добрышин, Иванов, Заморев, Лихачев, Иванушкин, Чайковский, Тузов, Лешин, Демин, Ильин.
Окончили училище с золотой медалью и их фамилии навсегда сохраняются на памятных мраморных досках в училище.
Долгов Виталий Анатольевич.
"Долгов Виталий Анатольевич. Родился 13.12.1933 г. Поступил в ЛНВМУ в 1946 г. Золотой медалист - первый в списке нашего выпуска. В 1955 г. окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания ВМУПП, штурманский факультет. Сталинский стипендиат. Проходил службу на ПЛ 613 проекта на Северном флоте, командиром БЧ-1. Считался одним из лучших штурманов. Уволен в запас в связи с сокращением Вооруженных сил в звании старшего лейтенанта. После демобилизации работал инженером в НИИ приборной автоматики (до конца жизни). В 1963 г. окончил вечернее отделение Московского Энергетического института, факультет автоматики и вычислительной техники. Получил специальность инженера-электрика. Руководил сектором по разработке программно-вычислительных систем. Кандидат технических наук. Круг научных интересов - обработка, преобразование и передача информации, телеметрия. Принимал участие в разработке ракетно-космических систем. Награжден орденом "Знак Почета" и медалями. Виталий умер в Москве 13.05.1990 г.
Шалонов Николай Васильевич.
"Шалонов Николай Васильевич. Родился 23.10.1933 г. В ЛНВМУ с 1944 г. Окончил училище с золотой медалью. Окончил Высшее военно-морское инженерное училище имени Дзержинского, кораблестроительный факультет. Служил на Черноморском флоте. В дальнейшем проходил службу в ЦНИИ 1 ВМФ, являлся старшим принимающим новых кораблей. Был старшим принимающим АПЛ "Комсомолец". Детальный анализ конструкции после катастрофы показал отсутствие нарушений конструктивного характера. Капитан 2 ранга, инженер. Коля умер скоропостижно."
ПЛАТ -
"В августе 1966 года было выдано ТТЗ на проектирование опытовой боевой подводной лодки с повышенной глубиной погружения, с целью изучения условий её эксплуатации. Опыт полученный при создании этой ПЛ предполагалось использовать для создания проекта глубоководных лодок, пригодных для серийной посторойки. Проектантом стало ЦКБ-18, главный конструктор Н.А. Климов (с 1977 г. Ю.К. Кормилицин), главный наблюдающий от ВМФ капитан 2 ранга А.Я. Томчин (затем капитан 2 ранга Н.В. Шалонов). Проект получил номер 685, шифр "Плавник". Процесс проектирования занял почти восемь лет и технический проект был утверждён только в 1974 году."
Кузнецов Виктор Александрович.
"Кузнецов Виктор Александрович. Родился 23.04.1933 г. В ЛНВМУ с 1944 г. Золотой медалист. Окончил Североморское Высшее военно-морское училище, штурманский факультет. В 1955-1956 годах проходил службу на Черноморском флоте. Служил в должности командира электронавигационной группы на ЭМ "Бывалый". Старший лейтенант запаса. После ухода в запас с 1957 по 1967 год работал в ЦНИИ имени Крылова, с 1967 года - в ЦНИИ "Гранит", начальник отдела. К.т.н.
Окончили училище с серебряной медалью.
Баранов Леонид Федорович.
"Баранов Леонид Федорович Родился 29.04.1932 г. В ЛНВМУ с 1946 г. Окончил училище с серебряной медалью Окончил Высшее военно-морское училище имени Фрунзе, гидрографический факультет с отличием. Служил на Балтийском флоте помощником командира гидрографических судов "Ижора" и "Ревун", старшим офицером гидрографической службы Лиепайского и Рижского районов и начальником Вентспилского участка гидрографической службы. После окончания спецкурсов при Академии Генштаба назначен старшим помощником начальника штаба бригады кораблей ОВРа ЛенВМБ. Затем был начальником штаба бригады ОВРа Рижской Военно-морской базы. Капитан 3 ранга запаса. После выхода в отставку - наставник рабочей молодежи, старший инспектор отдела кадров и начальник ведомственной охраны Ленинградского станкостроительного завода им. Ильича.
Чуприков Анатолий Алексеевич.
"Чуприков Анатолий Алексеевич. Родился 16.11.1932 г. В ЛНВМУ с... Окончил училище с серебряной медалью. Окончил Высшее военно-морское училище имени Дзержинского, факультет автоматики и телемеханики. В 1997 году уехал в Израиль."
Сафронов В.В.
"В нашем выпуске было немало ребят, защищавших спортивную честь училища... На соревнованиях «блистали» чемпион спартакиады по прыжкам в воду Саша Тузов, рекордсмен по спринту Толя Чуприков, команда гребцов и многие другие."
В.В.Софронов. Корабелы из четвертого выпуска нахимовского училища. Записки для сборника "Ленинградские нахимовцы – четвертый выпуск. 1944 – 1951." СПб 2001.
"После окончания Нахимовского училища шесть человек учились в Высшем Военно-Морском училище имени Ф.Э.Дзержинского: В.В.Волгин, В.А.Молчанов, В.В.Софронов и Н.В.Шалонов – на кораблестроительном факультете, А.Н.Чуприков и С.А.Юзефович – на факультете автоматики и телемеханики."
Рябоконь Монолит Леонтьевич.
"Рябоконь Монолит Леонтьевич. Родился 3.06.1932 г. В ЛНВМУ с 1946 г. Закончил училище с серебряной медалью. Окончил Тихоокеанское Высшее военно-морское училище имени С.О. Макарова во Владивостоке, штурманский факультет. Служил командиром ЭНГ и штурманом на эскадренном миноносце "Отважном" и ГИСУ "Линза" на Балтийском флоте. Демобилизовался в 1957 г. В 1964 г. прошел переподготовку на командира БЧ-1 ПЛ. Старший лейтенант запаса.
После демобилизации работал регулировщиком, мастером, начальником участка в сборочном цехе Московского завода электромеханической аппаратуры. После окончания вечернего отделения Московского энергетического института работал в лаборатории НИИ прикладной механики. С 1962 по 1976 г. - начальник лаборатории. Защитил кандидатскую диссертацию. Затем заведующий лабораторией и в течение пяти лет заместитель директора по научной работе во Всесоюзном научно- исследовательском кинофотоинституте. Область научных интересов - системотехника автоматики, техническая диагностика, силовая электроника. Принимал участие в разработке и создании ряда изделий ракетно-космической техники. М. Рябоконь - непосредственный создатель некоторых изделий, первыми попавших на Луну. Награжден орденом "Знак Почета" и медалями."
Из записок В.Н. Федотенкова.
"19.1.1949. – зачитан приказ начальника ЛНВМУ о снятии погон на месяц с М.Рябоконя и Е.Мигунова. С субботы 21.1.49 эти ребята не ходили в увольнение.
1.2.49 – На большой перемене к 2 р Рыжков увидел у М.Рябоконя дыру под рукавом на фланелевке. Приказал ее зашить и об исполнении доложить. Вечером после комсомольского собрания Рожков вызвал Рябоконя и отчитал его за то что он не доложил до 18.00.
6.4.49. - был медосмотр. Рябоконь имеет рост 166 см, вес 50 кг.
Юзефович Сергей Александрович.
"Юзефович Сергей Александрович. Родился в 1933 году. В ЛНВМУ с 1948 г., переведен из Рижского нахимовского училища. Увлекался поэзией и... математикой. С детства знал три языка. Был в редколлегии стенной газеты роты. Окончил училище с серебряной медалью. Поступил в Высшее военно-морское инженерное училище имени Ф.Э.Дзержинского, на факультет автоматики и телемеханики. После лагерных сборов заболел и в 1952 году в связи с болезнью был уволен. Простуда дала осложнения на почки. Врачи рекомендовали переехать в южные районы. Поступил на учебу в Бакинский политехнический институт. Он ушел из жизни первым из нашего выпуска. Умер Сережа в 1955 году.
А.Н.Луцкий. Серега.
"Серега, Сергей Александрович Юзефович, давно уже сам о себе написать не может. Он умер в 1955 году, в год выпуска большинства из нас из высшего училища. А мог бы написать, может быть, даже в стихах. У него был и литературный, и поэтический дар.
Поступил он в Нахимовское, кажется, в 1946 или в 1947 году. Небольшого роста и исключительно худ. Как оказалось, в Ленинграде перенес дистрофию. Помню, когда уже были дружны, с его родителями выезжали на "Москвиче" первого выпуска за город, в деревню, где отпаивали его парным молоком. Родители Серёги были заметными личностями. Мать, бывшая графиня Тетеревникова, переводчица Э.Золя, дружна был с французскими коммунистами-литераторами и в Питере, естественно, вращалась в культурных кругах. Его дед по матери, бывший граф Тетеревников, был уже стар, обычно сидел в большом кресле под пледом в дальней комнате и мы с ним практически не общались, был архитектором. Что и где строил, Серега говорил, но не помню. Отец, Александр Юзефович (отчество не помню) - бывший рабочий Путиловского завода, а теперь, т.е. тогда, капитан 1 ранга, начальник кафедры артиллерии в Военно-Морской Академии им. К.Е.Ворошилова. Как видите, семья у Сергея была весьма образованная и интеллигентная. Неудивительно, что и Серега, по сравнению со многими из нас, был более начитан, эрудирован, говорил по-французски, писал стихи, в большинстве из них подражал Есенину. Гордился, что он тоже Сергей. Короче, он был талантлив.
Не помню, как мы с ним сошлись, с чего началась дружба. Может быть на почве совместной работы в редколлегии стенной газеты нашей роты. Во всяком случае, сидели мы вместе, за одной партой. Учился он легко по всем предметам, но небрежно. Вспоминается такой случай. Идет урок то ли геометрии, то ли тригонометрии, не помню. Преподаватель, кажется, Катков, объясняет новую теорему, Серега слушает вполуха, чирикает листочек, пишет очередные вирши, подбирает рифму... Преподаватель закончил доказательства, аккуратно стер доску…
- Воспитанник Юзефович, к доске.
- …?
- Вы меня поняли? … К ДОСКЕ.
Серега еле-еле "врубился" в действительность, неуверенно двинул к доске.
- Повторите доказательство теоремы.
- … ?
Серега "пробежался" ищущим взглядом по всему классу... Ну, как ему подсказать целую теорему? Наконец, изрек:
- Повторите, пожалуйста, как точно читается теорема. Я что-то чуть-чуть забыл...
Катков сжалился, повторил. Серега записал на доске, задумался... Урок, тем временем, идёт дальше, преподаватель что-то объясняет, на Серёгу и доску внимания не обращает. А наши попытки хоть что-нибудь подсказать пресечены на месте. Серега стоял-стоял и вдруг начал быстро стучать мелом. Пишет, но не то. Пишет, пишет... и опять вдруг, именно вдруг, - вывод тот, который нужен?
- Разрешите доложить?
-Да...? - Катков молча смотрит на доску... Тишина... И тут звонок! Конец урока.
- Не стирать? Всем выйти из класса? Все рванули на перемену. А может это была большая перемена, перерыв на обед... Когда вернулись в класс, доска чиста, на преподавательском столе классный журнал, в журнале против фамилии Юзефович - 5. Ясно, теорема доказана новым оригинальным способом.
А ещё Серега был непредсказуем, способным на удивительные поступки. Например, помнится такой момент. Как и по какой причине, не помню, Серега стоит на карнизе за открытым окном нашего кубрика на 4-м этаже, перед окном, шагах в пяти помощник офицера воспитателя... Серега кричит:
- Не подходи, прыгну? Не подходи... И прыгнул бы? С него станет? Я-то знал. Как-то на уроке химии приставил нож к ладони и спрашивает меня:
- Хошь проткну?
- Ты что сдурел?
- Слабо?... – Взял и проткнул. И не пикнул. Затянул платком. Это он всё себя испытывал. Был тогда влюблён в одну очень симпатичную девчонку, Наташу Буйволову. Любовь была безответна. Страдал, маялся очень. Добивался взаимности по-рыцарски. Однажды, зимой на день рождения подарил большой букет роз. Не знаю, кто ещё из нас на такое был способен.
Компания у нас была дружная: кроме меня, Вовка Иванов, Славка Вовк, Славка Чурилов..., кто-то ещё, но уже забыл. Были и девчонки, конечно. Ирина и Люся (фамилий их не помню), Наташа Буйволова и Галя Чернова (за нее мы соперничали одно время со Славкой Чуриловым). Собирались иногда по праздникам то у Вовки Иванова, то у Сергея. Квартира у него была большая, остаток от прошлых времён, недалеко от Театральной площади, в Фонарном переулке, В большой гостиной рояль, большой овальный стол и … изразцовый камин. Родители к нам, молодым, внимательны и радушны, ненавязчиво учили нас вести себя за столом, пользоваться иной раз диковинными для нас столовыми приборами... На столе, конечно, были и вина, и ликёры, коньяк, но всё в меру.
Училище Сергей кончил с медалью. Но совету отца пошёл в Дзержинку. Пути наши разошлись. Долго не виделись. Через год я узнал, что он серьёзно болен. Навестил его в госпитале, у Витебского вокзала. Узнал с трудом. Худощавый немного неказистый юноша превратился в огромную оплывшую тушу. 96 килограммов! При его нормальном весе 56 кг! В чём дело, что случилось? Оказывается осенью перед началом занятий на первом курсе молодых курсантов Дзержинки на лагерных сборах заставили ползать по болотам и бегать босиком по подмерзающей земле. Застудил почки. Обратился в санчасть - сачек... Болезнь запустилась... И вот госпиталь, общая водянка, сложное лечение. Примерно через год подлечили, комиссовали, рекомендовали жить в жарком сухом климате. Уехал в Баку, поступил в Политехнический. Иногда навещал родительский дом в Ленинграде. Как-то в один из таких приездов в Питер мы встретились, в последний раз. Зима. Наверно, это был 1954 год. Я пришел к нему домой. Стою у рояля, спиной к Сергею, растираю руки с мороза. Он у горящего камина... Вдруг чую носом тонкий аромат... Оборачиваюсь... Серега стоит с только что открытой бутылкой марочного коньяка "Двин", вытянув руку с бутылкой горлышком ко мне... Сам улыбается. Доволен. Таким он мне и запомнился. Живым и, казалось бы, здоровым.
Осенью 1955 года группа выпускников 1-го Балтийского ВВМУ подводного плавания, проходившая стажировку перед присвоением офицерских званий на подводных лодках Тихоокеанского флота, готовилась к выпускному вечеру в стенах ТОВВМУ. Кто-то оповестил - такому-то и такому-то прибыть на кафедру артиллерии. Кто бы это нас собирал? Оказалось, что это капитан 1 ранга Юзефович (он теперь почему-то не в академии, а в училище) пригласил старых друзей Сергея, чтобы сообщить трагическую весть. Сергей умер в мучениях. Что-то прошляпили врачи. Почему-то в организме начал усваиваться ненормальным образом азот… , отек и разложение гортани…
Сергея нет давно. Но мы его помним."
Отец. Юзефович Александр И.
"В штаб к нам вызвали высших командиров флота.
Комфлот разъяснил, что Ставка дала указание командующему Ленфронтом провести операцию по деблокаде города путем нанесения удара по Синявинско-Шлиссельбургскому выступу. В решении этой задачи должна была принять активное участие и Ленинградская военно-морская база. Невская оперативная группа войск будет наступать с небольшого пятачка на левом берегу реки. Но перед этим она должна получить пополнение. Надо срочно перебросить через Неву более 16 тысяч бойцов, более ста орудий и десятки танков. Вот нам и предстоит принять участие в этом деле. Перевозки не укрыть от врага: он держит под контролем наш правый, более низкий берег. Его артиллерия и минометы пристреляли на нем каждую кочку.
Времени на разработку и подготовку операции выделено в обрез. Сразу же приступаем к делу. Мы знали, что переправа потребует множество шлюпок и моторных катеров. По ночам буксировали шлюпки из Кронштадта. Брали их и с кораблей, стоявших на Неве. Ночью же шлюпки грузили на машины и везли к Невской Дубровке, для чего начальник тыла флота генерал-майор М.И. Москаленко предоставил в наше распоряжение весь грузовой автотранспорт. В поиске плавсредств в Ленинграде принимала участие и милиция, ибо ей были известны все прокатные шлюпочные базы. Подготовить это разнокалиберное и беспокойное хозяйство должен был командир Охраны водного района (ОВР) базы капитан 3 ранга А.М. Богданович — офицер с живым умом и незаурядными организаторскими способностями (впоследствии он стал контр-адмиралом).
Воздушные налеты на Ленинград продолжались. Пожары, особенно в темноте, служили ориентирами для фашистских летчиков, и вслед за тысячами зажигалок на улицы и площади летели фугасные бомбы. Это была страшная картина.
Проверяя готовность морской артиллерии, помню, мы с контр-адмиралом И.И. Греном задержались на железнодорожной батарее в районе Варшавского вокзала. Быстро темнело. Внезапно начался налет. На железнодорожное полотно с неба дождем падали яркие точки. Они сыпались на деревянные строения, штабеля шпал, и те моментально загорались. Кругом бушевало пламя. В воздухе слышался грохот зениток, по небу нервно метались лучи прожекторов. Вслед за зажигательными стали падать фугасные бомбы. Рушились старые каменные железнодорожные здания. В очагах пожаров взмывали к небу огромные огненные столбы. Пылающие обломки разлетались на большое расстояние. Все началось внезапно, мы даже не успели укрыться. Казалось, конца не будет этому аду. Гитлеровцы, видимо, стремились разрушить железнодорожный узел, а возможно, и наши батареи. К счастью, платформы с орудиями не пострадали, но среди артиллеристов многие были ранены. С короткими перерывами налеты продолжались всю ночь...
Что если и наш «москитный флот» подвергся таким ударам? Спешу на Крестовский остров, где сейчас находится яхт-клуб «Водник», а в то время размещалась база ОВРа. Здесь сосредоточивались собранные со всех концов катера и шлюпки и готовились их команды. Обхожу боны. Все в порядке, следов бомбежек не видно. Матросы копошатся на шлюпках, проверяют буксирные концы, весла, багры. Капитана 3 ранга Богдановича на месте не оказалось. Меня сопровождал командир береговой базы ОВРа инженер-капитан 3 ранга А.И. Юзефович. До войны это был ученый — кандидат технических наук, доцент Военно-морской академии, ближайший помощник крупного флотского ученого профессора Л.Г. Гончарова. Война заставила отложить научную работу. Из Юзефовича, казалось сугубо кабинетного ученого, получился хороший командир.
Питание моряков, их быт и досуг, вся организация службы на базе были поставлены образцово. В эти тяжелые дни здесь даже свою баню построили, причем отличную."
Мать. Тетеревникова Надежда Николаевна.
Морен, Мария Карловна и Тетеревникова Надежда Николаевна. Стилистика современного французского языка. Учебник. М., 1970. 262 с.
Тетеревникова Надежда Николаевна. Язык и стиль Стендаля (по материалу романа "Красное и черное"). Автореф. дисс. на соискание учен. степени канд. филол. наук. Л., 1952. 35 л.
Сименон Ж. Мегрэ и Долговязая (пер. с фр. Брандиса Н. , Тетеревниковой А. ); Мегрэ и порядочные люди: Романы (пер. с фр. Брандиса Н. )
Дед.
(1871 - после 1934.) ИГИ (1894). Работал в Контроле М-ва Имп. двора (с 1894).
1. Доходный дом. 7-я Советская ул., 29. 1897.
2. Доходный дом. Б. Подъяческая ул., 22. Надстройка. 1900.
3. Часовня при больнице Общины св. Евгении. Новгородская ул., 2, левая часть. 1911-1912.
Публикации. Всего 13 работ.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
нвму
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
