Тогда А. А. Кузнецов ответил ему, показывая на меня, присутствовавшего при этом разговоре: «Спроси вот у Бычевского, почему я беру у него с фронта подрывников в город?».
А я действительно только что получил задание послать подрывников для захоронения умерших ленинградцев, так как только взрывным способом можно было отрывать в мерзлом грунте гигантские братские могилы — рвы для погибших от голода жителей.
Этими словами А. А. Кузнецов хотел подчеркнуть, что несравнимы по величине потери армии в бою с потерями населения в Ленинграде. Это было действительно так. Войска ожесточенно сражались, несли огромные потери, но еще большие лишения и жертвы несло население осажденного города.
Хотелось бы обратить внимание на следующие стороны обороны Ленинграда. Во-первых, на ее характер в оперативно-инженерном масштабе. Каким бы анахронизмом это ни звучало в эпоху массированных действий авиации и танков, но Ленинград в обороне был крепостью со многими фортами, бастионами. Это были и полуостров Ханко, и Моонзундские острова, и Кронштадт, и Лужская полоса, и Пулково, и Карельский укрепленный район, и Невская позиция. А в центре — город, ядро и сердце крепости, с заводами, превращенными также в бастионы, с баррикадами на улицах и перекрестках.
В процессе обороны, как бы ни сужалось кольцо окружения, Ленинград оставался крепостью и в оперативно-тактическом, и в инженерном отношении, и по внутреннему содержанию. Ленинград-крепость имел идеальный гарнизон, был одновременно и арсеналом материальным и арсеналом политическим.
Следует подчеркнуть и то, что хотя командующие Ленинградским фронтом менялись довольно часто и хотя были различны их характеры, их метод, стиль работы, все же едиными оставались всегда общие принципы обороны Ленинграда: непрерывность сражения и активные формы обороны, т. е. система контрударов, контратак, система изматывания врага на каждом рубеже. Это можно подтвердить самим ходом боевых действий под Лугой, Сольцами, Кингисеппом, Красным Селом, на Невском плацдарме. Вот что значительно ослабило силы врага. Противник выдохся в непрерывных боях.
Одна из важнейших причин окончательного провала плана гитлеровцев ворваться в город заключается в том, что к этому моменту, т. е. к середине сентября, наступавшие на Ленинград вражеские войска не только были измотаны и обескровлены предыдущими боями, но, подойдя к Красному Селу, а затем к Пулкову, попали под убийственный огонь кораблей Балтийского флота. Фронт нашей обороны сузился, плотность артиллерийского огня неизмеримо выросла, и потери захватчиков от этого огня стали еще более возрастать.
Считаю также не лишним остановиться на вопросе о состоянии и роли Карельского укрепленного района в осенних оборонительных боях 1941 г. под Ленинградом. Иногда говорят, что к началу войны Карельский укрепленный район был фактически разоружен, так как вооружение его дотов было якобы снято и перенесено в 1940 г. в Выборгский укрепленный район на новую государственную границу с Финляндией.
Неправильность такого утверждения доказывается очень просто. Железобетонные боевые сооружения Выборгского укрепленного района в 1940 г. создавались совсем иных конструкций и с иным вооружением, чем доты старого Карельского укрепленного района.
Выборгский укрепрайон строился в основном из артиллерийских полукапониров, вооруженных новыми 76-мм орудиями, спаренными с пулеметами марки Л-17, и частично 45-мм марки ДОТ-4. Для таких сооружений и не могло подойти вооружение старого Карельского укрепленного района. Как начальник инженерного управления Ленинградского военного округа с июня 1940 г., я непосредственно руководил строительством и вооружением как старого, так и нового укрепленных районов на Карельском перешейке и могу все это засвидетельствовать. Не следует также забывать, что в первых числах сентября 1941 г. финские войска были окончательно остановлены именно на линии старого укрепленного района; им пришлось зарываться в землю уже под огнем орудий и пулеметов, установленных в железобетонных сооружениях укрепленного района.
Правда, специальным постановлением Военного совета Северо-Западного направления в середине августа 1941 г. решено было перебросить отсюда в течение одних суток 100 станковых пулеметов с полными расчетами на усиление Гатчинского (Красногвардейского) укрепленного района, к которому в этот момент подходил противник. Однако ход событий показал, что эта переброска не снизила боеспособности укрепленного района на Карельском перешейке, но зато позволила усилить сопротивляемость наших частей под Гатчиной, где наступал критический момент сражения.
И еще на одном периоде борьбы за Ленинград хотелось бы остановиться. Мне довелось быть участником всех попыток освобождения Ленинграда из блокады, начиная с осени 1941 г. Для этих целей за Ладожским озером была сформирована 54-я армия, вначале подчиненная непосредственно Ставке и выполнявшая задачу деблокады города, а затем подчиненная командованию Ленинградского фронта.
Когда в исторической литературе рассматриваются причины неудавшихся попыток высвобождения Ленинграда из блокады осенью и зимой 1941 г., то обычно главную причину ищут в неумении наших войск наступать или отмечают недостаток сил и средств. При этом, как правило, совершенно не анализируют общий оперативный замысел командования Ленинградского фронта и Ставки, в основе которого лежала задача выручить осажденный Ленинград путем наступательных операций извне, с волховского и синявинского направлений, отводя при этом осажденному городу почти пассивную роль. Ведь именно так обстояло дело во время командования фронтом М. С. Хозиным, когда внутренние силы Ленинграда — ряд дивизий, танки, управление 8-й армии — были переброшены за Ладогу и вели оттуда по существу односторонние операции.
А ведь одной из очень существенных причин неудач в деблокировании Ленинграда осенью и зимой 1941/42 г. и была как раз эта однобокая идея.
И только когда в 1942 г. замысел прорыва блокады был рассчитан на усилия как изнутри блокады, так и вне ее (Волховский фронт), определился успех наступательной операции (январь 1943 г.).
В сражении в январе 1944 г., приведшем к разгрому главных сил 18-й гитлеровской армии под Ленинградом, мне особенно запомнились дни 25-26 января. Я был на окраине Гатчины в тот момент, когда части 117-го стрелкового корпуса генерал-майора В. А. Трубачева ворвались в Гатчину и добивали там остатки 11-й немецкой дивизии, пытавшейся удержать этот важнейший узел. Каждый час этого боя отмечался лихорадочными донесениями об ожесточенных схватках в горящих дворцах, в парке, на заминированном аэродроме, на кладбище, возле вокзала. Дома в Гатчине горели, раздавались взрывы, но бой постепенно затихал. Они запомнились мне и тем, что под Гатчиной нашим войскам пришлось преодолевать свои собственные рвы, отрытые в 1941 г., штурмовать доты и дзоты, которые строились нами для обороны Гатчины. Фашистские части, оборонявшие Гатчину, Пушкин, Стрельну, Урицк, знали, что расплата с ними будет беспощадной и дрались с упорством обреченных. Наши воины вынуждены были вести бои на полное уничтожение врага.
Инженерные войска, обеспечивая эту операцию, решали самые разнообразнейшие задачи. 17-я штурмовая инженерно-саперная бригада участвовала в штурме всех важнейших узлов обороны противника вместе с дивизиями 30-го гвардейского стрелкового корпуса и 117-го стрелкового корпуса. Части 2-й инженерной бригады полковника А. К. Акатова уничтожали минные поля противника в ходе боя и спасали от уничтожения дворцы и памятники культуры и искусства в Пушкине, Стрельне, Петергофе.
Мы знали, что гитлеровцы создали в районе г. Пушкина мощную зону минирования. Батальоны 2-й инженерной бригады полковника А. И. Акатова, ворвавшись в горящий город вместе с пехотой, стали пробиваться к дворцам. Бой шел вокруг Екатерининского дворца, где засели вражеские автоматчики. Комсорг 192-го батальона Юдаков с группой комсомольцев первыми прорвались к горящему дворцу. Можно было шарахнуться от увиденного в комнатах первого этажа и в Камероновой галерее: там лежали в ряд пятисоткилограммовые авиабомбы, соединенные электросетью и дополнительно детонирующим шнуром. Кругом бой, стрельба. Никто не подумал о том, что в эти считанные секунды фашистский сапер, притаившийся где-то с подрывной машинкой, повернет рукоятку. Комсомольцы бросились к проводам с кусачками. Взрыв был предотвращен. Одиннадцать авиабомб минеры выволокли во двор тут же, уже через горящие двери.
Такие же фугасы оказались и в Александровском дворце. В здании Сельскохозяйственного института был обнаружен мощный заряд взрывчатки с 21-суточным часовым замыкателем «Федер-504».
Штурм Пушкина с юго-запада и спешное бегство из него 215-й вражеской дивизии сильно облегчили нам разминирование этого района. Минеры Акатова застали большинство вражеских минных полей в городе с неубранными указками на незакрытых проходах. Надписи были и на немецком и на испанском языках: здесь недавно побывали остатки «голубой» дивизии. Во многих местах сохранились ограждения — фашисты выкинули кроватки, столики, коляски из детских санаториев и ясель и спасались ими от своих же мин.
В первые дни в Пушкине было убрано около четырех тысяч мин.
Несколько дней спустя после освобождения г. Пушкина секретарь Ленгоркома партии А. А. Кузнецов поехал смотреть город и попросил меня сопровождать его. Алексей Александрович угрюмо молчал. Я вспоминал, как он запретил нам минировать здания в Петергофе, Пушкине, Гатчине при отходе наших войск в 1941 г.: «Нет, не будем. Это вековая культура. Мы вернемся сюда».
И вот мы вернулись. Кузнецов беседует с минерами. Он говорит, что уже этим летом ленинградцы начнут восстанавливать разрушенное и восстановят все.
Прорыв и наступление вглубь вражеской обороны достигались нелегкой ценой. Мне вспоминается, например, цифра потерь только в одном 84-м инженерном батальоне старшего лейтенанта Блохина: около 150 человек убитыми и ранеными — и все это в ближних боях, при штурме дотов и подготовленных к обороне зданий.
Огромные работы пришлось выполнять саперным частям Ленинградского фронта по очищению освобожденной территории от взрывных заграждений. Саперы Ленинграда, начав борьбу с минными заграждениями в ходе январских боев в 1944 г., не прекращали ее в течение нескольких лет после войны. В те дни — в январе 1944 г. — стали сразу известны имена первых минеров фронта: Герасименко, Лемешова, Степанова, Барабанщикова, Чукина — обнаруживших и ликвидировавших подготовленные к взрыву мины большой мощности в бывшем Константиновском дворце в Стрельне, гроте Большого фонтана в Петергофе, Екатерининском дворце в Пушкине и многих других местах.
Не могу не привести сохранившиеся у меня данные, которые дают представление об объеме работ по разминированию освобожденной территории в полосе Ленинградского фронта в 1944 г. При подготовке январской наступательной операции было обезврежено почти полмиллиона противотанковых и противопехотных мин. За период с 21 января по 10 августа 1944 г. обнаружено, собрано и уничтожено более 3 млн. штук различных типов мин, снарядов и гранат, более 20 тыс. авиабомб, разминировано 286 мостов, свыше 3 тыс. населенных пунктов, около 60 тыс. различных зданий, почти 3 тыс. фортификационных сооружений, сотни километров дорог, улиц, ходов сообщений и окопов, минных полей. Если же говорить об общих цифрах, характеризующих героический труд отважных минеров по сплошному разминированию территории Ленинградской, Новгородской и Псковской областей и Карелии в 1944-1945 и последующих годах, то приведенные данные надо увеличить во много раз. В разминировании участвовали не только воины Ленинградского фронта, но и отряды добровольцев — жители города и население области. Борьба с затаившейся смертью приобрела широкий размах. Этот благородный подвиг во имя спасения жизней тысяч советских людей должен быть увековечен в летописи Великой Отечественной войны.
В заключение хотелось бы еще сказать несколько слов о судьбе немецко-фашистской группы армий «Север», длительное время осаждавшей Ленинград. Вот передо мной листовка на русском и немецком языках с текстом обращения командующего Ленинградским фронтом маршала Л. А. Говорова к солдатам, офицерам и генералам Курляндской группы войск — как тогда называлась группа армий «Север» — с предложением прекратить бессмысленное и безнадежное сопротивление. В листовке, датированной 7 мая 1945 г., говорилось: «Чтобы избежать ненужного кровопролития, я требую от вас: 8.5.45 г. прекратить военные действия, сложить оружие и сдаться в плен».
У меня в руках подлинный документ с подписью н печатью главнокомандующего Курляндской группировкой немецко-фашистских войск генерал-полковника Гильперта от 8 мая 1945 г. Это — полномочия трем офицерам подписать «безусловную и безоговорочную капитуляцию» группировки перед советскими войсками. Вместе с солдатами и офицерами Курляндской группы войск были взяты в плен 54 генерала во главе с ее командующим и начальником штаба — небезызвестным нам генерал-лейтенантом Ферчем.
Таков был бесславный конец гитлеровских полчищ, творивших страшные злодеяния на ленинградской земле и поднявших белый флаг капитуляции перед многими ленинградскими дивизиями, дравшимися за Ленинград с первых дней его обороны."
- один из героев книги Приведем только один фрагмент, посвященный взаимоотношениям людей, цель у которых одна - одолеть врага. Прообразом дивизионного комиссара Васнецова послужил
"- Мы, товарищи, обманываем доверие рабочих! Я хочу получить от вас ясный, прямой ответ: в состоянии мы справиться с нашими задачами? Или... вы не верите в реальность прорыва блокады?!
Последние слова вырвались у Васнецова в запальчивости. Он оценил их смысл, только услышав собственный голос. И настороженно, с какой-то опаской посмотрел на Болотникова и Бычевского. Потом махнул рукой, вернулся к столу, сказал сдержанно:
- Хотелось бы услышать ваши предложения.
- Одно предложение есть, - как бы размышляя вслух, начал Бычевский.
- Какое? - не скрывая своего нетерпения, повернулся к нему Васнецов.
Но Бычевский не торопился с ответом, верно угадывая, что Васнецова глубоко волнует сейчас нечто большее, чем транспортирование танков через Неву. Кадровый командир Красной Армии, коренной ленинградец, несколько раз за время своей службы в штабе округа избиравшийся членом бюро парторганизации, делегат многих партконференций и непременный участник городских собраний партийного актива, он давно и достаточно хорошо знал секретаря горкома. Бычевскому доводилось видеть его радостным и озабоченным, доброжелательно мягким и непримиримо резким, Васнецова-пропагандиста и Васнецова-трибуна. И теперь эти наблюдения, этот опыт прошлого опять подсказывали Бычевскому, что дивизионный комиссар приехал сюда неспроста, что им владеет какая-то не высказанная еще до конца тревога и все, что он видит и слышит сейчас, воспринимает под каким-то особым углом зрения. Момент не очень подходящий для обсуждения инженерного замысла и тактического маневра с ограниченными целями. И все-таки Бычевский рискнул.
- Я не могу гарантировать успеха, если это мое предложение будет принято, но попытаться можно, - неторопливо продолжал он. - Попробуем обмануть противника. Начнем демонстративно строить новые переправы как бы для того, чтобы обеспечить переброску танков по льду, когда он окрепнет.
Немцы наверняка перенесут огонь туда, а мы тем временем сумеем переправить несколько тяжелых танков по воде, на паромах.
- Но когда Нева замерзнет окончательно, танки все же придется переправлять по льду. А при ваших демонстративных действиях противник разобьет лед снарядами, - предостерег Васнецов.
- Будем строить тяжелые переправы, которые не так-то просто разбить.
- Что это значит: "тяжелые"?
- Усиленные тросами, вмороженными в лед. Правда, у нас нет пока тросов.
- Ничего не выйдет, - безнадежно махнул рукой Болотников, однако Васнецов уже ухватился за предложение Бычевского. Чувствовалось, что он не вполне еще представляет себе техническую сторону дела, но самый факт вдруг открывшейся возможности ускорить переброску на плацдарм тяжелых танков явно обрадовал его.
- Сколько же троса вам понадобится? - спросил он Бычевского.
- Скажем, километров десять.
Васнецов вынул из кармана гимнастерки записную книжку, сделал в ней карандашом какую-то пометку. Потом сказал:
- Хорошо. А сколько тяжелых танков можно будет перебросить водой, если немцы клюнут на вашу приманку?
- Тут все упирается в понтоны для паромов, Сергей Афанасьевич, - сказал Бычевский и вздохнул. - К сожалению, понтонов у нас маловато...."
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
