"Мне никогда не приходила в голову идея написания нечто подобного мемуарам. Военнослужащим запрещалось вести даже дневники, а без записей очень трудно заниматься писательством.
Пока я учился в Нахимовском и в Высшем училищах учеба отнимала все время, а та часть, что оставалось от учебы, обычно использовалось для занятий спортом, чтения литературы, посещения театров, музеев и т.п.
В старших классах Нахимовского и в Высшем училище естественно все мы начинали увлекаться девочками. Ходили на вечера танцев в женские школы, городские клубы. Особенно любили танцы у себя в училище.
Это вступление я написал для того, чтобы было понятно, что ни о каком сочинительстве не думал. Главное было успеть сделать уроки, написать раз в две-три недели письмо родителям и прочитать рекомендованную художественную литературу. Различные увлечения – шахматы, спорт, музыка и т.д. пришли позже.
Но, обо всем по порядку. Мысль поступить в Нахимовское училище пришла случайно. Узнал я о существовании Нахимовского училища из слайдов, где была помещена подробная информация о тбилисском Нахимовском училище. В слайдах описывалась жизнь в училище. Каждый кадр демонстрировал эпизоды жизни ребят: быт в казарме, отдых, кормежка, учеба. Подробно показывались занятия в спортивных секциях, музыкальных кружках, обучение управлению шлюпкой на веслах и под парусом.
В нахимовском лагере. Построение на утренний смотр. - Эдуард Карпов. Я ВЫРОС В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ. Санкт-Петербург, 2007.
Первый же просмотр слайдов разбудил во мне огромное желание поступить учиться в Нахимовское училище. Это желание подогревалось во мне тем фактом, что мой родной дед по матери – – был офицером Военно-морского флота, дослужившимся до звания капитана первого ранга. Я тогда считал это звание недостижимым для себя. Поэтому первое, что я сделал после просмотра слайдов, поехал к деду, утаив это от матери, предполагая, что она будет против моего поступления в Нахимовское училище. Когда же это произошло, она очень часто рассказывала историю о якобы увиденном ею сне о том, что я шел по дороге, наступил в лужу и моментально скрылся под водой.
Несколько слов о деде. Он был потомственным моряком. Его предки были участниками Крымской войны и, скорее всего, воевали под руководством адмирала Нахимова. Революцию дед встретил в звании капитана 1-го ранга. До 1928 года был в качестве военного специалиста начальником штаба тыла главного штаба Военно-Морского флота СССР. Уволен из Вооруженных сил был в 1928 году по болезни. С ним произошел трагический случай. Дед со своей женой Татьяной Андреевной Вечесловой (ёе девичья фамилия тоже Вечеслова, она была дочерью генерал-лейтенанта, которого после ухода из жизни захоронили на Ваганьковском кладбище), младшей дочерью Вероникой Николаевной и ее мужем Волковым Иваном Семеновичем жили на улице Красная Пресня в доме 36 (этот дом, построенный в конце позапрошлого века и переживший всего один капитальный ремонт, связанный с проводкой в дом газа и горячей воды стоит и сейчас).
В то время по Красной Пресне ходил трамвай. Дед вышел из трамвая на остановке Малая Грузинская улица и намеревался идти домой. В то время в Москве очень распространен был и гужевой транспорт. Так вот, лошадь, тащившая какую-то повозку, чего-то испугалась, рванула и ударила деда оглоблей в грудь. В результате у деда открылся туберкулез. Болезнь у деда протекала очень тяжело, все родные и близкие очень беспокоились за состояние его здоровья, и первый родившийся внук - это я - был назван в его честь – Николаем. Такая же участь постигла и моего двоюродного брата – Бражникова. Его тоже назвали Николаем. Вот только продолжить профессию деда ему не удалось. Поступить учиться в Нахимовское училище он не смог, нахватал много двоек на вступительных экзаменах в Рижское Нахимовское училище и не был зачислен.
Самым же интересным и трагическим эпизодом биографии Николая Степановича было участие в Цусимском сражении в русско-японской войне 1904-1905 годов.
Он служил минным офицером на миноносце «Бедовый». Советский писатель Алексей Силыч Новиков-Прибой неоднократно на страницах своего романа «Цусима» вспоминает о Николае Степановиче как о талантливом офицере, многообещающем беллетристе и человеке, пользовавшимся большим авторитетом у матросов, или как в то время их называли, у нижних чинов. После возвращения из плена на родину, а вернее сказать после октябрьского переворота (или Великой Октябрьской социалистической революции – кому как больше нравится) дед и пролетарский писатель стали приятелями. По рассказам Виталия Андреевича Спиридонова, сына соседей деда, прожившего с ним в одной квартире со дня своего рождения до поступления в Высшее военно-морское училище пограничных войск, Николай Степанович является автором многих страниц романа «Цусима», особенно тех, которые касаются жизни и быта офицеров. Новиков-Прибой, а во время Цусимского сражения просто матрос Новиков, был всего-навсего баталером, отвечавшим за обмундирование личного состава корабля. Он не видел быта офицеров и по этой причине не мог его правдиво описать. Описание хода Цусимского сражения Новиков-Прибой, конечно же, взял из архивных документов. Так поступают писатели всего мира. Я, кстати, ничего плохого не хочу сказать о нем как о писателе. Я читал его некоторые произведения. Мне очень понравились его морские рассказы. Он, очевидно, какое-то время плавал на торговых или пассажирских судах и поэтому знал жизнь моряков очень неплохо.
Миноносец «Бедовый», на котором дед участвовал в Цусимском сражении, не был потоплен и даже поврежден. Поэтому этот корабль был выбран в качестве основного объекта сдачи в плен командующего русской эскадрой вице-адмирала Рожественского Зиновия Петровича. «Бедовый» снял с сильно поврежденного флагманского броненосца командующего русской эскадрой и доставил его в плен на остов Кюсю. В советской исторической литературе сложился взгляд на Рожественского, как одного из главных виновников поражения русского флота. Повторное прочтение романа Новикова- Прибоя «Цусима» и подготовка к возможной печати повести моего деда Н.С. Вечеслова убедили меня, что все-таки главным виновником позорного разгрома эскадры был Рожественский (в повести деда он назван Святодуским). Вместе с тем, от флотоводца, командовавшего эскадрой, прошедшей три океана (Атлантический, Индийский и Тихий) требовались огромные знания и навыки, хотя, как следует из обоих литературных произведений, всю работу по обеспечению успеха перехода выполняли офицеры штаба адмирала и командиры броненосцев. Надо учесть, что после Бискайского залива эскадра разделилась: часть кораблей последовала через Средиземное море и Суэцкий канал, а вторая половина - в обход Африки с заходом в порты Мадагаскара, где и состоялась встреча двух отрядов кораблей.
Мне кажется, что даже сегодня, когда навигационные средства получили огромное развитие, такой переход нельзя было назвать легкой прогулкой. Тем более, время тогда было военное, а средства снабжения кораблей не отличались совершенством. Поражение же русской эскадры объяснялось многими причинами, главными из которых, на мой взгляд, были превосходство в численности корабельного состава и более совершенная техника японцев. Особенно это касалось корабельной артиллерии. Немалая доля вины Рожественского, по моему мнению, в поражении, безусловно, имеется. Высшему военному руководству России не следовало посылать эскадру в этот поход. Учитывая соотношение сил и военно-техническое превосходство Японии, вряд ли можно было рассчитывать, что эскадра сможет добраться до Порт-Артура. Выход был один - ведение переговоров с японцами, что, безусловно, было связано с серьезными уступками Стране Восходящего Солнца.
Заканчивая эту тему, замечу, что на мой вопрос о том, тяжело ли было жить деду в японском плену в течение двух лет, он показал мне документ, одна сторона которого была написана на японском, а другая на русском языке. В этом документе Николай Степанович Вечеслов давал обязательство японским властям, что во время прогулок по городу он обязуется не нарушать японских законов и порядка и не причинять ущерба местному населению.
Несколько слов хочу сказать о судьбе моей младшей тетки - Вероники Николаевны Вечесловой-Волковой. Всю Великую отечественную войну она вместе с мужем Иваном Семеновичем провела на фронте во фронтовых госпиталях. Где-то в конце 1941-го или начале 1942-го года их госпиталь вырывался из окружения и подвергался ожесточенному обстрелу немцев.
Иван Семенович как главный врач госпиталя ехал на головной санитарной машине, сидел он рядом с водителем, который был убит осколками снаряда во время артиллерийского обстрела. Разорвавшийся снаряд нанес главному врачу около двадцати ранений, от смерти его спасла полевая сумка с историями болезней раненых бойцов госпиталя, приняв в себя большой осколок. Продвигаться дальше на восток к линии отступающего фронта было не на чем. Взяв с собой способных передвигаться раненых, они ушли в лес, надеясь присоединиться к партизанскому отряду. Но подвела болезнь, которую сейчас называют модным словом диарея, а попросту говоря сильный понос, возникший из-за лесной пищи. В одном из мест стоянки раненых Иван Семенович залез в кусты по большой нужде и при освобождении желудка был услышан немецким патрулем. Так моя тетка со своим мужем попали в плен и были отправлены в госпиталь для советских военнопленных.
Из плена им удалось сбежать во время какой-то наступательной операции Красной армии. Так до конца войны тетка с мужем врачевали во фронтовых госпиталях. От вторичного плена Бог их избавил. После окончания войны они долго работали в военном госпитале в Барановичах в Белоруссии, а через несколько лет им разрешили вернуться в Москву. Длительная задержка выдачи разрешения на возвращение в Москву была связана с тем, что после уничтожения немцами транспортных средств госпиталя весь персонал госпиталя, состоявший в партии, уничтожил свои партбилеты, чтобы не стать объектом расстрела немцами в случае попадания в плен. А нашим доблестным чекистам потребовалось очень много времени для выяснения причин утраты партийных документов.
В биографии Ивана Семеновича Волкова была еще одна значительная деталь. Задолго до начала войны он был личным врачом после смерти которого, стал главным хирургом Боткинской больницы. По словам Ивана Семеновича, Куйбышев скончался от инфаркта, но к нему как личному врачу члена Политбюро никаких претензий предъявлено не было, спас его от репрессий помощник Куйбышева, сумевший доказать невиновность Волкова, хотя это был 1935-й год. Но вернемся к истории с Нахимовским училищем.
На мою же просьбу о помощи в поступлении на учебу в Нахимовское училище дед, не теряя ни минуты, усадил меня за стол и, зачитывая каждую фразу вслух, написал письмо начальнику Военно-Морских учебных заведений ВМФ контр-адмиралу своему бывшему сослуживцу. Ответ на это письмо пришел в виде повестки из военкомата, в которой было сказано, что я приглашаюсь прибыть по такому-то адресу для оформления документов на предмет поступления на учебу в Рижское Нахимовское военно-морское училище. Моему успешному поступлению на учебу способствовал и тот факт, что начальником Нахимовского училища в то время был капитан 1-го ранга Безпальчев Константин Александрович. В соответствии с правилами грамматики до прихода к власти коммунистов предлог «без» не менял своего написания в зависимости от следующей за ним буквы – глухой или звонкой. Его фамилия сохранила написание по правилам дореволюционной грамматики.
В 1917 году накануне революции в звании гардемарина служил на Балтике на броненосце, которым командовал родной брат деда Владимир Степанович. Просмотрев мое личное дело, Константин Александрович сказал, что внук такого блистательного морского офицера просто обязан продолжить семейную традицию, и написал резолюцию: «Зачислить». Так, в мае 1946 года решилась моя судьба на последующие сорок два с половиной года, то есть я стал кадровым военным.
До июня 1952 года я был воспитанником Рижского Нахимовского училища. Затем, до декабря 1956 года курсантом 1-го Высшего Военно-морского училища подводного плавания. В феврале 1957 года после месячного отпуска я получил назначение на подводную лодку «С-174» на которой проплавал до июня 1962 года. Ровно год (июнь 1958 – июнь 1959) пришелся на один из самых интересных периодов моей биографии – я был откомандирован для прохождения стажировки на торговых судах Балтийского государственного морского пароходства. На стажировку направляли молодых офицеров, способных в перспективе стать командирами подводных лодок. На мой взгляд, это было очень верное решение. Плавание на торговых судах позволяло на практике, а не только по лоциям и навигационным картам, осваивать будущий океанский театр военных действий. Это можно сравнить с обретением опыта автомобилистом. Его поездка по незнакомым улицам города всегда связана с трудностями, несмотря даже на то, что он пользуется хорошим автомобильным атласом.
В 1967 году вернулся в Москву, где проработал в Центральном аппарате Главного Разведывательного управления После увольнения в запас в 1988 году поступил на работу в Государственный комитет гидрометеорологии, где прослужил до июня 1991 года. В дальнейшем находился на «вольных хлебах». Чаще всего нанимался работать с машиной в различные коммерческие фирмы. Всякую деятельность прекратил в июне 2000 года после перенесенной операции по поводу рака гортани. Ну, а теперь, о наиболее интересных эпизодах жизни, начиная с Нахимовского училища."
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
