Кириллов-Угрюмов Виктор Григорьевич. Московская ВМСШ. 1943 г. Окончание.
- Вы всю жизнь были рядом с молодежью. Она сильно изменилась?
- Конечно, она другая. Но для нас, стариков, приятно, что некоторые молодые люди ценят то, что дорого и для нас. У меня возникают только положительные эмоции, когда я общаюсь со студентами. Сейчас они самостоятельно организуют студенческий клуб «Верность». Сами предложили: теперь не вы будете организовывать поездки по местам боевой славы для нас, а мы для вас. «Мифисты» берут шефство над своими профессорами, ушедшими на пенсию.
Преемственность поколений никуда не делась, убеждены супруги Кирилловы-Угрюмовы. Они вспоминают, как Виктор Григорьевич проводил урок мужества в классе младшего внука. Он не стал рассказывать детям истории, а показал фляжку военных лет. И объяснил, что пить в походе разрешалось только по колпачку воды через каждые 50 км. Первоклашки выстроились в очередь, чтобы попробовать содержимое фляжки. И рассказывали потом, какой необыкновенно вкусной была эта вода...
- Вы знаете, какие прозвища вам дают студенты? – поинтересовалась я.
- Нет... – призадумался Виктор Григорьевич.
- А я знаю, по крайней мере, одно – наш МИФИческий альма-патер!
- Вот спасибо! – засмеялся альма-патер и снова стал похож на семнадцатилетнего курсанта с портрета.
Коков Константин Иванович. Московская ВМСШ. 1941 г.
... В толчее и теснине коридоров департамента морской охраны Федеральной пограничной службы России, как на главном фарватере в зоне проливов, визитёр никак, не разминётся с человеком, о котором в кают-компаниях витают легенды. И хотя крепка сбитая фигура ветерана — не в чёрном мундире с золотыми погонами и нашивками капитана 1-го ранга, седая голова — без форменной фуражки балаклавского покроя, на кистях рук и в помине нет татуировок с синим якорем, инициалами, — чистокровный моряцкий облик Константина Ивановича Кокова, точно силуэт сторожевика в темноте с опознавательными огнями, приковывает к себе внимание: и твёрдым шагом с лёгкой раскачкой туловища, свойственной людям отменной военной выправки; и характерным прищуром глаз вперёдсмотрящего на баке, охватно и цепко фиксирующего каждый предмет по курсу; и простым, добрым лицом, изрезанным бороздками многоговорящих морщин, широко расплывающимся в улыбке при встрече с офицером, "держащим флаг".
Но всего более молодого гостя с границы в старожиле крепкого засола пленит командирская основательность, здравомыслие и, конечно, всепобеждающая страсть к флоту. Как и тридцать лет назад, Константин Иванович прописан в отделе службы и боевой подготовки, лишь недавно переиначенном на новый лад в отдел подготовки управления организации службы. Только теперь — не грозный начальник группы, а при исполнении обязанностей старшего инспектора. Однако напористости в характере, выверенности в действиях и поступках, природной смекалки в боевом деле ему и сегодня не занимать.
Если волею случая составится с ним беседа — воспоследует торжество морского духа. Удивит не пустыми побасёнками, изукрашенными выдумкой, а побывальщиной героических и житейских флотских будней. Неспроста рассудительный контр-адмирал Николай Николаевич Козорезов однажды отрекомендовал Котова:
— Ходячая энциклопедия пограничных войск.
И такая похвала образованному уму — не гипербола. За долгий век воинской службы не исцвела память Константина Ивановича на замечательные события, связанные с дозорами и плаваниями сторожевых кораблей.
***
— Для людей моего поколения 1941-й и 1942-й годы — самые многострадальные. Задали перцу и чёсу, да не тем будут помянуты, — заговорил неторопливо Константин Иванович. — Сам посуди: в державе война повышибла окна и двери, а мы прохлаждаемся в Московской военно-морской спецшколе, держим экзамены на аттестат зрелости. Нонсенс! Смотришь в учебник, конспект — поверх скучливых и стёртых строк мерещатся боевые сводки кадры кинохроники. Разговоры сплошь и рядом, как на фронт попасть, чем помочь армии. И, сколько помню, довольно серьёзные.
Мама, узнав о близкой моей перспективе, забеспокоилась. Отец выслушал её со вниманием и заметил: "Ты Костю, Анисья, возле юбки не держи. Парню нужны строгости, а не телячьи нежности. Чтобы характер закалялся и мужал".
Мы едва дождались выпускного вечера. Хотя не всем стукнуло семнадцать, с учётом доброй воли и предписания распределили по высшим училищам. 5 июля я в числе семерых счастливчиков явился в Севастополь. Город очаровал нас. Куда ни ступи — всюду знаки славы наших предков. И до оборонительных рубежей рукой подать. Подумалось: покажем себя начальству с лучшей стороны — попадём на фронт. В бухте Песчаной прошли ускоренный курс молодого бойца, приняли военную присягу. А дальше криком кричи — никто тебя не желает слушать. Вместо Перекопских позиций указали на училищную скамью.
В свободное время мы часто просиживали над картой Крыма. Вымеряли километры, исследовали движения войск. Обстановка день ото дня ухудшалась. Военные сводки не радовали. Немецко-румынские части взяли Перекоп, бойцы 51-й армии откатилась на Ишуньский рубеж. Севастополь встревожился: город переходит на осадное положение, жители из него выбираются один за другим. Военсовет флота мобилизует защитников на отпор врагу, а у нас, салажат, своя печаль: поднимут на сей раз первокурсников в ружьё или нет? Как бы не так! Поднять-то подняли, но по поводу эвакуации Черноморского училища. В начале ноября погрузили всех скопом на баржи и потянули буксирами в Ростов-на-Дону. Мы не ожидали такого подвоха.
Однако в Таганроге вдруг спешным порядком высадили на берег. Свели в курсантский полк и, не дав очухаться, бросили против гитлеровцев. Это был кошмар: ни окопов, ни заградительной линии!.. На подступах к городу завязалась ожесточённая схватка — страшно вспомнить. Противник прижал нас к станции, на наших глазах гибли товарищи. Как спасти положение? Что предпринять?.. И мы, желторотые вояки, растерялись от громких всплесков рвущихся снарядов, от роя пуль, жужжащих над головами.
А вот командир роты оказался другого замеса. Поднялся в полный рост, выпростал красные ручищи из кителя на целую четверть и как рыкнет в рупор: "Полундра! Не робей, братва! Уплотнить огонь!.. Бой — кровавая и правая работа, не жалей силушку,
И что б вы думали? Пересыпанные звонкокованым присловьем и сдобренные солёным голословьем, команды подействовали на ребят магнетически. Где наша не пропадала! Мы встряхнулись, ожили. И вскоре дела как бы сами собой поправились, наладились и откорректировались. Прицельнее застрочили пулемёты и миномёты по роще, куда стеклись немцы. И — о чудо! — во время огня, такого дробного, суматошного, задорного, не только обрели в себе уверенность, осознали справедливую жёсткость командирского характера, но и на всю жизнь усвоили заповедь, на первый взгляд простую, да жизненно важную: если ты в бою всецело отдаёшься ратному труду, нещадно истребляешь противника, то воля твоя крепнет, страх покидает сердце и смерть уже исходит от тебя к врагу, а не наоборот.
После смены нас с позиций повели мимо Ростова-на-Дону в Пятигорск. Не для отдыха и лечения, конечно. Там, как выяснилось, формировалась Для неё из первокурсников и второкурсников стали готовить командиров отделений.
Режим казарменной жизни был строгим, напряжённым. Часто по ночам объявлялись тревоги, делались марш-броски до Кисловодска. Утром — ранняя побудка, физзарядка в трусах при любой погоде. И весь день потом занятия, отработка упражнений, вводных. Досконально знакомили со всем стрелковым оружием, учили метко стрелять, правильно выбирать позицию в атаке.
Осваивали также и штыковой бой. Первая тренировка у меня не задалась. На разводе суточного наряда командир роты, обнаружив под моим глазом вздувшийся синяк, заметил: "Ну-ка, ну-ка, покажись. Ого! Красивый фонарь подвесили. И в масть. Скажи мне на милость: что обозначает синий фонарь на фок-мачте ночью?.. Правильно, дежурный корабль. Вот какое у тебя с ним совпадение!.. После развода зайдёшь ко мне".
В канцелярии командир роты обнял за плечи, усадил против себя и повёл такой разговор: "Значит, фингал на занятиях по штыковому бою заработал? А если без вранья?.. Ну верю-верю. А ты чем обидчику ответил? Ax, заломил руку за лопатку. Жидковато! Сожми-ка пальцы в кулак. Хм, вполне приличный... Эх, Костя, Костя! Как командиру отделения пора тебе понять серьёзные вещи. В коллективе, брат, почёт сильнейшему. Сильнейшему, понимаешь? Слабаку в бою туго приходится. Подчинённые, они какие? Нащупают слабинку — и на ней играют. Неужто у тебя кишка тонка?.. Это хорошо, что в учёбе пятёрочник. Спасибо взводному. Пущай тебя и дальше учит. Только помимо военной теории есть практика, опыт. По этой части я у тебя наставник. Вот несколько первых советов. Не жди в бою, когда нанесут удар, работай на опережение. Да так лупцуй, чтоб довеска не требовалось. И других бей тем же макаром. Пусть окрест видят да на ус мотают: этот спуску не даст... А ещё натуру вырабатывай. Ни при каких обстоятельствах не выказывай боль и страх. Пущай тебя особенным считают. И ты себя таковым полагай. Приучайся первенствовать... Дело не шутейное — одержать в бою победу. Там игра на лезвии ножа. Там — пан или пропал".
Через три месяца в звании старшины 1-й статьи я вновь очутился на Южном фронте, на реке Миусс. Моё отделение состояло из одиннадцати матросов. Все великовозрастные, призванные из запаса. Между собой они уважительно называли меня "сынок". Я чувствовал себя по всем воинским артикулам гораздо подкованнее их и нисколько не терялся. Правда, однажды вышел такой пассаж. Вечером после взятия высотки в нашу землянку ввалились танкисты. Раздобыв где-то спирт, они пригласили к себе отметить совместную победу. Мои матросы тут же подхватились, и я вынужден был поспешить с ними. Когда налили спирт в котелок, мне как командиру отделения протянули первому. Я в жизни не держал во рту хмельного и оробел. Вдруг слышу за спиной голос моего подчинённого: "Сполна выдохни, старшина, и пей не морщась". Не переводя дух , сделал несколько глотков и пустил котелок по цепочке. Народ загудел: "Ну и пьяница из Кости добрый будет!" Выслушав ещё несколько дурацких сентенций, я захотел выйти из круга, но зашатался и чуть не упал, к неописуемому восторгу честной компании.
Наше отделение не один день защищало свою высотку, покрытую чахлым кустарником. Держа круговую оборону, тылом к шоссе, мы отбивались из всей мочи. Ко всему ухудшилась погода. Днём сыпал дождь со снегом, пропитывая бушлаты влагой, ночью морозец пробирал до костей. Если в сутки удавалось поспать два-три часа — считай, повезло.
Вот и то памятное мартовское утро началось по заведённому немцами порядку. Сначала артподготовка, потом налёт "мессеров" и, наконец, одна за другой атака пехтуры. Но в отличие от прошлых дней бой пошёл не на жизнь, а на смерть. Как только фашистским танкам удалось обойти нас справа, потери вмиг возросли. Вскоре в живых на высотке осталось человек пять из моего отделения да пулемётный расчёт соседей в ложбинке. Он-то в основном и укрощал прыть немцев. Но всё же выдохся и замолк... От мин и снарядов некуда было деться. Они как бы нащупывали меня, подбираясь всё ближе. Когда грохот прозвучал за спиной, меня, как щепку, отбросило на несколько метров и оглушило. Придя в себя, я понял, что не в своей тарелке: будто раскалённое шило точило бедро, оно деревенело. Пощупал ногу — вроде цела, попробовал подняться — упал от головокружения.
Ночью санитары подобрали меня и снесли в медсанбат. Таких, как я, набралось там немало. Всех отправили самолётом в Ростов-на-Дону. И надо же! — в полёте нас подбил "мессер". Об этом догадались после трудной посадки и пожара на борту. Эвакуация была тяжелейшей. Меня спасло то, что находился не в глубине фюзеляжа, а около плоскости крыла. По его поверхности скатился кулём на землю, и едва отполз в сторонку — рванул взрыв.
В госпитале чуть не сгорел от стыда перед девчонками-санитарками — они обмывали меня и укладывали на операционный стол. "Ты флотский?" — спросил хирург, прощупывая ногу. "Да", — ответил я, настраиваясь на худшее. "У нас кончился наркоз. Моряки — народ крепкий. Если согласен, будем чистить рану по живому". "Всегда готов", — как-то по-пионерски ответил я. Хирург усёк это и заметил: "Эх, тебя бы ещё молочком поить... Дайте старшине спирту!"
Держали меня несколько человек. Когда резали ногу, было терпимо, но когда начали извлекать из мягких тканей осколки, я взвыл волком.
Из госпиталя послали на долечивание в Туапсе. По выздоровлении перевели в маршевую роту — она готовилась к переброске в Крым. Я регулярно слушал сводки Совинформбюро по радио и догадывался, чем может закончиться наш десантный бросок. Но иного желания, кроме как мстить за гибель своих друзей-товарищей, у меня тогда не было.
Человек предполагает, а Всевышний, говорят, располагает. Сначала пришла тяжёлая весть о сдаче Севастополя. А чуть погодя — приказ об откомандировании недоучившихся курсантов военно-морских училищ в Баку.
Шла война. Мы, курсанты, в особенности те, которые повоевали на море и суше, не могли спокойно наблюдать за боями со стороны. Используя реальные возможности для приобретения навыков ведения боевых действий на море, ежегодно вырывались на практику на "воюющие" корабли. А таковыми в составе флота были почти все. Даже учебные суда Каспийской флотилии "Правда" и "Шаумян" приспособили к перевозкам военных грузов на фронт и раненых бойцов из Баку в Красноводск. В 1943-м я не только плавал на них, но и участвовал в учебных стрельбах на канонерских лодках "Бакинский рабочий", "Красный Азербайджан". В 1944-м в качестве дальномерщика, рулевого и комендора был в военной кампании по Чёрному морю на крейсере на эсминцах "Беспощадный" и "Огневой"...
Знаешь, есть такое понятие — Это когда у зверя, животного развивают умение. С одной стороны, подавляют нежелательный природный инстинкт, с другой — концентрируют усилия на выполнении тех или иных действий... Отдельного рода натаска применяется и в воспитании людей. Первые из них, развивая жизненные и трудовые навыки, учатся на чужих ошибках; вторые — на собственных просчётах. Этот способ формирования личности, основанный на методе проб и ошибок, можно назвать "вольной натаской".
Так вот, я прошёл вольную натаску и дома, и в морской стрелковой бригаде, и в Каспийском высшем училище, и, наконец, в пограничных войсках. Среда ли меня сделала таким, Господь ли меня создал, не знаю. Знаю только твёрдо: через синяки, мозоли, шишки приобретал опыт и постигал истину. Зато уж если усваивал что, то намертво.
***
Константин Иванович говорил долго, и его слова врезались в мою память, потому что я не часто слышал такие откровения от 75-летнего ветерана. И — дай Бог! — не последний.
Он смотрел на меня и приветливо, щурился. Мелкие складки в уголках глаз, будто взморщенные от колдовского ветерка, теплились лучиками. Весь какой-то доступный, светящийся, развернул, насколько дозволяли позвонки, бойцовскую грудь, раскрылатился: пиджак нараспашку, сквозь белую рубаху проступают тёмные полоски тельняшки — мол, знай марсофлотца!
Эта кольчужка, по выражению Константина Ивановича, подчёркивающая сопричастность к морскому братству, всегда была гордостью его и отрадой. Потому и сберегает её, упаковывая аккуратно в шкафу как боевую реликвию или, вернее, флаг корабля. И надевает только в тех случаях, когда желает самочинно явить людям фронтовую стойкость, бравым видом внушить им здоровый оптимизм.
Копытников Михаил Л. Московская ВМСШ.
Его упомянул другой спецшкольник, Солнышков Юрий Степанович, о котором речь впереди. В интернете нашлось два упоминания о его службе.
Ниже отрывок из главы из книги Касатонова Игоря Владимировича "Черноморская эскадра, 1940-1961: участие в Великой Отечественной войне. Закат эры линейных кораблей". - Москва, 2007.
"...Тем временем завершалась подготовка трех кораблей: РК «Упорный», эсминцев проекта 30бис, переоборудованных в противолодочные корабли «Бесшумный» (командир Михаил Копытников) и «Безбоязненный» (командир капитан 2 ранга Михаил Громов) к большому и трудному переходу Севастополь - Владивосток Северным морским путем. Отрабатывали приемку топлива на ходу, плавание в составе отряда с отработкой варианта следования за ледоколом в сомкнутом строю кильватера в предельно близком расстоянии между корабля и другие вопросы. Приводили корабли в порядок и проверяли состояние здоровья личного состава проведением диспансеризации..."
И через ряд лет М.Л. Копытников - в ГШ ВМФ.
5-я Средиземноморская эскадра ВМФ в Иорданских событиях 1970 года. Владимир Заборский. - Независимое военное обозрение. 18.04.2008.
Эти события начались 9 сентября на моем оперативном дежурстве, причем неожиданно. Авианосец «Индепенденс» 6-го флота США с кораблями охранения уже вторые сутки «мирно» крутился в районе юго-западнее острова Крит, отрабатывая полеты авиации, периодически смещаясь в восточную часть Ионического моря и возвращаясь обратно. Следящий корабль доносил о месте и действиях АУГ (авианосной ударной группировки) с обычной в таких ситуациях дискретностью в четыре часа.
ТРЕВОГА
На 12.00 вся АУГ находилась в районе южнее западной оконечности о. Крит – курс и ход переменные, продолжались полеты авиации. Но на 16.00, получив донесение от нашего корабля, смотрю по карте: авианосец с кораблями охранения уже восточнее Крита, курс 90?, ход 30 узлов (!), полеты авиации прекращены. То есть вся АУГ мчится самым полным ходом на восток! Зачем?
Здесь командир следящего корабля сплоховал. Ему следовало бы сразу донести об изменении действий авианосца и его «бегстве» на восток. К тому же и я, извините, «оплошал». Группа разведки ОСНАЗ штаба эскадры мне доложила, что авианосец и его охранение с 13 часов не отмечаются ни в каких радиосетях и соблюдают полное радиомолчание. Но я к этому докладу отнесся невнимательно и не насторожился: наш корабль за ними следит, время дневное, а не ночь, мол, как замолчали, так и заговорят. Но раз вся АУГ помчалась на восток, к тому же в радиомолчании, значит, что-то случилось на Ближнем Востоке. Командование и штаб эскадры, в том числе и я как ОД (оперативный дежурный), об этом сведений не имели.
Сразу же на переговоры вышел ОД ВМФ капитан 1 ранга М.Л. Копытников (на ЦКП ВМФ уже бдительно спохватились, получив донесение о месте АУГ). Спрашивает: «Как командование эскадры оценивает складывающуюся обстановку с броском АУГ в восточную зону?» Надо сказать, что выход на связь самого ОД ВМФ (правильнее дежурного адмирала), тем более грозного Михаила Копытникова, при появлении которого у аппарата БПЧ ЗАС наши ОД эскадры обычно нервно вздрагивали, не сулило ничего хорошего. Я мог лишь ответить первое, что пришло в голову (причем довольно дерзко): «Обстановку командование и штаб эскадры контролируют, дальнейшие действия эскадры будут доложены». Все это сразу же доложил командованию эскадры.
Что делать в такой ситуации? Все надводные боевые корабли эскадры на якорных стоянках в центральной зоне, Саллуме и точке № 5 (Китира). Восточнее только десантники, ЭМ «Совершенный» и один из тральщиков в Порт-Саиде, второй тральщик в точке № 55 (восточнее о. Кипр). Гнать ЭМ «Совершенный» на перехват АВУ в помощь следящему кораблю (хорошо, что его успели только что дозаправить топливом) бессмысленно. Ясно, что придется основные силы эскадры развертывать в восточную часть. Но с какой задачей? И что творится на «востоке»? На КП эскадры все командование, офицеры штаба, каждый по своему кругу ведения предварительно «прибрасывают» распоряжения боевым кораблям по их действиям и судам, прежде всего танкерам, по обеспечению кораблей.
Вскоре снова на переговоры вышел М.Л. Копытников и сообщил, что в Иордании произошли события, вызвавшие обострение обстановки на всем Ближнем Востоке, разведка ВМФ готовит развернутую информацию для штаба эскадры. Следом за ним заместитель начальника ОУ ГШ ВМФ контр-адмирал П.В. Корецкий в переговорах с заместителем командира эскадры контр-адмиралом М.Г. Проскуновым (командир эскадры в отпуске) передал приказание главнокомандующего ВМФ: все силы эскадры сосредоточить в восточной зоне, в том числе доложить предложения по развертыванию в эту зону всех атомных и части дизельных ПЛ (подводных лодок), действующих на театре. Он же сообщил, что 12 сентября из Севастополя еще с одним отрядом кораблей выходит командир эскадры контр-адмирал В.М. Леоненков, которому приказано управлять всеми силами в районе, сформировав ВПУ эскадры на одном из кораблей; дальнейшие приказания последуют. После этого, естественно, были выданы боевые распоряжения штаба силам эскадры, корабли двинулись на восток, и все завертелось...
По словам Солнышкова Ю.С., Копытников М.Л., закончил службу в звании контр-адмирала.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских и подготовительных училищ.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
