Одна из вечерних прогулок
Заканчивался один из многих, ничем не выделяющийся день. После вечернего чая мы идём по булыжной мостовой тихой Пеньковой улице в недавно переданный училищу спальный корпус у пожарки на Мичуринской.
- Запевай! - командует дежурный старшина. Им в этот раз был всеобщий «любимец» старшина Тюменев.
Мы любим петь в строю. Особенно по вечерам, когда во влажном воздухе зычно звучат наши голоса. Но сегодня петь что-то не хочется, нет настроения. Но старшина этого понять не может. Он упорен и
- Запевай! - снова командует «Тюлень».
Чтобы не оказаться виновным и не получить взыскания, запевала уныло выводит; «Взвейтесь, соколы, орлами...» Но «соколы» припева не подхватывают.
- Запевай! - в третий раз делает попытку старшина. И снова «молчание было ему ответом». С точки зрения «Тюленя» - это ничто иное, как коллективное неповиновение.
Перед воротами спального корпуса он неожиданно командует:
- Круго-ом марш!
Идём снова к учебному корпусу. Ясно: решил погонять.
- Запевай! - с идиотским оптимизмом звучит снова его голос. Молчим. Знаем, это не надолго: скоро отбой. А сон на флоте - неприкосновенен! Но после того, как он отвернул нас от спального корпуса в третий раз, мы возроптали. Форма возмущения была проста до гениальности. Договорились, как только «Жопа» кончит очередной подсчёт ноги, всем дружно под левую ногу скандировать «Тю-кин, Жё-ра!» (Тюкин Жёра - наш же товарищ, идущий в строю). Прокричали раз, другой - никакого эффекта! «Тюлень» непробиваем. Ему бы оставить подсчёт ноги, но он продолжает его.
- Раз... Раз... Раз, два, три, Левой, левой, левой!
Тогда сквозь «Тюкина Жёру» стало всё явственнее проступать то, что и имелось в виду за ним. И вот уже на всю Пеньковую в ночи гремит: «Тю-лень, жо-па!»
Но не этим суждено было закончиться той злополучной вечерней прогулки. Старшина, закусив, что называется, удила, продолжал гонять нас, хотя время отхода ко сну уже вышло. Тогда от лбов первого взвода пошёл наказ: если Жопа повернёт ещё раз обратно, то по его команде «кругом марш» все сразу рассыпаемся и с воплями «У-у-у...» бросаемся в его сторону. На этот раз эффект превзошёл ожидания. Вообразив, что его сейчас будут бить, «Тюлень» подскочил и стремглав помчался прочь. Поулюлюкав и посвистав ему вслед, мы в шабашном веселье пошли спать, прекрасно понимая, что нам это так не пройдёт. И точно. Утром, ещё до подъёма, в коридоре из конца в конец метался командир роты. На построении перед выходом на зарядку было объявлено: всей роте - месяц без увольнения в город. А Тюменева у нас скоро не стало. Кто-то сострил: «Пошел за котангенсом...». Мне, по-своему, было немного жалко этого бесхитростного, чересчур усердного в своей прямолинейности, деревенского парня. Потом, уже, будучи офицером, кто-то из ребят встретил его на улице, уже подучившегося почему-то по финансовой части. Зашли в рюмочную, где «Тюлень» не то, чтобы каялся или винился за прошлое, нет, но дал понять, что о многом, что было тогда, теперь сожалеет.
Федоров Олег Сергеевич.
Федоров Олег Сергеевич был переведен из Тбилисского Нахимовского училища и закончил ЛНВМУ в 1948 году. Предположительно, закончил училище им. М.В.Фрунзе.
Дневник воспитанника 1-й роты 12 класса Игоря Леоненко.
22.03. После обеда я, Горбачев и Федоров пошли покупать «деду» портфель. Наш и 12-й класс собрали 320 руб. (170 — мы). Приходилось у некоторых выцарапывать из мошны. Санька в шутку прозвал меня кровопийцей. 11-й класс вообще не собрал. Приехали назад без покупки, усталые и недовольные.
"Дед" - Кашинцев Алексей Васильевич. Грабарь В.К.: "То обстоятельство, что в 1944 году возобновили свою работу далеко не все ленинградские школы, позволило отобрать в создаваемое училище лучших, наиболее опытных преподавателей. Среди них были педагоги ещё гимназической школы – физик Аким Васильевич Белозёров, математик Алексей Васильевич Кашинцев, учителя русского языка Ксения Вячеславовна Толстая и Павел Дмитриевич Вознесенский."
Так как же с подарком? Все удалось! И.Леоненко: "23.03.1948. После первого урока поехали с Горбачем и Евдоком искать портфель. В Кировском не нашли, но в Петроградском универмаге фортуна улыбнулась — купили единственный оставшийся портфель за 259 руб., черный, с карманами, тисненный под крокодиловую кожу. Нашли гравера, заказали монограмму с якорем, что обошлось нам еще в 69 руб. (Евдок доплатил). Портфель всем понравился. Кап. 3 предложил положить в него бутылку, что и было сделано. 11-й класс со скрипом собрал 73 руб., пошли в магазин, купили бутылку портвейна. Оттуда пошли на Моховую к Кашинцеву и вручили подарок, который растрогал старика."
Чубич Максим Максимович.
Они были первыми. Первый выпуск первого военного набора 1944-1948 гг. Составил нахимовец 1948 года выпуска Николай Соколов.
Первым из нашего выпуска получил звание капитана 1 ранга, одним из первых на флоте стал командиром атомной подводной лодки. А в Нахимовском училище он был просто Максом, замечательным товарищем. Хорошо пел и хорошо рисовал. Был выносливым гребцом - правым средним на призовой шлюпке. И ко всему - мастером всевозможных проказ, в связи с чем неоднократно сидел в карцере - училищном, в лагере и даже на шхуне в ахтерпике.
Подтверждает Игорь Леоненко. - Сокровище то - слово...". Дневник воспитанника 1-й роты 12 класса.
16.07.1947. Утром планировали поход на баркасах, но погода ухудшилась. Я лег на койку. Подошел мичман, стал настаивать, чтобы я учил ВМП. Я сказал, что буду учить, когда посплю, за что был «представлен» кап. 3. Посадили в ахтерпик (карцер). Вскоре за то же посадили и Макса. Вместо утреннего чая получили хлеб с солью и кружку кипятку. В 21 час меня выпустили, а Чубич остался на ночь в ахтерпике. Его выпустили утром.
Они были первыми. Первый выпуск первого военного набора 1944-1948 гг. Составил нахимовец 1948 года выпуска Николай Соколов.
Но, если нашим командирам надо было кому-то из воспитанников поручить какое-нибудь необычное ответственное и даже немного рискованное дело, например, покраску бортов нашей первой шхуны «Бакштаг», то чаще всего их выбор падал почему-то на Макса. Как сейчас вижу их с Лёвкой Трушиным (тоже художником, в том числе, и по наколкам - его морской чёрт, сидящий верхом на винной бочке с чаркой - памятка, оставшаяся у некоторых ребят до конца жизни), вымазанных краской с головы до ног, только что поднятых на люльке из-за борта, и, вместо благодарности, обматерённых капитаном шхуны, старым Ваганычем, за оставленные следы на палубе!
После ВВМУ им. М.В.Фрунзе лейтенант М. Чубич получил назначение на Черноморский флот (повезло Максу!) командиром артиллерийской и минно-торпедной служб стотонного тральщика. Пока его РТЩ «утюжил» воды Чёрного и Азовского морей, на Николаевских верфях была спущена очередная средняя подводная лодка 613 проекта. Судьбу, как говорится, не обойдёшь. Участвуя в перебазировании этой лодки с юга на север по древнему пути из варягов в греки, старший лейтенант М. Чубич радикально меняет место и характер своей службы.
В 1955 году на такой же лодке капитан-лейтенант М. Чубич, будучи уже помощником командира, совершил двухмесячный переход по Северному морскому пути на Тихий океан.
Лебедько В.Г. Верность долгу. Историко-хроникальное повествование. - СПб: "Развитие", 2005.
У меня появился круг близких мне друзей и товарищей, которых я всегда буду вспоминать с неизменной благодарностью и любовью: лейтенанты Асеев Геннадий Георгиевич, Устьянцев Александр Михайлович, Мальков Александр Александрович (сокращенно — Сан Саныч), Гладков Семен Евгеньевич, инженер старший лейтенант Телин Владимир Владимирович, капитан-лейтенант Чубич Максим Максимович. По первоначалу почти все они были холостяки, и эта холостяцкая компания как умела занимала себя в редкое свободное от службы время. Были холостяцкие пирушки, если были на то причины, были походы в клуб в Тарью на очередной новый фильм и, конечно же, были совместные поездки в Петропавловск. Последнее начиналось обходом редких магазинов, а иногда и просмотром художественных выставок, которые нередки были в Доме офицеров флотилии, и, бывало, заканчивались прохождением ВВК (т. е. ресторанов «Восток», «Вулкан» и комендатуры гарнизона). По сравнению с другими нам «союзными» компаниями на ВВК мы как-то не попадали.
Они были первыми. Первый выпуск первого военного набора 1944-1948 гг. Составил нахимовец 1948 года выпуска Николай Соколов.
После окончания в 1958 году Высших офицерских классов и специального Учебного центра по переподготовке командиров ПЛ с дизельных на атомные, капитан 3 ранга М. Чубич плавал сначала помощником, через два года - старшим помощником и с 1964 по 1968 годы - командиром крейсерской атомной подводной лодки.
В каких морях? Во всех, что омывают берега России, «прихватывая», где больше, где меньше воды Индийского, Северной Атлантики и, конечно же, незабываемого Северного Ледовитого океана с походами под его льдами до 82 параллели.
Из рассказов Макса. «Арктические паковые льды... Снизу, из глубины, зловеще тёмные при толщине в десять-пятнадцать метров зимой и совсем другие летом, представляют собой фантастическую картину - зеленовато-бугристые с толстыми сосульками. А вода - чистейшая! Через перископ при незаходящем полярном солнце - это сказочное видение! Всплывёшь в попавшейся полынье - бескрайняя белизна вокруг и желтоватое, от гуляющего где-то за горизонтом солнца, небо над головой. И - всё! Не передать словами, что творится в этот момент на душе».
В 1968 году капитан 1 ранга М. Чубич сменил каюту командира лодки на кабинет старшего офицера Управления боевой подготовки Северного флота. А с 1975 до выхода в 1985 году в отставку вёл преподавательскую и научную работу в учебных центрах ВМФ по подготовке экипажей атомных подводных лодок. В эти годы им создаются учебные пособия и три секретных короткометражных фильма. Тогда же он был военным консультантом единственного в нашей стране художественного фильма «Тяжёлая вода» о жизни на атомной подводной лодке.
Парадную тужурку Максима Максимовича помимо орденов и медалей утяжеляют не менее весомые три знака - «Ветеран Вооруженных сил», «Ветеран Северного флота», «Ветеран-подводник». И должен был бы быть ещё один, четвёртый, самый «тяжёлый» к полученному им удостоверению - «Ветеран подразделения особого риска». А нет его лишь потому, что его вообще нет: суть его не нашла адекватного выражения в наградном знаке. Я, конечно же, спросил у Макса, была ли у него за четырнадцать лет службы на подводных лодках, из которых десять приходятся на атомные, случай, подпадающий под этот самый «особый риск»? «Был, - говорит. Потом мне в шутку предлагали написать сценарий к кинофильму «Ещё одна неизвестная авария». И рассказал, что это случилось на глубине, когда вдруг произошёл прорыв второго контура, в результате чего резко ухудшилась обстановка на лодке. «Но благодаря быстрым и умелым действиям экипажа, мы вышли победителями из этой аварийной ситуации», - закончил он свой рассказ крепко засевшей в его мозгу фразой, неоднократно повторяемой им тогда при докладах по начальству. И, нащупывая в кармане нитроглицерин, добавил устало: «Но вспоминать об этом не хочется...»
Тем не менее, прошло время, и Максим Максимович вспомнил и поведал подробности о том эпизоде боевой службы в статье
Только сейчас, спустя много лет после случившегося на К-52, глубоко проанализировав все сложившиеся тогда ситуации, невольно приходишь к страшному выводу: если бы экипаж лодки при ее нахождении под тяжелыми льдами своевременно и квалифицированно не выполнил все необходимые действия, то неизбежно произошла бы катастрофа, приведшая к гибели корабля и людей. И никто никогда не узнал бы причины катастрофы.
К началу 1961 года подводная лодка К-52 успешно закончила выполнение всех курсовых задач и была введена в 1-ю линию, то есть по уровню подготовки экипажа она могла выполнять все задачи, свойственные данному классу лодок. С этого момента начались ее интенсивные плавания. Впервые в стране атомная подводная лодка надолго и далеко уходила под лед. К-52, таким образом, являлась первопроходцем, которому нужно было выявить много нового, ранее малоизведанного, обучать экипаж плаванию подо льдами.
Очередной выход подводной лодки в море намечался на начало апреля 1961 года. Плавание предстояло серьезное. Необходимо было осуществить поход подо льды Северного Ледовитого океана. В это время года лед в Арктике является наиболее тяжелым, так как, смерзшись на зиму, он представляет собой почти сплошной панцирь, местами возвышающийся тяжелыми, глубоко сидящими в воде глыбами, выходящими наверх причудливыми торосами. Чистая вода находится только в трещинах, образующихся от подвижки льда. Исходя из этого, поход предполагал быть очень серьезным и ответственным. Нам предстояло впервые отработать и практически закрепить приемы и способы плавания подо льдами, возможность всплытия в полыньях и отработать этот маневр, а также еще много разных неизведанных вопросов должна была решить К-52. Перед выходом на борт прибыл командующий Северным флотом адмирал А.Т.Чабаненко. Его присутствие на борту подтверждало серьезность похода. Закончив приготовление, К-52 вышла в море.
После небольшого перехода под водой мы всплыли в надводное положение. Стояла темная тихая ночь. Почти черное небо было усыпано неестественно яркими звездами, которые блестели, излучая таинственный, едва уловимый свет. Ветер и волнение моря отсутствовали. Тишина. Небольшой морозец пощипывал нос и щеки. Темный горизонт, где небо обычно сливается с морем, был обозначен расплывчатой белой полосой, которая светилась завораживающим, идущим откуда-то снизу матово-белым светом. Как выяснилось впоследствии, это была кромка необычайно чистого арктического льда, присыпанного абсолютно белым снегом, которая под воздействием рассеянного света звезд и небольших сполохов северного сияния светилась изумительным напоминающим люминесцентный, внутренним светом. Такую картину природы можно наблюдать только в исключительно чистых местах, где отсутствуют следы современной цивилизации.
Погрузившись на глубину 60 метров, лодка медленно зашла под лед. Эхоледомер самописцем вычертил кривую нижней кромки льда. Она, к нашему удивлению, представляла собой не ровную гладкую поверхность, а узкими длинными "сосульками", доходящими до 12 метров в длину, опускалась вглубь океана. Это обстоятельство, и, кроме того, полученные ранее результаты ледовой разведки, в которых сообщалось, что недалеко от нашего района плавания дрейфуют два айсберга, оторванные от ледника Земли Франца-Иосифа, заставили командира капитана 2 ранга В.А. Рыкова принять решение: дальнейшее маневрирование подо льдами осуществлять на глубинах 90-150 метров. Что было выполнено немедленно. Так началась наша работа, делать которую нам предстояло в необычных условиях. Офицеры, старшины и матросы с особой внимательностью и ответственностью на постах выполняли свои обязанности. Вахта сменялась вахтой. Так проходили часы, дни, недели... Каждый на своем месте, на своем боевом посту, командном пункте был высококлассным специалистом, отработавшим свои действия до совершенства. Это обстоятельство вселяло твердую уверенность и спокойствие в каждого участника сложного похода.
Командующий флотом каждый день обходил отсеки подводной лодки, беседовал с членами экипажа, рассказывая о том, как приходилось плавать на лодках раньше, на заре подводного флота, когда даже акустических станций не существовало, и шумы, идущих в море кораблей, прослушивали, находясь возле люка 1-го отсека. Для этой цели назначались специальные матросы, обладающие хорошим, почти музыкальные слухом. В очередной раз командующий флотом, дойдя до концевого, 9-го, отсека, вернулся в центральный пост, где, расположившись в кресле командира ПЛ, начал читать небольшую книжку.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
