Мне запомнились многие песни, которые они тогда чаще всего пели: «Бескозырка, ты подруга моя дорогая...», «Эх, махорочка, махорка, породнились мы с тобой...», «Прощайте, Скалистые горы…», «Как-то рано на рассвете заглянул в соседний сад...».
Нескончаемая и жестокая война, казалось, подходила к своему завершению, в народе чувствовалось приближение радостной надежды на возвращение домой фронтовиков и постепенное улучшение условий жизни. Но большинству семей ещё предстояло пережить много горя и разочарования, узнав о неминуемых потерях на войне своих близких родственников.
Наконец-таки наступил май 1945 дни всеобщего ликования. Люди безудержно радовались победе над фашистской Германией, а по прошествии нескольких месяцев разгрому милитаристской Японии.
невероятных жертв и героической стойкости всего народа была достигнута победа над вероломным и коварным врагом. Нельзя забывать, что в этой жестокой войне наши общие потери не только на фронте, но и в тылу по неокончательным и постоянно уточняемым подсчётам составили более 37 миллионов человек, а это значит, ежедневно погибало свыше 24 тысяч человек.
Для реализации тогда своих по-детски наивных, но глубоко личных замыслов помог случай, произошедший в скором времени. С этой целью следует сделать маленькое отступление.
Моя сестра Женя, старше меня на одиннадцать лет, девушка экспансивная, эмансипированная, самоуверенная, самостоятельная и самодостаточная, проживавшая к тому времени в городе Сортавала Карельской ССР, в 1946 году вышла замуж за лейтенанта флота Захарова Марата Алексеевича и, став Захаровой Евгенией Александровной, уехала вместе с ним к месту его назначения и службы в город Ригу Латвийской ССР.
Мы с мамой оставались в Угличе вдвоём. Я успешно учился в четвёртом классе. Война закончилась, но папа с фронта, как бы в глубине души ни надеялись на такое чудо, не вернулся. Вопрос о пенсионном обеспечении нашей семьи военнослужащего, призванного на фронт в первые дни войны, всё ещё никак не решался, затягивался, волокитился. Условия жизни по-прежнему оставались крайне тяжёлыми.
Мне сейчас даже трудно предположить, как могли бы развиваться дальнейшие события, но то, что какие-то изменения рано или поздно должны были произойти это без сомнения. Не мог же я постоянно и долго «висеть на маминой шее»: можно было где-то подрабатывать и перейти учиться в школу рабочей молодёжи или на фабрично-заводское обучение, поступить, наконец, в профтехучилище такая возможность в Угличе имелась и эта перспектива становилась наиболее реальной.
Но вот ранней весной 1947 года от Жени пришло очередное письмо, в котором была вложена вырезка из местной газеты с сообщением об условиях приёма и порядке поступления в Рижское Нахимовское Военно-морское училище. По всем предъявляемым требованиям, указанным в этом объявлении, я соответствовал полностью. Только в этом году, ни годом раньше, ни годом позже, мне нужно было делать попытку поступления на учёбу. Предстояло оценить все «за» и все «против», но в любом случае окончательное решение оставалось за мамой, а для неё, как я понимаю, это сделать было чрезвычайно сложно.
Я по-детски чувствовал, как ей мучительно тяжело было расставаться со мной и отпускать меня, маленького мальчика, в самостоятельную и неизведанную жизнь. Милая и дорогая мама, она до последних дней своей жизни переживала и мучилась мыслью о том, правильно ли она поступила, оторвав меня от своего сердца, и разрешила покинуть родной Углич родимый край, где веками жили наши предки. Мне, со своей стороны, было очень грустно расставаться с мамой и оставлять её совсем одну: потерявшей мужа на войне, а теперь вот и вынужденно покинувших, образно говоря, родной очаг своих детей.
Вспоминаю один разговор с дочерью нашей квартирной хозяйки Надей Шунаевой, которая, кстати говоря, была главным инициатором выселения мамы из квартиры, где долгие годы проживала семья Верюжских и куда более двадцати лет тому назад пришла мама молодой женой Александра Николаевича. Так вот, случайно встретившись во время моего приезда в Углич в один из первых летних отпусков, Надя с некоторым сожалением и сочувствием упрекнула:
Зачем же ты, Коля, уехал из родных мест в даль неоглядную? Что же ты нашёл хорошего в чужой стороне? Возвращайся-ка лучше домой!
Мне не захотелось с ней поддерживать разговор на эту, в принципе, слишком серьёзную для меня тему и я с некоторым вызовом ответил:
- Не могу.
Это произошло позже.
А тогда вся весна и начало лета 1947 года ушло на долгие размышления, всесторонние обдумывания и принятие окончательного решения. Убедившись в моём принципиальном желании поехать на учёбу, а самое главное, на мой взгляд, принимая во внимание твёрдые заверения Жени, что пока она будет находиться в Риге, я буду неусыпно находиться под её заботливым вниманием, мама всё-таки согласилась и начала собирать документы, необходимые для моего поступления в училище.
Для мамы начались хождения по инстанциям. Прежде всего, в опостылевшем и ненавистном горвоенкомате, начальник которого ни слухом ни духом не ведал о существовании Нахимовских училищ, маме необходимо было получить справку о том, что мой папа являлся участником Великой Отечественной войны и был призван на фронт в июне 1941 года. Преодолев чудовищное сопротивление военкоматского начальства, маме всё-таки удалось вытребовать такую справку.
Министерство Вооруженных Сил СССР
Угличский Районный Военный Комиссариат
20 мая 1947 года № 3/205
гор. Углич Ярославской области
СПРАВКА
Дана настоящая Верюжской Александре Александровне в том, что её муж Верюжский Александр Николаевич, военное звание "старший лейтенант" был призван по мобилизации Угличским РВК Ярославской области 30 июня 1941 года и направлен в ряды Советской Армии для прохождения дальнейшей службы.
В настоящее время о судьбе старшего лейтенанта Верюжского А.Н. никаких известий нет. Материал находится в стадии решения вопроса об исключении Верюжского А.Н. из списков Советской Армии, как без вести пропавшего.
Справка выдана на предмет устройства сына Верюжского А.Н. - Верюжского Николая Александровича в Нахимовское училище.
Подписали: Начальник Угличского РВК
подполковник = Щербак.
Начальник 3-й части
гвардии лейтенант = Дворецкий.
Печать: Угличский Районный Военный
Комиссариат.
Вторым важным документом была медицинская справка о состоянии моего здоровья, о получении которой у меня не сохранилось ничего в памяти. Насколько я помню, крепким здоровьем я не обладал, да к тому же по-прежнему всё ещё беспокоила сломанная в недалёком прошлом левая рука. Однако на момент проверки я оказался практически здоров, как было записано в медицинском заключении, и этого на тот момент было вполне достаточно. Главная и весьма детальная медицинская экспертиза ожидала впереди, которая проводилась в училище при приёме.
Основным документом, качество которого целиком и полностью зависело только от меня, являлся табель успеваемости за четвёртый класс с результатами экзаменов за год. В те годы ученики четвёртого класса сдавали выпускные экзамены за начальную школу: два экзамена по русскому языку и два экзамена по арифметике (письменно и устно по каждому предмету) всего четыре экзамена. Такие же четырёхкратные экзаменационные волнения мне предстояло выдержать при поступлении.
После того, как все необходимые документы были собраны и отправлены по указанному адресу в Ригу, мама и я стали терпеливо ждать решения, надеясь на положительный исход. Вскоре, приблизительно, через месяц, мы получили уведомление, в котором сообщалось, что документы о моём желании поступить в училище получены, предварительно рассмотрены и по ним принято решение о моём прибытии к указанному сроку для сдачи приёмных экзаменов. Примечательно, что мама переписала текст этого вызова, и я с большим интересом привожу его полностью.
Рижское Нахимовское Военно-Морское училище
12 июня 1947 года № 101
г. Рига
Должен прибыть в город Ригу к 11 июля 1947 г.
Удостоверение № 101
Предъявитель сего гражданин Верюжский Николай Александрович зачислен кандидатом в Рижское Нахимовское Военно-Морское училище и командируется в гор. Ригу.
Все документы, требуемые правилами приёма, командируемый представил училищу.
Командируемому для следования в гор. Ригу выдано требование по форме № 1 за № 0086837.
Основание: приказ РВС СССР № 140 1931г.
о воинских перевозках.
Начальник училища
капитан 1 ранга К.А.Безпальчев.
Печать: Нахимовское
Военно-Морское училище.
Мама не захотела меня одного отпускать в дальнюю дорогу и сопровождала меня сестра Женя, которая с этой целью приехала в Углич.
Коля Верюжский. Углич. Май. 1947 год.
Для меня это было первое такое длительное путешествие. Сначала мы с обязательной пересадкой в Калязине доехали поездом до Москвы. Поезда в Ригу, помнится, тогда ходили редко, долго и не регулярно. У нас оказалось достаточно много времени, которое Женя использовала для посещения семьи Железняковых, проживающих тогда на Бахметьевской улице, что совсем не далеко от Рижского вокзала. Как сейчас вспоминает моя двоюродная сестра Алла Николаевна Железнякова, тогда юная девушка, ей пришлось, наконец-то, обратить на меня внимание. Но впечатление я произвёл весьма удручающее. Она запомнила маленького, худенького, слабенького с тоненькими ручонками одиннадцатилетнего мальчика, а её бабушка Александра Григорьевна Железнякова, родная старшая сестра легендарного Анатолия Григорьевича Железнякова (матроса-кочегара с учебного корабля «Океан» Балтийского флота, члена Центробалта, принимавшего активное участие в революционных событиях 1917 года, участника Гражданской войны, командовавшего полком в дивизии Василия Киквидзе, подпольщика-нелегала по установлению Советской власти в Одессе и командира бронепоезда на Южном фронте), совсем было, расстроилась оттого, что меня такого хиленького заморыша везут на самостоятельное выживание в военное училище. Со стороны, безусловно, им было виднее и, мне кажется, что такие оценки моего физического состояния, но не огромного стремления учиться, были наиболее объективны.
Поезд тащился более суток, порой, останавливаясь не только на станциях и полустанках, но и просто в чистом поле. Дорога мне показалась долгой и изнурительной, по всей вероятности, от большого желания поскорее добраться до пункта назначения. Несмотря на то, что погода была летняя, солнечная, менявшиеся картины за окном вагона были какие-то безрадостные: на остановках толпы народа с мешками, баулами, перевязанными крест-накрест чемоданами, ругаясь и безудержно крича, штурмовали вагоны; станционные здания и прилегающие к ним постройки имели весьма убогий, неопрятный, развалившийся и даже разрушенный вид; во многих местах в Калининской и особенно Псковской областях ещё сохранились следы пожарищ и развалин со времён войны.
Но вот поезд миновал Ржев, станцию с оригинальным и потому хорошо запомнившимся названием Жижица, а затем Себеж и обстановка вмиг изменилась до неузнаваемости. Произошло какое-то чудо. Поезд въехал на территорию Латвии и первая же станция Зилупе, тоже запомнившаяся по своему, как мне показалось, сомнительному благозвучию, поразила своей чистотой, аккуратностью, подстриженными зелёными кустами, клумбами с цветами, покрашенными палисадниками. Такие же ухоженные были и другие станции, жившие мирно и спокойно. У меня создавалось странное ощущение, что здесь не было ни дня войны, не было бомбёжки, не было фашистских погромов и сгоревших домов мирного населения.
Оказавшись в Риге и располагая несколькими свободными днями, мне удалось осмотреться и кратко ознакомиться с неизвестной, но приятно удивившей на первых порах обстановкой нового для меня города, в котором, как оказалось, мне пришлось прожить, в общем и целом, удачных и достаточно благополучных шесть лет.
Я с первых дней был удивлён и поражён не столько красотой города, обилием зелёных парков и бульваров, оригинальностью архитектуры старинных зданий, сколько в какой благоприятной, благодушной, удовлетворённой, сытой и богатой обстановке, несмотря на строгую карточную систему, живёт городское население.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
.jpg)
