– Предлагаю утвердить капитана 2 ранга Соколова на должность командира подводной лодки. Есть возражения?
Обратный путь в Западную Лицу занял куда меньше времени. Шинель окончательно погибла под колесами вездехода, но я, не замечая холода, уже в качестве командира поднялся на борт своей субмарины, чтобы отправиться в море. Трудно описать чувства, которые обуревали меня на ходовом мостике атомохода, идущего в надводном положении в полигон. Думаю, не нужно говорить, что торпедные стрельбы в этот день завершились с оценкой «отлично».
Отеческая забота адмирала вызвала такой душевный подъем, что, казалось, нет такой задачи, которую я не смогу выполнить. С тех пор служба не раз сводила нас вместе с Георгием Михайловичем Егоровым, и каждый раз память возвращала меня в тот вьюжный день, когда он показал мне пример настоящей командирской мудрости.
6 августа, 08.00, Баренцево море
В вахтенном журнале подводной лодки появляется очередная запись: «… курс 0 градусов, ход 12 узлов. Следуем заданным маршрутом на полюс. Замечаний нет».
Сейчас в центральном посту «К-438» непривычно многолюдно. Помимо вахтенных здесь работает научная группа. Ученые еще не полностью освоились в стальных лабиринтах субмарины и постоянно цепляются за что-то одеждой, спотыкаются о комингсы люков. Когда один из них, отличающийся солидной комплекцией, спускается по трапу, этот процесс вообще превращается в развлечение для всего экипажа. Ни дать, ни взять – медведь в цирке. Традиционное флотское гостеприимство заставляет нас сдерживать эмоции. Ничего, день, второй - и они привыкнут к своеобразному миру подлодки.
С удивлением отмечаю, что вся вахта явилась в центральный пост тщательно причесанной, кое-кто даже подгладил свои репсовые костюмы подводников. В воздухе витает запах одеколона. Похоже, это боцман плеснул на себя лишнюю пригоршню. Все ясно – начинает сказываться эффект присутствия женщины на борту. Пока ее еще не видно, наверное, заканчивает завтракать в кают-компании. Всех интересует вопрос, чем она будет заниматься на борту «К-438». По общему мнению – гидрологией моря, ничего иного в голову нашим лодочным прогнозистам в голову не приходит.
Когда Татьяна, так звали нашу пассажирку, показалась в круглом вырезе люка, я еле сдержал невольную улыбку. Обычно вахтенные несут службу в достаточно расслабленных позах. Каждый день на субмарине похож на предыдущий, и рисоваться друг перед другом здесь не принять. Сейчас же наш центральный пост напоминал фотографию в газете «Красная звезда», под которой впору было ставить подпись «Подводная лодка атакует противника». Моряки орлиным взором всматривались в приборы, мичман на рулях глубины явно изображал автогонщика, даже Коржев зачем то хорошо поставленным командирским голосом потребовал от акустика доложить обстановку. Ребята явно не знали, как вести себя в непривычной ситуации, но Татьяна быстро разрядила обстановку, с милой улыбкой поприветствовав вахтенных. Затем она подошла к пульту управления торпедной стрельбой и неожиданно для всех щелкнула одним из переключателей. Тут уже я решил вмешаться и строгим голосом запретил ей прикасаться к секретному оборудованию. Честно говоря, ответ гостьи здорово озадачил всех присутствующих.
Оказалось, что эта миловидная девушка, которую я так не хотел пускать на борт, является одним из ведущих конструкторов ПУТСов. Выходит, нежные женские руки создали грозную систему приборов управления торпедной стрельбой – одну из самых главных на подводной лодке. В современном подводном бою, когда выход в атаку осуществляется в основном по данным гидроакустического комплекса, этот пульт заменяет командиру привычный перископ. От его функциональности зависит успех в поединке с противником, а значит – и судьба всего экипажа. Мы были довольны работой этой системы в обычных условиях, но в подледном плавании ее испытаний еще никто не проводил. Для того, чтобы восполнить этот пробел, и была командирована на «К-438» Татьяна. Девушка-конструктор вышла с нами в дальний поход для испытания ПУТСа в полярных водах, которые оставались малоизученными разработчиками этой техники. С этой минуты отношение к ней на субмарине изменилось кардинально. Безусловно, галантности у наших лодочных кавалеров не поубавилось, но темы для общения стали сугубо профессиональными – Таня действительно здорово разбиралась в своем деле, и ее советы всегда оказывались уместными.
7 августа, 12.00.
На борту все готовятся к предстоящей встрече со льдами Северного Ледовитого океана. Сейчас самая популярная тема разговоров – история подводного освоения полюса. Каждый старается блеснуть эрудицией, вспоминая прежние попытки покорения вершины планеты.
Первым под водой до неё попытался добраться американский исследователь Арктики В 1931 году он приобрел у правительства своей страны за символическую цену в один доллар старую подводную лодку и решил, передвигаясь подо льдами от полыньи к полынье, отправиться на вершину планеты. Бывалый полярник наивно предполагал, что с обратной стороны лед представляет собой гладкую поверхность, и приказал установить на рубке субмарины стальные полозья. На этих «санках наоборот» он собрался покорить полюс, регулярно всплывая в полыньях для пополнения запасов воздуха.
Только в эпоху атомного флота стало известно, что подводная часть паковых льдов представляет собой горный пейзаж в миниатюре, и даже самые современные субмарины не могут безошибочно находить в них просвет. Уилкинсон вместе со своим экипажем чуть было не повторил судьбу шведского инженера Андре, который собрался покорить Северный полюс на воздушном шаре. Останки инженера и его спутников случайно обнаружили через десятилетия после старта экспедиции. К счастью, один из членов экипажа американского исследователя в последний момент намеренно привел в негодность систему погружения, и Уилкинсону пришлось вернуться домой.
Примерно в это же время первые подледные плавания совершили и советские подводники. Самый большой переход в боевых условиях, 31 миля, пришелся во время финской войны на долю «Щ-324» под командованием А.М.Коняева. Идти на риск вынуждали погодные условия и противодействие противника. В 1940 году на Дальнем Востоке «Л-13» поставила своеобразный рекорд, побить который оказалось под силу только атомным субмаринам. За 19 часов 43 минуты она преодолела подо льдами 46,8 мили.
Вершины планеты под водой первыми достигли американские военные моряки. 3 августа 1958 года здесь побывала атомная подводная лодка «Наутилус», через неделю это достижение повторила АПЛ «Скейт», которой удалось всплыть во льдах в 40 милях от полюса. Вскоре походы на Северный полюс стали для американских подводников привычным делом.
Естественно, что успехи «вероятного противника» не могли остаться незамеченными советским ВМФ, и сразу после введения в строй первых атомных подводных лодок была поставлена задача – повторить успех американцев.
В последнее время появилось немало публикаций об истории полюсных походов советских атомных субмарин. Их беспристрастный анализ доказывает – эти плавания по уровню риска были очень недалеки от полярной затеи Уилкинса.
В ноябре 1959 года АПЛ «К-3» под командованием капитана 1 ранга Леонида Гавриловича Осипенко предприняла первую попытку достичь Северного полюса. Субмарина смогла пройти подо льдами Арктики 300 миль и достигла 79-й параллели. При всплытии во льдах был поврежден перископ, потек парогенератор, произошли поломки в электромеханической части. Из-за явной технической неготовности лодки поход пришлось прервать.
Меньше чем через год на штурм полюса отправилась ПЛА «К-8» под командованием капитана 1-го ранга Василия Петровича Шумакова. Старшим помощником на ней был мой хороший знакомый Дмитрий Голубев, с которым мы вместе на курсах осваивали второе поколение атомоходов. От него я узнал подробности этого похода.
Перед началом плавания командир вместе со штурманом несколько раз облетели на самолете ледовой разведки предстоящий маршрут движения атомохода. Техническая готовность подлодки была тщательно проверена специалистами соединения. Экипаж субмарины прошел подготовку на тренажерах учебного центра ВМФ. 13 ноября 1960 года «К-8» вышла в море.
Однако, несмотря на принятые меры, уже в первый день плавания на лодке произошла серьезная поломка. Снова подвел парогенератор – на первых атомных субмаринах это был самый ненадежный агрегат, постоянно доставлявший неприятности подводникам. Течь оказалась настолько большой, что пришлось вывести из действия реактор. «К-8» всплыла в надводное положение, на командный пункт Северного флота была передана аварийная радиограмма. По приказанию командующего флотом программу испытаний свернули, и подлодка под резервными дизелями, продолжая борьбу за живучесть, начала движение к родным берегам. Возникла угроза теплового взрыва реактора. Штатная система аварийного охлаждения была выведена из строя – на заводе из нее забыли вынуть поставленную при проверке на герметичность заглушку. С риском для жизни подводники соорудили самодельную систему проливки реактора.
До прихода в базу оставались считанные часы, когда у главного энергетика лодки – командира БЧ-5 капитан-лейтенанта Евгения Бахарева начались рвота и острая головная боль – верные признаки лучевой болезни. Вскоре те же симптомы появились почти у всех членов экипажа «К-8». Оценить уровень радиоактивного загрязнения команда не смогла, приборы зашкалило…
Северный полюс покорился советским подводникам лишь с третьей попытки. После основательного ремонта и модернизации ПЛА «К-3» - «Ленинский комсомолец» - под командованием капитана 2-го ранга Льва Михайловича Жильцова в июле 1962 года достигла заветной точки. В поход лодка вышла, несмотря на категорическое требование главного конструктора энергетической установки запретить плавание из-за технического состояния субмарины. В начале экспедиции пришлось менять только что поставленный на заводе подшипник электродвигателя главного циркуляционного насоса, который начал греться. Раньше считалось, что эту работу можно выполнить только в условиях судоремонтного предприятия. Моряки с «К-3» сумели заменить его при работающей энергетической установке, не всплывая на поверхность. По возвращении домой весь экипаж субмарины был награжден правительственными наградами.
С течением времени надежность советских атомных подводных лодок стала выше. Был разработан ряд приборов и устройств, сделавших плавание подо льдом более безопасным. Появились корабли второго поколения, при создании которых предусматривалась возможность боевой службы в Арктике. Полярные походы стали одним из обычных и крайне необходимых элементов боевой подготовки подводных сил флота.
К-3 проламывает лед на полюсе. - Мормуль Николай. Первая атомная и ее экипаж (Из воспоминаний участников). - СПб: Изд-во Политехн. ун-та, 2006.
Дело в том, что район Северного полюса привлекал советских и американских военных моряков не только как заветная географическая точка. С появлением на атомных субмаринах обеих великих держав баллистических ракет, имеющих дальность полета более трех тысяч километров, он стал идеальной стартовой позицией для нанесения удара по потенциальному противнику с северного направления – наименее защищенного в силу климатических условий. Отсюда атомные подводные ракетоносцы могли держать под прицелом практически все стратегически важные объекты на территории Советского Союза и Соединенных Штатов Америки. При этом они были надежно защищены самой природой.
Тяжелые льды, прикрывающие макушку планеты и длящаяся по полгода полярная ночь, ураганные ветры и жестокие морозы стали непреодолимой преградой для надводных кораблей и авиации. Найти подводную лодку обычными средствами они не могли. Обычные гидролокационные и гидроакустические системы обнаружения в ледовых условиях не работали. Противолодочное оружие – ракеты и торпеды - были неспособны проникнуть через толщу льда. Уничтожить подводный ракетоносец противника, всплывающий в полынье для пуска ракет, могла только противолодочная субмарина. Таким образом, возможная схватка подо льдами превращалась, по сути, в рыцарский поединок, один на один. И победу в нем мог одержать тот, кто сумеет лучше приспособиться к службе в бескрайних просторах Арктики. Поэтому частое присутствие в приполюсных районах наших противолодочных АПЛ диктовалось, прежде всего, соображениями безопасности государства. Кроме того, Советский Союз в одностороннем порядке объявил прилегающую к его территории зону Северного ледовитого океана своими полярными владениями и, соответственно, старался отваживать непрошеных гостей, которые часто нарушали подо льдом их границы. Вот и сейчас мы каждую минуту были готовы обнаружить шумы чужой подлодки. Однако за бортом по-прежнему царило ледяное безмолвие.
8 августа, 24.00.
Первые дни плавания всегда вызывают острую тоску по оставленному за горизонтом дому. Как ни привычны для моряка расставания, но вспоминать, как еще вчера ты слышал голос дорогих тебе людей, чувствовал тепло их рук, тяжело даже человеку, который провел в море всю жизнь. Единственное, что успокаивало в такие минуты, уверенность в том, что твои близкие ни в чем не нуждаются.
Когда речь заходит о прошлом атомного подводного флота, то говорят преимущественно о тяжелых походах и героизме военных моряков. Это – правда, но все-таки наша повседневная жизнь была прозаичнее, и в ней было немало светлых минут, о которых, в увлечении драматизмом повествования, забывают рассказать. Между тем, особенно по сравнению с днем нынешним, подводники пользовались многими привилегиями, рассказы о которых в гарнизонах подплава сегодня уже перешли в разряд мифологии.
…После завершения учебы в Обнинске, где на первой в мире атомной электростанции «обкатывался» вновь сформированный экипаж, нас самолетом перебросили на Север. Откровенно говоря, летел я на новое место службы с тяжелым сердцем. Мечта служить на атомоходах сбылась, но суровые внушали откровенную тревогу. Что будет с моей семьей? Жена и двое детей, привыкшие к ласковому солнцу Севастополя, наверняка не знали, что их ждет на новом месте. Я не представлял, как мы сможем пережить долгую полярную ночь в тесной комнатушке.
На большее рассчитывать не приходилось. В Крыму мы ютились вчетвером с подрастающими детьми в скромной однокомнатной квартирке, а в Обнинске пришлось осваивать непростой быт общежития. В те времена такие жилищные условия были для офицерских семей привычным делом, и если бы не жестокие холода у Полярного круга, я бы и не стал беспокоиться.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
.jpg)
