Паритет в военной области, в конце концов, нами был достигнут, но какой ценой? «Холодную войну», надо откровенно признать, как только ни лезли из кожи и ни старались из всех сил, мы проиграли в пух и прах этим наглым, хамоватым и зарвавшимся в своём навозно-ковбойском нахальстве империалистам.
Наши-то дела как шли? В результате такой политики мы, изрядно подтянув пояса к позвоночнику, превратились, в массе своей, в истощённый, бедный и нищий народ. Государственная экономика подорвана. Нефтяные запасы Самотлора выкачаны до последней капли (но, как оказалось к всеобщей радости, пока кое-что ещё оставалось). Колхозное сельское хозяйство после освоения целины очутилось в полном развале (министры и руководители этой отрасли то ли сами стрелялись, то ли их отстреливали одного за другим, начиная с Козлова Фрола Романовича и др.). Жизнь в малых российских городах и, в большинстве своём, в деревнях, которые постепенно истощались, разваливались и исчезали, хуже не придумаешь. Марксистско-ленинская идеология, безудержно провозглашавшая о непременном построении в нашей стране коммунизма к 1980 году, оказалась сплошным пустозвонством.
Вспоминаю и ужасаюсь, как мы жили. Многие всё ещё, до сей поры, думают, что жили мы замечательно и прекрасно, потому что, наверное, не знали и не могли даже представить, что можно жить иначе.
В качестве небольшого комментария.
Ее запрограммировали и воплотили в жизнь два президента - Л.Кравчук и Л.Кучма, а завершил третий - В.Ющенко.
Это так, для сравнения. Суть? Конечно, на поверхности не лежит. И прослеживая борьбу за власть, ее не вскроешь. Только обнажив подлинные интересы лидеров, элит и народа, только разобравшись в хитросплетениях борьбы за совпадающие и противоречащие друг другу интересы, только так можно понять прошлое, настоящее и будущее.
2.
Но я лично тогда ни о чём другом детально не задумывался, кроме необходимости и огромного желания овладеть военной специальностью. Надо было выучиться военному делу так, чтобы дать отпор любому агрессору и, прежде всего, американскому. «Сначала думай о Родине, а потом о себе!» Такая у меня была главная задача, к ней я настойчиво стремился все четыре года обучения в Высшем Военно-Морском училище.
Но всё-таки возвращусь к воспоминаниям о своём последнем нахимовском и одновременно первом курсантском отпуске летом 1953 года. Из Риги я поехал в Ленинград вместе со своими одноклассниками, которые в массе своей мало того, что были питерскими, как они себя не без гордости называли, но и были распределены, к их радости и удовлетворению, в здешние училища. Моя поездка в каком-то смысле была прощанием с Ленинградом, как с несбывшейся мечтой продолжать учёбу в этом замечательном и прекрасном городе. Хотя в последующие годы мне приходилось изредка здесь бывать, но это уже были, по существу, поездки по делам или для коротких встреч и воспоминаний.
Большую часть своего отпуска я провёл, конечно же, в Угличе, не зная и не предполагая тогда, что это будет моё последнее такое длительное пребывание в своём родном городе. Встреча с мамой была, как всегда, радостным и счастливым для меня событием. Она в очередной раз приятно удивила, подарив в честь моего окончания Нахимовского училища, получения Аттестата зрелости за десятый класс и определения дальнейшего обучения в Высшем учебном заведении, ещё не часто встречающиеся тогда в обиходе наручные часы «Звезда», произведённые Угличским часовым заводом № 2. Этими часами, ставшими самым памятным и дорогим моему сердцу подарком, а ныне уже превратившимися в историческую реликвию, я пользовался более тридцати лет, износив их, что называется до дыр, пока не протёрлась крышка корпуса часов. Теперь эти часы в таком виде к использованию не пригодны, но они, как и прежде, остаются мне значимы, и, что удивительно, по-прежнему точно показывают время.
Часы Угличского завода «Звезда»
Мои тётушки, мамины сёстры, которые последние десятилетия безвыездно жили в Угличе, как я заметил, тоже были рады моему приезду, непроизвольно придавшему дополнительное чувство гордости за меня, своего племянника, перед многочисленными соседями и знакомыми. К великому сожалению, как это характерно для бесшабашной молодости, в этом отпуске моё общение с незамужними и бездетными сёстрами моей мамы было весьма поверхностным и прошло без каких-то интересных разговоров и воспоминаний. Обладая глубокими знаниями по многим наукам, общей эрудицией и культурной образованностью, мои дорогие родственницы в силу определённых жизненных условий, не смогли реализовать и десятой доли своего интеллектуального внутреннего потенциала, который во многом остался не востребованным. Мне тогда даже не приходило мысли задуматься о том, что эти встречи со своей близкой роднёй станут последними. Теперь же, с душевной горечью свидетельствую, что ничто меня не связывает с этим городом, кроме детских воспоминаний.
Мне было известно, что мама, всегда стремившаяся к повышению своих знаний, в послевоенные годы стала учиться заочно в Оказалось так, что мой приезд в отпуск, совпал с необходимостью её отъезда на очередную учебную сессию. Она не могла себе представить, чтобы пропустить ответственный момент сдачи экзаменов и зачётов, но вместе с тем, необыкновенно переживала, что её поездка в институт явится большим неудобством для меня. Уговорив маму отправиться в Ярославль, я обещал, что к концу её сессии обязательно приеду к ней, тем более, что никогда не был в этом городе, и мы проведём несколько дней вместе. На том и порешили.
Оставшись в течение нескольких дней на попечении своих тётушек, и почувствовав себя самостоятельным и достаточно взрослым, я значительное время решил потратить на общение со своими бывшими приятелями по детским играм. Но, как пришлось узнать, в жизни у большинства из них произошли значительные изменения: дотянули до десятого класса буквально единицы, многие уже работали, а некоторые, что меня крайне удивило, оказались «в местах не столь отдалённых», да и те, что были помладше, тоже побывали в детских колониях. Вот такие оказались не весёлые новости. Даже трудно вообразить, что могло произойти в моей жизни, если бы я не учился в Нахимовском училище?
Надо сказать, что я свою флотскую форму в отпуске, как правило, не носил, разве только для посещения военкомата при постановке и снятии с учёта. Как-то так сразу получилось, что среди знакомой пацанвы, не стараясь себя превозносить перед ними, однако, учитывая своё нынешнее положение, оказался, если не в авторитете, то в явном привилегированном положении с налётом некоторого вождизма. Такое отношение среди бывших товарищей по детским периоду, а теперь достигших шестнадцати и восемнадцатилетнего возраста, кругозор и поведение которых приобрёл явный блатной оттенок, характерный для уличной шпаны, для меня было не приемлемо и не вызывало положительных эмоций. Больше того, когда в один из дней эти ребята решили весело провести вечер и с этой целью накупили целую сетку водки, которую глотали, чуть ли не полными гранёными стаканами при минимальном количестве закуски, надёрганной из ближайших к дому грядок, а затем полупьяной, залихватской и бойкой компанией пошли развлекаться в мне становилось совершенно ясно, что поддерживать отношения в таком взрывоопасном содружестве не стоит.
Имея определённый опыт, пусть даже незначительный, приобретённый в училище, я не поддался уговорам расслабиться по полной программе, но и заниматься перевоспитанием своих собутыльников не стал, поскольку понял, что у них уже выработана чёткая, хотя и пагубная, линия поведения. На правах, назовём так, «почётного гостя» мне пришлось, конечно, принять обряд причащения, но норму-то свою уже знал, да к тому же учитывал, что сладкая наливка, это совсем не то, что жгучая водка или неожиданно появившаяся на столе зловонная самогонка.
Выйдя из дома приятеля, известного своей сомнительной репутацией среди соседей (фамилию не называю из этических соображений), где мы весело «гужевали», наша многоголосая и шумная ватага, численностью около десяти человек, в центре всеобщего внимания которой я оказался, направилась в городской парк. Там уже раздавалась бодрая и весёлая музыка, извещавшая о начале танцевального вечера на открытой площадке.
Проходя по широкому каменному мосту, соединяющему центральную площадь города с парком, к нашей разухабистой компании навстречу шла не менее весёлая, энергичная и, пожалуй, такой же численности и возраста группа парней. Поравнявшись с нами, один из них, стриженный, щупленький, с дымящей в зубах папироской-гвоздиком, неожиданно обратился ко мне, прошепелявив какие-то слова, которые я толком не разобрал и ничего не понял. Моё молчание становилось продолжительным и от этого возникало ненужное напряжение.
Ты, чё... По Фене ботаешь? повторно то ли с вопросом, то ли с утверждением нагловато обратился ко мне шепелявый.
Не зная ни одного слова из блатного лексикона, у меня с языка сорвалась какая-то абракадабра:
Не... По Мане крякаю!
Шепелявый опешил, перестал дымить папироской. Всё его окружение притихло, но с места никто не сдвинулся.
Ну, ладно... В натуре... Много наших там ещё осталось? почти дружелюбно и с нескрываемой надеждой спросил щупленький, вынув свою папироску изо рта.
Где остались? Какие наши? Сколько их вообще? Что отвечать?
Да есть ещё кое-кто. Скоро и остальных выпустят, сказал я почти уверенным голосом, тут же отходя в сторону, чтобы пропустить встречных и избежать других вопросов, на которые (кто его знает?) придётся отвечать более конкретно, что абсолютно излишне.
Наши группировки разошлись без предъявления претензий друг другу, но среди пацанов ещё долго и шумно велось обсуждение случайного разговора с незнакомцами. Вскоре сопровождавшие меня ребята, повстречав своих подружек, стали разбредаться по кустам, освобождая меня от своего присутствия, что вполне устраивало. Не пытаясь с кем-либо из свободных в тот вечер девчат завести парково-кустовое знакомство, я, к своему удовольствию отметил, что такой «праздничный день» с большим возлиянием спиртного, даже, несмотря на то, что из-за моей подстриженной наголо головы ошибочно приняли за досрочно освобождённого из мест заключе6ния, всё-таки завершился без драк, поножовщины и других неожиданных происшествий.
Так уж получилось, что в Угличе у меня не сохранилось никаких дружеских связей ни со школьными товарищами, с которыми я учился до четвёртого класса, ни, тем более, с бывшими соседскими мальчишками далёкого детства.
Прошло несколько дней, когда я получил письмо от мамы из Ярославля, в котором она сообщала, что экзаменационная сессия подходит к завершению, и она может задержаться до моего приезда. Мама также указала свой временный адрес, где она снимала комнатку в частном домике, находящемся недалеко от набережной.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
.jpg)