На нем были клёши невероятной ширины, подпоясанные ремнём, бляха которого свисала до самих гениталий, а рукава суконки были засучены чуть не до локтей. На его кудлатой голове была лихо заломленная мятая бескозырка, ленточки которой свисали почти до ягодиц. Не хватало только пулемётных лент, перекрещивающих грудь и спину, да маузера в деревянной кобуре, болтающегося у правого бедра. И это чудо морское двинулось прямо навстречу высочайшей процессии.
Нет силы и мощи, кроме как у Аллаха; не дано смертному беспристрастно смотреть, как кроткий заяц устремляется в разверзнувшийся зев удава. Вся природа замерла; замерли и мы с дежурным по живучести.
До сих пор эта картина, как только я её вспомню, предстает перед моими глазами как застывший кинокадр. Стоит каре старших офицеров, застывших как изваяния с белыми, как мел, лицами. Впереди стоит Главком, широко расставив ноги и почти на такую же ширину раздвинув губы в широкой улыбке, как при встрече с наилюбимейшим, давно не виданным родственником. Матрос, перейдя на строевой шаг, приложив правую руку к бескозырке, а левую приложив к бедру, то есть, сделав все до тонкостей по строевому уставу, вознамерился обойти Главкома, но тот его остановил жестом, подозвал к себе, пожал руку и обернулся к помертвевшей свите. Нам не было слышно, что говорил адмирал, но было видно, как свита ожила, зашевелила головами и тоже заулыбалась. Главком же все что-то оживленно говорил, обращая жесты то к матросу, то к свите, будто рекламируя невиданный заморский товар. Матрос же, то вертел головой, то смущенно ее потуплял, переступая ногами в необъятных колышущихся клешах, как стреноженная коза.
Наконец, матроса отпустили, и он так и пошёл на выход из гавани, забыв перейти со строевого шага на походный. Процессия же ещё немного потопталась, как и, развернувшись вслед за Главкомом, тоже начала удаляться в том же направлении.
Позже я узнал, что Главком ко всеобщему недоумению свиты, ожидавшей вспышку гнева, почему-то пришёл в восторг, когда увидел того разгильдяя. Даже выразился в том духе, что он наконец-то увидел настоящего бравого матроса, а не чучело гороховое. Что с первого взгляда он понял, такой матрос не может не любить Флот по-настоящему.
В общем, неисповедимы пути господни, главкомовские – тоже…
Эти два эпизода не могут убедительно характеризовать человека с плохой стороны. Они лишь подчёркивают непредсказуемость его характера. Ну отчихвостил Главком старших начальников пусть даже в грубой форме, так ведь ситуация была такая, что трудно было не сорваться. Это всё равно, что собрались на рыбалку идти, и вдруг старшой узнаёт, что не только червей ещё не накопали, так и водку купить забыли.
А в Риге у Главкома, перенервничавшего ещё до этого в Лиепае, увиденный, просто утрированный образец разгильдяйства в соблюдении формы одежды вызвал нервный срыв, который, как известно, проявляется по-разному: кто в ярость впадает, а кого и веселье охватывает. Вот он и расслабился, с одной стороны, а с другой – в завуалированном виде ткнул носами, куда надо, свою свиту. А его или не поняли, или, наоборот, очень поняли и прикинулись полными олухами, чтобы хоть этим и Главкома развеселить, и беду от себя отвести.
Может оно было и так, а может и нет, - уверенно судить не могу. Только вот почему-то после этого случая на флоте дежурным офицерам велено было снаряжение к пистолету носить поверх кителя, а пояс кортика – поверх тужурки. И не модельеру понятно, что форма и кителя и тужурки прямая, то есть отвесная, а не приталенная как у армейских офицеров. Поэтому флотский офицер, подпоясанный поверх кителя или тужурки, выглядит как извозчик, забывший за пояс ещё и кнут заткнуть.
25.
Все вышеописанное всего лишь забавные случаи, по сравнению с другими, далеко не забавными, а больше смахивающие на какую-то маразматическо-деспотическую фантасмагорию, не могущую не вызвать нелёгкие раздумья. Вот сейчас о них и речь пойдёт.
Когда в 1957 году в Полярном мы, готовящиеся к переходу Северным морским путем на Тихоокеанский флот, начали переселяться с плавбаз на лодки, неожиданно нагрянул Начальник Политуправления СА и ВМФ Голиков. Это всех, от командира дивизии Поликарпова до последнего матроса, застало врасплох, поэтому никакой официальной торжественной встречи не было.
Никто ни построиться, ни спрятаться не успел. Я в то время вместе с другими офицерами был в кубрике команды на плавбазе «Аяхта». И вдруг в сопровождении начпо, дежурного по бригаде и дежурного по плавбазе заходит этот самый Голиков.
Матросы, суетящиеся с личными вещами в руках, вмиг замерли, услышав команду «Смирно!» Но потом скомандовали: «Вольно!», и начальник политуправления с ходу вступил в какую-то игровую беседу с матросами. Мол, почему ни песен не слышно, ни баян не играет и никто не пляшет. Моряки же всегда были весёлые; как чуть свободная минутка, так ну – петь да плясать. Особенно «яблочко». И при этом он даже пропел один куплет, нещадно фальшивя.
Все вокруг стоят с придурковатыми улыбками и не знают что делать. Гробовая тишина, один генерал соловьём заливается.
Чтобы понять особенности такого характера и поведения, надо познакомиться с истоками - его дневниками и письмами - Что называется, отстал от своего времени, оставаясь на "боевом посту".
А потом он и говорит:
– Ну, если из вас никто плясать не умеет, тогда я вам спляшу, а вы – раз баяна нет – в ладоши хлопайте.
И вот такая панорама. Матросы с полувесёлым-полуиспуганным видом хлопают в ладоши, начпо мотив «яблочко» напевает, а генерал, рискуя шлёпнуться на палубу, заплетаясь ногами, отплясывает посреди всей этой толпы. Мне эта картина тогда ни весёлой, ни смешной не показалась. Даже как-то тягостно на душе было.
Не может не наводить на раздумья и то, что произошло в период Карибского кризиса в 1962 году. Тогда наши дизельные лодки, посланные к берегам Кубы, вступили в противостояние чуть не со всем атлантическим флотом США. Три из них были американцами обнаружены и, не имея никакой технической возможности без конца уклоняться и отрываться от противолодочных сил, вынуждены были всплыть, истратив энергию аккумуляторных батарей и запасы кислорода.
У Н.С.Хрущёва это вызвало большое негодование, и он, после возвращения лодок, вызвал их командиров на расправу. А учинил эту расправу Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Гречко.
Не давая командирам и слова вымолвить в свое оправдание, он как заводной твердил: как вы на новейших атомных лодках посмели всплыть перед носом у ВМС США? А рядом стоял Главком ВМФ Горшков и дипломатично молчал, даже не пытаясь объяснить Маршалу, что никаких атомных лодок там и близко не было. Так что гнев министра прошёл мимо того, кто эти лодки туда послал, утаив от первых лиц государства, что силы наши в тот момент совсем не так сильны, как им афишируются. Но, слава Богу, пронесло. Министр всё-таки узнал правду, да и поостыл, так что командиров не сняли пока, а отпустили с миром.
Но теперь нависла угроза над Горшковым. Ах, он, такой-сякой, у него флот-то оказывается не такой уж и могучий, как он докладывает. И чтобы оправдаться и продемонстрировать, что флот уже могучий, он придумал большое шоу. И пригласил на него не кого-нибудь, самого Никиту Сергеевича, которому доложил, что на Северном флоте атомные лодки уже могут осуществлять подводный старт баллистических ракет. И он это готов продемонстрировать.
Для этого было задумано, что подводный атомный ракетоносец, которым командовал капитан 3 ранга Пушкин на глазах у генсека и остальной почётной публики погрузится под воду и пройдёт в сторону горизонта мимо крейсера «Мурманск», где будут все наблюдатели и зрители. А единственная лодка с комплексом для подводного старта, причем, опять же не атомная, а дизельная К-142, которой командовал капитан 3 ранга Бочкин, заранее находящаяся под водой, в указанное время выпустит ракету. В общем, гениальный трюк, который и Копперфильду не снился.
Но здесь таилась возможная беда, и немалая. Горшков-то и тут не всё ведал в своей епархии. На К-142 была не совсем еще освоенная баллистическая ракета Р-21. Вылететь-то она вылетит, но как, и уложатся ли на лодке с предстартовой подготовкой в отведённое для представления время. И вообще, мало ли что может быть. И Бочкин, как и положено, поделился своими сомнениями с Главкомом. Выслушав честный доклад, Горшков сказал ему: «Если не обеспечишь стрельбу, лучше не всплывай вообще».
Но всё обошлось, как в сказке со счастливым концом. Атомный ракетоносец, протанцевав и раскланявшись высоким гостям, занявшим лучшие зрительные места на крейсере «Мурманск», скрылся в морской пучине, а в заданное время в клубах воды и пара из этой пучины взвилась ракета.
Но на этом флотские аттракционы не закончились. Следующее, мастерски поставленное шоу, я наблюдал лично на ТОФе, в бухте Улисс, в середине шестидесятых годов. На этот раз втёрли очки уже самому Главкому, но, как мне почему-то кажется, с его согласия, а, возможно, и по его наводке.
В те времена в бухте Находка базировалась бригада подводных лодок 6-й эскадры со штабом в бухте Улисс. В этой бригаде были лодки и 613 проекта и типа «М» 15 серии. В 1962 году решением главкома ВМФ лодки 613 проекта из её состава перешли в бухту Нагаева в Магадане, где образовали отдельную бригаду, временно замыкающуюся на ту же 6-ю эскадру. А в следующем 1963 году малютки перевели в бухту Улисс, их экипажи расформировали, лодки поставили в дальнем конце бухты у отдельного пирса в ожидании их разделки на металлом.
Оценив обстановку, предприимчивые граждане из окружающих районов начали снимать с этих лодок бронзовые, медные и из других ценных металлов детали, так что вскоре часть лодок оказалась уже в полузатопленном положении, а другие стояли с креном и дифферентом различной величины. Только после этого их стоянку огородили и выставили бдительную охрану.
И вдруг году в 1966-1967 поступил приказ Главкома этим лодкам в качестве отдельной бригады вступить в боевое дежурство со всеми вытекающими из этого последствиями. Все нижние, средние и часть старших чинов офицерского состава 6-й эскадры, услышав это, вперили свои очи в распахнутые календари. Убедившись, что на них не 1-е апреля, они от календарей отвернулись, взамен этого открыв рты. Пробыв в таком состоянии толику времени, они, привыкшие и не такое встречать, рты закрыли и приступили к исполнению повседневных обязанностей.
Усилили охрану лодок, дабы ни одна из них не утонула, призвали через военкоматы переподготовщиков, сформировали из них экипажи, которые поселили в отведенных для этого кубриках, прикрепили к каждому экипажу офицеров эскадры, умеющих в любой момент построить и пересчитать своих переподготовщиков, снабдили их уставами и инструкциями. И доложили главкому, что отдельная бригада подводных лодок в боевое дежурство заступила.
После этого в течение месяца эти экипажи после подъёма делали физзарядку, после вечерней поверки и отбоя спали, а в промежутках между этими моментами читали и изучали, что велено, рыли траншеи, красили заборы, забивали «козла» и смотрели кинофильмы. Люди там были все взрослые, солидные, семейные, так что с дисциплиной было всё в порядке, так как зарплата, причитающаяся им по местам их работы, шла своим чередом. Кормёжка была отменная; и ещё тех, кто жил в пределах Владивостока, на выходные дни домой отпускали.
Меня, и не только меня, вначале мучила мысль: а вдруг Главком нагрянет или кто-нибудь из его подручных и увидят всю эту мультипликацию?
Но никто так и не нагрянул, и, ненароком вглядываясь в глаза командира эскадры, начальника штаба и начальника политотдела и видя безмятежные выражения их лиц, я с трудом, но всё- таки понял, в чём разгадка этого ребуса.
Видимо, всё это сделано с ведома Главкома, а значит это не его надули, а опять же он надул своих вышестоящих, лишний раз продемонстрировав потрясающую мощь и мобильность подведомственного ему флота.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
