12. Прощай родной, Севастополь!
В том 1956 году наша военно-морская практика оказалась почти на месяц сокращённой по срокам. Во второй половине августа нас сняли с кораблей. В училище объявили, что Черноморское Высшее Военно-Морское училище имени П.С.Нахимова будет перепрофилировано для подготовки офицеров корабельной и береговой службы по ракетно-артиллерийской специальности. Три роты штурманского факультета, кроме выпускной роты и нового набора, переводились в город Калининград в войсковую часть 78347 (Третье Балтийское Высшее Военно-Морское училище, а ныне – Балтийский Военно-Морской институт имени адмирала Ф.Ф.Ушакова). Минно-торпедному факультету также предстояло передислоцироваться, но только в Баку (Каспийское Высшее Военно-Морское училище имени С.М.Кирова).
Для нас сборы были не долги. Все организационные вопросы командование училища решило загодя, не было никакой суеты, излишнего волнения, неразберихи. Не помню даже, предоставили ли нам увольнение в город перед убытием на Балтику, чтобы пройтись по знакомым адресам и со всеми распрощаться. Моих родственников Железняковых в Севастополе уже не было: незадолго до этого дядя Коля (Николай Михайлович Железняков) уволился из Вооружённых Сил в запас, и с семьёй возвратился в Москву.
Перед расставанием с Севастополем мы сделали, кто желал, памятные значки об учёбе в славном Черноморском Высшем Военно-Морском училище имени П.С.Нахимова.
Памятный знак, свидетельствующий об учёбе в Черноморском Высшем Военно-Морском училище имени П.С.Нахимова. Севастополь. 1956 год.
В Севастополе у меня к тому времени «дамы сердца» не было. В день нашего отъезда поздно вечером к нашему «товарняку», стоящему где-то на запасных путях железнодорожного вокзала, сбежалась огромная толпа волнующихся, возбуждённых, плачущих, на что-то всё ещё надеющихся, но в большинстве своём уже разочаровавшихся местных и приезжих замечательных, красивых, доверчивых, очаровательных молодых девушек. Я находился в вагоне, забравшись на длинную деревянную полку, а ко мне подходили ребята и говорили, что меня, якобы, кто-то пришёл проводить, и настаивали, чтобы я вышел из вагона и попрощался. Полагаю, что это была Света Фалько, а может ещё кто, но важно то, что я ни с кем никогда доверительных и сердечных разговоров не вёл. Зачем я ей тогда был нужен? Мне было отлично известно, что у неё есть boyfriend – курсант выпускной роты минно-торпедного факультета. Тем не менее, я подошёл к огромной раскрытой двери вагона, похожей на футбольные ворота, но знакомых лиц не заметил. Тогда сделал несколько прощальных взмахов рукой в ночной сумрак около вагонного пространства, наполненного цветастым обилием возбуждённой девичьей толпы. На этом моё прощание с Севастополем завершилось.
Однако встреча с Севастополем у меня состоялась в следующем 1957 году. Уже являясь курсантом Балтийского училища, мне посчастливилось на знакомом крейсере «Михаил Кутузов» совершить очередной дальний поход из Балтийского моря в Севастополь вокруг Европы. Но об этом расскажу несколькими строками позже.
13. Балтика
Курсантский год обучения в Калининграде был скоротечен, но некоторые детали того периода ещё помнятся.
Перво-наперво, как мне показалось, весьма настороженно, даже с некоторой опаской встретили нас, черноморцев, местные офицеры – командиры рот, боясь, по всей вероятности того, что мы будем диктовать свой порядок и сопротивляться здешним устоявшимся правилам и традициям, да и как ещё сроднимся и сойдёмся с местными курсантами. Не могу судить, как происходили дела в других ротах, но такое впечатление у меня сложилось в нашем коллективе четвёртого курса. Первые несколько дней мы были одни, а наши будущие однокурсники ещё находились на практике.
Кстати говоря, практика у них была тоже весьма интересная: они вместе с курсантами других училищ совершили дальний морской поход на паруснике «Седов» к Фарерским островам. Руководителем общей морской практики являлся начальник Рижского Высшего Военно-Морского училища контр-адмирал К.А.Безпальчев.
По прибытию в Калининград мы знакомились с училищем, располагались, размещались. Черноморские командиры передали нас, предоставив соответствующие характеристики на каждого, местным офицерам, некоторые тут же нас, черноморцев, грубо говоря, попытались «опустить на землю».
Мне сразу же запомнился капитан-лейтенант А.И.Покровский, невысокого роста, с отличной строевой выправкой, педантичный и аккуратный, придирчивый к любым деталям, строящий свои отношения с курсантами на принципиально строгой, дисциплинарной основе, без всяких оговорок и скидок на незнание местных условий и обстановки.
В первый же день увольнения, который был нам предоставлен, в один из выходных дней ещё до начала учебного года, я и другие мои товарищами пошли знакомиться с неизвестным городом. В нашей группе оказалось человек десять.
Мои первые впечатления о городе Калининграде осени 1956 года оказались очень тяжёлыми. Город произвёл на меня ужасающие трагические впечатления своими массовыми развалинами домов на огромной территории. Это требует отдельного детального рассказа.
Совершенно не зная города и следуя от училища по Советскому проспекту, мы каким-то образом оказались вблизи центрального парка, который нам показался каким-то диким, не ухоженным, оставлял унылое впечатление, во всяком случае, так казалось после Севастополя. Мы одиноко прохаживались почти по безлюдным аллеям небольшими группами по два три человека и делились своими первыми впечатлениями. Вдруг, как мне показалось, в некотором отдалении за кустами мелькнула фигура капитан-лейтенанта А.И.Покровского. Не придавая этому никакого значения, мы совершенно беззаботно продолжали свой променад.
Вдруг неожиданно, откуда ни возьмись, перед нами возникли патрули, которые нас остановили, потребовали документы, внимательно присматривались, наверное, пытаясь обнаружить внешние признаки алкогольного опьянения или какие-либо нарушение формы одежды. Но всё было безукоризненно и в порядке. Тогда патрульные выдвинули претензии, что мы, якобы, не отдали честь патрульной службе, за что нас следует подвергнуть задержанию. Оспаривать или доказывать свою невиновность, дескать, мы тут, в этом диком парке, вроде как бы им торопливо козырнули, но конечно, не прошли мимо патруля чётким строевым шагом, как умеем ходить на параде. И что же? За такое эфемерное нарушение воинской дисциплины забирать в комендатуру? Да и нужно ли в общественных местах, если городской парк таковым местом является, отдавать честь и ходить строевым шагом? Самая настоящая чушь! Беспредел и произвол! Однако мы покорно последовали за патрулями, тем более, что они наши документы не возвратили. Оказалось, что у выхода из парка заблаговременно стоял УАЗик, в который нас всех нагло и грубо запихали и доставили в комендатуру. У меня создалось впечатление, что данная облава, а иначе и не назовёшь, была спланирована и так неуклюже проведена не кем иным, как лично А.И.Покровским.
Капитан-лейтенант Покровский А.И.
В комендатуре нас всех загнали в камеру предварительно заключения и держали, пожалуй, более двух часов, но никто с нами не разговаривал, не разбирался и никаких претензий нам не предъявлял. Срок увольнения заканчивался. Возникала реальная угроза нашего опоздания из увольнения без уважительных причин, что уже могло расцениваться как грубое нарушение воинской дисциплины. Буквально за двадцать минут до окончания установленного срока увольнения нас выпустили, вернули документы, но никаких отметок о задержании на увольнительных записках не сделали.
Оказавшись на свободе, в незнакомом, мрачном и тёмном, плохо освещённом городе, мы даже не знали, где мы находимся, куда идти, далеко ли до училища? Прогромыхал одинокий и полупустой трамвай и скрылся в темноте улицы.
На наше счастье показался зелёный огонёк такси. Это было наше спасение. Кратко объяснив, что мы опаздываем в училище и не знаем, где оно находится, таксист с пониманием отнёсся к нашему критическому положению и доставил нас к месту назначения. Как мы только все вместились в «Победу», это даже трудно представить. Буквально влетев в училище за несколько мгновений до предельного срока возвращения, мы успели доложить дежурному офицеру по училищу, что наше увольнение прошло без замечаний. К нашему большому удивлению в дежурной комнате находился, как я считаю, главный провокатор данного события, произошедшего с нами, капитан-лейтенант А.И.Покровский. Он всё-таки докопался, что мы были задержаны патрулём и находились некоторое время в комендатуре, а раз так, то должны быть, по его соображениям, подвергнуты «воспитательному» воздействию. И вот, представьте себе, что вышколенный строевик и педант А.И.Покровский в течение трёх дней на училищном плацу, издеваясь, как над первогодками-салагами, муштровал нас, черноморцев, курсантов четвертого курса, на глазах ребят младших курсов. Мне казалось, что я был унижен и оскорблён, ведь никаких достаточных оснований для проведения таких строевых экзекуций не было. В общем мстительный А.И.Покровский показал нам, черноморцам, кто здесь хозяин. Естественно, я надеялся, чтобы он не стал нашим командиром роты.
Территория училища в сравнении с размерами Черноморского училища тогда была очень даже небольшая, но достаточно хорошо приспособленная для обучения и подготовки курсантов. Два здания: светлый и просторный четырёхэтажный жилой корпус и мрачное, тесное, с узкими окнами ещё немецкой постройки здание, используемое для учебных классов и кабинетов, одной стороной выходили непосредственно на Советский проспект. Среди курсантов ходили разговоры, что в прежние времена в здании учебного корпуса, походившем на тюрьму, находилось полицейское училище.
Жилой корпус Балтийского Высшего Военно-Морского училища. Калининград. 1956 год.
Библиотека, размещавшаяся в правом крыле первого этажа жилого корпуса, была просторная, светлая с вместительным читальным залом и большим и разнообразным набором книг на любой вкус. Тут было настоящее раздолье для любителей чтения! Частенько я здесь просиживал даже во время самоподготовки, когда попадалось что-нибудь интересное.
С противоположной стороны учебного и жилого корпусов находился пустырь, поросший кустами, дикой растительностью. Остатки от каких-то развалин бывших строений. Территорию училища ограждал забор из колючей проволоки. Маленький аккуратненький стадиончик, видимо, приведённый в порядок руками курсантов, имел волейбольную и баскетбольную площадки, открытый плавательный бассейн. Здание клуба, где с трудом могли разместиться все курсанты училища во время просмотра кинофильмов или общих собраний. Несмотря на маленькие размеры, оно было удобно для проведения вечеров отдыха с непременными танцами и для общеучилищных спортивных соревнований, например, по боксу, по штанге или по борьбе. Но вот столовая в училище была весьма непрезентабельна. После шикарной, просторной, как дворец, севастопольской столовой эта имела убогий вид: одноэтажная, тёмная, маловместительная, барачного типа, а из-за плохой вентиляции воздух был пропитан запахом протухших кислых щей.
Нам стало известно, что артиллерийский и минно-торпедный факультеты из Калининграда переведены в другие училища. Кроме нас, штурманов, здесь должны обучаться гидрографы, приезд которых из Гатчины ожидался со дня на день.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
