Понедельник на флоте в те времена был святым днем для политрабочих и мукой для всех остальных флотских ребят. Собрали нас на марксистско-ленинскую подготовку в кают-компании офицерского состава в очередной тяжелый день, и сам начальник политического отдела бригады ремонтирующихся кораблей начал читать какую-то лекцию о партийно-политической работе в Вооруженных Силах СССР (сокращенно – ППР, но мы эту аббревиатуру расшифровывали так: пришли, по*издели, разошлись).
Ничто так не располагало ко сну, особенно после приличного гуляния до утра, как политзанятия в первый день недели. Заснул первым среди нас пятнадцатилетний капитан Володя, за ним пали праведным сном еще несколько человек. Что ему снилось или мерещилось, неизвестно никому, но во сне он с закрытыми глазами поднял правую руку с двумя растопыренными пальцами вверх, щелкнул ими и громко произнес: «Официант!». Народ начал просыпаться и оглядываться, начпо подошел в Володе и застыл в немом вопросе. А Вова, щелкнув пальцами и ткнув ими в грудь начпо, произнес: «Официант! Еще два по 150 и посчитай!».
Вот так начпо и заработал у нас кличку
.jpg)
Через много лет я прочёл о Эдельмане очерк, он мне напомнил о былом и с разре-шения автора очерка капитана первого ранга в отставке Люлина Виталия Александ-ровича я с глубокой благодарностью автору привожу его здесь полностью и без ку-пюр.
Эдельман.
Как немыслим Киев без Подола, так немыслим Северодвинск (Молотовск) без Эдельмана. Эдельман – зеркало еврейской нации. Сгусток мудрости и стоицизма своего народа. С огромным запасом плавучести. Прямо с горшка, он пошагал в жизнь с нюхом ищейки. Учуял запах революции и … бац!, он уже революционер. По-веяло НЭПом, а Эдельман уже нэпман. Столь успешным, что чуть-чуть расслабил-ся и нюх потерял. Оказался в спецкомандировке на Соловках. В Соловецком лагере особого назначения (СЛОН). На нарах. Восстановил там свой нюх и смекнул, по сво-ей природной мудрости:
- В этой буче, боевой кипучей, мысль должна облекаться в дело и как можно мень-ше… слов. Довел свою мысль до чекистов, трубадуров и защитников революции в СЛОНе:
- Защитника, как и соловья, баснями нельзя кормить. По части вкусной и здоровой пищи я большой мастак.
Столь на этом преуспел, что из списка классовых врагов, подлежащих уничтоже-нию, перекочевал в список поддающихся воспитанию. Мало того, с нар слез и из ку-тузки вышел в ранге вольнохожденца по острову Большой Соловецкий для поиска ингредиентов вкусной и здоровой пищи. Соловецкие чекисты при его стараниях на-жрали холки до уровня руководящих. Были определены на индустриализацию глухого побережья.
На площадке будущего Молотовска вбили два колышка. Один - на месте будущей судоверфи, другой - столовой руководящего состава НКВД. Разбили аккуратные таборчики, обнесенные изящными заборчиками из проволочки Бруно. Для созидате-лей судоверфи и города. Двухэтажный сруб из многовековых корабельных сосенок вырос на месте второго колышка почти мгновенно, как гриб после дождя. В нем во-царился Эдельман, переаттестованный из вечного зэка в вечного поселенца. Город и верфь росли, как на дрожжах. Столовка чекистов обрела статус ресторана, а зав-столовой возведен в ранг директора.
Все менялось в городе с поразительной быстротой. Менялись созидатели города и кораблей. Защитники государства и идей марксизма- ленинизма. Но их имена улету-чивались из памяти аборигенов города мгновенно. С их уходом. Лишь слава ресто-рана только крепла и уверенно подгребала к тридцатилетнему рубежу.
Ресторан блистал изысканностью лучших домов Лондона. Был драгоценной брошью альма-матер атомного подводного флота. Бриллиантом в этой броши сиял Эдель-ман. Директор. Метрдотель. Де-юре. Но Хозяин - де факто. Великолепный и бли-стательный во всех отношениях! Всегда! От открытия и до закрытия ресторана он сновал по нему, как мажордом на царском балу. Неизвестно, как ему это уда-лось, но в тайном клане проституток на посещение его ресторана существовало табу. В одиночку и парами, без сопровождения мужчин, но в охоте за ними, там появлялись только изысканно-утонченные б…и. Офицеры подлодок, объявившись на судоверфи, считали делом чести и протокольной необходимостью первый визит в городе наносить Эдельману. Эти визиты были приятны во всех отношениях и грели тщеславие обеих сторон.
Эдельман искренне любил моряков, а они отвечали ему тем же. Его заведение ни рестораном, ни, тем более, кабаком не именовалось. Люди наносили визит Эдель-ману.
Воодушевленные установочной речью замполита, целый день канифолились, прида-вая флотским мундирам первородный блеск. Сучили ногами и ждали гонга старпо-ма:
- Офицеры свободны!....
В офицерских душах это отразилось радостным эхом, преобразившимся в клич:
- Нанесем визит Эдельману!...
Он был единодушно одобрен.
Сказка - ощущать себя человеком, достойным изысканного общества, а не клиен-том забегаловки. Нажраться до поросячьего визга у Эдельмана было невозможно. Атмосфера к этому не располагала, а забулдыжные мысли выжигала каленым же-лезом. Водочка, добротные коньяки и вина, деликатесные закусочки, побуждали к общению, а не к жралову. Оркестр не рвал децибелами барабанные перепонки, а ус-лаждал слух и душу классическими мелодиями.
В двадцать три часа он начал исполнять прощальное танго. Моральный кодекс то-го требовал от метрдотеля. Устами горисполкома. Возле нашего обширного за-столья, как черный лебедь с двумя лебедушками, возник Эдельман с двумя офици-антками. На нем - безукоризненно изящный черный костюм, белоснежная рубашка с галстуком «бабочка». Он благоухает и сияет радушием. Прелестные и вышколен-ные официанточки в униформе, тоже черной, с бело-кружевными дополнениями, выглядят участницами конкурса красоты. В руках у них по подносу, а на них бокалы с коньяком и махонькие блюдца-розеточки с бутербродиками в виде ромашки. Хле-бушек с маслом и икорочкой.
Девушки-лебедушки поплыли от шефа вправо и влево, огибая наш стол и притор-маживая перед каждым сидящим. Военморы вставали и «вооружались» угощением с подноса. Лебедушки вернулись к Эдельману. Тот взял в правую руку бокал, в левую «ромашку», и произнес:
- Мы всегда и искренне рады, когда вы приходите к нам в гости. Приходите почаще. Желаю вашему кораблю и кораблю вашей жизни семь футов под килем. Спасибо вам! До свиданья…
У Эдельмана никогда не возникало ситуации «мест нет». Персонал не знал слов: «Ресторан закрывается, освободите помещение». Лишь радушно встречали и за-зывно провожали. Клиентура обучалась жить по протоколу. Кто мог назвать это заведение рестораном, кабаком, злачным местом? Только измученный наркозом общественник.
Эдельман – главная достопримечательность Северодвинска.