Байки Бойко. Официант.

Ну и как кровоточило "очко" у Вовы каждый второй понедельник?

 Человек подчиненный, да еще и недовольный своей ролью в корабельном расписании, всегда пытается укусить человека повелевающего. И желательно тогда, когда повелевающий не услышит. Или не заметит, в силу благородства или благодушия- что ж  с дурачка взять, лишь бы гайки правильно крутил..  
А квартирой мы его обеспечим. Хотя он вряд ли этого стоит и не  поблагодарит .А так бы еще три года в очереди стоял, в "чудильнике" жил. Воистину, дурачок, голосит чего-то . Да ладно...

Да-да...
"Мы - великий! Мы - могучий!
Шире моря, выше тучи..."  
 
"Строители-давальщики", блин...
 
И ведь точно, не приползет, гаденыш, на карачках, не облобызает "руководящее голенище", не чмокнет взасос "партийную задницу"...
 

НЕблагодарный... 8)  

А он и не должен. За его "положено" другие бились. И выбили. Сам бы он только голенище и укусил.
А благодарность никто из нас и не ждал. Бескорыстно сражались, наживая себе врагов, за ваши квартиры.
Потому что служили с Вами.И Вы нам были ближе.  

 Уважаемыйс Ник, несколько раз в жизни я "включал дурака".
Что запомнилось.
Первый-секретарь горкома партии, в очках, читает "Правду".
Вы ко мне по личному вопросу, или по служебному?
Да нет, я к Вам как коммунист к коммунисту... Он и ох...ел.
Три квартиры вынес тогда  для офицеров.
Жд решило обуть. Лопнула фирма, долги расписали на  аккредитованных соседей. Немалые.
-Хлопцы, контужен я. И справка есть. Сча разнесу все вокруг, а потом и  за Вас возьмусь. И ничего-то мне за то не будет...
Долг несуществующий списали. На контуженного.  
Ник, злость не лучшее чувство...  

Да и укус-то, как у блохи.
Знавал я таких офицеров. В прокуратуру БФ на меня жаловались, болезные. Жесток, мол. Попы и рты пьянствующим матросам публично промывает. Скоро до офицеров тем же подлым способом доберется.
А прокурор флота, генерал-майор,  меня поблагодарил. И дал индульгенцию на все последующие действия.  
Радуйтесь, кого не промыли!
Я выбирал индивидуально. И только тех, с кем справится не мог. А таких и не было!  

Вот-вот...
И далее по тексту, см. выше.
 

Прошу прощения, что повторяюсь, но когда речь идёт о Северодвинске не м огу ни вспомнить.

Через много лет я прочёл о Эдельмане  очерк, он мне напомнил о былом и с разре-шения автора очерка капитана первого ранга в отставке Люлина Виталия Александ-ровича я с глубокой благодарностью автору привожу его здесь полностью и без ку-пюр.  
Эдельман.

Как немыслим Киев без Подола, так немыслим Северодвинск (Молотовск) без Эдельмана. Эдельман – зеркало еврейской нации. Сгусток мудрости и стоицизма своего народа. С огромным запасом плавучести. Прямо с горшка, он пошагал в жизнь с нюхом ищейки. Учуял запах революции и … бац!, он уже революционер. По-веяло НЭПом, а Эдельман уже нэпман. Столь успешным, что чуть-чуть расслабил-ся и нюх потерял. Оказался в спецкомандировке на Соловках. В Соловецком лагере особого назначения (СЛОН). На нарах. Восстановил там свой нюх и смекнул, по сво-ей природной мудрости:
- В этой буче, боевой кипучей, мысль должна облекаться в дело и как можно мень-ше… слов. Довел свою мысль до чекистов, трубадуров и защитников революции в СЛОНе:
- Защитника, как и соловья, баснями нельзя кормить. По части вкусной и здоровой пищи я большой мастак.
Столь на этом преуспел, что из списка классовых врагов, подлежащих уничтоже-нию, перекочевал в список поддающихся воспитанию. Мало того, с нар слез и из ку-тузки вышел в ранге вольнохожденца по острову Большой Соловецкий для поиска ингредиентов вкусной и здоровой пищи. Соловецкие чекисты при его стараниях на-жрали холки до уровня руководящих. Были определены на индустриализацию глухого побережья.
На площадке будущего Молотовска вбили два колышка. Один - на месте будущей судоверфи, другой - столовой руководящего состава НКВД. Разбили аккуратные таборчики, обнесенные изящными заборчиками из проволочки Бруно. Для созидате-лей судоверфи и города. Двухэтажный сруб из многовековых корабельных сосенок вырос на месте второго колышка почти мгновенно, как гриб после дождя. В нем во-царился Эдельман, переаттестованный из вечного зэка в вечного поселенца. Город и верфь росли, как на дрожжах. Столовка чекистов обрела статус ресторана, а зав-столовой возведен в ранг директора.
Все менялось в городе с поразительной быстротой. Менялись созидатели города и кораблей. Защитники государства и идей марксизма- ленинизма. Но их имена улету-чивались из памяти аборигенов города мгновенно. С их уходом. Лишь слава ресто-рана только крепла и уверенно подгребала к тридцатилетнему рубежу.
Ресторан блистал изысканностью лучших домов Лондона. Был драгоценной брошью альма-матер атомного подводного флота. Бриллиантом в этой броши сиял Эдель-ман. Директор. Метрдотель. Де-юре. Но Хозяин - де факто. Великолепный и бли-стательный во всех отношениях! Всегда! От открытия и до закрытия ресторана он сновал по нему, как мажордом на царском балу. Неизвестно, как ему это уда-лось, но в тайном клане проституток на посещение его ресторана существовало табу. В одиночку и парами, без сопровождения мужчин, но в охоте за ними, там появлялись только изысканно-утонченные б…и. Офицеры подлодок, объявившись на судоверфи, считали делом чести и протокольной необходимостью первый визит в городе наносить Эдельману. Эти визиты были приятны во всех отношениях и грели тщеславие обеих сторон.
Эдельман искренне любил моряков, а они отвечали ему тем же. Его заведение ни рестораном, ни, тем более, кабаком не именовалось. Люди наносили визит Эдель-ману.
Воодушевленные установочной речью замполита, целый день канифолились, прида-вая флотским мундирам первородный блеск. Сучили ногами и ждали гонга старпо-ма:
- Офицеры свободны!....
В офицерских душах это отразилось радостным эхом, преобразившимся в клич:
- Нанесем визит Эдельману!...
Он был единодушно одобрен.
Сказка - ощущать себя человеком, достойным изысканного общества, а не клиен-том забегаловки. Нажраться до поросячьего визга у Эдельмана было невозможно. Атмосфера к этому не располагала, а забулдыжные мысли выжигала каленым же-лезом. Водочка, добротные коньяки и вина, деликатесные закусочки, побуждали к общению, а не к жралову. Оркестр не рвал децибелами барабанные перепонки, а ус-лаждал слух и душу классическими мелодиями.
В двадцать три часа он начал исполнять прощальное танго. Моральный кодекс то-го требовал от метрдотеля. Устами горисполкома. Возле нашего обширного за-столья, как черный лебедь с двумя лебедушками, возник Эдельман с двумя офици-антками. На нем - безукоризненно изящный черный костюм, белоснежная рубашка с галстуком «бабочка». Он благоухает и сияет радушием. Прелестные и вышколен-ные официанточки в униформе, тоже черной, с бело-кружевными дополнениями, выглядят участницами конкурса красоты. В руках у них по подносу, а на них бокалы с коньяком и махонькие блюдца-розеточки с бутербродиками в виде ромашки. Хле-бушек с маслом и икорочкой.
Девушки-лебедушки поплыли от шефа вправо и влево, огибая наш стол и притор-маживая перед каждым сидящим. Военморы вставали и «вооружались» угощением с подноса. Лебедушки вернулись к Эдельману. Тот взял в правую руку бокал, в левую «ромашку», и произнес:
- Мы всегда и искренне рады, когда вы приходите к нам в гости. Приходите почаще. Желаю вашему кораблю и кораблю вашей жизни семь футов под килем. Спасибо вам! До свиданья…
У Эдельмана никогда не возникало ситуации «мест нет». Персонал не знал слов: «Ресторан закрывается, освободите помещение». Лишь радушно встречали и за-зывно провожали. Клиентура обучалась жить по протоколу. Кто мог назвать это заведение рестораном, кабаком, злачным местом? Только измученный наркозом общественник.
Эдельман – главная достопримечательность Северодвинска.

Прошу прощения, что повторяюсь, но когда речь идёт о Северодвинске ни м огу не вспомнить.

Через много лет я прочёл о Эдельмане  очерк, он мне напомнил о былом и с разре-шения автора очерка капитана первого ранга в отставке Люлина Виталия Александ-ровича я с глубокой благодарностью автору привожу его здесь полностью и без ку-пюр.  
Эдельман.

Как немыслим Киев без Подола, так немыслим Северодвинск (Молотовск) без Эдельмана. Эдельман – зеркало еврейской нации. Сгусток мудрости и стоицизма своего народа. С огромным запасом плавучести. Прямо с горшка, он пошагал в жизнь с нюхом ищейки. Учуял запах революции и … бац!, он уже революционер. По-веяло НЭПом, а Эдельман уже нэпман. Столь успешным, что чуть-чуть расслабил-ся и нюх потерял. Оказался в спецкомандировке на Соловках. В Соловецком лагере особого назначения (СЛОН). На нарах. Восстановил там свой нюх и смекнул, по сво-ей природной мудрости:
- В этой буче, боевой кипучей, мысль должна облекаться в дело и как можно мень-ше… слов. Довел свою мысль до чекистов, трубадуров и защитников революции в СЛОНе:
- Защитника, как и соловья, баснями нельзя кормить. По части вкусной и здоровой пищи я большой мастак.
Столь на этом преуспел, что из списка классовых врагов, подлежащих уничтоже-нию, перекочевал в список поддающихся воспитанию. Мало того, с нар слез и из ку-тузки вышел в ранге вольнохожденца по острову Большой Соловецкий для поиска ингредиентов вкусной и здоровой пищи. Соловецкие чекисты при его стараниях на-жрали холки до уровня руководящих. Были определены на индустриализацию глухого побережья.
На площадке будущего Молотовска вбили два колышка. Один - на месте будущей судоверфи, другой - столовой руководящего состава НКВД. Разбили аккуратные таборчики, обнесенные изящными заборчиками из проволочки Бруно. Для созидате-лей судоверфи и города. Двухэтажный сруб из многовековых корабельных сосенок вырос на месте второго колышка почти мгновенно, как гриб после дождя. В нем во-царился Эдельман, переаттестованный из вечного зэка в вечного поселенца. Город и верфь росли, как на дрожжах. Столовка чекистов обрела статус ресторана, а зав-столовой возведен в ранг директора.
Все менялось в городе с поразительной быстротой. Менялись созидатели города и кораблей. Защитники государства и идей марксизма- ленинизма. Но их имена улету-чивались из памяти аборигенов города мгновенно. С их уходом. Лишь слава ресто-рана только крепла и уверенно подгребала к тридцатилетнему рубежу.
Ресторан блистал изысканностью лучших домов Лондона. Был драгоценной брошью альма-матер атомного подводного флота. Бриллиантом в этой броши сиял Эдель-ман. Директор. Метрдотель. Де-юре. Но Хозяин - де факто. Великолепный и бли-стательный во всех отношениях! Всегда! От открытия и до закрытия ресторана он сновал по нему, как мажордом на царском балу. Неизвестно, как ему это уда-лось, но в тайном клане проституток на посещение его ресторана существовало табу. В одиночку и парами, без сопровождения мужчин, но в охоте за ними, там появлялись только изысканно-утонченные б…и. Офицеры подлодок, объявившись на судоверфи, считали делом чести и протокольной необходимостью первый визит в городе наносить Эдельману. Эти визиты были приятны во всех отношениях и грели тщеславие обеих сторон.
Эдельман искренне любил моряков, а они отвечали ему тем же. Его заведение ни рестораном, ни, тем более, кабаком не именовалось. Люди наносили визит Эдель-ману.
Воодушевленные установочной речью замполита, целый день канифолились, прида-вая флотским мундирам первородный блеск. Сучили ногами и ждали гонга старпо-ма:
- Офицеры свободны!....
В офицерских душах это отразилось радостным эхом, преобразившимся в клич:
- Нанесем визит Эдельману!...
Он был единодушно одобрен.
Сказка - ощущать себя человеком, достойным изысканного общества, а не клиен-том забегаловки. Нажраться до поросячьего визга у Эдельмана было невозможно. Атмосфера к этому не располагала, а забулдыжные мысли выжигала каленым же-лезом. Водочка, добротные коньяки и вина, деликатесные закусочки, побуждали к общению, а не к жралову. Оркестр не рвал децибелами барабанные перепонки, а ус-лаждал слух и душу классическими мелодиями.
В двадцать три часа он начал исполнять прощальное танго. Моральный кодекс то-го требовал от метрдотеля. Устами горисполкома. Возле нашего обширного за-столья, как черный лебедь с двумя лебедушками, возник Эдельман с двумя офици-антками. На нем - безукоризненно изящный черный костюм, белоснежная рубашка с галстуком «бабочка». Он благоухает и сияет радушием. Прелестные и вышколен-ные официанточки в униформе, тоже черной, с бело-кружевными дополнениями, выглядят участницами конкурса красоты. В руках у них по подносу, а на них бокалы с коньяком и махонькие блюдца-розеточки с бутербродиками в виде ромашки. Хле-бушек с маслом и икорочкой.
Девушки-лебедушки поплыли от шефа вправо и влево, огибая наш стол и притор-маживая перед каждым сидящим. Военморы вставали и «вооружались» угощением с подноса. Лебедушки вернулись к Эдельману. Тот взял в правую руку бокал, в левую «ромашку», и произнес:
- Мы всегда и искренне рады, когда вы приходите к нам в гости. Приходите почаще. Желаю вашему кораблю и кораблю вашей жизни семь футов под килем. Спасибо вам! До свиданья…
У Эдельмана никогда не возникало ситуации «мест нет». Персонал не знал слов: «Ресторан закрывается, освободите помещение». Лишь радушно встречали и за-зывно провожали. Клиентура обучалась жить по протоколу. Кто мог назвать это заведение рестораном, кабаком, злачным местом? Только измученный наркозом общественник.
Эдельман – главная достопримечательность Северодвинска.

Здесь фото легендарного Эдельмана -  http://flot.com/blog/historyofNVMU/2123.php  

Нетути фото.   Нужна коррекция.  

Видимо "глючит", вствьте в строку броузера УРЛ страницы http://www.navy.ru/blog/historyofNVMU/2123.php Лейтенант пришел... Анатолий Калинин. Из сборника "В окуляре перископа" (Рассказы подводника). Санкт – Петербург, 2000-2004 гг. Окончание.