А.Н. Харламов На Новой Земле.
В 1957 году я был командиром БЧ-3 на ПЛ «С-44» Северного флота, которая в составе дивизиона подводных лодок спецназначения была направлена на Новую Землю «для осваивания маневренного базирования». Когда нам выдали дозиметрические приборы и противогазы с противотабунной накладкой, мы поняли, что нас может ожидать. Срочно изучили приборы (видели их впервые) и потренировались в их использовании с помощью особого колечка - радиоактивного кобальта. Перед самым выходом ко мне пришел матрос: «Товарищ лейтенант, смотрите, какой у меня противогаз». Смотрю, а у этого противогаза нет выдыхательного клапана... Что делать? Я же нештатный начальник химслужбы ПЛ... Приказал ему взять мой, а свой оставить мне. И вот мы отправились на остров Новая Земля. Незадолго до этого к нам был назначен штурманом Саша Васильев, мой однокашник по СВМПУ и Высшему училищу, земляк мой - из Саратовской области. На соседней ПЛ «С-45» командиром БЧ-3 был Игорь Парамонов - тоже однокашник по СВМПУ и одноклассник по Высшему училищу. А у Игоря был командиром торпедной группы лейтенант Дюдя. Игорь шутил: «Все люди как люди, а Дюдя - как х... на блюде!». На Новой Земле мы базировались на плавбазе «Неман», которая стояла у причала в губе Белушья. Все три ПЛ («С-44», «С-45», «С-142») начали боевую подготовку. Мы стреляли торпедами, сами потом их отрабатывали и готовили к новым стрельбам. Как минеры-торпедисты мы получили хорошую практику под руководством Юры Григорьева - выпуска 1953 года нашего Училища; он был у нас дивизионным минером. Мы также поднимались до 75 параллели и немного заходя под лед в районе губы Машигина ледянка. И вот пришла еще одна ПЛ - «С-144», на которой командиром БЧ-3 был Сева Бессонов - тоже наш однокашник по СВМПУ и Высшему училищу. И вот настал момент: завыла сирена, объявляя атомную тревогу. Главная база и все лодки были рассредоточены по точкам якорных стоянок и загерметизированы. Личный состав по боевой тревоге и в противогазах. На мостике нашей ПЛ остался дозиметрист старшина 1 статьи Баринов с прибором дозиметрического контроля. Я - на своем БП в 1-ом отсеке. Должность дозиметриста Баринова звучала так: инструктор-химик-санитар-подводник. Мне это было смешно. Ядерный взрыв производился подводной лодкой «С-144», рукоятку на стрельбовом щите дергал сам Сева Бессонов, торпедистам не доверил!
Взрыв атомной торпеды производился в губе Черной. Там на разных расстояниях от точки взрыва на якорях поставили разные корабли, подводные лодки (списанные), самолеты - летающие лодки «Каталины», которые были нам поставлены по, так называемому, Ленд-лизу во время войны. Эти самолеты, кое-как собранные, привели наши летчики с аэродрома Лахта. Туда же прибыла группа наших гидросамолетов «Бе-6». Летчиком на одном из них был мой родственник, за ним замужем была двоюродная сестра моей жены. Мы с ним были давно знакомы - он в 1953 году был лейтенантом, а я еще курсантом. Я не случайно здесь его упоминаю, рассказ о нем еще впереди. Когда в губе Черной поднялся шторм, все эти «Каталины» утонули; летчикам пришлось туда пригнать другие такие же самолеты. И вот мы сидим в прочном корпусе. По обычаю русских моряков все оделись не в робы, а в повседневную одежду, все были бритые, начищенные. Кто знает, чем для нас кончится это «мероприятие». Взрыва мы не слышали. Приборы начали показывать радиацию, дозиметрист с мостика начал докладывать в Центральный пост цифры, которые все увеличивались. По трансляции команда: «Командиру БЧ-3 - к командиру!». Командир в каюте. Спрашивает: «А приборы правильно показывают?». Отвечаю: «Перед уходом из Полярного были в лаборатории на переградуировке, что отмечено в паспортах приборов». «Хорошо, идите!». Я снова в 1-м отсеке. И опять «Командиру БЧ-3 - к командиру!». Прихожу. «А он правильно замеряет?». Отвечаю: «Баринов - специалист 1-го класса». «Идите!». Ушел. Снова команда: «Командиру БЧ-3 — к командиру!». Прихожу. «Давайте-ка сами одевайтесь, идите на мостик и замеряйте!». Думаю: химкомплекты изнутри посыпаны тальком, форму испоганишь; выходить нужно на мостик методом шлюзования... Вышел, как был - в форме и в противогазе без клапана. На мостике химик замахал на меня зондом, похожим на хоккейную клюшку и завопил: «Что вы делаете, товарищ лейтенант?!» Я приказал ему замолчать и стал докладывать в Центральный пост данные приборов. Вот стрелки начали опускаться и, наконец, пришли к нулю. Все кончилось. Отбой тревоге. Вечером на плавбазе мы крепко выпили. Мой друг командир БЧ-5 плакал: «Саня, ты теперь умрешь, зачем ты вылез на мостик без химкомплекта?!». Как видите, я до сих пор еще жив, хотя прошло уже 48 лет. Если до Новой земли я весил 57,5-58,0 кг, то после стал полнеть и прибавлять в весе. Капитан-лейтенантом я весил уже 70 кг. Вот так мне довелось участвовать в ядерных испытаниях.
У торпедного аппарата есть система беспузырной торпедной стрельбы - БТС. В систему входит прибор - отсекатель, а в отсекателе есть золотник—стержень из латуни или бронзы - уже забыл, какой. Так вот торпедисты ПЛ «С-45» умудрились сломать этот золотник. Выточили сами подобный, но отсекатель не работал. А тут пришел приказ: ПЛ «С-45» быть готовой идти вокруг Скандинавии и далее - в Египет на помощь Анвару Садату. Командир БЧ-3 Игорь Парамонов вынужден был доложить о неисправности одного торпедного аппарата командиру. Тот сказал: «Даю тебе срок до утра; делай что хочешь, но чтобы аппарат был в строю. Иначе пойдешь под трибунал!». Приходит ко мне тот самый лейтенант Дюдя и говорит, что меня к себе приглашает Игорь. Прихожу к нему в каюту на плавбазе, и он мне как на духу все это рассказывает. Я тут же вызываю своего командира торпедной группы и велю ему снять отсекатель с нашего аппарата и отдать Дюде, а их отсекатель поставить на наш аппарат. Подчиненные наши удивились. Игорь открывает шкафчик и достает оттуда бутылку водки (правда, уж «початую»). Я дурашливо упал на колени и завопил: «Друг! Приходи — торпеду отдам!». Ну, конечно, мы с Игорем тут же эту бутылку, с божьей помощью, осушили! Кстати, напомню, что Игорь Парамонов и уже теперь покойный Петя Кротов были выпущены мичманами за какой-то проступок на стажировке на Балтике. Игорь целый год ходил мичманом, оборвался весь. Мы (все наши ребята) его весь этот год «подкармливали», т.е. периодически давали ему деньжонок на водку, которую мы покупали у подпольных «шинкарок», ибо в Полярном в то время водки не было, было лишь вино «Волжское крепкое». Однажды мы стоим на якоре в Ура-губе. И вот на катере прибывает Игорь уже лейтенантом и «докладывает»: «Саня, я к тебе назначен командиром группы!». Месяц или два он прослужил на нашей ПЛ, а затем его назначили командиром БЧ-3 на ПЛ «С-45». Итак, Сева Бессонов выстрелил атомную торпеду. А штурманом на этой ПЛ был наш однокашник на СВМПУ и Высшему Альберт Дмитриев - «Алька Рыжий». Весь экипаж ПЛ «С-144» был награжден орденами и медалями. Командир Лазарев (впоследствии вице-адмирал) получил орден Ленина, Сева Бессонов - орден Красного Знамени, а Алька Дмитриев - ничего! Его в коком-то списке пропустили (в Москве), а переспросить Москву не решились. А его командир рулевой группы Игорь Мурзенко (тоже бывший наш подгот, выпуска 1952 г.) во время этой стрельбы лежал в госпитале с аппендицитом. Однако, получил орден «Красной Звезды». А Альку бедного посадили штурманом на ПЛ 611 проекта («букашку») и отправили Севморпутем на ТОФ, на Камчатку, где у него загуляла жена (ее тоже Алькой звали), а он спился и был уволен в запас. Я его видел в последний раз в 1963 или 1964 г. во Владивостоке. Я был старпомом, капитаном 3 ранга. И вдруг в столовой вижу Альку в звании старшего лейтенанта. Мне как-то стало неудобно, будто я виноват перед ним. Он сказал: «А я демобилизуюсь...» Так закончилась карьера талантливого математика и отличного штурмана Дмитриева Альберта Викторовича, ныне покойного. А с Игорем Музенко мы учились в одном классе на ВСООЛКЕ. Он тоже очень хороший парень во всех отношениях. Я часто шутил: «Игорь, ставь бутылку, а то расскажу ребятам, как ты орден зарабатывал!». Конечно, я не рассказывал об этом никому. Ну, а теперь уже можно, я считаю... Где сейчас Игорь Мурзенко, я не знаю. Надеюсь, что жив и здоров. Ну а я теперь ветеран подразделений особого риска, старый и больной, да еще и отставной капитан 1 ранга.
Когда мы были на Новой Земле, у меня командиром торпедной группы был лейтенант Ромашов Толя. Он хорошо играл на и мы с ним пели самодельные песни (я стишки сочинял, а он был «композитором и гитаристом»). Вот один из них:
Снова, братцы мои, робинзоны,
Мы, собравшись в каюте, поем.
Лей, механик, спиртишко казенный,
А иначе с тоски пропадем!
Пусть, разбавлен водой и бензином,
Он по жилам у нас потечет.
Пой гитара, звени, расскажи нам,
Как теряем неделям мы счет,
Как живем мы в глуши отдаленной
Вдалеке от семей и друзей
На земле, как чердак запыленной.
Пой гитара, кручину развей!
Расскажи нам о том, как вернемся
И в кругу дорогих нам людей
По привычке мы все соберемся
И воскликнем: «Механик, налей!»
И под звук нашей дряхлой гитары
Эту песню споем веселей.
На земле, не на Новой, на старой
Друг - механик, ты спирт не жалей!
Апрель 2005, Москва.
Стихи и музыка Виллена Вартановича Погосова - бывшего воспитанника СВМПУ. (1946 г. - 1950 г.)
Эти стихи, а затем и песню, я посвятил всем бывшим воспитанникам Подготовительного Училища г. Энгельса.
Грызли твердые галеты,
Пили чай с водой соленой,
Письма наскоро писали
Без обратных адресов.
Самодельные конверты
Пахли палубой смолёной,
И по ним бродили тени
Белокрылых парусов.
Мы любили, после вахты
Спать в качающихся койках,
Нас приветствовало солнце
Поднимая, словно флаг.
Фотографии любимых
Приколов на переборках
Мы всегда довольны были
Нашим домом на волнах.
Много дней с тех пор минуло,
Оба мы с тобой женаты,
Но домой, к себе приходим,
Как бывало, раз в году....
Вместо адреса, как прежде
Мы даем координаты
И друзей своих встречаем
Только в море, на ходу.
Говорят, тебе с годами
Плавать сделалось труднее.
Служба на море опасна
И тревожна — спору нет.
Но не верь досужим людям:
Нам с тобой, браток, виднее,
Я слыхал, что трудно плавать
Только первых сорок лег.
И когда, порой, усталый,
Заглянешь в свою каюту
И увидишь в русом чуде
Вдруг серебряную нить.
юность нашу,
Ты припомни, в ту минуту
Как умели мы когда-то
Жить по-флотски и любить,
Как умели мы когда-то
Жить по-флотски и любить,
Как умели мы когда-то
Жить по-флотски и не ныть!
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
