В этот же период разыскали служившего в военкомате выпускника Канской школы военных переводчиков со знанием английского и китайского языков, но без опыта специальной подготовки Владимира Месилова, которого тут же назначили на должность оперативного офицера. Вскоре Месилов был направлен в Москву на трёхмесячные специальные курсы при нашей Академии, которые успешно окончил, и в дальнейшем, на мой взгляд, работал успешно. Хочу добавить, что тогдашняя поездка в Москву Владимиру представлялась подобно потому что за всю свою предыдущую жизнь, дослужившись до майорских погон, он ни разу не выезжал на запад далее Урала.
На следующий 1969 год прибавление в «контору» оказалось весьма ощутимым – прибыли сразу четыре человека: Женя Синицын, Виталий Эстрин, Юра Брукс (фамилия изменена) – все после окончания Третьего факультета и я, самый случайный из них, но, как ни странно, прослуживший на Дальнем Востоке больше всех вместе взятых из вышеперечисленных.
К сожалению, вскоре между оперативными офицерами началась искусственно создаваемая негласная борьба, которая постепенно разрасталась и с каждым годом приобретала чудовищный, враждебный, неприязненный, недружелюбный характер, внешне прикрываемая лицемерными заверениями в безграничной дружбе, фарисейским притворством в проявлении своих до поры до времени замаскированных эгоистичных устремлений. Дальнейшие события показали, что основным инициатором такого положения в нашей «конторе» явился не кто иной, как Писюк, ярый поборник политики «разделяй и властвуй», о котором придётся поведать кое-какие подробности.
Для того чтобы приступить к рассказу, как развивались события, прежде всего, остановлюсь на краткой характеристике изображённых лиц на вышеприведённой фотографии, о которых ещё не шла речь. Мне вспоминается, что наиболее стабильным по составу контингентом были наши сверхсрочнослужащие мичманы, в основе своей хорошо подготовленные специалисты: положение и служба их удовлетворяла, и они никуда не намеревались переводиться.
Моё неустоявшееся и шаткое положение заставляло быть более осмотрительным в выборе постоянных и близких товарищей. В реальной жизни мне, однако, не выделяя особенно какие-либо приоритеты, приходилось поддерживать ровные отношения со всеми. Хотя, конечно же, я старался по возможности быть избирательным, если по тем или иным причинам кто-то не вызывал у меня симпатии.
Моя ошибка, как теперь считаю, заключалась в том, что я имел неосторожность бесцеремонно давать оценки тем или иным коллегам, что, как правило, происходило частенько в «дружеской» компании и развязывало язык после второго или третьего стакана с «горячительным» напитком. До меня не сразу дошло, что, чем я крепче буду держать язык за зубами, тем меньше буду иметь врагов и завистников.
Человеку нужно два года, чтобы научиться говорить, и шестьдесят лет, чтобы научиться держать язык за зубами. Лион Фейхтвангер.
Лучше, как показала суровая обыденная жизнь, говорить о чём угодно, например, о погоде, о бабах, о неопознанных летающих и плавающих объектах, о загадочных «квакерах», только не обсуждать действия и поведение своих обидчивых и злопамятных сослуживцев. Но мне, к сожалению, не всегда удавалось так разумно поступать, и за это приходилось расплачиваться, например, задержкой в желаемом назначении на вышестоящую должность и в присвоении очередного воинского звания, хотя явных замечаний или более того дисциплинарных взысканий по служебной деятельности не имелось.
Для подтверждения этих слов вспоминаю, что, находясь ещё в равных офицерских должностях, я иногда неодобрительно высказывался о Писюке, отмечая в его поведении фанаберическое высокомерие и снобистское пренебрежение к своим коллегам, но одновременно с этим неуёмное желание выслужиться, подмазаться, подлизаться к начальству с целью незамедлительного продвижения по службе.
Посмотрите на фотографию: Писюк уже сидит по правую руку от Тимофеевича. Он уже тогда почувствовал «запах крови», что для него открывается реальная перспектива стать начальником нашей «конторы». Вот только надо избавиться для начала от опытного начальника первого направления Юрия Николаевича Столярова (сидит по левую руку от Шорникова). Заместитель командира части А.Н.Завернин уже не опасен: «пришла его пора» отправлять на пенсию. Вот только ни в коем случае не пропустить вперёд Виктора Бычевского, а также молодых, набирающих опыт, конкурентов, например, того же Вячеслава Махова и других оперативных офицеров.
Задачу свою Писюк, руководствуясь своими личными эгоистическими планами, вскоре блестяще выполнил, но какие были последствия этой узурпации, расскажу позже.
Возвращаюсь, однако, к фотографии. По ходу текущих событий, как-то так складывалось, что у меня сохранилась добрая память о Геннадии Слепкове, бесхитростном, откровенном, добропорядочном человеке. В его руках находился ответственный участок – вся финансовая служба нашей «конторы». Обычно такая область деятельности превращает людей в закрытых, чёрствых и малообщительных буквоедов, вернее цифроедов, придирающихся к любой неточности. И это правильно. Но для Слепкова такая линия поведения была не характерна. В повседневной жизни он был прост, любил пошутить, никогда не отказывался принять участие в весёлом дружеском застолье. Обладая неплохим тенором, он иногда в компании, поддаваясь искушению, напевал популярные лирические песни и романсы.
Вячеслав Фролов срочную службу проходил на нашем катере в качестве рулевого. Остался на сверхсрочную службу. Женился, пошли дети. Находясь в составе оперативно-технической группы, он успешно освоил разнообразные способы и приёмы технических работ, особенно фотографирование, сложную печать и другие виды. Всегда был выдержан, дружелюбен, уравновешен.
Хотелось бы рассказать ещё об одном представителе нашего коллектива мичмане Юрии Петровиче Чеботаре, служившем в группе оперативной техники. На данной фотографии его, к сожалению, нет. Мне помнится, он был мастер на все руки, мог выполнить любую работу, и слесарную, и токарную, и столярную, и типографскую, и чертёжную. Был заядлый рыбак и охотник. Однажды уговорил меня отправиться с ним на утиную охоту. На его моторной лодке мы отошли по Амуру совсем недалеко от городских окраин и оказались в каких-то дремучих и заросших камышом и высоченной травой зарослях, в только ему известных многочисленных речных протоках и заводях, где почти из-под каждой кочки взлетали или или кулики. Быстро и без надежды на положительный результат из-за отсутствия навыков стрельбы по движущейся цели, я добросовестно расстрелял свои патроны и возвратился к лодке, где с минимальной надеждой на мой успех поджидал Юрий, раскинув по берегу многочисленные удочки.
Ну, теперь пойду я. Уверенно сказал Петрович и скрылся в прибрежных зарослях.
Послышались одиночные и дуплетом выстрелы. Наверное, также стреляет в небо, так мне подумалось. Не прошло и часа, как Юрий возвратился, держа в руках трёх уток. Вот это да! Удача!
У Чеботаря был принцип на охоте и рыбалке, как от греха подальше, ни глотка спиртного. Так и возвратились мы восвояси, как стёклышко, трезвыми, но довольными. Зато на второй день Петрович пригласил к себе домой на утиное жаркое. Тут-то, конечно, и выпили, как и полагается, за успешную охоту. Оказалось, что он своеобразный витофилист, коллекционирующий художественные картинки и этикетки, связанные с винно-водочной продукцией. Всю свою многочисленную коллекцию, аккуратно систематизированную и бережно сохраняемую, он назвал с нескрываемым намёком на нетрезвое состояние «Чё мы пём?». В течение нескольких лет я с увлечением помогал ему пополнять его коллекцию, доставляя даже из отпусков многие интересные, редкие и даже уникальные образцы этикеток. За своё старание удостоился от него почётной награды – бутылки коньяка, которую мы незамедлительно выпили, а красивая этикетка с этой бутылки заняла полагающееся ей место в очередном коллекционном альбоме.
На мой взгляд, Ю.П.Чеботарь внёс достойный вклад в работу по профилю основной своей деятельности и даже после соответствующего инструктажа привлекался, как мне хорошо известно, к участию в проведении некоторых оперативных мероприятий. Говорили, что у него ершистый, не сговорчивый, самостоятельный и даже строптивый характер, но что из этого, главное исполнителем-то он был прекрасным.
В среднем ряду обсуждаемой фотографии находится Александр Кузьмич Белоусов, наш популярный и уважаемый «начальник транспортного цеха», по штатной должности завгар, а в обычной жизни – водитель грузовой и легковых автомобилей. Под его строгим контролем автотранспорт содержался, как правило, в состоянии полной готовности к выезду в любое время дня и ночи. Александр Кузьмич – опытный, знающий и безотказный трудяга. При необходимости выезда на оперативные мероприятия в большинстве случаев он сам садился за баранку автомобиля.
Вспоминая об этом, скажу, что, когда Кузьмич был за рулём, я чувствовал себя уверенно и надёжно в любой поездке: дальней ли – в таёжную глубинку, ближней ли – по городу и его окрестностям. Надо сказать, что у него было ценное и неукоснительное правило: он никогда не садился за руль после употребления алкоголя. Другое дело, когда поездка заканчивалась, и можно было расслабиться, уж тут-то Александр Кузьмич не отказывался от одного-другого стаканчика, тут его упрашивать не приходилось.
Вспоминается один курьёзный и забавный случай, произошедший с Кузьмичём на рыбалке. Однажды несколько наших сотрудников решили провести выходной на природе, что не редко практиковалось в нашем коллективе. По хорошо отработанной схеме наш катер РК-518 вышел в рейс по Амуру и высадил «десант» во главе с Владимиром Тимофеевичем в одной из отдалённых проток. Забросили удочки, но попадалась какая-то мелкота, даже на уху было мало. Решили пустить в ход сетку и пройтись с ней вдоль берега. На дело вызвались идти два самых смелых, сильных и опытных «рыбака». Они переоделись в какие-то непромокаемые комбинезоны, зашли в воду, как можно глубже, и потащили за собой сеть, за одну сторону которой взялся Тимофеевич, а за другую – Кузьмич. Поскольку антропометрические данные между ними значительно различались, то глубина захода в воду и скорость передвижения были не одинаковы. Кроме того, неровности дна и густые береговые заросли в условиях быстро темнеющих вечерних сумерек затрудняли классическую протяжку невода и ровное перемещение «рыбаков».
В итоге перед нами предстала удивительная картина. Тимофеевич, тяжело переступая и с напряжением удерживая на плече натянутым свой конец сети, как былинный Черномор, вышел из амурских вод на берег. На другом конце сети барахтался Кузьмич, запутавшийся в рыбацких снастях. Вот это улов! Смеху, разговоров, шуток, подначек, анекдотов под наваристую уху хватило на всю ночь. Многие из нас и в последующем частенько вспоминали события этой весёлой рыбалки.
Для сплачивания коллектива и поддержания дружеских отношений между сотрудниками и членами их семей выезды на природу проводились не только летом, но и зимой, несмотря на сильные морозы.
Во время коллективного отдыха на берегу Амура. Славная была уха! Слева направо: Виктор Бычевский, Николай Верюжский, Сергей Драпов, Юрий Гитлин, Неля Гитлина, Лариса Башун и другие. Хабаровск. 1972 год.
Сергей Драпов и Юрий Гитлин служили на Русском острове в возрождённом в послевоенные годы разведывательно-диверсионном отряде СПЕЦНАЗ, который создавался ещё во время войны по инициативе Дважды Героя Советского Союза В.Н.Леонова. В нашу часть они были назначены одними из первых, можно сказать, целевым назначением, которое случайным никак не назовёшь. Мичман Сергей Драпов являлся инструктором специальной подготовки. Могу со всей ответственностью сказать, к своим обязанностям он относился исключительно добросовестно и был незаменимым помощником для многих оперативных офицеров, у которых не было опыта в практических действиях при выполнении планируемых мероприятий на местности.
Начиная службу в нашей «конторе» в качестве начальника Четвёртого направления, Юрий Михайлович Гитлин, выпускник ВВМУРЭ имени А.С.Попова, можно сказать, «с нуля» задействовал в полном объёме работу этого направления в соответствии с поставленными требованиями, контролировал техническое оснащение узла связи, подобрал инструкторов по радиоделу, например, одним из таких опытных радиоинструкторов был мичман Юрий Зайцев (есть на общем снимке), организовал подготовку по радиосвязи. Однако Юрий Михайлович больше тяготел к оперативной работе и вскоре был переведён в Первое направление, прошёл обучение на девятимесячных специальных курсах при нашей Академии. Командовать связистами стал капитан-лейтенант Анатолий Терещук, тоже выпускник ВВМУРЭ имени А.С.Попова.
Юрий Гитлин, хотя по габаритам уступал Владимиру Тимофеевичу, тоже обладал внушительными физическими данными: при росте около 180 сантиметров его вес был в пределах 110-120 килограмм и обладая к тому же природной силой, что, как он сам вспоминал, позволяло в курсантские годы успешно заниматься борьбой, входить в состав училищной так называемой призовой шлюпки для участия в соревнованиях.
Как-то так получилось, что не сразу, а постепенно между нами установились достаточно доверительные, можно даже сказать, дружеские отношения, подкрепляемые частым участием в коллективных мальчишеских посиделках с употреблением значительного количества спиртного, поводом для которых могли служить совершенно разные причины. Используя научную медицинскую терминологию, процесс ингибирования холинэстеразы для каждого из нас проходил индивидуально, исходя из объёма выпитого и собственного веса, что ещё в своё время на собственном опыте установил будущий Нобелевский лауреат Иван Павлов (1849-1936).
Интересно, однако, вспомнить, что на следующие сутки после таких обильных застолий, мы не теряли нормальной работоспособности, и всё обходилось, как правило, без нежелательных последствий. Может, из-за относительной молодости организм был крепкий или закусывали плотно? Сейчас однозначно трудно об этом судить.
Следует, на мой взгляд, подробней рассказать о тех, кто вместе со мной прибыл в 1969 году. Женя Синицын, пожалуй, самый серьёзный и целеустремлённый среди нас. По поведению сдержанный и даже скрытный человек, в общении ироничный, язвительно насмешливый. Естественно, не всем такая линия поведения нравилась, особенно доставалось офицерам, не имеющим специального образования. Себя-то он считал большим знатоком, ведь «консерваторию» закончил с золотой медалью.
Каким-то образом нам стало известно, что ещё в период обучения Синицын и Махов, несмотря на пребывание на разных курсах, очень крепко подружились. Но эта связь оказалась не долговечной. Как в таких случаях говорят, между ними пробежала «чёрная-пречёрная кошка» и по неизвестной причине их «крепкая морская дружба» рассыпалась подобно детскому песочному куличику. Могу только предположить, что, возможно, на первых порах их объединяло не только изучение китайского языка и будущая совместная деятельность, но и предыдущая военно-морская служба на кораблях. Вячеслав был подводником, дослужился до помощника командира подводной лодки, а Евгений был противолодочником, служил штурманом на современном БПК (большой противолодочный корабль). Вероятней всего, произошло какое-то событие, послужившее причиной, по которой сцепились между собой, как цепные собаки, их любимые жёны, превратившиеся на всю оставшуюся жизнь из любезных подруг в ненавистных врагов. Мужья, безоговорочно встав каждый на сторону своей жены, перестали даже здороваться друг с другом, а их добрые былые отношения бесследно исчезли на веки вечные, подобно затонувшим кораблям в тёмных водах Тускарорской впадины. В маленьком офицерском коллективе нашей «конторы», конечно же, от такого противоборства чувствовалась напряжённость, что, естественно, не способствовало сплочённости, единению и взаимопониманию.
К работе, как мне казалось, Женя Синицын относился ответственно, но как-то шаблонно, по-заученному, без учёта всевозможных, неожиданно появляющихся ситуаций. Это я называю в общих чертах, на основании своих наблюдений, поскольку подробностями не располагаю.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
