Последние 2 года в Нахимонии, или как еще при нас и до сих пор ее называют между собой ее выпускники – Питонии, от слов: воспитанник - «воспитон» - «питон», мы продолжали занятия в учебном корпусе на наб. Б. Невки, а ночевали уже не в спальном корпусе на ул. Пеньковой, а на крейсере «Авроре», где под спальни были переоборудованы 2 большие помещения на баке корабля, здесь же рядом были и классы военно-морской подготовки.
Ночевать на «Авроре» в те годы было совсем несладко из-за большого количества крыс, тараканов и клопов, все попытки уморить которых заканчивались неудачно, они только больше зверели. Для борьбы с крысами командир крейсера приказал за каждую десятку убитых зверюг давать сутки отпуска «на берег», что подвигло нас на подвиги, которые состояли в том, что, дежуря на корабле в дневное время, когда все питоны были на занятиях в учебном корпусе и народу на корабле в кубриках было мало, каждый их желающих ставил мышеловку с приманкой и ждал затаившись, пока не раздастся удар и писк. Крыса вынималась, заряжалась новая наживка и т.д. Помню (может быть это и «народный фольклор»?), как кто-то из нас (кажется, Гена Клепиков) поймал 10 штук крыс, связал их в гирлянду за хвосты и на веревке притащил командиру корабля кап.2р. Попадько, получив от последнего обещанное вознаграждение, я связка крыс здесь же была отправлена за борт в воды Б.Невки. Хитрые свидетели этого события, взяв большой отпорный шлюпочный крюк и спустившись к Невке вниз по течению выловили «гирлянду», отряхнули и вновь явили ее пред очи удивленного командира. Как гласит легенда на третий раз он уже узнал знакомую ему связку и отправил добытчиков прочь без установленной награды.. Этот же командир часто бывало вечером в хороший теплый день весной или осенью, когда все съезжались в училище на занятия устраивал себе (как правило, когда был навеселе), да и нам тоже развлечения, когда всему строю, следующему по трапу на корабль, вдруг давалась команда: «Всем - на камбуз, взять по паре гнилых картошек и подготовиться к залпу». Затем по его команде «огонь!» - подойдя к борту мы метко бросали картошкой в проходившую мимо лодку с парочкой влюбленных. Не подозревающих, что подходить близко к «боевому» кораблю не разрешалось, а командир соблюдал порядок.
Иван Исаевич Попадько. Командир «Авроры» с февраля 1952 г. по сентябрь 1953 г., капитан 2 ранга (р. 1919). Член КПСС с 1942 г. Окончил Тихоокеанское ВВМУ в 1941 г. Служил на Балтийском флоте, в ВМУЗ. Участвовал в Великой Отечественной войне. Окончил службу в 1959 г. в звании капитана 2 ранга.
Один из авторов книги "Ракетное оружие капиталистических стран. По материалам зарубежной печати. Серия: Библиотечка в помощь офицеру". - М. Воениздат. 1962 г. 248 с.
"Настоящий обзор является продолжением ранее вышедших обзоров Реактивное оружие капиталистических стран коллектива авторов под руководством Д. А. Урюпина (изд. 1957 и 1959 гг.). Как и в предыдущие годы, период, освещенный в книге, характеризуется бурным развитием ракетной техники. Эпохальными событиями в истории общечеловеческого прогресса в это время были полеты в космос первых обитаемых кораблей-спутников, начатые первым космонавтом мира майором Советских Вооруженных Сил Гагариным Ю. А. 12 апреля 1961 г. В империалистических государствах в этот период достижения ракетной техники были полностью поставлены на службу агрессивному монополистическому капиталу и выразителям его воли - военным штабам этих государств. Обзор составлен по данным открытой иностранной печати, а потому требует критического отношения к помещаемому материалу: некоторые сведения, сообщаемые в зарубежной печати, могут носить рекламный характер, другие данные, наоборот, могут быть занижены. Обзор предназначен для офицеров Советской армии и Военно-Морского Флота."
Лауреат Сталинской премии А. Ф. Пахомов. На «Авроре». (Позировал автор воспоминаний)Семевский (Лепорский) Роберт Борисович. Окончил штурманский факультет I ВВМУПП. На выпускном курсе, в связи с понижением остроты зрения, медкомиссией признан негодным к службе в плавсоставе ВМФ и после стажировки мичманом на пл пр.611 в Кронштадтской бригаде подводных лодок,.уволен в запас по ст. «сокращение штатов». Окончил ЛГУ (каф «океанологии»).
Работал около 15 лет научным сотрудником в НИИ ВМФ над проблемой автономной навигации плпл по геофизическим полям, а затем около 25 лет в ОКБ НПО «Геофизика» гл. конструктором проекта – начальником научно-исследовательского отделения неакустических средств поиска подводных лодок (НИО-2).
Выполнил пионерские исследования по разработке и использованию неакустической аппаратуры обнаружения подводных лодок с борта кораблей на динамическом принципе поддержания (КВП и кораблей – экранопланов). Под его научно-техническим руководством разработано, серийно освоено и принято на вооружение ВМФ и стран Варшавского договора ряд специальных приборов и устройств измерения и индикации электромагнитных полей объекта в море. Этими же приборами в 70-80 годы оснащены все суда ГС ВМФ и ряда других ведомств. Имеет более 140 научных трудов и изобретений в области электромагнитометрического приборостроения, геофизики и гидрографии, последняя монография «Специальная магнитометрия» вышла в изд. «Наука» в 2002г. С 2001г. – гл. специалист отдела программно-математического обеспечения НПП «Геологоразведка» (доктор технических наук, профессор. Ст. лейтенант запаса ВМФ.
Женился 1 раз (40 лет тому назад), имеет 2-х детей (девочки), двух внучек (девочки) и одного правнука. Хобби: литература, история. Самые яркие и памятные моменты работы и жизни: многократные дальние походы в Мировой океан на всех типах кораблей и судов ВМФ и АН СССР при испытаниях новой техники, пересечения экватора, заходы и работа на большинстве островов и атоллов Идийского и Тихого океанов, совместные работы с судном «Калипсо»(Фр) Ж-И.Кусто, полёты в Каспийском море на кораблях-экранопланах, путешествия с женой, детьми и собакой на а/машине по нашей, в недавнем прошлом большой, стране.
В. Солуянов. Непутевые заметки по памяти. - Пятьдесят лет спустя (альманах второго выпуска ЛНВМУ). Редактор - составитель: Солуянов В.Е. СПб.,1999.
Зима 1948 года, крейсер «Аврора».
Саша Лебедев - Балагур- поймал крысу. Сделать это было не сложно - крыс на «Авроре» хватало. Проснешься, бывало, в кубрике от какой-то неловкости, а тебя с балки подволока разглядывает крыса. Большая!... Задние лапки крысы Балагур связал шкертиком, оставив кончик себе, вроде поводка; далеко не прыгнешь! Саша приволок крысу в класс.
Преподавателя Синютина - логика - человека скромного, мы не то что не любили, скорей не уважали. Нам подавая личность!
Крысу Лебедев привязал к вентиляционной трубе над столом преподавателя. В разгар урока Балагур потянул за шкертик, крыса стада проявлять активность. Лебедев громко, почти кричит Синютину, показывая пальцем «на потолок»: берегись, крыса! Бедный Синютин! Что ему пришлось пережить!
Крысу Саша передал из рук в руки ушлому матросу с «Авроры». Тот их копил для получения внеочередного отпуска. В качестве поощрения в «борьбе» за 10 крыс матросу давался один день отпуска. Учет вел сам старпом. Самые шустрые не единожды показывали одних и тех же дохлых крыс, подновляя «свежими» экземплярами.
Но, как веревочка не вейся... Однажды, старпом накрыл жуликов, обнаружив за кормой целую гирлянду крыс. И лафа кончилась...
Солуянов Вячеслав Евгеньевич, участник ВОВ, окончил ВВМУ им.Фрунзе в 1953 году, СЗПИ в 1960 году, КСФ - командир БЧ ПЛ, инженер НИИ ЧОО, зам.главного конструктора, начальник отдела, «Заслуженный ветеран НПО», «Ленинец», секретарь Совета БФН, Санкт-Петербург.
В. Васильев. Из рассказов, услышанных в кают-кампании. - Пятьдесят лет спустя (альманах второго выпуска ЛНВМУ). Редактор - составитель: Солуянов В.Е. СПб.,1999.
...декабря 195... года. Разговор двух офицеров:
- Как будем крыс уничтожать на корабле? Слишком мною их развелось.
- Можно купить крысоловки. А можно и матросов поощрять: 25 пойманных крыс - 10 суток отпуска.
- А что если флейтой?
- Как это - флейтой ?
- Как в сказках Андерсена, или братьев Гримм. Научить нашего горниста играть на флейте. Он заиграет и за собой выведет всех крыс с корабля.
- Так ведь чтобы на флейте играть надо пять лет учиться, консерваторию закончить, философию сдать И еще не известно какую мелодию он затянет. Может быть такую, от которой с других кораблей к нам крысы сбегутся. Да и с берега тоже ...
Васильев Владимир Михайлович, окончил ВВМУ им. Фрунзе в 1953 году, СКОС в 1960 года, ВМА в 1969 году, КСФ - надводные корабли. ЭМ «Находчивый», ККР «Грозный», штаб бригады, кандидат ВМ наук, доцент, руководитель курса кафедры тактики НК ВМА, капитан 1 ранга в отставке.
Соколов Н.П. Нахимовцы вчера и сегодня. Санкт-Петербург: Ленстройинжсервис. 2007. (см. сообщение "Один из первых".)
Другой поход. С другим командиром. Вечерняя поверка.
— По порядку номеров рассчитайсь!
Я — последний в первой шеренге. За мной никого. Следует добавить: «Не полный».
— Ну? — грозно вперив в меня око, рычит командир (сегодня он не в духе, пятеро уже сидят в ахтерпике).
В непонятном упорстве молчу. Смотрим друг на друга...
— Старшина! В ахтерпик!
Выскакиваю из строя в сторону люка, ведущего в кубрик, чтобы надеть ботинки, но не тут-то было.
— Назад! Отведите, старшина!
Идем на ют, спускаемся по трапу в кают-компанию. С деревянной крышки люка ахтерпика стаскивается тяжелый дрек, открывается черный прямоугольник провала.
— Полезайте! — подталкивает меня старшина.
Нащупываю ногой перекладину. Второй попадаю на что-то живое. Раздается вопль Леньки Корякина: «Куда! Тут уже места нет!»
— Полезайте, полезайте, — тычет старшина в спину. Захлопнулась крышка, прогрохотал наваленный на нее якорь. Тьма кромешная. Нахожу свободное место среди потревоженных товарищей. Под разговоры и мерное шлепанье воды под трюмной решеткой начинаю дремать.
Вдруг паника: крыса! Кто-то вскочил, ударился головой, ойкнул, слышим: дзинь — разбилось что-то и «буль-буль-буль» — потекло. В ноздри ударил резкий запах скипидара...
Рано утром по темной и холодной от ночной росы палубе, ежась и поджимая затекшие босые ноги, освобожденные узники расходились по кубрикам, чтобы за оставшийся до подъема час насладиться нежной мягкостью ватного матраца.
Виктор Иванов. Мальчишки в бескозырках: Записки нахимовца. - М.: Современник, 1986.
«Аврора» для нас была родным домом, и, как в каждом доме, бывало всякое.
Не могу без улыбки вспоминать о том, что произошло со мной и моими товарищами ранней весной пятидесятого года. Как-то старшина нашей роты мичман Семенов вызвал меня, Феликса Иванова, Петю Огурцова и поставил задачу: сойти на лед и очистить замерзшее сливное отверстие фановой системы. За зиму в сливной трубе гальюна, который расположен в носовой части корабля, скопились нечистоты, которые не могли вылиться в воду, так как замерз выходной шпигат. Ярко светило мартовское солнце. Было тепло. Взяли мы два ломика, лопату и вышли в рабочем платье на лед. Подошли к шпигату, который по высоте находился на уровне груди. Тюкнул я раз ломиком по ледяному наросту, тюкнул два, вижу— стала просачиваться жидкость. Феликс говорит:
— Давайте ребята отойдем на всякий случай, как бы не рвануло.
Огурцов обвинил нас в трусости, решительно подошел к шпигату и стал долбить ломиком. И тут-то все и произошло. Нарост отлетел в сторону, и из сливного отверстия ударила струя. Трудно сказать, каким было давление, но, судя по тому, что носовая надстройка отстояла от уреза воды метров на пятнадцать, сила струи была приличной: она сбила Огурцова с ног, и Петя в считанные секунды промок насквозь. От пего несло на километр. Мы кинулись на корабль. Перед трапом он разделся и в одних трусах взлетел на палубу, бросился в душевую. Мылся он часа три, на другой день отмывался столько же, но все-таки благоухал он, наверно, с неделю. Мичман Семенов клял нас на чем свет стоит.
— Нельзя этим раззявам даже дерьмо поручить вычистить!
Нам его недовольство было понятно: ему надо было списывать пропавший комплект рабочего платья.
Докучали нам поначалу па крейсере крысы. «Аврора» — корабль старый. Долгое время стоял у заводской стенки и, естественно, поднабрался длиннохвостых тварей. С ними боролись, их ловили, травили, но они были живучи. Иной раз стоишь ночью дневальным по кубрику, а они носятся по палубе. Стукнешь каблуком, а им хоть бы хны. Не очень-то они нас боялись.
Я спал на верхней конке. Надо мной проходила поперечная металлическая балка — бимс, на которую крепится верхняя палуба. Так вот однажды я проснулся от щекотки в носу. Гляжу, а надо мной сидит на бимсе ночная гостья, и спущенный хвост касается моего носа.
Дежуришь по камбузу, идешь в провизионку за продуктами с предосторожностями: вначале включаешь свет, затем громко потопаешь ногами — попугаешь зверей, а потом уже входишь.
Был у нас одни парень, не любил на ночь мыть ноги. Как-то ночью крыса, прельщенная запахом его ног, решила полакомиться. Ночью Валентин (назовем его так) проснулся от щекотки в пятках. Увидел в ногах крысу и закричал благим матом. Все проснулись и, узнав, в чем дело, расхохотались. Осмотрели пятки. Крыса, образно говоря, сделала то, что делают мозольные операторы — зубам» очень ровно подчистила грязь. Это был для Вали урок. Больше он никогда не ложился спать с немытыми ногами. Со временем крысы исчезли с крейсера навсегда.
Существует поверье, что если с корабля побегут крысы, то корабль обязательно утонет. Так это или нет, но моряки с одинаковым усердием борются как с проникновением крыс на корабль, так и с попыткой крыс сбежать с корабля. На швартовых стоящих у берега судов вьвешиваются жестяные кругляшки, чтобы крысы по тросу не могли забраться в трюмы с берега. Но я сам видел, как на одном из эсминцев вахтенный офицер и сигнальщик не давали крысе сбежать по трапу на берег. Видимо, суеверия, связанные с крысами, весьма живучи.
ПРЕЗИДЕНТ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ТЕЛЕГРАММА
Уважаемый Виктор Петрович!
Поздравляю Вас с юбилеем — 75-летием со Дня рождения.
Известный писатель, фронтовик, прошедший огненными дорогами Великой Отечественной, Вы по праву заслужили большое уважение в обществе. Тема исторической памяти, героического подвига нашего народа звучит в Ваших произведениях особенно искренне и пронзительно.
Желаю Вам доброго здоровья, успехов, благополучия.
В.ПУТИН
27 ЯНВАРЯ 2006 года исполнится 75 лет Иванову Виктору Петровичу — известному писателю, в прошлом кадровому офицеру, капитану 1 ранга, все творчество которого обращено к детям и юношеству.
Виктор Петрович родился 27 января 1931 года в Ленинграде. До войны закончил три класса средней школы. Во время войны пережил все ужасы ленинградской блокады. Умирающего от холода и голода его нашли и выходили бойцы гаубичного артиллерийского полка. Окрепнув и поправив здоровье, 14 марта 1942 года он в одиннадцатилетнем возрасте добровольно вступил в Карсную Армию. Два года воевал на фронте. Был дважды ранен. На передовой нет безопасных должностей, и пули не разбирают где батареец. Все было как у всех фронтовиков: бои, ранения, госпитали, пересыльные пункты. Даже орден Отечественной войны получил он много лет спустя вместе с теми, кого из-за превратностей военной судьбы награды нашли не сразу. В 11 лет награжден медалью "За оборону Ленинграда", в 14 лет — "За победу над Германией". После войны — сын полка, воспитанник Ленинградского Нахимовского ВМУ. Затем — учеба в Высшей Военно-Морском училище им. Фрунзе, в Высших специальных офицерских классах, после чего — служба на кораблях Черноморского флота. Награжден орденом "Отечественной войны I и II степени", орденом "Красной Звезды", орденом государственной границы" и другие, более 30 медалей. Одним словом — удивительная колоритная судьба. И именно этапы этой судьбы он сделал темой своих художественных произведений.
Он автор многих книг: "Звездная атака", "Мое военное детство", "Наша армия", "Мальчишки в бескозырках", "Крайний на левом фланге", "Нахимовцы", "Вахта памяти", "Д-3 ныряет под лед", "Дороги жизни", "В двенадцать мальчишеских лет", "Кто вы, капитан Грибоедов", "Без права на ошибку" и других, повествующих о жизни и подвигах детей войны, о тяжелой правде фронтовых лет, о море и флоте. Произведения Виктора Петровича особые — их написал мальчишка военной поры, юный ефрейтор Витя Иванов. Его книги — это не только и не столько воспоминание о собственной жизни, сколько страницы исторической правды, летописи великой войны. Этим и сильны книги Виктора Иванова. Они правдивы и патриотичны. Если бы Виктор Петрович только рассказывал о своем боевом и жизненном пути детям, было бы очень интересно и полезно, но он, имея дар писателя, умеющего писать для юных, создает значимые для духовного воспитания произведения, которые с увлечением читают и дети, и взрослые. Герои его книг — пример преодоления трудностей, борьбы за справедливость и благородства души. Его книги удостоены таких литературных премий, как Премия имени А. Фадеева, имени Н. Островского, имени К. Симонова, имени В. Пикуля; премии Главкома ВМФ "Золотой кортик", премии "Победа".
В настоящее время Виктор Петрович ведет активную общественную работу, он является председателем правления Московской общественной организации писателей — участников Великой Отечественной войны. Член Союза писателей с 1991 года.
Сафронов (Софронов) В. В. Ленинградские нахимовцы – четвертый выпуск. 1944 – 1951. СПб 2001.
У стенки вблизи моста Строителей на Большой Невке была пришвартована шхуна “Бакштаг”, тоже реликвия - одно из старейших сохранившихся к тому времени судов. Передали его нам для морской выучки. Она имела водоизмещение тонн шестьсот и была очень древней. В 1947-48 гг г летом ее буксировали к острову Вольный и мы жили на шхуне, занимаясь шлюпочной подготовкой с освоением беготни по “выстрелу” и по вантам, учились вязать морские узлы и маты.
Однажды во время утренней пробежки по набережной мы увидели удивительное зрелище - через набережную от “Бакштага” бежали крысы. Их было множество. К тому времени мы были достаточно опытными, но почему-то никому не пришло в голову вспомнить вовремя о том, что крысы первыми бегут с тонущего корабля. Только на другое утро шхуна накренилась, а днем стала тонуть прямо у стенки.. Так кончился “Бакштаг”.
В 1948-ом произошло событие - к стенке у Нахимовского торжественно привели и поставили на вечную стоянку легендарный крейсер “Аврору”.
С 1944 по 1949 год мы учились в основном корпусе. Здесь же в первые годы были и наши кубрики. В 1948 году к стенке Петровской набережной привели на вечную стоянку крейсер «Аврору».
Именно нам, будущему четвертому выпуску предстояло там прожить два года, 9-й и 10-й класс.
“Аврора” внешне выглядела неплохо. В действительности же она давно вся проржавела и в порядок были приведены только помещения, где нам предстояло жить и учиться.
Кубрики и классы были оборудованы в носовой части (теперь в этих местах музей). В кубриках койки в два яруса. Первый ярус - жесткие рундуки, в одном из которых складывалась постель, а во втором (не во всех) лежала посуда. Туда же клали оставшийся хлеб, так что эти рундуки были жильем тараканов. Прежде чем открыть рундук, надо было по нему постучать, чтобы они разбежались. Но спали все на втором - на пружинных койках. Над койкой здесь пролегали бимсы - швеллера, на которых крепилась верхняя палуба. Здесь господствовали крысы. Для тех, кто не успел с увольнения или с самоволки к вечернему чаю, друзья оставляли здесь булку. Так что ночью, просыпаясь, можно было увидеть свисающий крысиный хвост - животное пользовалось твоей едой.
На “Авроре” мы стали жить намного демократичнее. Контроль стал более мягким. Даже самоволки, хотя и в рамках, но были допустимы. Впрочем только в пределах распорядка – до отбоя.
Для учебы оборудовали несколько классов. Это было плохо - жить в нашем возрасте в металлической коробке при свете 48 лампочек в классе... Многие из нас обязаны потерей зрения в последние годы училища именно этому.
Но мы жили на корабле. А это значит и приборка по-морскому, когда командир залезает в любую щель с чистым носовым платком и заставляет вновь и вновь все переубирать, и камбузные дела с дежурством, бачкованием и мытьем посуды, да угольные погрузки с мешками на плечах по трапу, да шлюпочные тренировки с беганием по выстрелам на высоте 8 метров (за леера держаться неприлично).
В кормовой части крейсера были старые апартаменты командного состава, кают кампания, каюты офицеров ... Здесь останавливался в те годы при появлении в Ленинграде министр ВМФ, а потом главком Н.Г.Кузнецов. Впрочем никаких пересечений с ним не было.
Историю “Авроры” мы знали (и войну с Японией, и революцию). Знали, впрочем, что пушки на ней уже не совсем те, что были когда-то. Все они были сняты в начале войны и стояли на рубежах в системе обороны города. Не все орудия остались. Но роль бакового орудия в революции была знаменательна. К тому же еще был тогда жив бывший в революцию мичманом на “Авроре”, а при нас капитан 1 ранга Поленов. Его сын кончал Нахимовское во втором выпуске.
В то время кто-то придумал каждый парад по случаю праздников начинать с выстрела “Авроры”. Но состоялось это лишь однажды, летом 1950. Мы были выстроены вдоль бортов крейсера, наша рота рядом с пушкой на баке. Фотография , сделанная в тот день, сейчас в музее корабля. Но выстрел, несмотря на торжественность, наделал много беспокойства - увы, прочность тогдашней “Авроры” была сомнительной. В те уже годы днище корпуса было заполнено цементом и корабль ставился в дно реки. От рискованных затей пришлось отказаться. Много позже, после нас, корабль был отправлен в ремонт и теперь практически заменен муляжем.
Но нам довелось жить на настоящей “Авроре”!
Софронов Валентин Всеволодович. Родился 11.07.1934г. В ЛНВМУ с 1945г. Окончил Высшее военно-морское инженерное училище им. Дзержинского, кораблестроительный факультет. Начал службу на Балтийском флоте в Аварийно-спасательной службе (г. Лиепая). В 1958 г. был назначен на Северный флот в научно-испытательную часть новоземельского полигона. В 1958-1962 гг. участвовал в ядерных испытаниях, выполняя геофизические наблюдения, анализ данных испытаний, прогнозирование и контроль безопасности. Дальнейшая служба проходила в научно-исследовательских институтах в Ленинграде, в Подмосковье, в Москве. В 1975-83 гг. - начальник вновь созданного научно-исследовательского института в Москве Являлся руководителем исследований в Минобороны по контролю ядерных взрывов и испытаний. В 70-х и 80-х годах участвовал в международных переговорах и в разработке договоров по ограничениям и полному запрещению ядерных испытаний. В 1986 г, уволен в запас по болезни. Генерал-майор-инженер запаса. Ветеран подразделений особого риска. После увольнение - в Российской Академии наук. С 1988 по 1993 гг. - начальник управления оборонных исследований Высшей Аттестационной Комиссии при правительстве СССР (РФ). С 1995 года по возвращении в Ленинград - заместитель по научной работе директора Научно-исследовательского Центра экологической безопасности РАН, Ведет работы по безопасности ядерного оружия и объектов особого риска. Профессор Санкт-Петербургского Горного института. Доктор технических наук. Автор около 200 научных работ и изобретений по различным проблемам прикладкой геофизики, I безопасности, эффективности контроля и управления.
Л.Н.Коржавин. Как мы стали химиками. - Ленинградские нахимовцы – четвертый выпуск. 1944 – 1951. СПб 2001.
В 1948 году на Большой Невке напротив Нахимовского училища встал на вечную стоянку легендарный крейсер «Аврора». Крейсер прекрасно вписался в городской ландшафт Ленинграда и, безусловно, украсил акваторию Невы и историческую часть Петровской набережной.
Однако с нами, нахимовцами военного набора, столь близкое соседство крейсера «Аврора» и здания Нахимовского училища сыграло злую шутку. Какому-то идиоту из верхних эшелонов власти пришла в голову дурацкая идея разместить выпускной класс нахимовцев на «Авроре». Это означало, что в течение последнего и самого ответственного года учебы мы должны были круглосуточно находиться на крейсере. При этом начальство мало беспокоило, что занятия, самоподготовку и личное время мы должны проводить в малоприспособленных для учебы и отдыха помещениях с искусственным освещением.
Кроме того, несмотря на активную борьбу командования «Авроры» с крысами, этих тварей на крейсере было предостаточно. Крысы бегали не только в кубриках, где мы спали, но и в помещениях, где проводились занятия, что также не доставляло радости.
Естественно, что круглосуточное пребывание в помещениях с искусственным освещением не могло не сказаться на здоровье выпускников. Действительно, когда в конце учебного года мы прошли медицинскую комиссию на предмет годности к службе в военно-морском флоте, оказалось, что примерно15 выпуск4ников из-за пониженного зрения не годны к службе на кораблях. Конечно же, для тех, кто попал в число пострадавших, вердикт врачей оказался неприятной неожиданностью.
Дело в том, что в течение семи лет учебы в Нахимовском училище нас готовили к службе на кораблях. В эту программу входили не толь ко занятия по военно-морской подготовке (оценкат по этому предмету вошла в аттестат зрелости), но и обучение практическим навыкам управления шлюпкой при плавании на веслах и под парусом. Вспоминаются наши первые шлюпочные соревнования на озере (ныне «Нахимовском») в летнем лагере, длительные походы на шлюпках по Финскому заливу, а также поход на шестнадцативесельных баркасах по Неве до Ладожского озера и обратно к Нахимовскому училищу. Особенно запомнилась последняя практика, когда на шхунах «Надежда» и «Учеба» мы совершили дальний поход под парусами до острова Гогланд и обратно с заходом в г.Ригу. Балтика встретила нас сильными ветрами. Особенно тяжело нам пришлось при прохождении Ирбенского пролива, где мы попали в настоящий шторм. Трудности и лишения флотской службы, познанные во время походов на шлюпках и парусниках, укрепили нашу веру в необходимость продолжить образование в высших военно-морских училищах с последующей службой на кораблях военно-морского флота.
Заключение медкомиссии поставило крест на наших юношеских мечтах. К тому же выбор училища для продолжения учебы оказался для нас существенно ограничен. – продолжить учебу мы могли только в двух училищах: в интендантском в г. Выборге и в Краснознаменном высшем инженерно-техническом училище (ВИТУ) в Ленинграде. Интендантское училище по понятным причинам было сходу отвергнуто. Ничего не оставалось, как написать рапорта с просьбой зачислить курсантами первого курса ВИТУ
Коржавин Леонид Николаевич. Родился 31.03.1932г. В ЛНВМУ с 1944г. Окончил ВВМУ инженеров оружия, химический факультет. Служил на Северном флоте в частях разведки. Уволен в запас в звании капитан-лейтенанта. Работал в Институте высокомолекулярных соединений Академии наук в должностях от лаборанта I до заведующего лабораторией. Доктор химических наук. Область научных интересов - физика и химия суперпрочных ориентированных полимерных систем и композитных материалов конструкционного назначения.
«В МОРЯХ МОИ ДОРОГИ...». Верюжский Николай Александрович (Воспоминания нахимовца Рижского Нахимовского Военно-Морского училища в период с 1947 по 1953 годы).
Место, где проживала Женя, находилось почти на окраине в северо-восточной части города на улице Мiеrа (Мира), по которой ходил один маршрут трамвая.
Молодому, но уже семейному лейтенанту флота Захарову М.А., прибывшему после выпуска из военно-морского училища к первому месту службы, была предоставлена для проживания ведомственная жилплощадь в виде отдельной комнатки с печным отоплением и другими удобствами во дворе в деревянном домике со светёлкой, в котором проживало ещё две или три семьи. Вход в комнатку со стороны двора был отдельный через тёмный коридорчик. В апартаментах этого коридорчика Женя меня и разместила на несколько дней. Настоящими и безраздельными хозяевами дома и прилегающей к нему территории, как я сразу же заметил, были огромных размеров серые, рыжие, чёрные облезлые и лохматые с длиннющими голыми хвостами, но наглыми и смелыми глазами крысы. Соседство в течение нескольких дней и ночей с таким агрессивным и непредсказуемым сообществом у меня до сегодняшней поры вызывает воспоминание полнейшего отвращения.
В назначенный день с утра 11 июля 1947 года сестра Женя сопроводила меня по заранее установленному адресу Нахимовского училища на улицу Smilshu (Песчаная), дом 20 и передала ответственным лицам, осуществлявшим приём абитуриентов, которые продолжали приезжать для поступления в училище. Приём проводился уже не первый день. Ежедневная партия прибывавших по десять-двадцать, а то и более человек формировалась в поток...
Надо сказать, что иногда для общего контроля в расположении роты находились и ночью отдыхали в старшинской комнате чаще всего помощники офицеров-воспитателей, но иногда и офицеры.
Так, однажды весной на моём очередном дневальстве, время было уже полуночное, когда вдруг зазвонил телефон и дежурный офицер по училищу предупредил, что в роту придёт офицер из особого отдела (дежурный назвал звание и фамилию), которого надо встретить. Действительно, через некоторое время в помещение роты пришел моложавый, высокий старший лейтенант, представился, показал своё удостоверение и спросил был ли звонок от дежурного по училищу. Я подтвердил, что всё совпадает. В ответ он заявил, чтобы я не волновался, не беспокоился, и попросил разбудить его за час до общего подъёма. Я хотел было сопроводить его в комнату отдыха, но он сказал, что всё знает и привычно зашагал по коридору. Под утро, в назначенный час, что также совпало с моей вахтой (мы тогда дежурили по два часа), я пошёл будить своего ночного гостя. Войдя в комнату, я увидел, что вплотную к его кровати стоял стул, на спинке которого висел его офицерский китель, а на аккуратно сложенных брюках лежит пистолет. Я ещё не успел подойти к спящему вплотную, чтобы потрясти и разбудить, как он открыл глаза и, тут же убрав пистолет под подушку, поблагодарил, что я не забыл о его просьбе. Эта ночная встреча навела меня на мысль, что этот офицер был не редкий гость в нашей роте, но тогда я его видел первый раз. Значит, подумал я, командование училища заботится о нашей безопасности.
Бывали, однако, и другие более прозаические, но не менее интересные и забавные происшествия в расположении роты. Вот, например, помню был случай, когда ночью раздался истерический вопль Саши Розова, который проснулся от неожиданной нестерпимой боли и появившейся крови на щеке. Он прибежал к дневальному, держась рукой за окровавленное лицо, не понимая, что с ним произошло и что ему делать. Пришлось будить старшину, кажется, в эту ночь обеспечивающим был старшина 1 статьи Гучко. Спокойный и рассудительный Гучко, учившийся тогда юриспруденции на заочном отделении университета, произведённым внешним осмотром потерпевшего нахимовца Саши Розова установил, что появившиеся на его лице бурые пятна, похожие на кровь, могут быть следствием неосторожных действий во сне самого пострадавшего. Не выявив ничего криминального, старшина 1 статьи Гучко успокоил испуганного Сашу Розова, отвёл его в кубрик и проконтролировал, чтобы он лёг и заснул. Но стоило Саше только укрыться одеялом, как из его постели выпрыгнула огромная крысища, которая стремглав бросилась в коридор, где и исчезла в темноте. То ли от неожиданности, то ли от испуга, только наш будущий юрист тут же с грохотом рухнул в обморок. Теперь уже Саше Розову вместе с дневальным пришлось приводить в чувство самого старшину 1 статьи Гучко.
Стало вполне очевидно, что Саша Розов подвергся агрессивному нападению хищного грызуна в виде крысы, являющейся потенциальным разносчиком заразы, с прокусыванием ею мягких лицевых тканей в области верхней губы, о чём будущим юристом старшиной 1 статьи Гучко официально и обстоятельно было доложено командиру роты на утреннем докладе. Поэтому Сашу Розова, пострадавшего от внезапного ночного крысиного нападения, сразу с утра направили в санитарную часть училища, где обязали пройти комплексные профилактические прививки с назначением сорока и, как оказалось, весьма болезненных уколов от бешенства, холеры, чумы, туляремии, гепатита и прочих болезней. К счастью, неблагоприятных последствий не было и Саша Розов продолжил успешно учиться и также успешно закончил наше училище.
Поскольку казарменное помещение, как я уже отмечал, имело печное отопление и было весьма старой постройки, где расплодилось невообразимое, наверное, превышающее всё население Риги, количество крыс, которые там были настоящими хозяевами. Вероятно по санитарным и другим причинам казарму поставили на капитальный ремонт, который проводился поэтапно, отдельными секциями в течение нескольких лет. По мере проведения ремонта и готовности к проживанию в эту часть казармы переселялась очередная рота, но обживали также новые территории и прежние полновластные хозяева: можно было часто наблюдать даже в дневное время, как по отдельности или вереницей друг за другом крысы быстро переползали по кирпичным остовам стен на свои старые, но уже отремонтированные места.
Верюжский Николай Александрович. Автобиография:
Родился 1 сентября 1935 года в городе Углич Ярославской области. С 1947 по 1953 года учился в Рижском Нахимовском Военно-морском училище. !953 - 1956 годы - в Черноморском Высшем Военно-морском училище имени П.С.Нахимова, а последний курс заканчивал на штурманском факультете в Калининградском Высшем Военно-морском училище, потому как Черноморское училище переводилось на подготовку ракетчиков. С 1957 по 1986 год, т.е. до увольнения в запас служил в частях Разведки Военно-морского флота: на Балтийском и Тихоокеанском флотах, а также в частях центрального подчинения. Капитан 1 ранга.
115580, город Москва, улица Мусы Джалиля, дом 5, корпус 1, кв.44. Номер дом. телефона 495 3955706 Номер сотового телефона 8 916 579 6286
Дополнительно информирую, что сотрудничаю с Корабельно-Лодейным Центром "Петрофлот" дополнительного образования детей, проще говоря, это "Клуб Юных моряков". Так что все мои воспоминания уже сейчас становятся достоянием молодого поколения.
В.К.Грабарь."Пароль семнадцать". 17-й выпуск Ленинградского нахимовского училища (1958-1965 гг.) - СПб., 2005.
Ни один рассказ о кораблях не обходится без страшилок о крысах. Крысы живут на корабле с самого его рождения. На «Кирове» в силу его почтенного возраста их было чуть меньше, чем на «Авроре», но тоже хватало. Крысы завоевали все шхерное пространство корабля, бегали по палубе, даже научились скатываться по поручням, охватив их лапками. Ночью они с шумом пробегали внутри воздуховодов, мешая спать, и постоянно устраивали концерты. Проснувшись, можно было увидеть крысу у себя на груди, внимательно смотрящую тебе в глаза, как это случилось с Мирошиным. Было замечено, что эта крыса просто влюбилась в Алексея, оба они были длинноносыми. Иногда крысы падали на обеденный стол и не спешили с него сходить. Зато для дневальных они были настоящим развлечением, помогающим коротать ночное время вахты.
Но не надо думать, что на крейсере с ними не боролись. Боролись и ещё как! Командиром была установлена железная такса: за 10 (есть и другие цифры) хвостов – 10 суток краткосрочного отпуска. И на корабле появились такие мастера-крысоловы, что по месяцу ежегодно бывали дома. История флота хранит рассказы о том, как особым способом выводили породу крыс – пожирателей сородичей. И стоило одному из этих «братков» полюбить какую-нибудь крысиную красавицу, как через некоторое время появлялось новое, ещё более хитрое и злобное поколение. Страх!
Но крысы это на корабле отнюдь не самое страшное.
***
Редкий поход обходится без шторма. Обычно это бывало в открытом море на переходе из Таллинна в Ригу. Могучий крейсер кренился на борт до 30 градусов. Вся противность качки на больших кораблях, в том числе и крейсере заключается в том, что, высоко подняв борт при наклоне в одну сторону, корабль потом долго и мучительно его опускает до критического минимума. А пища в животе при этом предательски поднимается все выше и выше до критического максимума. И недавно съеденный флотский борщ так же долго плещется в твоем горле, просясь наружу... (О первых встречах с качкой и средствах преодоления ее последствий поговорим позже, это другой сюжет, столь важный, что заслуживает отдельного обсуждения.)
На третье лето мы знали корабль до последнего винтика. На корабле мы закалились душой, научились не теряться в неожиданных ситуациях: ориентироваться на боевом посту в темноте, бороться с подступившей водой - или паром, свистящим из лопающихся то и дело старых корабельных паропроводов. Научились и стирать белую робу и греться на верхней палубе у вытяжных вентиляторов, которые назывались с любовью «Ташкент». И узнали, что корабельная крыса может быть очень забавным существом. Узнали многое другое. И при этом еще мы накрепко усвоили простые правила: не твое – не тронь, не знаешь, как действует – не включай, и прочее.
Все, или почти все о Нахимовском училище. - Соколов Н.П. Нахимовцы вчера и сегодня. Санкт-Петербург: Ленстройинжсервис. 2007.
Он — интереснейший человек. Капитан 1 ранга в отставке, нахимовец 17-го выпуска, Владимир Константинович Грабарь. В отличие от нас, пишущих о Нахимовском училище по своим воспоминаниям и воспоминаниям своих товарищей — а такие сборники выпущены нахимовцами первого, второго и четвертого выпусков — Владимир Константинович работает шире и копает, как говорится, глубже, опираясь, в основном, на документы Центрального военно-морского архива, материалы частных собраний и известные по литературе факты, прямо или косвенно касающиеся училища в целом.
Последнее время, занимаясь переизданием книги «Они были первыми», уже к пятидесятипятилетию нашего выпуска, я частенько стал обращаться к Владимиру Константиновичу за помощью. Иногда по телефону. Но чаще еду к нему домой, благо живет недалеко.
Встретив в передней, он проводит меня в свой кабинет, усаживает в свое рабочее кресло и... время останавливается для нас. В неспешных беседах наших, часто выходящих за рамки корпоративных интересов, мы то достаем с обширных во всю стену стеллажных полок нужную нам книгу, то подсаживаемся к компьютеру, где хозяин кабинета, чтобы заполучить нужные сведения, дергает «мышкой» под недвижным взглядом желтых немигающих глаз сиамского корта, лежащего чуть выше экрана на специально предусмотренной для него консоли нестандартного компьютерного стола.
В кабинете, где мы находимся, все нестандартно, все интересно, поучительно и удивительно. Даже для моего возраста. Как этот компьютерный кот. У окна справа, например, висит военный хоругвью палантин черного бархата с многочисленными регалиями отставного капитана 1 ранга, знаками Военно-морских учебных заведений, которые он окончил, значками с мест, где он бывал, золотистой атрибутикой офицерской формы. У кого все это на парадной тужурке в шкафу, тут — на стене. Только под старость, как понимаю я теперь, когда взгляды наши на жизненные ценности изменяются, мы начинаем понимать, что в окружающей нас жизни первично и что вторично, где суть, а где видимость, кажимость. В обществе в целом и по отдельности в людях. Если человек, выйдя на пенсию, с новой силой окунается в мир своих увлечений, значит, через то, что он делает теперь, и проявляется суть его.
Вон, по другую сторону окна стоит раскрытый мольберт с перевернутым на него подрамником (не из-за моего ли прихода? Входя, я сразу уловил запах темперы). Оказывается, Владимир Константинович еще и художник! Но мы отвлеклись.
Почему я представляю автора и его книгу читателям «Гардемарина»? Потому что В. Грабарь лучше других, достовернее и шире рассказывает в ней об истории создания Нахимовского училища и зданиях, в которых оно размещено, об укладе жизни нахимовцев в разных периодах его более полувековой истории, о дальнейших наиболее интересных судьбах нахимовцев, их роли в укреплении Вооруженных Сил страны, вкладе в развитие науки, техники, искусства. С Петровских времен морские офицеры всегда выделялись в армейской среде своей образованностью, интеллигентностью. В книге В. Грабаря, как под увеличительным стеклом, можно проследить, какими глубокими корнями связана система обучения и воспитания нахимовцев с Военно-морскими учебными заведениями прежних эпох — кадетским корпусом, из которого выше мичман Нахимов.
Своими библиографией и примечаниями книга может служить прекрасным справочником. Судите сами: 1. Список командиров, офицеров-воспитателей и преподавателей училища. 2. Общий именной указатель с краткими сведениями о каждом. 3. Воинские звания морских офицеров в историческом разрезе. 4. Перечень Военно-морских учебных заведений с краткими сведениями о них. 5. Морская терминология, использованная в книге.
Анонсируемая книга рассчитана на широкий круг читателей и, прежде всего, на выпускников Нахимовского училища, а их сегодня уже более пяти тысяч. Книга эта, выпускаемая издательством «Искусство СПб» объемом в 550 страниц, богато иллюстрированная, несомненно, доставит всем эстетическое наслаждение при ее прочтении. А руководителям Военно-морских учебных заведений настоятельно рекомендую приобрести ее для училищных библиотек.
Михаил Анатольевич Краснов, капитан I ранга (ЛНВМУ, 1971 г.в.). - Радиостанция ЭХО МОСКВЫ. 19.01.2006.
Мы уже как-то рассказывали о том, что на корабле есть много животных – тараканы, которых моряки называют стасики, ну, и крысы, куда от них деться, их называют лариски. Надо сказать, что в старом русском императорском флоте иногда шутили, что на корабле два капитана – один настоящий, один крысиный. Ведь крыса несет на себе 15 болезней. И корабль ушел в море и может вернуться и превратиться в летучий голландец, потому что если эти твари принесут на себе болезни на камбуз, то все команда, так сказать, отравится. Ко всему прочему, знаете, и Вы, дорогие слушатели, что крыса, которую чувствует опасность, потому что она находится внизу, она одна из первых видит эти пробоины. И как в поговорке, бегут как крысы с корабля, так это животное ко всему прочему может от 15 до 20 км проплыть, вот какие, кстати, интересные ребята. И вот я сейчас вспоминаю первое знакомство, будучи еще нахимовцем, мы прибыли из Кронштадта на первую свою корабельную практику на знаменитый крейсер "Киров", который в годы войны защищал Ленинград и, в общем-то, был краснознаменным кораблем. И вот узнали, что старпом с учетом того, что на этом крейсере 68-го проекта переборки сделаны из пробки, а крысы любят этот продукт грызть, значит, дал команду, что тот из матросов, который убьет 20 крыс, получит 10 суток отпуска. Ну, началась охота на корабле естественно. Надо сказать, что в первую очередь механики начали ездить ровно через неделю, через две. Ну, и старпом, собрав офицеров перед обедом, дает объявление, и говорит: слушайте, товарищи офицеры вот посмотрите: вот механики, молодцы БЧ5, матросы один, за одним идут, ловят крыс, а артиллеристы, а связисты, Вы-то чего? Так изведем же всех, надо всем миром наброситься на этих тварей. Оказывается, что над крейсером в то время шефствовал Казахстан, и казахи в основном в машинном отделении, они нормально там, так сказать, в большой температуре сидят. Это нормальная их температура в машинном отделении. И вот они завели себе там клеточки, поймали самочку, самца, посадили в эти клетки, откармливают их, а крысы приносят приплод, аж, по 10-15 крысят, вот они их выращивают, подкармливают, приходит время кому-то съездить в отпуск, всех своих крыс сдают, и тот идет к доктору. Доктор помечает, как фамилия? Так-то, молодец. И крыс выбрасывают в иллюминатор за борт. Но, так сказать, флотская смекалка, про которую мы ни один раз говорили в передаче, матросы-механики боевой части 5 сделали огромный сачок. И как только доктор выбрасывает крысу в иллюминатор, они тут же ловят ее, опять несут в машинное отделение, вешают на прищепку, сушат, и ровно через 3-4 часа следующий матросик из Казахстана несет опять этих крыс доктору. Вот поэтому крутилось все на одном месте, крыс не убавлялось, а люди ездили в отпуск. Вот такая флотская смекалка.
На флоте, на кораблях принято, что есть много различной живности, среди которой прежде всего собаки, ну, и конечно, и крысы, куда без них, они веками живут, и тараканы. Ну, вот небольшая байка.
В 40-ые годы XVIII века флот не пользовался особым вниманием тогда царствующих особ. По существу тогда предоставленная самой себе Адмиралтейская коллегия стала заниматься делами странными и непонятными. Так несколько заседаний ее коллегии были посвящены обсуждению раппорта крондштадтских начальников о невероятном количестве крыс на продовольственных складах крепости и остром дефиците кошачьего поголовья. После бурных дебатов было решено создать специальные морские команды для отлова котов в Санкт-Петербурге и доставке их в Кронштадт. Требуемое количество котов было отловлено и в запломбированных адмиралтейскими печатями мешках было доставлено в крепость. Прошло некоторое время. Из Кронштадта поступили следующие сообщения: "Коты свою работу выполнили, поскольку крыс не стало, питаться котам нечем, то они разбегутся и вообще помрут с голоду". Снова заседала коллегия. Снова шли дебаты, дискуссии и большинством голосов приняли решение: "Вписать адмиралтейских котов в штатные книги и положить жалование по рублю в год, дабы они должно содержаться могли". Вот какие интересные принимали решения.
Моряки знают, что коты и кошки не живут на кораблях, потому что магнитные поля на них сильно влияют, а вот собаки живут почти на каждом корабле. И имена им присваивают в основном одинаковые или Боцман, или Химик.
Вот такая "кошачья" история произошла в 40-ые годы XVIII века.
Михаил Анатольевич потомственный морской офицер. Начальником клуба на линкоре "Марат" был еще его дед, в свое время являвшийся и первым руководителем центрального краснофлотского ансамбля песни и пляски. На Северном флоте служил и отец. Не удивительно, что с ранних лет стезя Михаила была уже предопределена. Вначале было Нахимовское, а затем Киевское высшее военно-морское политическое училище театр поэзии и художественная самодеятельность. Потом крейсер "Мурманск", где лейтенант Краснов возглавил известный в те годы на флоте ансамбль "Мурманчане". После "Мурманска" - служба в соединении ракетных кораблей, а затем должность начальника музея Северного флота. Во многом благодаря Краснову была поставлена на вечную стоянку и стала филиалом музея Краснознаменная К-21, ставшая по существу самостоятельным минимузеем подводных сил СФ. При нем были обновлены практически все его экспозиции, создан домик-музей Юрия Гагарина в п.Сафонове, значительно улучшилась работа с ветеранами. В это время выходит и книга Краснова об истории Военно-морского флага "Символ чести, доблести и славы", создан альбом о погибших в годы войны подводниках Северного флота, включающий более восьмисот имен.
"Я уходил из музея без желания,- рассказывает Михаил Краснов,- музейная работа оставила след в душе до сих пор, и я даже сегодня считаю себя музейным работником. Она дала мне очень много. Вообще я считаю счастьем, когда служебные обязанности совпадают с увлечением. Наверное, поэтому я счастливый человек".
Прошли годы, и капитан 2 ранга Краснов был назначен начальником клуба ГШ ВМФ в Москве. Сегодня можно без преувеличения сказать, что с его назначением клубная работа в ГШ ВМФ поднялась на совсем иной качественный уровень. Премьеры художественных и документальных кинофильмов, видеосалон и видеотека, офицерская гостиная и интересные встречи, выставки и творческие, литературные, вечера - все, что делал Краснов, было ново и интересно. При этом нельзя не удивляться разносторонности и глубине интересов этого незаурядного человека: парусный спорт и история флота фалеристика и геральдика, поэзия и бардовская песня.
Фото крейсеров и котяры скопированы с сайтов:
