Нахимовцы готовятся к постановке паруса на шестивесельном яле. 1960-е годы.
Помнится один эпизод, когда мы чуть не перевернулись. Ветер на озере имел одно неприятное свойство: обычно сдерживаемый высокими елями, росшими на обрывистом берегу, он иногда внезапно прорывался, и тогда уж - не зевай. Так случилось и в тот злополучный раз. Мы сидели на дне шлюпки и держали в руках шкоты (привязанные к концам паруса веревки). В небе – солнце, в парусах – веселый ветерок. Как вдруг шлюпку резко наклонило на борт. Надо было отпустить паруса, чтобы высвободить кренящий шлюпку ветер, а пальцы наоборот - вцепились в шкоты, как в соломинку, и ни в какую. Не успели испугаться, а вода уже хлестала по плечам. Но свое дело знал сидящий у руля офицер-воспитатель, бывший нахимовец Б.А.Кузнецов -- вывернув шлюпку против ветра, он спас положение. Неизбежного, как казалось, переворота вверх килем удалось избежать.
Атакует сборная нахимовского лагеря. Слева направо: А.Алехин, Л.Козловский (внизу), Е.Смирнов, А.Перловский. Лето 1961 года.
После занятий устраивались разные развлечения. Футбол, походы за ягодами, рыбалка. Вечером кино в столовой или шлюпочном сарае. По воскресениям проводились спортивные праздники. Из соревнований помнится эстафета во время лагерного сбора 1960-го года, среди этапов были: установка палаток и перенос «раненых». Кроме того - бег на 400 метров в противогазах. Для облегчения дыхания те, кто по хитрее, отвинчивали гофрированную трубку от коробки. Когда подбегали к финишу, у Берзина трубка выскочила из сумки. Слава богу, никто из контролеров не заметил, и первое отделение третьего взвода выиграло торт.
После войны прошло 15 лет, а в близлежащем лесу спокойно можно было найти немецкую каску. На территории лагеря был один взорванный дот, но не было целых: с оружием и боеприпасами. И вот три «бойца»: Волков, Сиренко и Хрущалин, решили отправиться за всем этим на линию Маннергейма. Запасшись продуктами: по паре картофелин и кусок хлеба на брата, после ужина отправились на поиски приключений. Никто толком или хотя бы приблизительно дороги не знал. Пошли на юг вдоль берега Нахимовского озера – там заросли были гуще. Чуть отойдя от лагеря, решили сделать привал и подкрепиться. Картошку испекли на костре. В результате весь наличный запас продуктов был съеден, и желание продолжить путешествие пропало. Да и шли они, как оказалось, в обратном направлении. К счастью, вернулись незамеченными и остались ненаказанными за отлучку.
В праздники приезжали в гости пионеры из соседних лагерей, которых в округе было достаточно. Жгли пионерские костры: «Взвейтесь кострами синие ночи. Мы - пионеры, дети рабочих». Дружеская встреча по футболу – на десерт. Теперь у нас была очень сильная футбольная команда, и поддержка трибун многого стоила. Мы довольно часто одерживали победы. Особенно хорош был наш вратарь Володя Ерошкин – прыгучий, как блоха, и бесстрашный, как лев (аки пардус). На левом краю – Женя Смирнов, Лёня Козловский и Миша Московенко. Центрфорвард таранного типа – Саша Алёхин с очень сильным ударом. Справа – Слава Калашников, Миша Заслонкин и Саша Бабиков.
Сборная Нахимовского лагеря по футболу на встрече с пионерами соседнего лагеря. Слева направо: А.Перловский (вып. 1966г.), М.Московенко, Л.Козловский, В.Калашников, Ш.Бабиков, В.Коновалов, А.Сипачев, М.Заслонкин, С.Мелъниченко, В.Ерошкин, капитан команды А.Алехин. Лето 1961 года.
Завершала лагерный сбор военная игра. Младшие обороняют лагерь и знамя, а старшие, семиклассники, загодя уходят на шлюпках в самый дальний конец озера на остров, ночуют там, а затем возвращаются и скрытно нападают на лагерь. Нахимовцы разрабатывали хитроумные планы, но каждый раз получалось почти одинаково. Потому что объект захвата был досконально известен, и направление ожидаемого удара тоже. Основными силами старшая рота совершает пеший переход и скрытно подкрадывается к лагерю. А небольшая её часть открыто идет на шлюпках по озеру и высаживает демонстративный отвлекающий десант с моря, иной раз, даже ставя дымовую завесу. Кругом – взрывы «снарядов» и взрывпакетов, дымовые шашки и фальшфейеры. Заканчивалось все на футбольном поле, где стояло знамя «оборонщиков». Наше знамя держал Вова Щукин. Борьба за знамя быстро перерастала в грандиозную драку. Участвовали в ней почти все, в том числе и наши офицеры.
Из этого обычного ряда, пожалуй, выделяется военная игра 1961 года. Мы в лагере были старшими. Следующая – 5 рота И.И.Шаповала, и самые младшие - рота М.Р.Тихонюка, воспитателем в которой был майор Конев Иван Николаевич. По замыслу игры две младшие роты убыли из лагеря к острову: одна по берегу озера, другая на шлюпках. На берегу против острова они спрятали знамя и заняли оборону, ожидая нашего нападения.
В ночь следующего дня под прикрытием сумерек вышла в поход наша старшая рота. Чтобы не обнаружить себя, предварительно смазали и забинтовали уключины (ночью скрип на озере слышан за километр), и маршрут был выбран вдоль противоположного берега озера. Прикрываясь островом, мы незаметно высадились на неприятельский берег. Был легкий туман. Неискушенный противник был беспечен, и по звукам мы легко определили место их лагеря. Высланная разведка: Берзин (старший), Калашников, Московенко и Полынько, беспрепятственно проникла в их лагерь. Из доносившихся разговоров они поняли, где находится знамя. Затем зашнуровали палатки противника и завязали в узлы их одежду.
Военная игра в Нахимовском лагере. Постановка дымовой завесы во время высадки десанта на побережье. 1960-е годы
Группу все-таки обнаружили. Истерично задудел горнист. Уже не скрываясь, трое разведчиков стали отходить к берегу, пытаясь отвлечь внимание от четвертого – боевого пловца Московенко, угонявшего тем временем неприятельские шлюпки. Но и он был обнаружен, и чуть было не попал в плен. От преследователей его отрезала спасительная глубина. Выбежавший на берег майор Конев с досады пальнул из ракетницы. И тут грохнуло дружное «Ура!» - это наш основной десант пошел на штурм.
Возвращались в лагерь на своих шлюпках. Грести не хотелось - устали, а парусное вооружение было специально оставлено дома, чтобы увеличить десантовместимость шестивесельных ялов. Тогда мы развернули плащ-палатки и растянули их на отпорных крючьях. Строй приобрел вид пиратского каравана. На флагманской шлюпке замелькал кулак командира роты. Как можно дольше мы старались делать вид, что не разобрали его «сигнала». Раны, полученные в боях, зализывали уже в городе.
***
В училище, едва приехав, сдавали старшине роты ненужные вещи и, собрав манатки, получали проездные документа и с радостью отправлялись по домам.
Летний отпуск каждый проводил по-своему, и рассказать обо всех невозможно. В качестве примера мы предлагаем рассказ Славика Калашникова. «Летом 1960 года после окончания шестого класса и прохождения лагерного сбора со мной произошёл очень интересный случай, в результате которого мнение о себе, как уже о взрослом человеке, сильно упрочилось. А дело было так.
С началом летних каникул мы всей семьёй (отец, мать, сестра и я) планировали недели на две съездить погостить к приятелю отца, школьному учителю на Западную Украину. Звали его Нестор Иванович Личук.
Его я видел лишь один раз и со слов отца знал, что он живёт в простом селе, недалеко от города Львовской области. Название этого города мне надо было запомнить, чтобы вписать его в отпускной билет. На этом основании мне должны были выписать проездные документы до Снятина и обратно. Тогда эти документы назывались «литер». Но дело в том, что литер по инструкции выписывался всегда по кратчайшему маршруту следования, а за любые отклонения от маршрута (т.е. разницу в стоимости билетов) надо было самому отпускнику платить из своего кармана. Такие случаи были обычным и понятным делом для работников училищного строевого отдела.
Я был готов это сделать, так как мне, конечно же, надо было сперва заехать в Москву, чтоб затем на Украину следовать вместе с родителями в одном купе. Всю эту процедуру оформления документов отец мне в письме подробно и расписал. Я, в свою очередь, её повторил помощнику офицера-воспитателя Н.И.Исаеву, когда он собирал сведения по отпуску.
И вот закончился лагерный сбор. Все вернулись в училище. Как всегда в спешке и суете получали проездные документы и отпускные деньги. Иногородние ребята разъезжались на вокзалы в зависимости от времени отправления поездов. Помню, что наш взвод почему-то отправлял в отпуск Лёша Хомяков, а не Н.И.Исаев. Я получил у Лёши свои документы и увидел, что мой заезд в Москву не предусмотрен. Спросил об этом у Хомякова, а он ответил, что мои родители будут меня ждать во Львове на вокзале. Я поверил такому объяснению. Ведь мы – русские всегда верим, пока нас не обманут. Собрал свои мыльно-пузырные принадлежности в маленький чемоданчик и убыл на Варшавский вокзал.
Билет мне взяли на пассажирский поезд Ленинград-Львов. Такие поезда тогда назывались «весёлыми», потому что они останавливались не то что на каждой станции, а не пропускали ни одного мало-мальски значимого полустанка. Проще говоря, где надо было отдать почту, там они и останавливались. Моё место в этом «стовесёлом» поезде оказалось в общем вагоне без постельных принадлежностей. На нижних полках пассажиры сидели, а на верхних лежали на матрасах. С тех пор я больше никогда не ездил с такими «шикарными» удобствами. Ехать надо было почти двое суток. Тянул нас по большей части обыкновенный паровоз, который изрыгал клубы чёрного дыма. В вагоне было жарко, и окна почти всё время суток старались держать открытыми. Как я до Львова сохранил белую форменку чистой, до сих пор не знаю. Этот переезд запомнился мне двумя основными моментами. Первый – после станции Даугавпилс мы поехали кормой вперёд, а второй – я постоянно волновался за сохранность большущих по тем временам для меня денег. Да и по размеру тогдашние купюры были раза в три больше нынешних.
Утром третьего дня, наконец-то, докатились со всеми остановками до Вышел на перрон, смотрю по сторонам в надежде увидеть родные лица родителей и сестры. А их нет. Да, дела! Все пассажиры с поезда давно ушли, поезд тоже куда-то отогнали, и я один остался ждать чего-то на платформе. Ну, почти как у Феллини: раннее утро, тишина, косые лучи солнечного света сквозь закопченные окна дебаркадера, огромная пасть вокзала и на пустой платформе совсем ещё молоденький морячёк. Зачем он здесь? Как сюда попал? … И нет ответа. Только какая-то жалость и тревога в груди за этого человечка.
Вокзал во Львове чем-то похож на Киевский в Москве или на вокзал в Калининграде. Стоял, потом ходил по платформе. Ждать надоело. Никого нет. Куда идти? Что делать? Стало так обидно, что меня не встретили. Надо действовать. Не ночевать же здесь, в совершенно незнакомом городе? После грустных раздумий пошёл в привокзальное отделение линейной милиции и спросил, как мне добраться до города Снятин. Оказалось, что сначала ещё надо часа четыре ехать местным поездом до города Станислав. Приехал в Станислав (потом его переименовали в Ивано-Франковск, сейчас как он называется, не знаю [6]) и опять же в отделении милиции повторил свою историю. Мне сказали, что вот теперь надо проехать на автобусе километров 30 до Снятина, а там уже местные помогут. Добрался до города Снятин. Застенчивость в глазах исчезла, вместе с усталостью появилась уверенность в движениях и поступках, что не замедлило сказаться. Сразу из автобуса смело направился прямиком теперь уже в горотдел милиции (эту силовую структуру тогда мы все ещё уважали). Вот тут меня ждал финальный сюрприз. Оказалось, что в ближайшей округе живут сразу целых три Нестора Ивановича Личука: председатель колхоза, шофёр и директор школы. Какой мой? Да, задачка! Мой, помню, был учителем. А директор школы – это другой уровень, уже начальник. И всё-таки я выбрал директора школы. Тогда, в очередной раз объяснили мне, надо сесть теперь уже на другой автобус и доехать до конечной остановки. Это будет село такое-то (названия теперь не помню), а от него надо ещё пройти километров пять и попадёшь в село Пидвисокое. Вот в нём-то и живёт разыскиваемый мною Нестор Иванович Личук.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
