Питон Т. с некоторой обидой на себя, но в тоже время и с самоиронией, вспоминал прошлогоднее обучение плаванию. Война, блокада – где уж там до купания и тем более до получения навыков плавания. Одним словом, в Нахимовском училище он начинал с теми, кто абсолютно не умел плавать. Зачисление в группу начинающих имело свои плюсы и минусы. Ну, плюсы – в процессе обучения сразу давали профессиональные знания, чтобы новички приобретали начальные навыки по тем или иным стилям плавания, что не требовало никаких переучиваний, а минусы – преодоление водобоязни и некоторых, пусть даже незначительных, но всё же насмешек своих товарищей. Вот о последнем обстоятельстве расскажу чуть подробнее.
Самые первые занятия по плаванию были очень простые по исполнению. Выбиралось не очень глубокое место. Обучаемые стояли ногами на твёрдом дне, их учили задерживать на некоторое время дыхание, приседать, уходя с головой под воду, и затем делать выдох в воду и другие подобные действия. Всё это совершенно не вызывало никакого страха.
Последующие занятия проводились в, так называемом, бассейне, расположенном в первом лагере на берегу Даугавы (второй лагерь − на берегу реки Лиелупе), который представлял собой прямоугольник размером 25 х 8 метров, сбитый из сосновых брёвен и обшитый сверху гладко оструганными досками. На одном конце бассейна, где глубина была более двух метров, располагались стартовые тумбочки, а на его противоположной стороне глубина была около полутора метров. Однако для малышей такие глубины была запредельны. Во время обучения плаванию новичков, по всей длине бассейна на небольшой высоте над водой протягивался толстый пеньковый трос, за который, в случае чего, можно было схватиться, как за спасительное средство. Но главным атрибутом в руках тренера по плаванию капитана Кружкова при обучении являлся длинный бамбуковый шест.
На занятиях на небольшой глубине всё было понятно и абсолютно нестрашно находиться в воде. Но, когда занятия стали проводиться в этом бассейне, то всё существенно изменилось. Первая же раздавшаяся команда прыгать в воду, пока не со стартовых тумбочек, а с бортовых деревянных настилов, находящихся практически на уровне воды, показала, что первоначально приобретённые навыки у некоторых питонов мгновенно улетучились.
Главный герой моего рассказа нахимовец Т. испытал все эти переживания в полной мере, как только его пятки перестали ощущать твёрдую надёжность деревянного настила, и его тело каждой своей клеточкой почувствовало под собой неизвестную его ощущениям глубину. Появившийся неведомый страх не сковал его движений, даже наоборот, все его конечности, создавая вокруг себя фонтан брызг, стали работать с невероятной силой и беспорядочной быстротой, чтобы не погружаться в воду. Не получая никакого поступательного движения, наш пловец мёртвой хваткой хватался за деревянный настил бассейна. Вот тут-то и понадобился инструктору по плаванию бамбуковый шест, которым он намеревался отковырнуть питона Т. от бортика бассейна. Никакие объяснения капитана Кружкова, что надо перестать держаться руками за стенку бассейна, что следует по возможности принять горизонтальное положение и плавными движениями рук и ног добиться необходимого передвижения в воде, обезумевшим пловцом не воспринимались. Бамбуковый шест изгибался в руках инструктора, с помощью которого он стремился освободить руки питона, вцепившиеся мёртвой хваткой в борт бассейна. Упорная борьба продолжалась. На висках и лбу инструктора выступил пот. Однако сила, опыт и использование технических средств в виде бамбукового шеста одерживали верх и отправляли питона в «свободное плавание».
Противостояние двух желаний и стремлений продолжалось. Теперь обучаемый ценой невероятных усилий добрался до спасительного для него каната, и ему казалось, что его жизни теперь-то ничего не угрожает, он вне опасности. Наивный мальчик! Как только он хватался за канат, тут же следовала команда Кружкова: «Отдать кормовой!». По этому сигналу канат сбрасывали с гака, и надежда на минутное спасение уходила под воду.
Свободные от плавания нахимовцы и те, кто ожидал своей очереди, с интересом и опаской следили за происходящими событиями в бассейне. Капитан Кружков, не переставая, давал настойчивые и вразумительные указания барахтавшемуся в бассейне и еле державшемуся на поверхности «пловцу»: «Делай наплыв! Закрой рот! Руками выполняй ровные движения!». Куда там. Обучаемый, с немыслимой скоростью размахивая руками и ударяя ими по воде, видимо, заметив, что на противоположной стороне бассейна всё ещё находился свободный конец каната, предпринял попытку добраться до него. О! какая удача! Ему удалось-таки схватиться за него. Но в этот момент инструктор скомандовал: «Отдать носовой!». Пока старательные исполнители продёргивали трос через рым и выбирали его из воды, нашему бедняге удалось протащить своё непослушное тело на несколько метров к кромке бассейна. Однако ещё некоторое время отчаянная борьба с водной стихией продолжалась. Неизвестный «стиль» плавания, когда обучаемый с остервенением изо всех сил лупил руками и ногами по воде, хотя и держал его на поверхности, но продвижения вперёд почти не давал.
Да, все эти невероятные испытания первых занятий по плаванию и подшучивания товарищей по поводу его неумелых и неловких действий на воде питон Т. претерпел в прошлом году. К концу лагерного периода он уже без страха держался на воде и даже самостоятельно преодолевал небольшое расстояние. В отпуск поехал с приобретённым умением начального плавания.
Однако парнишка был самолюбив и настойчив. На следующий год в лагерный сезон он решил освоить стиль плавания «брасс», чтобы превзойти тех питонов, которые ехидно, как ему казалось, посмеивались над ним прошлым летом.
Задумал и стал реализовывать свой план. Учебные часы плавания были самые подходящие для отработки особенностей стиля плавания «брасс» и закрепления полученных навыков, но Т. считал это недостаточным. Во время общего купания, которое проводилось по сигналу горниста, как правило, перед обедом в составе роты в течение 20-30 минут, совершенно не подходило для отработки чётких действий пловца техничного стиля плавания брассом. Поэтому Т. для себя решил заниматься индивидуально и разработал собственный план, согласно которому в обязательное время послеобеденного отдыха под предлогом посещения гальюна пробираться на водную станцию, где и находился бассейн для плавания.
Проведя визуальное наблюдение из прилегавших к реке Лиелупе кустов и раздевшись до трусов, Т. короткими перебежками достигал акватории бассейна и приступал к самостоятельным тренировкам. Так продолжалось неоднократно и всё складывалось как нельзя благоприятно.
Но в тот памятный день схема, отработанная, как ему казалось, до мельчайших деталей развалилась. А случилось вот что. В тот момент, когда Т., наплававшись вдоволь, уже собирался возвращаться в палатку, чтобы успеть к общему подъёму после сна, неожиданно для себя заметил шедших вдоль берега по направлению к пирсу Батю в сопровождении начальника плавсредств мичмана Гуляева. Что делать? Решение было принято мгновенно, а потому и весьма сомнительное по надёжности. Т. пронырнул за бассейн к той его стороне, где он мог достать ногами до дна и спрятаться. Оказалось, что в одном месте брёвна настила бассейна неплотно прилегали друг к другу и образовывали небольшое пространство под досками. Т. решил туда просунуть голову и, стоя на мелководье, мог свободно дышать и находиться в своей засаде до тех пор, пока не минует опасность его обнаружения.
Прятавшийся в бассейне питон Т. не придал значение тому, что проверяющие задолго до этого заметили, что кто-то бесконтрольно толи плавает, толи просто бултыхается в бассейне в неустановленное время и, ускорив шаги, решили выяснить и разобраться с данным фактом. Однако когда они подошли к бассейну, то никого не увидели, только легкое волнение поверхности воды в бассейне подтверждало чьё-то явное здесь недавнее присутствие. Это их особенно насторожило. Немного выждав, если это был нырявший, но никто на поверхности не появлялся. А если, это… Наверняка, у Бати пронеслась мыль с самым трагическим исходом. Тогда надо принять экстренные меры по спасению. Они тут же приступили к немедленным действиям. Мичман Гуляев успел сбросить с себя только китель и тут же нырнул в бассейн для осмотра дна с правой его стороны. Батя уже стоял в тельняшке и трусах, намереваясь прыгнуть в воду, с целью осмотра бассейна с левой его стороны. Мичману Гуляеву поставил задачу осмотра передней и задней стенок бассейна, как раз там, где находился в засаде теперь уже не на шутку перепугавшийся питон Т., который слышал все разговоры и понял весь ужас своего положения, что факт его обнаружения неминуем, что скрываться для него уже бессмысленно. И в этот момент в левом углу бассейна из воды показалась стриженая голова разыскиваемого «утопленника». Затем последовала успокоительная фраза:
− Я здесь …
Наступила минута замешательства и, вероятнее всего, отчаяние начальника, которое прибавило ему немало седых волос, сменилось суровым окриком:
− А ну, вылезай!
Когда виновник происходящих событий в бассейне нахимовец Т. вылез на бортик, то услышал от начальника училища строгие слова:
− Так вот, кто устроил самовольное купание?
− Никак нет… – пролепетал Т.
− Что значит, никак нет? – ещё строже воскликнул начальник.
− Я тренировался … − оправдывался питон.
− Значит, это разгильдяйство называется самовольной тренировкой? – продолжал Константин Александрович распекать провинившегося воспитанника.
Данное происшествие завершилось, слава Богу, без жертв, все оказались живы и здоровы. В заключение капитан 1-го ранга К.А.Безпальчев произнёс:
− Мичман, вверяю Вам в обязанность впредь не допускать никаких самостоятельных тренировок в бассейне. Довести мой приказ до сведения дневальных по плавсредствам. Идите, переоденьтесь. Благодарю за отличное выполнение воинского долга! Сегодня отдам приказ о Вашем поощрении.
Затем начальник училища обратился к самовольному пловцу и добавил:
– А вас, воспитанник Т., за самовольное оставление территории пусть командир роты накажет тремя внеочередными нарядами на чистку картофеля, непременно в дни демонстрации кинофильмов. Идите!
PS. От себя скажу, что нахимовец Т. запомнил строгие наставления Бати, да и своё желание научиться плавать лучше других выполнил. Он неоднократно участвовал в соревнованиях по плаванию, в том числе и на спартакиаде нахимовских училищ, выполнил разрядный норматив.
Арнольд Думбре
ВОЗДУХОПЛАВАТЕЛИ.
Кто из пацанов не завидовал героям путешествий и приключений Жюля Верна, Джека Лондона, Джеймса Фенимора Купера? Хотя в нашей нахимовской жизни тоже было много интересного и романтического, но однажды мы узнали, что рядом находится ещё одна неизвестная частица этого таинственного фантастического мира и, казалось, можно стать участником этих чудес. Но обо всём по порядку.
По соседству с нашим новым лагерем на острове Мангальсала располагался учебный полигон и лагерь Краснознамённого Артиллерийского училища береговой обороны (КАУБО). Особое наше внимание привлекал и вызывал восторг и восхищение, как создавало наше детское воображение, самый настоящий воздушный шар, на котором можно облететь чуть ли не вокруг Земли, как это пытались совершать фантастические и реальные воздухоплаватели. В действительности это был небольшой воздушный шар, который никуда улететь не мог, потому что с помощью стального троса намертво был прикреплён к земной поверхности и с помощью ручной лебёдки, получив некоторую свободу, поднимался на небольшую высоту и также опускался. Этот шар использовался для обучения курсантов-артиллеристов методике ведения корректировки артиллерийского огня. Всё так просто. Но какие мечты и желания он разжигал в наших юных головах и пылких сердцах.
Так вот. В один прекрасный день, когда у курсантов занятий не было, да и мы оказались свободны, представилась возможность непосредственно ознакомиться с этим чудом воздухоплавания. Я и мой приятель В. направились к нашим соседям-курсантам. На полигоне около заветной цели находились только два дежурных курсанта. Поскольку не мы были первыми, кто приходил полюбопытствовать и поинтересоваться, то курсанты с нами были приветливы и доброжелательны, отвечали на наши вопросы. Но мы решили поговорить не вокруг да около, а надавить на них, так сказать, психологически своей детской непосредственностью.
− Дяденьки, − скорчив свои рожи с нескрываемой наивностью и полной доверительностью к курсантам, которым едва ли было по 20 лет, проканючили мы жалобными голосами. − Поднимите, пожалуйста, нас на вашем воздушном шаре, хоть бы на минутку, посмотреть с высоты, что вы наблюдаете. Ну, очень, очень, пожалуйста!
«Дяденьки», видимо, польщённые таким уважительным к ним обращением о чём-то посоветовались между собой. Мы уловили некоторые слова их беседы: «Давай разрешим … только на малую высоту… чтоб не засекли…».
Я был, хотя и худой, но ростом повыше, а В. тоже худощав, да и росточком не велик. Оглядев нас внимательно и оценив наши весовые кондиции, курсанты-артиллеристы решили, что мы оба не потянем более 70-ти килограммов, великодушно с этакой царственной снисходительностью дали своё согласие подняться нам на воздушном шаре.
− Залезайте в корзину. Ты стой здесь, а ты – здесь, чтобы уравновесить. Держитесь крепко за леера. Ни в коем случае не перемещайтесь! – строго инструктировали наши благодетели.
Вот она минута счастья! Наша мечта начала осуществляться. Мы, слегка качнувшись в корзине, оторвались от земли и стали медленно подниматься в воздух. Никакого страха не было. Открылся вид на Даугаву. Стал просматриваться Болдерая: вот торпедные катера, там тральщики, а здесь другие корабли. Здорово! Я посмотрел в другую сторону – на побережье залива красивейшая картина курортных посёлков, утопающих в зелени.
Но что такое? Воздушный шар перестал подниматься и остановился, как вкопанный, несмотря на лёгкие, как нам казалось, порывы ветра. Однако корзина начала безобразным образом раскачиваться, причём амплитуда её всё время увеличивалась. Создавалось впечатление, что это сомнительное по надёжности сооружение так настойчиво старалось вытряхнуть нас из себя. А мы же были без какой-либо дополнительной страховки. Приходилось с неистовой силой вцепиться в тонюсенькие и свободно болтающиеся леера. Тут уж не до красот открывшейся великолепной окружающей панорамы. Но мы, находясь в воздухе, не произнесли ни одного панического звука.
Единственным желанием было, чтобы как можно быстрее нас спустили на землю. Когда завершилось наше воздушное путешествие, мы еле-еле разжали свои побелевшие, слипшиеся пальцы и оторвали их от лееров, чтобы вылезти из этой не внушающей доверие корзины.
Перед сухопутными курсантами мы старались держаться уверенно и не подали вида, что мы натерпелись неописуемого страху. Как же иначе! Ведь мы же будущие моряки, а моряк, как поётся в известной песне, «не плачет и не теряет бодрость духа никогда».
С тех дней минуло более 60 лет, и теперь приятно вспомнить об этом необычном «воздушном путешествии».
Арнольд Думбре.
Вот и подошли к концу "Нахимовские истории" Арнольда Думбре.
В соответствии с желанием автора закончим их стихотворением.
П.С.Нахимову посвящается.
ЗАВЕЩАНИЕ
С детства помню наизусть:
«Личной славою не тщусь,
Слава Отчизны превыше всего».
Этот девиз – светлой жизни его.
В памяти цепко ещё берегу:
«В море – дома, в гостях – на берегу».
Но берег позвал адмирала не в гости,
И встретил шрапнелью и яростной злостью,
Не званым застольем со сладкою речью,
А залпами англо-французской картечи.
На берег сошел победитель Синопа,
Корабль сменив на блиндаж и окопы,
Чтоб драться за каждую крымскую пядь,
Родной Севастополь врагам не отдать.
* * *
«Севастополь – город славный,
Ты форпост российский главный
Скоро год, как ты в осаде», -
И нахмурился в досаде.
«Враг жестокий и коварный
От Стамбула и до Варны,
От Дуная до Тавриды».
Сердце сжалось до обиды:
«Где же наши? Где подмога?
Уповаем лишь на Бога,
Сами тоже не плошали,
Со штыком да палашами,
Вроде плетью против стали,
Не отбить нам вражьей стаи.
Были б пушки, ядра, порох,
Навели б незваным шорох.
А на деле мы в тисках.
Чем сражаться? – Боль в висках.
Лучше смерть, чем сдаться в плен.
И флот российский затопл'ен…».
Он на бухту бросил взор:
«Лес из мачт! Какой позор!»
К горлу подкатил комок…
Впереди, над валунами обозначился дымок,
На фуражке адмирала разлетелся козырёк,
Но дыхание теряя, умирающий изрёк:
«Братцы, возродите флот –
Нашу Славу и оплот.
Без него не жить России!..»
Капли бруствер оросили,
Алой кровью, выткав ленту,
Русь войне платила ренту.
Шла «Восточная война»,
Нам как «Крымская» известна.
В дни лихие повсеместно
Власть дурить народ вольна:
Спишут всё – идёт война.
Обещали, расхищали, брали, врали.
И кампанию проиграли.
Как Нахимов опасался,
Гарнизон на милость сдался.
Всем пришла судьба иная:
Русских вышибли с Дуная.
Враг в Париже справил пир,
Навязав кабальный мир,
Где на радость всем врагам
По рукам и по ногам
Православную связали,
И, конечно, приказали:
«Не иметь, не строить флот!»
Видно крепко осознали,
Он защита и оплот,
Без него не быть России.
* * *
Полтораста лет минуло,
А время словно повернуло:
Над растерзанной Россией
Прапор с белым, синим, красным
И орёл наш двухголовый
Над униженной и голой.
Брань, проклятие и вопль:
Сдан без боя Севастополь,
Балаклава с Фиолентом.
Все сданы одним моментом.
Без осады и картечи
Ещё раньше сдали Керчь мы,
Южный щит наш и оплот,
Гордость – Черноморский флот,
Как ненужный, ветхий хлам,
Разделясь, ушел к «друзьям».
Что с тобой Россия сталось?
Что от пращуров досталось?
Ты, Великая держава,
Не спасла, не удержала.
Встань с колен Великоросс,
Разогнись в могучий рост.
Силы хватит у России!
Русь – избранница Мессии.
Оглянись! Там за спиною
Бот Петра – ковчегом Ноя.
Оглянись, чтоб слышать снова
Завещание слово в слово:
«Братцы! Возродите флот –
Нашу Славу и оплот,
Без него не жить России!»
Арнольд Думбре. 2003 год.
Другие истории Арнольда Думбре:
