Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Боевые возможности кораблей, построенных в Татарстане

Новые корабли
корпорации "Ак Барс"

Поиск на сайте

В.К.Грабарь."Пароль семнадцать". Часть 29.

В.К.Грабарь."Пароль семнадцать". Часть 29.



Из всех военно-морских баз Балтики запомнился лишь Таллин. С этим городом у нас есть свои счеты.
К причальной стенке Таллина, как гласила экипажная молва, «Киров» после Великой Отечественной войны никогда не швартовался из опасения актов со стороны местных эстонских националистов, и чтобы не тревожить лишний раз национальные чувства эстонцев. Потому что летом 1941 года при переходе кораблей Балтийского флота в Ленинград, именно на «Кирове» был вывезен весь актив таллиннского банка, в том числе и золотой запас, чтоб не достался фашистам.
Говорили также, что орудия крейсера стреляли по городу, когда в городе уже были немцы. Это – не правда. Били по окрестностям, где появились фашисты. Там же в районе хутора Харку волости Кейла сводный отряд моряков балтийцев вступил в бой с противником. А в том отряде был торпедный электрик лидера эскадренных миноносцев "Минск" Евгений Александрович Никонов, имя которого носила наша пионерская организация.




Раненный, матрос попал в плен, был растерзан и сожжен. Существует, по меньшей мере, с десяток версий трагедии на хуторе Харку, в том числе, что он попал не к немцам, а к эстонским националистам. Они еще более зверски относились к нашим, чем немцы. Сохранились документальные кадры, как немцы входят в Таллин, как их встречают с цветами, как эстонские девушки бросаются к танкам.
В общем, морякам действительно не стоило обольщаться по поводу искренности чувств эстонцев. Но остается и другой вопрос: почему звание героя матросу Никонову было присвоено так поздно? Только в 1957 году. Здесь – своя история.
Политрук Григорий Шевченко, который опознал Евгения в обезображенном краснофлотце, в том же бою сам был тяжело ранен в ногу, перенес ампутацию, долго скитался по госпиталям. Лишь весной 1943 года ему в руки попала "безымянная" листовка с изображением казни неизвестного матроса - "Запомни и отомсти!" И тогда весь Балтийский флот узнал имя героя. Так что удивительно не то, что поздно, а то, что вообще имя героя сохранилось в истории. Его имя стали присваивать кораблям и судам, улицам, школам, пионерским отрядам.
19 марта 1951 года горисполком Таллина принял решение переименовать одну из старых улиц города - Соо. Этим же постановлением было удовлетворено ходатайство командования Балтийского флота - отвести в районе парка Кадриорг место для сооружения памятника Никонову. Вскоре останки Никонова, покоившиеся на хуторе Харку, торжественно, со всеми почестями были перезахоронены в живописнейшем месте таллинского парка на холме Маарьямаа, на берегу моря. Над могилой воздвигли памятник в рост: в плащ-палатке, с автоматом и биноклем в руках. Туда же перевезли обожженный, казавшийся безжизненным вяз, на котором сожгли Никонова. Мы поэтому и знали, что матроса сожгли в парке Кадриорг. И «пепел матроса стучал в наших сердцах».
Стоя в 1963 году на Таллинском рейде и рассматривая диковинные силуэты городской ратуши и кирхи Олевисте (Олайа), мы, конечно, не думали, что у тех девушек, которые в 1941 году встречали вошедших в город фашистов, после войны родились дети – наши сверстники. Хорошо все-таки, что крейсер «Киров» тогда так и остался на рейде.




Летом 1991 года из Эстонии пришло известие, что могилу Никонова в парке Кадриорг сровняли с землей. С нашей стороны за дело взялись энтузиасты. Эстонские власти стали затевать интриги. Памятник Никонову был объявлен культурной ценностью, мол, голову Никонова лепили с Георга Отса. Хотя и памятник – так себе, и популярный в советское время эстонский певец у них теперь не в почете. За перезахоронение просили огромные деньги, а когда разобрали могилу, она оказалась пустой. Дубовый гроб - по всем признакам, с останками Никонова – оказался в руках неизвестных людей, также предлагавших свои условия.
В конце концов, гроб с прахом отправили "грузом-200" на военном самолете, принадлежащем Балтфлоту. 2 марта 1992г. прах Никонова Евгения Александровича был перезахоронен на его родине в селе Васильевка Ставропольского района Куйбышевской (ныне Самарской) области. А нахимовская пионерская организация, названная его именем, прекратила свое существование еще в 1966 году, в связи с переходом обучения с 9-го класса.




Памятный знак работы скульптора Е.Мартынова на ул. Евгения Никонова в Тольятти.

***

На легендарном крейсере из любых рассказов рождаются легенды или байки, когда невозможно понять, где здесь - правда, а где вымысел. Большинство из них связаны с заходом в гавани и с буксирами.
Вспомним случай с подрывом на немецкой мине 17 октября 1945 года. Авария произошла недалеко от Кронштадта, на оживленном фарватере. Но, несмотря на поднятый на корабле сигнал бедствия и выпущенные в воздух красные ракеты, находившиеся рядом суда никак не реагировали на сигналы бедствия. В том числе и проходящий мимо большой морской буксир «Сердоболь». Только после того, как командир крейсера М.Д.Осадчий приказал дать очередь из 37-мм автомата перед его форштевнем, буксир направился к «Кирову». Почти одновременно к терпящему бедствие кораблю подошел тральщик ТЩ-186, и через его радиостанцию в Кронштадт было передано сообщение о подрыве на мине.
Был такой случай и на нашей практике 1962 г. Из-за какого-то, как мы слышали, ЧП крейсерам (и только) было запрещено заходить в гавань и швартоваться к стенке Усть-Рогатки самостоятельно - только с помощью буксиров. Крейсер «Киров» стоял на Большом Кронштадтском рейде, и только во второй половине субботнего дня едва дождался буксира, который должен был обеспечить швартовку корабля. Буксир довел крейсер до середины ковша Военной гавани и вдруг отдал буксирный конец. Громада крейсера застыла метров за 300 от родной стенки. Связь с буксиром шла через громкоговорящую связь. С мостика крейсера последовал вежливый вопрос о причинах такого поведения буксира. Капитан буксира не менее вежливо ответил одной убийственной фразой «У меня рабочий день закончился». Далее последовала продолжительная дискуссия с широким использованием ненормативной лексики на тему «Кто, куда и почему должен идти». Обмен мнениями с восторгом слушали экипажи ошвартованных на Усть-Рогатке кораблей. Каковы были ощущения посетителей Петровского парка, можно представить. Где-то через полчаса правда жизни восторжествовала, буксир вернулся к исполнению своих обязанностей.




Крейсер благополучно занял свое законное место у стенки.
Тогда же мы услышали и другую историю. Вот она. В своё время, где-то в конце 1950-х годов на одном довольно большом морском буксире капитаном был один из уволенных по сокращению флотских офицеров. До этой буксирной должности был он командиром эскадренного миноносца. Тоже, кстати, паросилового. А корабли с паросиловой энергетической установкой имеют настолько лёгкое и маневренное управление, что их часто сравнивают с велосипедами.
Этот командир по своему призванию был настоящим мариманом, и потому любил щегольнуть. Он швартовался кормой к стенке с таким шиком, что корма как вкопанная останавливалась за метр от стенки. И матросам из кормовой швартовой команды не приходилось даже метать лёгости, чтоб протянуть кормовые швартовые концы, а оставалось только мягко спрыгнуть на пирс, на зависть морякам соседних кораблей, и спокойно завести огоны за палы.
Так вот однажды в тихий летний воскресный день этот лихой капитан, теперь уже на своем большом морском буксире, заскакивает на всех парах в Кронштадтскую гавань. Буксир круто разворачивается на 180 градусов и несётся кормой к стенке. Подходило время «тормозить». Капитан в белоснежной фуражке с красивой улыбкой на гладковыбритом лице спокойно, но, чтоб было слышно фланирующим на набережной дамам, командует: «Полный вперёд!», - но буксир продолжал полным ходом пятиться назад. Тогда капитан также спокойно даёт следующую команду: «Самый полный вперёд!». И вновь никакой реакции. Буксир продолжает нестись на стенку, и когда оставалось уже метров 20, из люка вылез чумазый механик и громко заорал: «Мостик, переднего хода не будет – кулису заело!!!». И ближайшие полчаса культурная публика на набережной смотрела, как буксир, словно в припадке падучей, бился кормой о стенку, пока не затих. Так что морской шик бывает иной раз коварен. А того капитана теперь уже окончательно списали на берег.


***



Черная крыса. Их часто называют корабельными крысами, так как они предпочитают селиться на ' побережьях и пробираются на корабли...

Ни один рассказ о кораблях не обходится без страшилок о крысах. Крысы живут на корабле с самого его рождения. На «Кирове» в силу его почтенного возраста их было чуть меньше, чем на «Авроре», но тоже хватало. Крысы завоевали все шхерное пространство корабля, бегали по палубе, даже научились скатываться по поручням, охватив их лапками. Ночью они с шумом пробегали внутри воздуховодов, мешая спать, и постоянно устраивали концерты. Проснувшись, можно было увидеть крысу у себя на груди, внимательно смотрящую тебе в глаза, как это случилось с Мирошиным. Было замечено, что эта крыса просто влюбилась в Алексея, оба они были длинноносыми. Иногда крысы падали на обеденный стол и не спешили с него сходить. Зато для дневальных они были настоящим развлечением, помогающим коротать ночное время вахты.
Но не надо думать, что на крейсере с ними не боролись. Боролись и ещё как! Командиром была установлена железная такса: за 10 (есть и другие цифры) хвостов – 10 суток краткосрочного отпуска. И на корабле появились такие мастера-крысоловы, что по месяцу ежегодно бывали дома. История флота хранит рассказы о том, как особым способом выводили породу крыс – пожирателей сородичей. И стоило одному из этих «братков» полюбить какую-нибудь крысиную красавицу, как через некоторое время появлялось новое, ещё более хитрое и злобное поколение. Страх!
Но крысы это на корабле отнюдь не самое страшное.


***



Редкий поход обходится без шторма. Обычно это бывало в открытом море на переходе из Таллинна в Ригу. Могучий крейсер кренился на борт до 30 градусов. Вся противность качки на больших кораблях, в том числе и на крейсере, заключается в том, что, высоко подняв борт при наклоне в одну сторону, корабль потом долго и мучительно его опускает до критического минимума. А пища в животе при этом предательски поднимается все выше и выше до критического максимума. И недавно съеденный флотский борщ так же долго плещется в твоем горле, просясь наружу.
Нормальные люди подвержены «морской болезни». Уже всем известно, что даже адмирал Нельсон страдал от неё. А поговаривают, что и Нахимов тоже. Качку каждый переносит по-своему. Оттого и не возможно составить единый вид корабля во время шторма. Есть такие люди, кто ощущает весь желудочно-кишечный тракт: ото рта до ануса - эти не отходят от гальюна. А рядом с ними люди, которые ничего не испытывают, кроме дискомфорта от наклона палубы. Этим вторым выпало «счастье» убирать за первыми. К пище, естественно, первые не притрагивались на радость вторым. Но обед, по-прежнему состоящий из первого и второго и третьего, никто не отменял.
На «Кирове» матросы, и мы в том числе, обедали не в специальной столовой, как теперь на современных кораблях, а в жилых кубриках, то есть также, как на дореволюционных тяжелых кораблях. Тяжело было тем, кому выпало во время шторма бачковать. Не у всех получалось донести бачки до места. Поэтому картина шторма для нас, это не переваливающие через борт волны, а мотающиеся по палубе от борта к борту макароны по-флотски. Коновалов, однажды, чуть не вывалился с бачками за борт, одна нога уже была там. Володя спокойно поставил бачки на палубу, подтянулся и встал. Видевший это Задворнов ничего не сказал о том, как он помогал Коновалову у борта. На него произвело большее впечатление, как оба они лихо управлялись за столом.
За столами сидели счастливчики. А с коек доносилось только: «Как вы только можете это жрать?». И это – не шутка. Витя Виноградов, и не он один, мало сказать изменился в лице, лицо у него было чисто зеленого цвета.




Но, как ни бывает тяжело, а голод одолевает, и ближе к ночи самые голодные потянулись по скользкой и качающейся палубе на ют крейсера, где, как у всякого уважающего себя парохода, стояли принайтовленные к палубе бочки с солёными огурцами и селёдкой. Говорят, соление помогает пережить тошноту. Однако у Калашникова есть уточнение к этой теории: «После того, как я сожрал целиком селедку, не прошло и 15-ти минут, и ослабевшие было позывы тошноты превратились в многоструйный водопад за борт… Лучший рецепт от этой болезни – заняться делом. Лежание в койке – дело пропащее». Но нахимовцы предпочитали блевать сутками, чем хотя бы час поработать. Н.П.Оверченко бегал от койки к койке, угрожая, что в наших характеристиках он запишет: «Морской болезни не подвержен, но работоспособность теряет полностью» (В характеристике у Нельсона было наоборот). А в это время подуставший крейсер «Киров» втягивался в Ирбенский пролив. Там в глубине – Рижский залив, там – спасение!

Продолжение следует.





Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru

0
Борис Иванович
07.04.2011 14:31:52
Крысы на корабле.
Диогазацию надо было делать.Но при этом тоже были неприятности,крыса задыхаясь, забивалассь
между переборками и там околевала.Потом вонь по всему судну.
Ссылка 0


Главное за неделю