После швартовки «Казахстана» немцы не заставили себя долго ждать. Бомбовые атаки следовали одна за другой, но, к счастью, все мимо. Правда, иногда стальные осколки и осколки от скал находили себе жертвы.
Вскоре к острову подошло несколько тральщиков и малых охотников бригады И.Г.Святова. На эти кораблики старались, в первую очередь, отгрузить раненых, детей и женщин. Вместе с ними уходили и все врачи. На «Казахстане» остались 25 тяжелораненых и три врача: Лебедько, Сафронов, Беляев.
Стоявшая и ранее угроза голода усилилась. Люди просили есть, раненые стонали, просили кушать и пить, но дать было нечего. Группа мародёров из уцелевших провизионок раздобыла несколько буханок хлеба, сливочное масло и концентраты. Лебедько, Сафронову и Беляеву пришлось отбирать у них буквально силой оружия эти продукты. К тому же на корабле не было пресной воды. Этими крохами в течение двух дней кормили раненых. К концу первого дня стоянки у острова несколько бойцов умирали от газовой гангрены. Они умоляюще просили о помощи, но сделать что-либо было невозможно, кроме остатков обезболивающих лекарств. Врачи, как могли, успокаивали умирающих. Это была тяжкая горечь от сознания медицинской беспомощности.
Ночь прошла спокойно. В эту ночь на судно прибыл какой-то человек в форме капитана II-го ранга и начал приказывать:
— Немедленно снова поднять пар, сняться с мели и следовать на Гогланд.
Загорулько отказался от данного распоряжения и сказал:
—- Я здесь капитан и я здесь командую. Вы мои пассажиры и распоряжаться здесь не имеете права.
Капитан II-го ранга собрал команду, но и они ответили:
— Вот наш капитан, что он скажет, то и выполним. Загорулько добавил:
— Куда идти ночью, нет компасов, кругом мины — это же верная смерть.
Капитан II-го ранга ничего не ответил и отбыл на берег.
Утром 31-го августа с берега прокричали на судно, чтобы Загорулько и старший механик Фурса сошли на берег и прибыли к коменданту острова. За столом сидел капитан 1-го ранга и с ним два человека. Не задавая никаких вопросов, капитан 1-го ранга сказал:
— За невыполнение распоряжения о выходе транспорта на Кронштадт ночью 30-го августа, вы будете расстреляны. Лейтенант, возьмите наряд, — он сунул лейтенанту лист бумаги, — и на берегу их расстреляйте.
Фурса Владимир Антонович. - . Это было на Балтике. Очерки и воспоминания. - М.: Морской транспорт, 1963.
Загорулько:
— Я не могу вести судно ночью без компаса через минные поля и без какого-либо охранения. Вы нас расстреляете, а на острове нет ни одного судоводителя и судомеханика. И чем дольше «Казахстан» будет стоять, пока Вы ищите этих людей, тем больше вероятность, что пароход будет разрушен авиацией противника вместе с пассажирами и ранеными.
Капитан 1-го ранга на некоторое время задумался, а затем, протянув руку к лейтенанту, забрал у него наряд на расстрел, сказав:
— Ладно, идите на судно.
Оба моряка направились на «Казахстан». Долго молчали, удивлённые и потрясённые этой бестактностью.
День был спокойный, бомбёжки не было. После полудня к острову подошли тральщик, три морских охотника, и спасатель «Метеор». С пришедших кораблей передавался хлеб на «Казахстан». Попытка разделить хлеб по отдельным группам ни к чему не привела. Естественно, что это количество хлеба не могло утолить голода такой массы людей. Но это было хоть что-то. После организационного совещания о совместном порядке перехода к Гогланду, с наступлением сумерек судно с помощью «Метеора» и судовой машины отодвинули от каменистой гряды, затем «Метеор» взял «Казахстан» на буксир и повёл его по протраленному фарватеру в обеспечении тральщика и охотников на Гогланд. Ночью пошёл дождь, было холодно. Судно шло осторожно, часто останавливалось. Стояла темнота, на палубе нельзя было видеть предметов и людей на расстоянии двух шагов. Около 4-х часов утра 1-го сентября вахтенный дал тревогу и доложил капитану о появлении четырёх подводных лодок. Буксир отцепился и ушёл вперёд. Транспорт опять остался один на произвол судьбы. Ежесекундно все ждали взрыва. Нервы были настолько напряжены, что холодела кровь. Судно стояло на месте. Каждый удар волны о полуразрушенный корабль взвинчивал нервы людей настолько, что не было сил сдерживать проявляющийся массовый психоз. Недвижно два часа корабль стоял на минном поле, пока наступили утренние сумерки. Обнаруженные подводные лодки оказались нашими. С наступлением рассвета на горизонте появился берег острова .
Через некоторое время к «Казахстану» подошли тральщик и буксир. С буксира было передано капитану, что корабль в гавани на острове Гогланд принят не будет и что он должен следовать своим ходом в сопровождении тральщика и буксира в город Кронштадт.
Из всего конвоя, сформированного в Таллине, «Казахстан» подошёл к Гогланду последним. Впечатление было такое, что корабли шли отовсюду. Здесь были разные плавсредства: небольшие транспорта, рыболовецкие сейнеры, яхты, катера и даже шлюпки. Все они втискивались в кольцо: Гогланд — Большой Тютерс — Тютерс — Малый Тютерс — Сескар — Соммерс — Нерва, чтобы из этого кольца вырваться на большой корабельный фарватер. Прогноз погоды подтвердился. Наша авиация летать не могла. Фашистские самолёты с аэродромов Финляндии шли как в парадном строю, громя своими бомбами все, и вся. На огромном пространстве образовалась целая каша плавающих людей и различных обломков кораблей. От многочисленных жертв, попавших под бомбы, на побережье островов выплёскивалась красная пена. Катера, спасавшие людей, со своей работой не справлялись. Каждый спасался, как мог. Но не всем везло. Много позже Загорулько рассказывал мне, как красноармеец Георг Отс, будущий народный артист Эстонии и СССР, спасал потерявшую сознание женщину, передавая её на катер. Помог ему в этом только что сам вытащенный из воды бригадный комиссар А.А.Матушкин15 — заместитель Начальника Политуправления КБФ. Все выплывшие на финский берег военные и гражданские лица тут же расстреливались финской охранкой. В плен никого не брали.
(Не за это ли маршалу мы создаём в Петербурге памятник?)
Пройдя Гогланд и увидев весь этот кошмар, народ на пароходе заволновался и пришёл в ужас, требуя немедленно возвратиться к Гогланду и выброситься на берег. Падающие мимо бомбы поднимали огромные столбы воды, обрушавшиеся на палубу парохода. В конце концов, Загорулько вынужден был повернуть судно назад и пошёл самым малым ходом. Идущие впереди тральщики развернулись, подошли к борту и, выяснив причину, оказали помощь в ликвидации паники силой своего оружия. «Казахстан» развернулся и пошёл в сторону Сескара. На траверзе острова Лавенсаари вновь появились самолёты, чьи бомбы опять разорвались в воде, не причинив повреждений.
При подходе к острову Сескар Загорулько дал распоряжение о приведении судна в порядок. Необходимо было похоронить находящихся на всех палубах убитых людей по всем морским правилам, как героев. При выполнении этой операции снова появились самолёты противника, бомбовая атака которых была безрезультативна. На судне вновь поднялась паника. Группа паникёров, завладев пулемётом, открыла губительный огонь по мостику и надстройкам. Много пассажиров было убито. Загорулько чудом удалось остаться в живых. Как раз в этот момент он отошёл к телефонисту для дачи очередной команды на руль, присел на корточки, чтобы прикурить папиросу, и пули прошли над ним, что и спасло его от гибели. Прибежавшие на корму красноармейцы и командиры выкинули за борт эту группу сумасшедших, и на судне установился порядок. Ночью прошли траверз Шепелевского маяка, вошли в крепостную зону и около 3-х часов ночи стали на Кронштадтском рейде.
15. Матушкин Алексей Алексеевич, 1902 года рождения, бригадный комиссар. 1944 — 1947 годы член Военного совета Дунайской флотилии, контр-адмирал. 1946 год.
В ГЛАВНОЙ БАЗЕ ФЛОТА
2-го сентября в 8 часов утра полусгоревший, со сломанными мачтами, исковерканными надстройками, изрешечённый осколками бомб «Казахстан» ошвартовался в Военной гавани. С окончанием швартовки Загорулько доложил контр-адмиралу Ю.А. Пантелееву, встречавшему судно, о результатах похода. Пантелеев поблагодарил экипаж за проявленные мужество и самоотверженность при спасении тысяч людей. И далее дал указание на будущее.
Сходивших с корабля военных врачей Лебедько, Беляева и Сафронова встречали начальник Кронштадтского Военно-морского госпиталя военврач 1-го ранга Ермаков Ш.Н., а также военврач 1-го ранга Н.А.Белоусов и военврач II-го ранга А.Е.Калинкин Отгрузив раненых в госпиталь, Лебедько и Беляев также убыли в госпиталь для приведения себя в нормальное состояние. Они чувствовали себя просто воскресшими. Никто не мог поверить, что «Казахстан» появится у берегов Кронштадта. В МСО КБФ Беляева и Лебедько занесли в списки погибших. А мы с матерью в далёком башкирском посёлке получили похоронку.
Начальник СЭЛ КБФ Георгий Иванович Лебедько, военврач II ранга со своим личным составом.
В этом походе погибло много наших товарищей и среди них начальник Медико-санитарного отдела КБФ военврач 1-го ранга М.Я.Кривошеин, начальник 3-го отдела МСО военврач III-го ранга Иванов, помощник начальника Таллинского Военно-морского госпиталя С.С.Гурьев, начальник медико-санитарного отряда КБФ военврач 1-го ранга Б.А.Верзин, военврачи С.И.Шиманский, Соловьев, С.М.Мельцер, Капырин и другие товарищи, о которых тогда ещё не знали. Погиб также комиссар Таллинского Военно-морского госпиталя Клушин и краснофлотец водитель СЭЛ Сергей Барандин.
На следующий день был получен приказ развернуть СЭЛ в одном из зданий на Васильевском острове. Это было 10-е развёртывание и свёртывание лаборатории за два месяца. Лабораторную базу, благодаря рассредоточению по разным видам транспорта, удалось, в общем, сохранить, но вся автотехника погибла. С приездом в Ленинград отец встретился со своими товарищами по службе Барановским, Фёдоровым, Славниным16, Савинским, военфельдшером Воробьёвым. Во время перехода получили ранения лаборантки Тарасова и Ершова, краснофлотцы Калачёв и Никифоров.
12 сентября лаборатория была развёрнута, а через три дня начала функционировать. В годы блокады Ленинграда СЭЛ Краснознамённого Балтийского флота проделала огромную работу по предотвращению различных инфекционных и эпидемических заболеваний, как на кораблях и в частях флота, так и среди жителей города.
«Казахстан» 3-го сентября буксиры «Айсберг» и «Ост» отбуксировали в Ленинград и поставили к 7-му причалу Железной стенки. На причал из пароходства никто не вышел. Судно, прошедшее через минные и воздушные барьеры, спасшее тысячи людей, единственное уцелевшее из всего конвоя, не получило должной оценки пароходства, посчитавшего этот поход простым коммерческим рейсом. Но дружная, мужественная и самоотверженная работа семерых членов экипажа уже шагнула далеко за пределы Ленинграда.
8-го сентября буксиры перевели «Казахстан» на Канонерский завод. Ошвартовались в морском канале против управления завода. Закончилось не столь продолжительное, но героическое и вместе с тем трагическое плавание балтийского лесовоза «Казахстан».
Позднее Загорулько в своём дневнике вспоминал: «На всём переходе от якорной стояки 29-го августа до прихода в Ленинград, члены машинной команды, руководимые старшим механиком В.А.Фурса, машинисты Слепнер, Шилин, кочегар Шумило чётко выполняли свою непосильную работу, что дало возможность судну прийти в Ленинград своим ходом. Боцман Гайнутдинов и кок Монахов, находившиеся у руля, также чётко выполняли команды, что давало возможность уклоняться от сброшенных бомб, спасая судно, тем более, что судно следовало без карт, приборов, компаса и мостика вообще. По информации КБФ на судно было сброшено около 190 бомб, из которых только три попали в судно.
16. Славнин Николай Ипполитович после войны стал генерал-майором медицинской службы, главным эпидемиологом ВМФ.
Тяжело было нашей горстке экипажа в 7 человек бороться с паникой более 3600 человек вооружённых пассажиров. Мы были как бы растворены среди них, но своё дело и долг перед Родиной мы выполнили, спасая пассажиров и судно, несмотря на такую создавшуюся сложную обстановку. Большое спасибо и тем пассажирам, которые принимали самое деятельное участие в помощи по спасению судна и наведению порядка, уничтожению паники».
Окончание следует
.jpg)
