«Мы хотели стать морскими офицерами. Пути и судьбы воспитанников второй роты военного набора». Часть 23.

Э.А.Ковалев. Как стать командиром атомного подводного крейсера



Ковалев Эрик Александрович. После 3-го курса Высшего Военно-Морского училища им. М.В.Фрунзе перешел на 4-ый курс Военно-Морского училища подводного плавания в 1953 году (1-го Балтийского), закончил ВОЛСОК минно-торпедное отделение в 1956 году, ВОЛСОК отделение командиров подводных лодок в 1964 году, капитан 1 ранга, командир атомного ракетного подводного крейсера, cт. преподаватель, исполняющий должность начальника кафедры боевого применения реактивного оружия ВОЛСОК, писатель-маринист.



Первый шаг будущего командира

Я родился 18 июля 1931 года в городе Москва в семье офицера ВМФ. Отец с 1917 года служил старшиной-мотористом, потом комиссаром подводной лодки, комиссаром бригады подводных лодок, а затем, после окончания Военно-Морской академии в 1931 году, был назначен военно-морским атташе Полпредства СССР в Японии. Он погиб в самом начале Великой Отечественной войны в период Таллинского перехода кораблей КБФ (Краснознаменный Балтийский флот) , будучи историографом штаба флота.



Об отце подробнее - В.М.Лурье, В.Я.Кочик. ГРУ: дела и люди. - СПб: Нева, 2002.

Надо получить хорошее общее и начальное профессиональное морское образование, желательно начинать лет с 13-14. Я поступил в 1944 году в Ленинградское Нахимовское Военно-морское училище, когда мне было 13 лет.



Нахимовец Ковалев образца 1944 года

Мне нравилось учиться в училище, учился я хорошо, во время самоподготовки, когда за окном вечер, не бездельничал – грыз гранит науки, готовился к дальним морским походам.
Училище я закончил в 1949 году с Золотой медалью.
Конечно, мне хотелось бы обратить внимание на специфическую сторону обучения в нахимовском училище – изучение основ морского дела и воспитание любви к морской практике. Без этого на флоте делать нечего.
В училище в период первых выпусков очень большое внимание придавали этой стороне обучения. Уже в 1945 году у нас появился свой пирс для швартовки небольших судов. Пирс располагался у училища у парапета набережной. У пирса были пришвартованы шлюпки-шестерки и 10-весельный баркас.
Первым начальником военно-морского цикла учебной части училища был капитан 1 ранга Л.А.Поленов (о нем расскажет его сын, мой однокашник Лев Поленов).
Для летней практики в нашем лагере на озере Суоло Ярви (впоследствии – озеро Нахимовское) уже была создана целая флотилия шлюпок.



Мы вдоволь походили на шестерках, катерах и баркасах на Нахимовском озере и по реке Неве. Это настоящая морская практика, без которой даже в атомный век нельзя себе представить плавание на морях и океанах. Я полюбил ходить на шестерках под парусом. На рис.4 показаны шестерки под парусом на нашем озере. Управление шлюпкой под под парусом - это определенное искусство, оно оставалось таковым не одну сотню, а может быть и тысячу лет. Не у всех ребят в нашей роте чисто получались повороты «оверштаг» под парусом, где надо было набрать ход, «привестись круто к ветру», во время «раздернуть» паруса, пересечь на инерции форштевнем линию ветра и, перебросив паруса на другой борт, лечь на новый галс. Мне это со временем стало даваться легко, я овладел искусством маневрирования на шлюпке, мог подойти под парусом к пирсу и пришвартовать шлюпку.



Михаил Михайлович Рожков знакомит нахимовцев с устройством шлюпки.

Необходимость нашего приобщения к искусству управления шлюпкой на вёслах и под парусами хорошо понимали наши воспитатели, сами прошедшие с успехом эту школу. Такие морские офицеры как Шинкаренко, Муравьёв, Рожков, Туркин, Карпеченко, Жутов, Гаврилов, Пуськов, Трофимов, Евграфов и др., направляемые на это доброе дело первым красным командиром крейсера «Аврора» Львом Андреевичем Поленовым, сумели привить нам любовь к нашему первому кораблику – шлюпке шестёрке и научили владеть ею в полной мере.
Помнится, на бакштове у крейсера «Аврора» всегда стояло несколько шлюпок разного класса. Часто по вечерам после самостоятельных занятий мы забирались в шлюпку (предпочтение отдавали 10-весельному катеру) и направлялись на просторы Невы. Наше плавание сопровождала хорошая лёгкая музыка, которую нам щедро «разливал» из своего аккордеона Коля Цветков. Так с музыкой входили в Фонтанку и собирали на набережной отдыхающих в Летнем саду. Ещё мы знали и чувствовали на себе, что лучшего спортивного снаряда чем, шлюпка, развивающего все без исключения группы мышц и благотворно влияющего на внутренние органы, просто не бывает.



Морская практика того времени включала в себя изучение и получение умений и навыков использования флажного семафора, непременным атрибутом связи на флоте до внедрения радио, да после оказалось, что это отличное резервное средство связи при отказе основных средств. Особенно много уделялось времени практике семафора в лагере. Под руководством старшин и офицеров военно-морского цикла мы часами передавали друг другу информацию с помощью флажков. Для закрепления наших навыков в овладении флажным семафором и передачи информации клотиком в конце каждой недели нам устраивали маленькую контрольную работу: мы были обязаны принять пять слов, переданных клотиком или флажками. Оценки выставлялись по принципу: «Пять слов – пять баллов. Ноль слов – ноль баллов». В увольнение шли те, кто набрал более 2-х баллов.
В жизни оказалось, что эти умения могут принести пользу. Об этом повествует случай, который произошел со мной при службе на Севере, описанный в моей книге Возвращенные бездной. Для отработки задачи торпедной стрельбы атомным крейсером обычно выделялся корабль, выполнявший задачу цели. В нашем случае, в качестве корабля цели планировалось использовать подводный крейсер «К-140». Ещё при постройке его заводской команде удалось вывести навеки из строя один из двух ядерных реакторов. С тех пор «одноногий» подводный крейсер всерьёз не воспринимали, приспособив его для отработки боевых экипажей лодок перед их походами на своих лодках в моря и океаны. На этот раз, наш экипаж ракетного крейсера «К-207», где я был командиром, был назначен на выход на «К-140» для обеспечения торпедных стрельб. А дело было в том, что инвалидный корабль «К-140» потихоньку разворовывали на запчасти; лишенный хозяина и соответствующего ухода, он постоянно ломался. Вот и теперь при выходе на нем в море нашего экипажа у нас «полетела» система погружения и сгорела последняя лампа сигнального прожектора.



При сближении в районе полигона с лодкой, которая должна была выполнять торпедную стрельбу, мы обнаружили, что и у них тоже нет сигнального фонаря, Попытка организовать связь на УКВ оказалось безрезультатной. Тогда я приказал связаться с напарником с помощью флажного семафора. Сигнальщики посмотрели на меня и заявили, что, во-первых, на лодке нет сигнальных флажков, а, во-вторых, они забыли, как это делается! Пришлось мне освежить то, чему меня учили двадцать с лишним тому назад в нахимовском училище. Взяв в руки свою белую фуражку и фуражку одного из офицеров, я стал «вызывать» на связь соседку. После некоторого замешательства мне ответили и мы «разговорились». Договорившись о маневрировании при выполнении учебных торпедных стрельб, мой корреспондент поинтересовался: «Кто так лихо у вас махал флажками?». Я ответил и задал такой же вопрос. Последовал лаконичный ответ: «Начальник штаба Лободенко». Вилен Лободенко годом раньше меня закончил Ленинградское нахимовское училище (первый выпуск училища) и тоже владел семафорной азбукой. Как хорошо, что на флоте изредка попадались нахимовцы, умеющие не только петь (как это стало сейчас), но и «разговаривать» флажками. Вот и делайте вывод - знания все нужны. И не думайте, что в училище вам дают какие-то устаревшие предметы. Основы морской практики остаются неизменными уже сотни лет. Плохое их усвоение в начале обучения, как показывает практика, часто приводит к трагическим случаям на море.



Контр-адмирал Вилен Васильевич Лободенко. 2003 год.

Увлекаясь предметами морского цикла, мы не обходили вниманием и общешкольные предметы, но особенно предметы, связанные с мореплаванием, например, астрономию, которую в школах, ну, очень не любят сегодня ученики. Мы относились к ней серьёзно.
Руководство училища и военно-морского цикла прекрасно понимали и важность именно в юношеском возрасте овладеть морской парусной практикой, теперь уже на парусных судах, и к лету 1948 года «раздобыли» два судна. Первое – парусный барк «Бакштаг» (бывший шведский барк «Торвальдсен»). Барк «Бакштаг» для нашей начальной практики имел почти весь парусный такелаж за исключением самих парусов, плавание под которыми, ввиду ветхости судна было запрещено.
Второе учебное парусное судно была, доставшееся России по репарациям, шхуна «Надежда», принадлежащая до этого подготовительному военно-морскому училищу. Наличие двух парусных судов позволило руководству училища организовать для нашей выпускной к тому времени роты летнюю практику. Одни классы роты осваивали азы плавания судов под парусами на стоящем на якоре у острова Вольный барке «Бакштаг», другие – выходили в море на шхуне «Надежда» и осуществляли первое «дальнее» плавание под парусами по маршруту Кронштадт-Койвисто-Таллин- Рига-Кронштадт.

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru