Зашёл замполит капитан 2 ранга С.Зубатых и рассказал, что он уговорил комдива сделать нештатное помещение для курения в душевой отсека вспомогательных механизмов.
"Курилка" проектом не предусмотрена. В душевую могут одновременно зайти не более одного-двух человек. Вентилятор вытягивает воздух из душевой, прогоняет его через фильтр и гонит обратно (замкнутый цикл). Температура в "курилке" — около +40° С. Повесили мокрую простыню, которая очень быстро пропиталась никотином. Удовольствие от курения в таких условиях сомнительное (замполит сказал коротко: "Вонь страшная!" ). Когда начинают курить двое, через минуту оба погружаются в сизый туман. Несмотря на это в курилку почти всегда очередь.
20 марта. Заняли район № 1.
Должен сказать, что К-7 является отличной, а наша радиотехническая служба — отличная на флоте, а также имеет звание отличной по поиску ПЛ и НК.
В сутки каждый член экипажа восемь часов стоит на вахте и восемь часов спит. Остальные восемь часов у него заняты завтраком, обедом, ужином, вечерним чаем, участием в общекорабельных мероприятиях и, наконец, личными делами. Офицеры живут в двух- и четырёхместных каютах, а матросы и мичманы — в десяти- и двадцатиместных. Человеку негде уединиться. Часто получается, что на соседних койках живут люди с совершенно несовместимыми характерами.
В походе подводники вынужденно ведут малоподвижный образ жизни. Спишь в каюте, пройдешь 20-30 м — и ты уже на своём боевом посту. Нет солнца, нет чистого воздуха, нет женщин. Если НК идёт в дальний поход, его экипаж видит окружающую обстановку. На лодке этого никто не видит, даже маршрут на карте ежедневно наблюдают лишь несколько человек, для остальных это — секретные сведения. Отплавав полста суток, человек не имеет представления, где он был.
21 марта. В походе продолжаем боевую подготовку. Сегодня провёл тренировку вахтенных офицеров и вахтенных инженер-механиков по управлению горизонтальными рулями и по переходу на резервные посты управления. В заключении тренировки рассказал о заклинке горизонтальных рулей на К-7.
Это произошло год тому назад. Лодка шла на глубине 100 м со скоростью 20 узлов. Из-за возникшей внезапно неисправности горизонтальные рули заклинило в положении 15" на погружение, отчего быстро начал нарастать дифферент на нос, который достиг 20". Лодка быстро погрузились на глубину, близкую к предельной — дальнейшее погружение могло привести к разрушению прочного корпуса лодки и к её гибели.
Всё происходило как в кошмарном сне. Я тогда командовал, поэтому не растерялся и не испугался — моё "alter ego" стояло в стороне и наблюдало за происходящим, холодно фиксируя секунды: бледное лицо боцмана мичмана Буряченко, сидящего на управлении горизонтальными рулями, не впавшего в панику и делающего всё возможное, чтобы перевести дифферент на корму; командира электромеханической боевой части капитана 2 ранга Марата Байбурина, давшего ВВД в носовую группу ЦГБ; себя, отдававшего необходимые команды, тогда в голове была одна мысль — вывернемся, выйдем из этого положения.
В тот раз судьба отпустила нам на все действия всего лишь 55 секунд, и мы в них уложились, уйдя от гибели.
22 марта. В очередной сеанс радиосвязи пришло радио, в котором сообщалось о проходящем учении кораблей ВМС США в непосредственной близости от маршрута ПЛ. Далее шли координаты, курс и скорость противолодочного авианосца «Ticonderoga» и кораблей охранения. Штаб флота также сообщал, что начинает наводить ПЛАРК на авианосец.
Целью наведения являются действия, в результате которых лодка должна выйти на гидроакустический контакт с авианосцем, после чего в мирное время она устанавливает за ним слежение, а в военное — наносит ракетно-торпедный удар.
Я сразу же стал делать расчёты для выхода на гидроакустический контакт с авианосцем. Помогали штурман капитан-лейтенант Е.Мазовка и начальник РТС капитан 3 ранга В.Якус. Выходило, что нужно погружаться на 160 м, увеличивать ход до 19 узлов и ложиться на курс 120°. Отдал необходимые команды для исполнения своего решения.
На этой скорости лодка очень сильно шумит и теряет своё главное тактическое свойство — скрытность. Прекрасно понимая это, знал, что делать было нечего — пришлось выполнять приказание штаба флота.
23 марта. Наведение нас на «Ticonderoga» продолжается. Вторые сутки идём на 19 узлах.
Во время сеанса радиосвязи получил из рубки радиометристов доклад:
— Слева 90° — слабый сигнал РЛС самолёта "Orion".
Возможно, самолёт нас не обнаружил — он просто занимается поиском в заданном районе. Гадать командиру в этой ситуации нельзя, поэтому сразу же даю команды на погружение и уклонение.
24 марта. Наведение продолжается. Продолжал сближение с авианосцем, каждые четыре часа всплываем на сеансы связи для приема целеуказания. Анализ маршрута движения авианосца показывал, что, по всей видимости, он должен был пройти над отличительной глубиной, где расположена антенна американской системы дальнего гидроакустического наблюдения за нашими ПЛ. Возможно, эта система уже обнаружила нас, поскольку уже трое суток мы идем 19-узловым ходом, "гремя на весь океан".
25 марта. Пройдя траверз о. Маркус, получили радио с очередным местом , который с четырьмя ЭМ и одним СКР медленно и верно приближаются к нам.
Вчера американцы выключили свои радионавигационные системы LORAN-A и LORAN-C, которые мы с успехом использовали для определения своего места. Теперь для этого у штурмана остались лишь небесные светила, да и те очень часто затягивают облака. Наши же радионавигационные системы до этих районов "не дотягивали".
26 марта. Всю ночь продолжалось наведение на авианосец. Получили приказание построиться в боевой порядок №2. С помощью радиопеленгатора обнаружили средневолновый радиомаяк авианосца: пеленг — 78°, частота — 520 кГц, позывной — "ПО". Сразу же передали радио на берег об обнаружении авианосца нашими радиотехническими средствами.
27 марта. Утром обнаружили работу гидролокаторов AN/SQS-23 — корабли охранения. Всплыв на перископную глубину, осмотрел горизонт — он чист. Радиотехнические средства зафиксировали работу средневолнового радиомаяка, а также РЛС кораблей охранения в режиме "однообзор".
Получили приказание штаба флота учебно нанести ракетный удар по АВП «Ticonderoga», следовавшим курсом — 300°, скоростью — 20 уз. Указывались координаты.
Полученное "радио" — боевое распоряжение, которое командир ПЛ должен выполнить в кратчайший срок. Слово "учебно" означает, что боевые ракеты фактически пускать не нужно, но все остальные действия должны быть как на войне.
Находясь в море, командир самостоятельно принимает решение по каждому боевому распоряжению: оценивает обстановку, производит необходимые расчёты, продумывает варианты своих действий, выбирая наиболее выгодный, ставит своим подчинённым задачи, а далее упорно и настойчиво реализует своё решение, добиваясь успеха и победы над противником.
Приказал объявить по корабельной трансляции команду: "Корабельному боевому расчёту — готовность №1". По этой команде в ЦП быстро собрались все, кого эта команда касалась. Зачитав боевое распоряжение, назначил время пуска ракет — больше ничего боевому расчёту и не требовалось, поскольку каждый знал, что ему делать. Долгие годы службы и повседневные тренировки сделали их профессионалами.
Через несколько минут расчёты были закончены, необходимая информация нанесена на карту. Командир ракетной боевой части капитан 3 ранга Л.Лукащук доложил о готовности к предстартовой подготовке. Проверив расчёты на карте, дал команду: "Учебно-боевая тревога!"
Личный состав начал занимать свои боевые посты. Через минуту старший помощник А.Четырбок доложил о готовности корабля к бою. Приняв доклад, я дал команду: "Ракетная атака. Начать предстартовую подготовку".
Командир БЧ-2 приказал ввести в приборы ракетной стрельбы координаты авианосца, его курс и скорость.
Ракеты в стальных контейнерах ожили, их "сердца забились", по проводам в их "мозг" побежала информация о противнике, которого они через несколько минут должны будут найти в океане и уничтожить.
Предстартовая подготовка завершена, командир БЧ-2 доложил:
— Ракеты к пуску приготовлены, к всплытию готов.
Подводная лодка начала всплытие на перископную глубину. Осмотрев горизонт и убедившись, что он чист, я скомандовал:
— Всплывать. Продуть главный балласт. Контейнеры поднять!
Корабль находится в надводном положении, контейнеры медленно поднимаются.
Голубое небо — ни одного облачка, вокруг — тёмно-синий океан, штиль.
Ракеты условно пущены.
Сразу же передал радио о нанесении удара по авианосцу. Произвели срочное погружение, курс — 300°, скорость — 19 узлов, удерживаем свою позицию относительно авианосца.
Штаб флота даёт места авианосца с точностью 70-80 миль.
28 марта. Продолжаем сближение с авианосцем, каждые четыре часа всплывая на сеансы связи для приема целеуказания. Анализирую движение авианосца и прихожу к выводу, что он, по всей видимости, снова должен пройти над отличительной глубиной (банка Рамапо), где расположена антенна системы дальнего гидроакустического наблюдения. Поскольку мы уже шестые сутки идем 19 узлов, система, вероятно, нас обнаружила.
Обсуждаю со старпомом результаты ракетной атаки: "дошли" ли ракеты до авианосца и насколько точно штаб флота дал его координаты?
В наведении на авианосец могли участвовать различные силы: и разведывательный НК, и другая ПЛ, и авиация, и ИСЗ, а также береговые средства разведки флота, которые непосредственно следили за авианосцем и сообщали его координаты в штаб флота, где на специальном штабном посту эту информацию осредняли, анализировали и только после этого передавали нам. Получив целеуказание, мы стали способны нанести ракетный удар, находясь на большом расстоянии от авианосца.
Во всех этапах данного процесса участвовали люди, которые могли допустить ошибки; используемая техника тоже не идеальна. А передаваемая информация быстро устаревает. В итоге ракеты могут не попасть в противника, а за это отвечает командир ПЛ. В мирное время его могут снять с должности, а в военное — отдать под трибунал.
По левому борту обнаружили работу двух гидролокаторов кораблей охранения — сигнал слабый.
На сеансе связи принял решение осмотреть горизонт с помощью РЛС в режиме "однообзор". На экране по пеленгу 56° на дистанция 30 миль увидел крупную цель — вероятно, . Решил выйти на гидроакустический контакт и выполнить учебную торпедную атаку.
Погрузились и начали сближение с авианосцем. Гидроакустики должны были услышать его часа через два. В 18.10 снизил ход до 6 узлов, и через несколько минут гидроакустики услышали шум винтов авианосца, о чем и доложили.
Объявил по трансляции:
— Учебно-боевая тревога. Учебная торпедная атака авианосца.
Личный состав занял места по торпедной атаке. Корабельный боевой расчёт начал определять курс и скорость авианосца и дистанцию до него. Через несколько минут были выработаны необходимые параметры, которые автоматически введены в торпеды.
Командую:
Торпедные аппараты — товсь!
Из торпедного отсека поступил доклад:
— Торпедные аппараты "товсь" выполнено!
— Торпедные аппараты — пли!
Если бы это было военное время, торпеды действительно вышли бы из аппаратов и стремительно начали движение к авианосцу...
Атака закончена. Отходим от авианосца на безопасное расстояние, чтобы донести на берег.
29 марта. Пришло радио от НШ флота: "Косвенно предполагаем, что за вами следит . Донесите, сколько следят за вами надводных кораблей, самолётов, работают ли гидролокаторы в секторе".
Прочитав РДО, я рассмеялся, так как текст совпадал с мыслями, которые преследовали меня уже вторые сутки.
С обнаружением авианосца были выявлены, и корабли охранения, которые практически непрерывно использовали свои ГАС в активном режиме (их работу мои гидроакустики наблюдали практически непрерывно последние 12 часов). Создалось впечатление, что лодку обнаружили или вот-вот обнаружат. Всплывая на сеанс связи в дневное время, я наблюдал в перископ: море — штиль, небо — безоблачное, видимость полная, на горизонте — ни одного корабля. Но одновременно слышал в динамике, который гидроакустики подключили к своей станции, звонкие посылки гидролокаторов кораблей охранения авианосца. От этого становилось не по себе: Слух говорил: "Корабли рядом!", но глаза видели абсолютно чистый океан и небо.
По целому ряду признаков я понял, что не обнаружен. Теперь нужно было составить ответ для НШ флота и передать радио. В штабе флота никто не подумал о неминуемой потере скрытности — им нужно немедленно утолить своё любопытство... Помочь хоть чем-то они не могли, но зато навредили.
От штаба флота пришло радио с распоряжением прекратить слежение за авианосцем и занять район №2. что мы и сделали.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Владимир Вениаминович Брыскин: В воспоминаниях Берзина мелькнула фамилия боцмана -- мичмана Толи Буряченко (Находка, малыши).
Во время Войны он был сыном полка, засел в подбитом танке на ничейной земле, отстреливался от немцев.
Ему дали Орден Славы, но боевую службу мальчишкой в формальный стаж не засчитали...
...Стоит перед глазами...
Должности боцманов на многих лодках занимали сверхсрочники, и среди них были лихие ребята. Одним из самых популярных боцманов-свехсрочников нашей бригады был Толя Буряченко. Я как-то не придавал значения ордену Славы, который красовался у него на груди во время праздничных построений. И только позже мы узнали, что во время войны наш товарищ был сыном полка, а орден получил за то, что однажды трое суток отстреливался от немцев, засев в подбитом танке на «ничьей» земле.
