Его с военными почестями похоронили на Северном кладбище в г. Санкт-Петербург. Слова соболезнования, помимо друзей и сослуживцев, выразили семье Новицкого академик А.Гальянов, адмиралы Н.Мормуль, А.Ермаков, Б.Харченко, старшины морского Собрания и многие другие. На его памятнике высечены строки с его же стихотворения, посвящённого молодым лейтенантам, может быть тем, кто пришёл в его экипаж осенью 1964 года.
Думаю, что лучшим дополнением к рассказу о капитане 1-го ранга Новицком Г.Г. будут воспоминания его подчинённых и тех, кто много лет с ним служил и хорошо знал.
Агафонов Г.А., капитан 2-го ранга, командир 1-го дивизиона
«...Мало кто говорит о том, что способности Г. Новицкого командование часто использовало в своих интересах: достать (краску, линолеум), пробить, показать отделанный кубрик начальству и т.д. И что- то никто не сказал, что он лично учил моряков семафору, швартовке, вязать узлы и пр. За время моей службы совместно с ним, он практически, не употреблял спиртного и в компаниях только пригублял стакан. Я тому свидетель. А, если говорить просто, то Новицкий Г.Г. был рабочей лошадкой (да простит он меня за такое сравнение), на которой командование поднимало свой авторитет перед ещё более высоким начальством. И Татьяне поклон, Гена Новицкий был моим другом, и о чём я уже не раз писал, за несколько дней до его гибели мы с Региной сидели у него дома и вспоминали былое. Это одно из наиболее правдивых описаний всех перипетий нашей лодки. Точно подмечено, что боевые дела К-27 многим не давали покоя, а то и вызывали зависть. Но такова судьба всех первопроходцев.»
Ст. Русса, 20.09.2009 г.
Сивов Л.Д., лейтенант
«В экипаж Новицкого Г.Г. я пришёл в 1971 году. Нас пришло тогда четверо молодых лейтенантов. Первое впечатление, которое в дальнейшем подтвердилось, – с командиром нам повезло. Геннадий Гелиодорович принял молодое пополнение очень хорошо. Из нас четверых трое приехали с жёнами, а я с маленькой дочуркой. Командир сразу же приказал отгородить место в казарме, где мы прожили двое суток под его попечительством. Через двое суток в отпуск ушёл Слава Черкасов, и я с семьёй переселился в его квартиру. Ещё до приезда Черкасова с отпуска Новицкий пробил квартиру для моей семьи. Поначалу нас, молодых, веселило, когда Новицкий подходил к нам и, беря под локоть, говорил: «Старик…!» И далее следовало поручение. Вот так - капитан 1-го ранга, командир АПЛ, а к лейтенанту - «старик». После этого хотелось выполнить всё, что было поручено. Хотя Новицкий мог и в достаточно жёсткой манере что-то потребовать. Никогда не прятался за спины подчинённых в непростых ситуациях. Помниться, надо было вычерпывать сплав из буферной зоны, работать разрешили не больше пяти минут. Составили список матросов срочной службы. Новицкий однако не стал их привлекать. В списке, состоящем только из офицеров, его фамилия стояла первой... он первый и полез, подавая личный пример…»
Ян Михайлович Топоровский, старшина 2-ой ст.
«Эту историю, как я писал раннее, я рассказывал после демобилизации своим друзьям-писателям в Одессе, а потом своим сокурсникам во ВГИКЕ, а потом по израильскому телевидению, а оно уже рассказало в разных странах, в том числе и в Америке, Австралии, Германии... Почему я знаю, что в этих странах – на следующий день после выхода в эфир, мой домашний телефон не умолкал, звонили знакомые, говоря, что видели тебя по телевидению.
Однако эпизод, который приписывается Новицкому, следует не только рассказывать, но и демонстрировать. А потому я постараюсь его описать очень подробно, а Вы включите всю свою фантазию, ибо я могу что-то неточно описать, и не всё будет понятно.
Итак.
На лодке выдавалось вино для «аппетита», а кроме этого – спирт для протирания механизмов. Сами понимаете, что пока спирт проходил все «инстанции» и доходил до матросов, то оставалось всего ничего, но на выпивку хватало. А вот протирку мы делали так: драили механизмы и протирали ваткой, смоченной в спирте. Сами понимаете, что в закрытом помещении (для начальства) запах был по самые переборки, а значит всё в порядке.
А моряки – получили удовольствие.
Но не у всех на лодке были механизмы, которые нужно было протирать, и потому они оставались без всяких удовольствий. Но выпить хочется.
И вот, боцман, у которого в заведовании был лишь бинокль, решил пойти к Новицкому. Он надел этот бинокль на шею и отправился в третий (командирский) отсек. Там он обратился к командиру:
– Товарищ капитан первого ранга, мне бы спирт для протирки!
Новицкий поинтересовался:
– Что ты хочешь протереть?
– Бинокль, – ответил боцман.
– Хорошо, – согласился командир. – А сколько тебе налить?
Боцман брякнул:
– Стакан!
Новицкий был молод, остр на взгляд и слово и, подвинув кружку, налил её до краёв.
Боцман был на седьмом небе, схватил кружку и собирался было уйти, как Новицкий остановил его и с хитростью сказал: «Протри здесь!»
Все замерли, особенно боцман, с таким трудом добытый спирт «улетучивался» прямо на глазах, а с ним и хорошее настроение.
Он посмотрел на Новицкого, потом на бинокль, висящий на шее, потом на кружку – задумался на секунду, а потом махнул рукой: была не была!
И, взяв кружку, поднёс её к губам и выпил одним махом, а потом выдохнул пары спирта на окуляры бинокля и рукавом протёр стёкла: «Хуу! Хууу!» – и посмотрел на Новицкого.
Тот ошалел. Но оценил:
– Молодец!
Г.Новицкий и Г.Агафонов.
Вот и вся кроха первого воспоминания. Может, это байка о другом человеке, но в нашем экипаже её приписывали Геннадию Новицкому. И никто в этом не сомневался – это было в его духе. Мне кажется, что избери он иной путь, на любом мог бы достигнуть определённых высот. Есть слой людей (тонкий как озон над землёй), которые могли бы состояться во всём, за что бы они не взялись. Потому назовём это характеристикой какого-то офицера, который видел в Новицком хорошего хозяйственника, а кто-то видел и организатора... Он, как мне кажется, схватывал на лету и тайны профессии, и тайны человеческой (начальственной) психологии.»
Израиль, 2009 г.
Можно было привести ещё ряд воспоминаний о Новицком Г.Г., его подчинённых, но и этого думаю достаточно, чтобы понять, каким человеком он был для экипажа, которым командовал долгие годы.
Глава 8. ИСПЫТАНИЕ АТЛАНТИКОЙ
Надёжно задраены люки,
И горстка отважных людей
Друг другу без клятв, без поруки,
Становятся трижды родней.
А. Ситковский
После подписания Государственного Акта сдачи АПЛ К-27 ВМФ Советского Союза через два дня, а именно 2 ноября 1963 года, атомная подводная лодка под командованием капитана 1-го ранга вышла в море, в свой первый боевой поход, выполняя лозунг, брошенный тогдашним флотским полководцем и Главкомом ВМФ СССР "От заводской стенки – прямо в океан".
Перед этим несколько дней подряд экипаж, начиная от матроса и заканчивая её командиром, стоял на "ушах". Загружали ЗиП, провизию, офицеры грузили свои пожитки и семьи на военный корабль, который должен их доставить в Гремиху –постоянное место базирования нашей лодки. Командир и экипаж знали, что вскоре длительный поход. Загружали корабль под "завязку", потому что зачастую командиру, а Гуляев И.И. это знал из своей практики, по радио приходило боевое распоряжение о продлении боевого патрулирования на десять-двадцать суток. Лучше пусть останется, чем не хватит. По всему кораблю, обычно между трубопроводами, торчали всевозможные упаковки с запаянным в целлофан проспиртованным хлебом и батонами, трёхлитровые жестяные консервные банки, в которых находился в сыром виде очищенный от кожуры и залитый специальным консервантом картофель, ящики с консервами, трёхлитровые банки с томатным, виноградным, яблочным и другими соками, стояли банки с регенерацией.
Так было всегда... такие вот темпы – быстрее и быстрее. Но это всегда считалось "золотым" временем для снабженцев! Ну, по крайней мере, для нашего бывшего прапорщика стройбата, а потом мичмана Бересневича Г.И. Это был "ас" в вопросах, чего достать, поменять. Правило "ты мне, я тебе" было для него жизненным кредо. Он знал – походы заканчиваются, а провизия всегда остается. И он всегда находил ей применение. Но как говорят в народе: "Сколько бы верёвочке не виться, а конец всегда приходит". Плачевно он закончился и для нашего снабженца, участника 2-х боевых походов, награждённого медалью Ушакова, Бересневича Григория Ивановича. После ядерной аварии в мае 1968 года у него после приёма материальных ценностей выявили приличную недостачу... и он "сбежал". Ну а дальше его следы потерялись... По сведениям, которые доходили, он был осуждён.
Но возвратимся в 1963 год. Кроме Гуляева И.И., в море ушли старпом Николай Окованцев, замполит Михаил Петухов, помощник командира корабля Геннадий Фытов, офицеры боевых частей и дивизионов Анатолий Гужеленко, Владимир Соколовский, Алексей Иванов, Валентин Милованов, Владимир Ходяков, Степан Полетаев, Александр Шпаков, Юрий Комов, Виталий Полубояринов, Борис Ефремов.
Продолжение следует
